– Нельзя ли предупреждать прежде, чем выпрыгивать вот так на меня?
– Я и не выпрыгивала, – фыркнула женщина и надменно вскинула голову. Жемчужные серьги покачивались у идеальных локонов. Она выглядела весьма изящно, только шея ее странно изгибалась. – Вы, живые, вечно ведете себя так самонадеянно, пренебрежительно относитесь к смерти и усопшим. Мертвым быть не так уж и плохо.
И она стала отдаляться.
– Постойте!
Я вскочила и поспешно оправила платье и волосы под ее неодобрительным взглядом. Откровенно говоря, она была похожа на мою матушку, только моложе. Или все же старше? Сложно было сказать.
– Прошу прощения, мадемуазель… Не хотела вас обидеть. Вы совершенно правы. Не могли бы вы задержаться на несколько секунд? Буду вам очень признательна.
Она недовольно поморщила носик:
– Зачем?
Я указала на дверную ручку. От призрачной фигуры женщины исходил тусклый свет, благодаря которому я разглядела замочную скважину. Вероятно, у духа была веская причина, чтобы прийти в кабинет Михала. Возможно, она хотела отомстить. Вряд ли он относился к своим любовницам с нежностью.
– Владелец замка украл у меня кое-что, и я хочу вернуть вещицу. Но, чтобы открыть замок, мне нужен свет.
В глазах женщины вспыхнуло зловещее ликование.
– Ты хочешь украсть у Михала?
Я осторожно кивнула.
– О-о, чудесно. Где мне постоять?
Я облегченно выдохнула, а женщина подлетела к дверной ручке, по обе стороны которой виднелись какие-то странные выступы. Я внимательно осмотрела их и перевела взгляд на замочную скважину, неожиданно ощутив, что мы с этой женщиной были в одной лодке. Те, кто ненавидит Михала, должны держаться вместе.
– Простите за мою прямоту, но он и вас убил? – Я вынула из-под подола отмычки.
– Кто? Михал? – засмеялась она. – Разумеется, нет. Он разбил мне сердце, а не шею сломал, хотя его шею я бы с удовольствием свернула. – С мечтательным видом она накрутила локон на палец. – Такая досада. Что он только ни вытворял своим языком.
Я едва не выронила отмычки.
– О да, – лукаво продолжила она. – А зубами…
Замок со щелчком открылся, и я выпрямилась; щеки у меня пылали. Если все же подумать, она совершенно не походила на мою матушку.
– Да, что ж… Благодарю за помощь. Когда найду свою подвеску, скажу Михалу, что вы посылаете ему свою любовь.
Женщина раздулась, как жаба:
– Не смей посылать ему никакую любовь…
Я повернула ручку и, прорвавшись сквозь завесу обратно в мир живых, оказалась в кабинете Михала. К моей радости, женщина просто просунула голову в разрыв и, показав мне язык, исчезла. Разрыв на этот раз был куда меньше и аккуратнее и затянулся быстро. Призрачная женщина не успела бы вернуться, даже если бы передумала.
Я осталась одна.
В камине тлел слабый огонь, а на столе тускло горела свеча. Черный воск капал на лакированное дерево.
«Так».
Собрав все остатки смелости, я на цыпочках подошла к столу и начала открывать все ящички. Они были не заперты. В них лежали разнообразные безделушки: орлиное перо для письма, бутылек с изумрудными чернилами, тонкий, как игла, кинжал, бархатный мешочек с монетами. Я высыпала горсть на ладонь. На них была изображена не корона, как на кронах Бельтерры, а грубый силуэт волка из золота и бронзы. Серебряных монет не было. Я аккуратно положила мешочек на место и посмотрела на другие диковины.
Коробок спичек и пучок благовоний.
Печать в форме черепа и черный воск.
Железное кольцо в форме когтя – я надела его на кончик большого пальца, с восхищением рассматривая его острый кончик, – и наконец набросок углем Одиссы и Дмитрия. Я узнала их густые волосы, раскосые глаза, хотя на рисунках они выглядели моложе. Возможно, им было столько же лет, сколько и мне. На их лицах сияли улыбки… человеческие улыбки. Ровные зубы, никаких острых клыков. Они выглядели… счастливыми.
Я спрятала набросок обратно под нефритовое пресс-папье и стиснула зубы.
Креста не было.
На буфете стоял полный графин абсента, но креста там тоже не оказалось. Не было его ни среди граненых стаканов, ни среди книг. Ни под ковром, ни за портретами, ни в огромном серванте.
«Креста здесь нет».
Сдержав расстроенный возглас, я едва не зашвырнула подсвечник в камин. Я так и не нашла крест, а время утекало. Возможно, Михал уже вернулся в замок. Благодаря плотоядной дверной ручке он сразу же узнает о том, что я была здесь. Да, он разрешил гулять по замку, но он не позволял вламываться в его кабинет и рыться в личных вещах. Но ведь крест должен быть здесь.
«Должен!»
Я снова распахнула сервант. Даже если я сбегу, Михал схватит меня, а без серебра запрет меня в темноте и выбросит ключ. Нужно продолжать искать. Нельзя останавливаться…
Подсвечник выпал у меня из рук и с глухим стуком ударился о дно серванта.
Едва осмеливаясь дышать, я опустилась на колени и неуклюже пошарила в темных нишах шкафа. Дерево плотно прилегало к полу, но… вот! В глубине скрывалась крошечная кнопочка. Я нажала на нее, где-то повернулись шестеренки, и дверца в дне серванта открылась.
