Цвет двери был точно таким же, как цвет моего платья.
– Это оно? – прошептала я, сдерживая волнение и острое желание оправить лиф, пригладить спутанные волосы. Одно дело – читать о чем-то неизведанном в книгах, мечтать когда-нибудь самой все увидеть. И другое дело – прямо смотреть на это неизведанное. – Это «Бездна»?
– Да. – Михал вскинул бровь и поглядел на меня. – Готова?
– Н-наверное.
Кивнув, он вскинул руку к двери, и та бесшумно распахнулась. Не говоря ни слова, он переступил порог, и мне ничего не оставалось делать, кроме как следовать за ним. Рот у меня приоткрылся, а дыхание вырвалось со свистом.
Неизведанное предстало совершенно новым миром.
Отполированные мраморные полы белого цвета, сияющие позолоченные перила, растения, вьющиеся по роскошной лестнице. Я едва сдержалась, чтобы не ахнуть, разинуть рот, ткнуть пальцем и тем самым не выставить себя на посмешище. Всю жизнь я провела в богатстве, но все наше имение не могло сравниться с одной лишь этой комнатой. Слева лестница уходила вниз, в темноту. Справа она изгибалась вверх, но это было уже не важно – моему взору предстала фреска на потолке с белоснежными облаками и голубым небом. Посреди комнаты раскинулись два огромных дерева, в ветвях которых парили херувимы. Каждый держал в руке пылающий меч.
– Добро пожаловать в Эдем, – раздался мягкий женский голос.
Вздрогнув, я схватила Михала за локоть, когда перед нами из воздуха появилась женщина с бледной кожей и необычными дымчатыми глазами. В руках она держала наливное красное яблоко, и кусочки головоломки наконец встали на свои места. Лозы, деревья, херувимы…
«Эдем».
У меня перехватило дыхание.
Райский сад!
Улыбнувшись женщине, я прошептала Михалу:
– Я думала, мы идем в «Бездну».
Он наклонился ко мне и насмешливо прошептал в ответ:
– Все зависит от тебя. Дамы вперед.
– Что?
Однако он уже все сказал и подтолкнул меня. Женщина перевела взгляд на меня, и, рассмотрев ее поближе, я поняла, что в ее глазах нет ничего, кроме серой пелены. Я безуспешно старалась не пялиться на нее. Дымка клубилась в ее глазах, белые ресницы окаймляли веки. Я присела в реверансе, и женщина с любопытством поглядела на мое алое платье.
– Бонжур, мадемуазель, – сказала я, зачарованно изучая ее из-под ресниц.
С такой белой кожей она была похожа на русалку, но я никогда не встречала мелузин с подобными глазами. Однако я слышала, что некоторые русалки обладали даром предвидения. Такое встречалось нечасто, но все же встречалось; в конце концов их королевой была Провидица, морская богиня, которая видела приливы и отливы будущего.
Выпрямившись, я улыбнулась еще шире.
– Рада знакомству с вами.
– Ты знаешь правила, roi sombre[19], – сказала женщина Михалу с легкой, загадочной улыбкой. – Деве здесь не рады.
– Дева со мной. Значит, здесь ей рады.
Он говорил холодным тоном, как и полагается королю, и у меня все сжалось в груди, когда он снова надел свою маску жестокости. Когда его глаза жутко почернели, лицо застыло, и он превратился в вампира, которого я встретила на корабле и в авиарии. Исчез блеск любопытства, легкого веселья. Передо мной стоял Михал, которого я знала. Нет. Михал, каким он и был на самом деле.
Я не сразу поняла ее слова.
«Деве здесь не рады».
Странно, ведь я ее совсем не знала. Может быть, людям здесь тоже были не рады?
Женщина еще несколько секунд изучала Михала своими жуткими глазами – по крайней мере, мне так показалось, – а потом посмотрела на меня.
– Хорошо. – В знак покорности она склонила голову. – Бонжур, Ева.
Она протянула мне яблоко. На ее пальцах было слишком много костяшек.
«Точно мелузина!»
В воде между ее пальцами вырастут перепонки, а ноги превратятся в плавники.
– Отведаешь ли ты яблоко и обретешь знание о добре и зле или устоишь перед искушением и будешь искать Рай?
Заморгав, я отвела взгляд. Что-то промелькнуло в ее глазах… поначалу что-то бесформенное и неясное, но с каждой секундой оно становилось отчетливее. Что-то знакомое. Нет. Кто-то знакомый. Но… это невозможно. Я замотала головой, чтобы прояснить мысли, и, когда осмелилась снова заглянуть в глаза мелузине, те снова были затянуты дымкой. Наверное, мне просто померещилось знакомое лицо.
– Отведаешь ли ты яблоко, – повторила русалка, и теперь ее голос звучал громче, – и обретешь знание о добре и зле или устоишь перед искушением и будешь искать Рай?
Несомненно, она ждала от меня ответа.
«Сосредоточься, Селия!»
Я решительно посмотрела на яблоко. Разумеется, я знала эту историю, и закончилась она скверно. «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог». Она даже затянулась в переливающуюся черную ткань, которая в свете пламени свечей блестела, подобно чешуе, резко выделяясь на ее белой коже. Женщина была еще бледнее Михала.
– Это богохульство, – прошептала я ему, не обращая внимания на трепетание в животе.
