– Глупости. У вас что, нет авиария?
– Разумеется, есть, только она на севере острова – и на случай, если ты забыла о такой мелочи, как бунты и беспорядки, там сейчас опасно. На улицах неспокойно, а горожане жаждут мученика. Без Михала тебя сразу… отметят.
«Отметят».
Волосы у меня должны были встать дыбом, но я лишь поставила последнюю книгу на место и тревожно оглядела комнатушку. Пускай д’Артаньян и предостерегал меня, ничто не могло меня защитить. Михал сделал меня мишенью сразу, как только увидел алый плащ Коко. Что с ним, что без него мне всегда будет грозить опасность.
Опустившись на колени, я уже в отчаянии начала ощупывать половицы.
Нашу милую беседу в любую секунду могли прервать месье Марк и Одисса, а даже если и нет – я посмотрела на заднюю дверь, куда доставляли посылки, – Дмитрий скоро уже появится в лавке. Я поскребла пальцами по дереву, и меня охватило разочарование. Может, д’Артаньян вовсе и не намекал на какое-то секретное оружие, а может, и намекал, и теперь радостно смотрел, как я ползала на карачках.
– Платье испортишь, – презрительно фыркнул он. – Ты похожа на девочку со спичками. Знаешь эту сказку? Я читал ее племянницам каждый вечер. Она о надеждах и мечтах умирающего ребенка…
– Ценю твою заботу, д’Артаньян, – процедила я сквозь стиснутые зубы, – но меня не волнует платье, и в поддержке твоей я не нуждаюсь. Я предупрежу друзей о том, что их здесь ждет. Не думаю, что ты поймешь, но…
Краем глаза я заметила, как что-то сверкнуло, и резко повернулась к столу. Прищурилась и наклонилась ближе.
«Странно».
Что-то длинное, тонкое и острое, как будто бы булавка…
«Нет».
Я вскочила на ноги, больно ударилась головой о стол и едва снова не упала на колени. Потерла ушибленную макушку. Это не булавка.
«Это кол!»
Да не обычный, а серебряный. Я даже не знала, отчего плачу: от боли и головокружения или от ликования и беспокойства. Впрочем, неважно. Я схватила оружие и едва сдержалась, чтобы не расцеловать д’Артаньяна в его сварливую морду. Теперь я уже не сомневалась: если месье Марк спрятал кол, значит, он был опасен. Серебро было опасно.
– Так и знала.
Все еще чувствуя легкое головокружение и потирая макушку, я запорхала по комнате, как вдруг вспомнила о чернилах и пере. Я вынула их из кармана и поставила на стол.
– Так и знала!
– Батюшки.
К моему удивлению, д’Артаньян даже не попытался выбить у меня из руки кол или позвать на помощь других вампиров. Он просто потянулся в корзине.
– Кажется, ты нашла мой кол.
– Твой кол?
– Ты оскорбляешь меня. Если бы мой брат не отравил меня тем утром, я бы вонзил в него кол. Я уже был готов исполнить свой замысел.
– Какая подлость, – повторила я, но мне было уже не до этого.
Я склонилась над пергаментом. Наконец-то все пошло так, как я задумывала.
«Коко!
Ни в коем случае не приезжай на Реквием. Убийца здесь! Это вампир по имени Михал Васильев. Он пьет кровь своих жертв и намерен убить тебя в канун Дня Всех Святых. У меня есть серебро, и опасность мне пока не грозит. Я непременно выберусь из этого проклятого места, и мы скоро увидимся в Цезарине!
С любовью,
Когда я дописала послание, д’Артаньян вылез из корзины и, зевнув, неспеша пошел к двери для доставки посылок.
– Что ты делаешь? – настороженно спросила я и, сложив письмо вчетверо, спрятала его в корсет вместе с колом. – Ты со мной не идешь.
– Еще как иду.
Он потянулся и ухватился за ручку. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался прохладный ночной воздух.
– Вампиром так просто быть не перестанешь.
Хмуро глядя ему в спину, я тихо последовала за ним:
– То есть?
Его хвост мелькал в темноте, словно дурное предзнаменование.
– Люблю запах крови.
Глава 24. Ma Douce
Меня охватило предвкушение. Д’Артаньян подвел меня к семихвостой горгулье, раздвинул под ней плющ и нырнул в трещину в стене. После его предостережения глупо было вести себя так… жизнерадостно, но все же город ощущался сейчас иначе. Из груди вырвался резкий, почти болезненный смех, когда мы, продираясь сквозь кустарники, вышли на широкую улицу. Краски – желтые тыквы, янтарные глаза д’Артаньяна – казались здесь сочнее и ярче, в воздухе сильнее чувствовалась соль, а отдаленные раскаты грома пророчили новую бурю.
Но чуть позже.
Этой ночью на улицах было тихо и мирно. Из-за облаков проглядывала луна, и в ее свете мокрая мостовая поблескивала. Какая-то черная кошка увязалась за нами, когда мы перешли на другую улицу. Когда она, мурлыча, потерлась о подол моего платья, я почувствовала, что настал мой час. Я проверила письмо, сложенное в кармане. Д’Артаньян выгнул спину и зашипел, прогоняя несчастную кошку, а я несколько раз проверила кол, спрятанный в корсете.
– Зачем ты так? – прошептала я. – Она же никому не мешала.
– Знаю, – сказал он с самодовольной мордой.
