С трудом сглотнув, я кинула взгляд на дверь комнаты:
– Да?
– Да! – ощетинилась Присиль. – Вампиры со всего мира уже должны были прибыть на Реквием, но в этом году Михал закрыл остров. Без его благословения никто не покинет его и не ступит на эти земли.
– Кроме тебя, разумеется, – холодно произнесла светловолосая вампирша. – Твои братья придут сюда?
– Я… едва ли шассер, мадемуазель.
– Интересно, а на вкус ты все-таки как охотница?
– Жюльет, – предостерег ее месье Дюпон. – Не здесь.
«Не здесь». – Во рту у меня пересохло. Он не сказал «никогда».
Несомненно, Одисса и месье Марк слышали нас; несомненно, они вмешаются, если мне будет грозить беда. Я снова посмотрела на дверь примерочной комнаты. Магазинчик с разъяренными вампирами был не самым идеальным местом, но, возможно, их ненависть к Михалу могла сыграть мне на руку. В конце концов, враг моего врага – мой друг.
– А почему он закрыл остров?
Месье Дюпон медленно покачал головой:
– Мы не обсуждаем подобное с людьми.
– А почему бы и нет? – Присиль скинула его руку со своего плеча. – Михал пренебрегает собственными правилами, несмотря на опасность для своего народа, и ожидает, что мы будем слепо следовать им? Вот уж нет. – Она вскинула нос, ноздри ее раздувались. – Я считаю, что он не в себе. Его слуги уже начали перешептываться за его спиной, Пьер. Говорят, в замке творится что-то странное, а Михал сидит в затворничестве и не находит себе места. Ходят слухи о призраках.
– Присиль, не стоит об этом.
– Моя кузина сказала, что он пригласил на маскарад Госпожу Ведьм и Алую Принцессу. Представляете? Ведьмы разгуливают по Реквиему, словно они нам ровня? А как же наша тайна, наше убежище? – Вампирша презрительно на меня посмотрела. – Я не хотела в это верить, но, видимо, все же слухи не врут: Михал действительно не в себе, и я больше не чувствую себя в безопасности на острове.
Жюльет с отвращением покачала головой:
– Шассеры последуют за своей охотницей, помяните мое слово. Когда в канун Дня Всех Святых чары спадут, они придут со своими мечами и…
– Жюльет! – резко бросил месье Дюпон.
– И как Михал сможет нас защитить? – Красивое лицо Присиль скривилось в презрении. – Он даже свою сестру не сумел защитить…
Дверь в примерочную комнату с грохотом распахнулась. На пороге молчаливо стояла Одисса, хрупкая, но внушающая ужас. Она больше не улыбалась. За ее спиной стоял месье Марк, мрачно глядя на нас.
– О, дорогие, не обращайте на меня внимания, – произнесла Одисса обманчиво приятным голосом.
Волоски на шее у меня встали дыбом.
– Не стесняйтесь. Мне не терпится услышать продолжение вашей интересной беседы.
Месье Дюпон склонил голову, но Жюльет и Присиль не сразу последовали его примеру, и он оскалился на них. Жюльет поморщилась, словно от боли, и присела в реверансе. Одисса посмотрела на Присиль – та, гордо приосанившись, стояла на помосте. Борис и Роми медленно начали отходить от нее, глаза их были опущены.
– Ты бросаешь ему вызов, Присиль? – спросила Одисса. – Мне призвать короля?
С широко распахнутыми глазами я смотрела, как Присиль стиснула зубы, как она не стала отводить взгляд от Одиссы. Мне казалось, что сейчас происходило нечто очень важное и вместе с тем очень глупое, словно жизнь бессмертной вампирши вот-вот оборвется. Если бы на месте Одиссы стоял Михал, Присиль была бы уже мертва.
– Не стоит вести себя так опрометчиво, mon amie[15], – прошептал месье Дюпон, словно думал о том же. – Уступи.
– Михал не достоин править нами, – сказала Присиль, судорожно сглотнув.
– А ты достойна? – спросил он.
– Возможно.
Одисса мрачно улыбнулась:
– Следите за тем, что говорите, небожители. За тысячу лет правления Михалу сотни бросали вызов, но до сих пор наш король непоколебим, ведь на Реквиеме нет ни солнца, ни луны, ни звезд. Здесь только тьма, и тьма эта вечна.
Меня охватило какое-то нетерпение. Вероятно, я в самом деле была безнравственна. Ведь я не могла оторвать взгляда от Присиль и Одиссы, завороженная угрозой, витавшей в воздухе. Если так продолжится и дальше, Одисса не станет дожидаться Михала и сама расправится с Присиль, а меня… отчего-то не охватывал ужас при мысли о предстоящем, хотя должен был.
Затаив дыхание и подавшись вперед, я ждала ответа Присиль.
Внезапно кто-то сжал мой локоть, и сердце подскочило к горлу. Месье Марк многозначительно покашлял.
– Идемте, моя бабочка, – произнес он тихо, что было ему несвойственно. – Некоторые беседы лучше не слышать. К тому же я собрал ваши наряды. Подождите меня в комнате для примерки.
Никаких возражений он не потерпел и просто подтолкнул меня к двери с удивительной силой. Ни один вампир даже не взглянул в мою сторону. Одисса и Присиль молча и с вызовом смотрели друг на друга, когда дверь за мной закрылась.