Мы стояли в подобии Эдема, а значит, лестница слева от меня вела в «Бездну», а лестница справа уходила в Рай. Мне лишь нужно отведать яблоко, как Ева, которая в миг своей слабости обрекла всех людей на муки, и мы сможем продолжать наше веселое приключение.
В «Бездну».
Поколебавшись, я повернулась и вгляделась в темноту внизу.
«Это просто остроумная метафора, – напомнила я себе. – Это не ад».
И все же…
– Что значит «обретешь знание о добре и зле»? – спросила я Михала.
– Именно то, что она сказала. Если откусишь яблоко, познаешь истину, но утратишь вечность. Если устоишь против искушения, попадешь в Рай.
– А яснее ты выражаться не умеешь, да? Я так и не поняла все.
Михал раздраженно прищелкнул языком:
– Хватит тянуть время, лапочка. Принимай решение.
– Но решение ведь уже и так принято, да? Нам нужно вниз.
Я судорожно вздохнула, не решаясь откусить от яблока. Происходящее напомнило мне случай на берегу озера Ле-Меланколик. Если я чему-то и научилась благодаря его таинственным водам, так это тому, что истина не всегда нужна. И не всегда добра.
– Просто… хочу понять. Что случился, если я откушу от яблока? Как я «познаю истину»?
– Для каждого истина своя.
Я выжидающе смотрела на него, и Михал заговорил раздраженно, отчего в груди у меня неприятно закололо.
– Когда ты откусишь от яблока, наша прелестная прорицательница Эпонина… – он указал на мелузину, смотревшую на нас, – …расскажет правду о тебе. Теперь все ясно?
О да, теперь все стало ясно, и мне это совершенно не нравилось.
– А ты сам-то откусывал от яблока? – с упреком спросила я.
– Много раз. – Михал скривился в подобие улыбки. – Однажды наша прорицательница предсказала, что я возьму себе в невесты смертную женщину с черными волосами и ярко-зелеными глазами, в точности как у тебя.
Мои щеки тут же вспыхнули, когда я представила эту нелепую картину: мы вместе, навеки связанные священным союзом. Как вдруг Михал нежно заправил мне за ухо прядь. Вот только в глазах у него сверкала злоба.
– Она также сказала, что я убью ее.
– Что?
В ужасе я отшатнулась от него, а он мрачно усмехнулся:
– С другой стороны, пятьсот лет назад она предсказала, что Одисса влюбится в летучую мышь. Насколько я знаю, этого так и не случилось. Итак, мы и дальше будем стоять и обсуждать уловки Эпонины, или ты все же примешь решение?
Эпонина все так же улыбалась:
– Это не уловки, roi sombre, и я рассказала тебе и другое о твоей невесте.
Михал перестал смеяться.
– А как сказал тебе я, – мягко произнес он, – этого не произойдет.
– Будущее нередко проявляется странно и неожиданно.
– Возьми уже яблоко, Селия! – рявкнул Михал. – И покончим с этим.
Прищурившись, я посмотрела на них обоих. Совершенно очевидно, они не желали дальше обсуждать предсказание, но ведь оно касалось меня, и их скрытность казалась мне нечестной. Михал убьет меня, что может быть хуже этого? Я подавила дрожь. Нет! Это не правда! Одисса не влюблялась в летучую мышь, а Михал обещал не причинять мне вреда. Это было его единственное обещание, и у меня не было другого выбора, кроме как поверить ему. К тому же он неспроста не доверял Эпонине. Мелузины умели хитрить и лукавить, что я успела узнать в Ле-Презаже. Часто в каждом их слове скрывалось и нечто иное. Михал нашел невесту, но не в священном союзе. Она нашел Невесту Смерти, а это уже совсем другое. Возможно, в остальной части предсказания говорится именно об этом.
Это не значит, что он убьет меня.
«Или, возможно, – снова раздался надменный голос, – ее предсказание вовсе не о тебе».
Отчего-то взволнованная, я не стала обращать внимания на внутренний голос и взяла яблоко.
– Твое здоровье, – сказала я Михалу и без лишних слов поднесла плод к губам.
На вкус как обычное яблоко.
Я быстро прожевала, не обращая внимания на Эпонину, чья улыбка стала шире, как у кошки, загнавшей в угол аппетитную мышь. Она стала еще больше похожа на хищницу, когда заскользила вокруг меня. Длинное одеяние волочилось за ней.
– Вынь то, что у тебя лежит в кармане.
Я поколебалась всего секунду и вынула из кармана серебряный крест, поблескивающий на свету. Эпонина молча на него посмотрела. Михал следил за каждым ее шагом. Я не могла понять: то ли она ему не нравилась, то ли он ей не доверял. Я не завидовала прорицательнице.
– Скажи, что ты видишь, – наконец произнесла она.
Я растерянно нахмурилась. Если быть честной, я ожидала худшего.
– Серебряный крест.
– И?
Я отдала яблоко Михалу.
– И… он искусно сделан, блестит, по краям филигрань. Это был крест Бабетты Труссе. – Я протянула украшение ей. – Она выгравировала свои инициалы сбоку. Видите? Вот здесь.
С губ Эпонины сорвался веселый смех.
– Уверена?
Нахмурив брови, я поднесла крест к лампе, и золотистый свет разлился по нему.