– Люк, – выдохнула я.
Узкая лестница уходила глубоко вниз, в темноту, откуда веяло землистым ароматом с металлическими нотками крови. Внутри у меня все сжалось. Во рту пересохло, ведь внизу не было и лучика света. Наверняка ничего хорошего меня там не ждало. И все же… Мне нужно спуститься. Несомненно, именно там Михал спрятал крест, в этом темном и сыром подземелье. Я метнулась к столу, схватила коробок спичек и зажгла погасшие свечи в подсвечники.
Я уже спустилась наполовину, когда поняла, что сделала.
Меня охватил ужас.
Сделав глубокий вдох, я начала считать. Рид всегда считал, когда терял терпение. Мой гнев давно рассеялся, осталась лишь пустота, холодная, как эта пещера. Я крепче сжала подсвечник. Когда в последний раз я спускалась в подземелье, меня схватила Моргана и оставила в катакомбах. Очнулась я тогда уже в гробу.
Я покачала головой, отгоняя воспоминания.
«Сейчас все иначе».
Пускай Михал и соорудил себе логово под замком, здешние стены не были стенами склепа и гроба. В них искрились прожилки минералов и вкрапления слюды, а чуть дальше простиралась темная водная гладь. Я не могла понять, было ли это подземное озеро или, может, бухта, но у берега была привязана простая лодка. Сердце у меня екнуло.
Дмитрий сказал, что остров можно покинуть только на корабле. Что часовые-вампиры убьют меня прежде, чем я ступлю на трап.
Как удачно он забыл упомянуть об этой лодке.
С трудом, но я спустилась по другой, более широкой лестнице и подобрала камешек у воды. Поспешно оглянувшись, я бросила камешек как можно дальше. Но толку от этого мало, даже по отдаленному всплеску я так и не смогла понять, соединялся ли залив с морем или нет. Вот только…
Я присела, опустила пальцы в воду и поднесла их к губам.
Соленые.
Я наклонилась вперед, глаза наполнились слезами. Вода соленая, значит, грот вел к морю. Я едва смела думать об этом, надеяться, но вот он, выход. Прямо передо мной, такой же ясный, как пламя свечи, отражающееся в воде. Михала не было, и я могу сбежать.
Могу покинуть остров.
Я уже занесла ногу над лодкой, как меня осенило. Да, я смогу сбежать с Реквиема сегодня – каждая частичка моего тела велела мне сделать это, – но мой побег не остановит Михала. Он не сдастся. Будет и дальше преследовать меня и Коко. В конце концов он найдет нас, и я не смогу спасти Коко.
Но сейчас я бы могла ему помешать.
Я сжала руки в кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев, и задумчиво посмотрела на воду. Михалу необязательно знать, что я нашла его тайное подземелье и грот. Он полагал, что я в ловушке, беспомощна, иначе ни за что не позволил бы мне бродить по замку. И если я найду оружие против него, я действительно смогу сбежать. Если убью его, никому и в голову не придет искать меня здесь. Они будут искать в порту, а когда поймут, что меня нет на острове, я могу уже оказаться на полпути к Цезарину. Попытаются ли они отомстить за его смерть?
Может, все и получится.
Я вернулась на берег и решительным взглядом обвела грот. Разумеется, нужно действовать осторожно. Михал не должен узнать, что я была здесь, иначе весь мой замысел рухнет. На цыпочках я подошла к огромной кровати посреди пещеры – черное дерево, зеленый шелк, – не желая прикасаться к ней. Я даже не могла представить Михала спящим.
«Сосредоточься, Селия».
Я легонько провела руками по кровати. Креста не было. Я отвернулась. Под ногами лежал мягкий ковер, но больше грот ничего не украшало: не было ни статуй, ни подушек, ни кушетки, ни подсвечников. У стены стояли картины, накрытые черной тканью. Не сдержавшись, я откинула ее. С портрета на меня смотрела пара. У женщины были такие же глаза и губы, как у Михала, у мужчины – такие же нос и подбородок. Родители Михала.
Его человеческие родители.
Мне показалось это все каким-то неправильным. Я не могла представить себе Михала человеком. В этом просто не было никакого смысла. Это все равно что если бы Коко была безобразной, а Бо застенчивым. Для меня не существовало Михала без его сверхъестественной силы и быстроты, без его безразличия и жесткости, и все же когда-то он был другим. Он был человеком. Я провела пальцами по лицу его матери, а перед глазами стояли образы одурманенных моряков и Ариэль с ранками на шее. Тени в его взгляде и кровь на губах. Всегда ли он был таким жестоким? Как вообще можно стать вампиром?
Как человек мог превратиться в чудовище?
Прогнав печальные мысли, я посмотрела на имена внизу портрета: «Томаш Васильев и Аделина Волкова».
Я прищурилась.
«Васильев».
Внутри все снова сжалось, как будто я перепрыгнула ступеньку. Это точно не совпадение.
Дрожащими руками я стянула ткань с другого портрета и медленно выдохнула, глядя на знакомые лица и надпись: «Михал и Мила Васильевы». Он стоял позади, его рука покоилась на ее плече, а она царственно восседала в бархатном кресле. Ее карие глаза красиво сияли, волосы – каштановые, как я и предполагала, – длинными и густыми волнами струились по платью цвета морской пены, на щеках играл румянец. Она была удивительно красива.