Покачав головой, я осмотрелась. Слава богу, Старый город располагался на самой вершине острова. Отсюда открывался вид на весь Реквием, раскинувшийся под нами. Д’Артаньян сказал, что авиарий находился на севере, а это значит – я прищурилась – там! На каменистом берегу. Медленно выдохнув, я постаралась запомнить сияющее над башенкой созвездие влюбленных. Одна и та же звезда была и кончиком змеиного хвоста, и крылом голубки. Созвездие будет вести меня, когда авиарий пропадет из виду.
Прошлым летом Бо переименовал это созвездие, чтобы сделать подарок Лу и Риду на свадьбу.
На меня тут же навалилась тоска, но я отмахнулась от нее. Сейчас ничто не омрачит мое расположение духа: ни дождь, ни сожаление.
«Настал мой час».
Отправив письмо, я проберусь в грот Михала и буду ждать.
В витринах мерцали свечи, но я опустила голову и отбросила всякое искушение. Поспешно я прошла мимо книжной лавки и магазинчика с духами, лишь дважды оглянулась на бриллиантовые и жемчужные ожерелья. Пока Одисса была занята теми вампирами, но рано или поздно она заметит, что меня нет. Ускорив шаг, я вежливо кивнула джентльмену, который с любопытством приподнял шляпу. Он был бледен как мел.
Продолжая спокойно идти, я не стала оглядываться на него, чтобы он не остановился и не заговорил со мной. Для него я не сделала ничего дурного; я просто домашняя зверушка, которая вышла на прогулку, совершенно заурядная и непримечательная. Что там говорила Присиль? «Рабы». Несколько секунд я ожидала, что он схватит меня своей холодной рукой. Я чуть повернула голову и с облегчение вздохнула – никого.
– Передумала? – спросил д’Артаньян. – Еще не поздно вернуться.
– Ты этого хочешь?
– Отнюдь нет. – Он радостно потерся о гаргулью. – Зачем лишать себя развлечения? Всегда приятно посмотреть, как чей-то замысел идет наперекосяк. Правда, твои попытки и замыслом-то не назовешь. Письмо и кол, скорее, похожи на прощание. – Он прыгнул на опавший лист. – Свою лебединую песнь я представлял более помпезно. В роскошном наряде, с языком брата в руке.
– Прелестно.
Пока мы спускались с холмистых улиц, нам больше никто не повстречался.
Кажется, толпа с рынка предпочитала обходить Старый город стороной. Так для меня было даже лучше. Кивнув своим мыслям, я ускорила шаг. Было бы куда сложнее пробираться сквозь разномастных ведьм, русалок и оборотней… Я огляделась. Одисса упомянула, что вампиры встают с луной. Разве они не должны сейчас гулять по улицам, заглядывать в местные лавки? Ведь не все же вампиры жили в замке, так? Дмитрий говорил, что только самые почитаемые и уважаемые роды жили в Старом городе.
Холодок пробежал у меня спине.
А может… вампиры уже были здесь. Только я их не видела.
Словно в ответ из теней улицы послышалось что-то, и я напряженно вынула кол из корсета. Но… нет. Я успокоилась, а щеки налились румянцем. Мужчина и женщина страстно обнимались и никого не замечали. Их бедра двигались. Мужчина дышал неровно и с трудом, а когда женщина отстранилась, он застонал и завалился на бок. По его груди струилась кровь. Сердце у меня застучало где-то в горле. Они вовсе не обнимались. Женщина пила его кровь, а мужчина, кажется, умирал.
– Какая трагедия, – промурлыкал д’Артаньян.
Затаив дыхание, я подтолкнула его вперед и на цыпочках прокралась мимо. Лишь спустя несколько секунд я успокоилась, сердце перестало колотиться как у кролика, и я вспомнила о своей цели. Я не могу спасти этого мужчину – не могу помочь сегодня пострадавшим от рук Михала, – но могу спасти Коко. Я обязательно спасу ее и себя!
Я сжала в руке кол, когда ко мне подлетел какой-то джентльмен. Отерев кровь шелковым платком, он непристойно ухмыльнулся и сверкнул длинными белыми клыками.
– Bonsoir, ma douce[16].
– Добрый вечер, месье.
Крепче сжав кол, я спрятала его в складках платья и обошла вампира. Он пристально смотрел на меня. Ветер трепал его черные волосы.
– Какая прекрасная ночь, не находите? – с усилием улыбнулась я.
– Воистину.
Он смотрел, как я скрылась за углом, но, к счастью, за мной не пошел.
– Видишь? – спросила я д’Артаньяна с притворной радостью.
По рукам и ногам пробежали мурашки, а с каждым неровным ударом сердца голова начинала болеть все сильнее. Я едва могла сдерживать страх и дышать ровно, а на улицах появлялось все больше кровопийц.
– Если бы меня захотел укусить какой-то вампир, то это бы уже сделал тот джентльмен…
– Только на его вороте была кровь, – бросила Мила.
Я вздрогнула, когда она внезапно появилась прямо передо мной. Она прищурилась, глядя на меня. Выглядела она разозленно.
– Мила!
Очутившись в мире духов, я огляделась и отступила, поскользнувшись на пепле. Я старалась не показать, что расстроена. Значит, теперь она решила поговорить со мной.
– Что ты…
– Лучше ты мне скажи, Селия Трамбле, что ты творишь? Думаешь, что поступила храбро, когда сбежала? Или, может, разумно?