– Мила, – снова позвал ее Михал. – Ты уходишь от разговора.
Я смотрела на него как зачарованная. Хотя он пытался оставаться суровым, равнодушным, но его глаза странно блестели, когда он глядел на сестру. В них читалось раздражение, да, но и нежность. Никогда прежде я не видела его таким… человечным. От этого открытия я бы пошатнулась, если бы Михал не удерживал меня. Нахмурившись, я попыталась высвободиться из его хватки. Какая же я идиотка! Пытаюсь очеловечить чудовище.
Но даже чудовища любят своих сестер.
– Гвиневра снова нарисует усы дяде Владимиру! – горячо заверила его Мила, взволнованно расхаживая по лестнице. – Клянусь, она так и сделает! Может быть, она даже рожки ему пририсует и закрасит зубы. А я дам ей чернила.
Михал тяжело вздохнул, но звать Милу снова не стал. Уже с плохо скрываемым нетерпением он ждал, когда она прервется, а она все не унималась.
– Кстати, это Гвинни помогла тебе проникнуть в кабинет Михала, – предательски бросила она мне.
Я напряглась и метнула быстрый взгляд на Михала. Однако он даже не посмотрел на меня. Его глаза неотрывно следили за Милой.
– Михал разбил ей сердце, и она его так и не простила, даже после смерти. Бродит по его кабинету, то бушуя и плача, то виляя хвостиком перед ним, хотя он не слышит ни слова из того, что она говорит. Прямо сердце разрывается.
– Ты договорила? – спросил Михал.
– Нет. – Мила вскинула голову.
И все же больше ей было нечего сказать. Она попыталась заговорить снова, но Михал медленно покачал головой:
– Хватит, Мила.
Он скорее просил, чем приказывал. Мила замерла у двери, ее плечи поникли.
– Расскажи мне, что случилось. Зачем ты отправилась в Цезарин?
Она не смотрела на него и лишь глядела в пол.
– Ты и сам знаешь, почему я отправилась в Цезарин.
Я удивленно посмотрела на них. Михал скривился.
– Дмитрий, – произнес он.
– Говоришь таким тоном, словно он чума.
– Потому что так и есть! Он не должен был просить тебя…
– Прекрати, Михал! – Мила круто развернулась и сердито показала на небо за открытой дверью.
Сгустились грозовые тучи, и гремел гром.
– Ты ведешь себя так, будто мы никогда не искали помощи у ведьм! Разве это не твоя великолепная идея была попросить о вечной ночи?
– Сотни лет назад… С тех пор мы тщательно стирали все воспоминания о нас. Ты поставила под угрозу весь наш народ ради одного вампира!
– Ради Дмитрия! Он твой кузен, и ему нужна твоя помощь…
– Ему нужна выдержка и самообладание, а не волшебное зелье от нашего врага. – Ноздри у Михала раздувались, когда он начал терять самообладание. – Он бросил тебя там. Ты знала это? Спрятался в мусоре за Сан-Сесилем, где, я полагаю, ты надеялась найти Госпожу Ведьм. Он тебя бросил!
– Это не его вина. – Мила выпрямилась и с непокорным видом нависла над братом. – Он был страшно напуган…
– Кто это был, Мила?
Михал крепче сжал мне руку и потащил за собой. Лицо его стало мрачнее тучи.
– Кто это с тобой сделал? Скажи мне.
Больше я не могла молчать. Цезарин, Сан-Сесиль, Госпожа Ведьма – такие знакомые слова и все же не до конца ясные, словно я не могла сложить кусочки мозаики воедино. В груди все сжалось, и я уперлась ногами в пол, пытаясь остановить Михала.
– Как Лу со всем этим связана? – громко спросила я. – Почему ты пошла в Сан-Сесиль? И что именно с тобой сделали?
Михал замедлил шаг и сердито посмотрел на сестру. Какие-то недосказанные слова повисли в воздухе. Мила вздохнула.
Неохотно она отбросила волосы и опустила ворот, обнажив две ранки на шее. Прямо как у Бабетты.
Я непонимающе смотрела на отметины. Они казались какими-то неестественными, и даже я чувствовала, что их не должно быть у Милы. Вампиры все же могли умереть – Михал на моих глазах убил троих, – но могли ли они пить кровь друг друга? Как такое могло случиться? Они ведь невероятно сильны, стремительны и смертоносны, и за ними сложно было бы охотиться. В голову приходило лишь единственное объяснение, отчего мне стало не по себе.
– Ты убил родную сестру? – выдохнула я, отшатнувшись от Михала. – Поэтому ты не хотела с ним видеться, Мила? Это он тебя убил? Он выпил твою кровь?
– Что у тебя за гадкие мысли! – Мила поправила ворот, чтобы скрыть уродливые отметины. – Только вампиры, не связанные родством, могут пить кровь друг друга…
– Ты не хотела видеться со мной? – тихо спросил Михал. В его голосе слышались нотки боли.
– Но это же он убил тебя, так? – спросила я.
Мила раздраженно махнула рукой.
– Селия, я уже говорила тебе, что мой брат не убивал тех несчастных и меня он тоже не убивал! – Она поджала губы и снова опустила глаза в пол, избегая взгляда Михала. – Но я не могу сказать, кто это сделал.
Михал тут же подошел к ней ближе:
– Почему?
– Потому что не помню. Мои последние воспоминания просто… исчезли.
– Колдовство, – прорычал Михал.