Отбросив желание приложить ухо к двери, я оглядела небольшую комнатку. Кабинет. Коробки с одеждой были буквально повсюду: на столе, под стулом, на ковре, и каждую украшал красивый бант из изумрудной ленты. Я ощутила прилив нежности. Такая же лента была повязана у меня на запястье.
– Мой брат страдает от недуга, который невозможно исцелить, – раздался задумчивый голос.
Вздрогнув, я обернулась. Д’Артаньян, сидевший в корзине у двери, широко зевнул, беззаботно потянулся и начал вылизывать лапу. Кончик его хвоста подрагивал.
– Сентиментальность, – пояснил он.
Я прищурилась, но поправлять рукав, скрывавший зеленую ленту, не стала. Мне нечего было стыдиться, и к тому же мне не особо нравился этот надменный кот. Разумеется, я всегда знала, что кошки сами себе на уме, но д’Артаньян превзошел их всех.
– Это не самый страшный грех. Заботиться о ком-то.
Д’Артаньян перестал облизывать лапу и посмотрел на меня.
– Ты полагаешь, что вампиры заботятся о тебе?
– Не говори глупостей…
– Вот и славно. Тогда все хорошо. – Он снова начал вылизываться, нарочито повернувшись ко мне спиной. – На мгновение я стал тревожиться, но было бы просто нелепо думать, будто вампиров волнует твое благополучие. Даже твой любимый месье Марк так разозлился, что отравил меня, а нас родила одна и та же женщина.
Невольно я бросила взгляд на дверь, но за ней не доносилось ни звука. Ни шагов. Ни голосов. Ни криков боли или ярости. Возможно, вампиры-небожители спокойно покинули магазинчик, или, что более вероятно, я просто не слышала их; месье Марк сам говорил, что у него был роман с ведьмой. Возможно, на дверь были наложены чары, и они тоже меня не слышали, а значит…
Я подошла к обшарпанному столу и чуть подвинула коробки.
Стоило осмотреться. Пускай я не нашла свой крест у Михала, я все же узнала кое-что полезное, а месье Марк, кажется, не относился так дотошно к своим вещам, как великодушный правитель Реквиема. Он даже отравил родного брата. Может, он до сих пор где-то хранил яд? Мышьяк? Ягоды паслена? Крысиный помет?
«Пожалуйста, пусть это будет крысиный помет».
– Ты соблазнил супругу своего родного брата.
С беспечным видом я провела рукой по хрустальному бутыльку с чернилами, павлиньему перу для письма, ища что-нибудь необычное. Грубый набросок двух девочек-подростков – вероятно, дочерей месье Марка – гордо стоял в рамке за кожаным портфелем с эскизами.
– У него было полное право сердиться на тебя.
– Он украл мой любимый нагрудный платок.
Я замерла, коснувшись ящика стола, и пораженно посмотрела на кота.
– Ты, верно, шутишь.
– О чем?
– Ты разрушил брак своего брата только потому, что он украл у тебя любимый платок? – Я покачала головой и открыла ящичек. – Какая подлость, д’Артаньян. Стыдно такое делать как вампиру, так и коту.
– Око за око, но, если уж хочешь знать, не брак я его разрушил. Его человеческая жена умерла еще до того, как мы стали вампирами, и она никогда не позволяла таких выходок.
Его огромные янтарные глаза смотрели на меня с отвращением, и, хотя он не умел читать мысли, в душу у меня закралось сомнение. Нет. Скорее, стыд. Всего несколько минут назад я с наслаждением представляла, как Одисса причинит боль Присиль, так что не мне судить д’Артаньяна.
В горле у меня все сжалось.
Нужно бежать с этого острова как можно скорее.
Словно прочитав мои невеселые мысли, д’Артаньян сказал:
– Если уж мы заговорили о недостойном поведении, разве мой брат положил твои вещи в свой письменный стол? Неужели он сложил вечернее платье среди конвертов?
Я тут же захлопнула ящичек, едва не придавив себе пальцы.
– Разумеется, нет, – чересчур поспешно ответила я и широко улыбнулась, за что испытала к себе отвращение.
Я похлопала по коробке и положила чистый лист писчей бумаги в карман. Она с шуршанием потерлась о павлинье перо и чернильницу.
– Я просто думала поглядеть на эскиз своего наряда для бала-маскарада. Мое платье здесь? Его уже закончили?
Если бы коты умели закатывать глаза, д’Артаньян определенно бы так и сделал.
– Укради хотя бы что-то еще помимо пера.
– Прошу прощения?
– Глупость тебе не к лицу. – Д’Артаньян закончил вылизываться и так некстати вперился в меня взглядом. – Продолжай. Я не стану мешать. Полагаю, ты хочешь найти какое-то оружие, совершить безумство и попытаться сбежать. Судя по всему, ты так и не поняла, что в лавке нет никакого оружия.
Теперь уже я вперилась взглядом в него. Он не сказал, что оружия нет вообще, его нет только в лавке, а д’Артаньян вряд ли бы стал говорить что-то, не подумав.
– Между прочим, я все уже продумала, – сказала я и, отбросив всякое лукавство, открыла другой ящичек. – Или продумаю сейчас. И нет, это не безумство. На самом деле все довольно просто.
– Это как-то связано с чернилами и пером в твоем кармане?
– Возможно.
– Тогда спешу тебя разочаровать, на Реквиеме так просто письмо не отправишь.
Я подошла к книжному стеллажу и потрогала все книги в надежде что-нибудь найти. Может, сверток с ядом или секретный рычаг.