А вот и он. Последний кусочек мозаики. Наконец-то я поняла, отчего он так жаждал мести. Снова попыталась вырваться из его хватки, но тщетно, и я просто решила сверлить его взглядом.
– Коко не убивала их. Она любила Бабетту, а даже если бы и нет, ведьма крови никогда бы не стала ни у кого пить кровь. – Я выразительно посмотрела на Янника и Лорана. – В отличие от вампира.
– Вампир, – возразил Михал, и в его голосе сквозило презрение, – не стал бы убивать члена королевского рода.
– Откуда тебе знать? Я слышала, что говорили те небожители в лавке месье Марка…
– Потому что Мила не я, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Ее все любили.
Я фыркнула, посмотрев на него с изумлением… и жалостью.
– Твои чувства к сестре затуманивают твое суждение. Даже если убийца не имел ничего против твоей сестры, он знал, что ее смерть повлияет на тебя. – Я виновато посмотрела на Милу, которая как-то странно глядела на нас. – Может, другие помнят свои последние минуты жизни? Бабетта за завесой? Можешь позвать ее?
– Не все выбирают остаться возле мира живых, Селия. – Ее прекрасное лицо впервые омрачало сожаление. – Большинство выбирают идти… дальше.
– Вот как.
Отчего-то ее слова были подобно удару. Если так подумать, последнее место упокоения не должно было меня сейчас волновать – когда кровожадный вампир крепко держал меня за руку, – но я не могла не думать о сестре.
«Пиппа».
Ее имя звучало у меня в голове, словно сестра дотянулась до меня сквозь завесу.
Но это не так.
И этому не бывать.
Ведь Пиппа была отважной, и она точно двинулась дальше.
Словно поняв мое состояние, Михал чуть сжал мне руку.
– Рискну предположить, – тихо произнес он, – что Бабетта не сможет ответить на наши вопросы ни в каком из миров.
Я нахмурилась.
– Две ночи назад ее тело пропало из морга, – добавил он.
– Что? – в один спросили мы с Милой.
Михал наклонил голову и изучающе на меня посмотрел. Его лицо ничего не выражало.
– Ты говорила, что они были близкими подругами.
– Коко этого не делала! – взорвалась я, потеряв всякое терпение, но Михал не дал мне отстраниться.
– Скоро узнаем. – Он вытянул руку и жестом пригласил Милу выйти первой. – Идем. Нужно все обсудить втроем вдали от любопытных.
Мила, однако, не сдвинулась с места.
– Михал, – мягко сказала она.
– Не надо, Мила. – В отличие от сестры, он собирался избегать разговоров.
– Ты спросил, почему я не хотела видеться с тобой.
Она подошла ближе и коснулась его щеки. Почувствовал ли он ее ладонь или нет, я не знала, но он так и стоял у двери, крепко сжимая меня холодной хваткой. Я была словно в оковах.
«Или, возможно, – подумала я и содрогнулась, – была его собственностью».
– Ты сам все прекрасно понимаешь, Михал, – сказала Мила, и ее взгляд впервые стал серьезен и мрачен. – Я мертва. По-настоящему, а значит, нам нечего обсуждать. Я не Гвиневра и не стану следовать за тобой, и никакая месть меня не вернет. Сгущается тьма, она надвигается все ближе, и этому миру понадобится ваша помощь – твоя и Селии. – На секунду она взглянула на меня. – Отпусти меня, Михал. Пожалуйста.
– Ни за что!
Его глаза горели, как никогда, ярко. Он поднял наши соединенные руки, и ладонь Милы прошла сквозь его лицо.
– Я уже возвращал тебя к жизни – дважды – и не хочу потерять тебя. Ни за что!
Мила печально на него посмотрела.
– Неприятно это признавать… – Я встала между ними, не дав Михалу совершить какую-нибудь глупость вроде похищения сестры. – Но я согласна с ним. Ты и другие призраки видите вещи из своего мира, что могло бы помочь найти убийцу.
Я замолчала, не зная, как высказать словами странное, щемящее чувство в груди. Что-то беспокоило меня в смерти Милы и Бабетты, в этом таинственном убийце и надвигающейся тьме. В моих странных силах. Все это было как-то связано, но я не могла понять как.
Я тяжело вздохнула. Какая-то бессмыслица. Как будто у меня ныл зуб и все никак не проходил.
Возможно, я просто все выдумываю. Может, и нет никакой связи. Возможно, я просто не хочу оставаться наедине с Михалом.
– А что, если… это один и тот же человек? – осторожно спросила я Милу.
«Пожалуйста, не уходи!»
– Убийца и мой преследователь? Тот темный человек?
Михал бросил на меня пронзительный взгляд.
Мила лишь покачала головой. Огонь, который горел в ней, когда она кричала на брата, погас, и теперь осталась лишь хрупкая поникшая девушка.
– Я рассказала тебе все, что знаю, Селия. Боюсь, остальное зависит только от тебя.
Она воспарила наверх – туда, куда даже Михал не мог последовать за ней, – летела все выше и выше, пока не растворилась в темноте.
Глава 27. Обещание Михала
П олчаса спустя, когда мы пришли в кабинет Михала, он налил себе абсента.
Он ничего не говорил, не смотрел на меня, пока откупоривал хрустальный графин, наливал в стакан мерзкое пойло и залпом пил. С невольным восхищением я смотрела, как двигались мышцы на его бледной шее. Не знала, что вампиры пьют алкоголь.