– Слова Милы эхом отдались в комнате. – И посреди нее некто… мужчина».
Гримуара здесь не должно быть.
Сомнений больше не было. Убийца и тот мужчина, о котором говорила Мила, были как-то связаны. Вероятно, это один и тот же человек. Эти смерти – дело рук не обычного душегуба, а некой великой тьмы, угрожающей королевству. Угрожающей как царству живых, так и мертвых.
– Видимо, кто-то украл гримуар у отца Ашиля.
Михал стоял неподвижно, чуть повернувшись к двери. Вероятно, та вела в спальню Бабетты или на кухню.
– Может, тот, кто похитил тело Бабетты из морга? Труп и гримуар пропали в одно и то же время, и это явно не совпадение.
Михал снова ничего не ответил.
Беспокойство раздирало мне душу, и я не могла молчать.
– Убийца похитил тело Бабетты, украл гримуар, а потом… что? – Я указал на горящее пламя в камине, на чашку горячего чая, на которой разглядела след от красной помады. – Скрылся в комнате Бабетты и попросил Пенелопу не выдавать его? Зачем Пенелопе помогать ему? Он же убил ее кузину!
Михал медленно выпрямился:
– Хороший вопрос.
– Может, он ей угрожал?
Да. Именно так. Убийца угрожал Пенелопе, и поэтому та не рассказала нам о нем и…
Мой взгляд снова упал на след от красной помады на чашке.
И пила с ним чай.
– Ты сказал, что Бабетта в соседней комнате с Жерменом. – Я нахмурилась и тоже выпрямилась. – Это не ее чай.
Михал молча кивнул, все так же глядя на дверь. Я подошла к нему ближе. Какая-то бессмыслица.
– Но Мила говорила… Она говорила, что это мужчина, скрытый тьмой. Думаешь, он пользуется помадой?
– Я думаю, – наконец сказал Михал необычайно мягким голосом, – что мы совершили роковую ошибку. – Он встал передо мной, обманчиво спокойно опустил руки и уже громче добавил: – Выходи, ведьма.
Я замерла, когда дверь со скрипом распахнулась и в комнату вошла знакомая девушка с золотистыми волосами. К горлу подкатил ужас. Вовсе не Пенелопа сейчас мне улыбалась.
А Бабетта.
Глава 36. Чаепитие
В руке она держала серебряный нож, кровь капала с локтя, в котором – я с трудом сглотнула – из пореза торчало совиное перо, воткнутое в кожу.
– Здравствуй, Селия, – тихо произнесла Бабетта. – Я все думала, навестишь ли ты меня или нет. – Она замолчала, а я пристально посмотрела на нее. – Ты всегда была умнее своих собратьев.
Снова последовало молчание. Оно затягивалось. Где-то позади нас тикали часы. Они все тикали и тикали, пока не пробили половину восьмого утра. До рассвета оставалось полчаса. Я не могла вымолвить ни слова – казалось, я забыла, как шевелить губами. Разум не мог постичь увиденного: Бабетта была жива и невредима, кожа больше не отличалась бледностью, а на шее не осталось ранок от укуса.
– Я же нашла тебя мертвой на кладбище, – наконец прошептала я.
– Ты нашла меня заколдованной на кладбище.
Она отошла от двери, а я ухватилась за руку Михала. Тот не двигался. Не дышал. Каждой частичкой своего тела он был сосредоточен на Бабетте. Та кивнула на книгу в моей руке.
– Нужно просто смешать чуточку паслена с кровью друга, и на сутки ты погрузишься в сон, подобный смерти. Очень хитрые чары и чрезвычайно редкие. Одно из лучших заклинаний Ля-Вуазен.
Руки и ноги у меня налились тяжестью. Бабетта совершенно спокойно говорила о том, что разыграла свою смерть, – говорила так, словно обсуждала погоду, и ничего хорошего это не предвещало. С трудом сглотнув, я украдкой покосилась на дверь в потолке. Разумеется, мы могли сбежать через камин, но все куртизанки нам лгали… и Пенелопа, вероятно, тоже. Лучше уж как-то обойти Бабетту и уйти через ту дверь. Но сначала…
– Ля-Вуазен мертва, – сказала я. – Я своими глазами видела, как она погибла в битве за Цезарин.
– Но ее труды живы.
– Это ты… – Я заставила себя выйти вперед и сжала руки в кулаки, чтобы унять дрожь. – Это ты убила тех существ, Бабетта? – Мой взгляд невольно упал на гримуар. Он все еще нашептывал мне какие-то ужасы, которые я отчасти узнавала, но не могла понять. – Чтобы… почтить свою госпожу? Ты пытаешься вернуть ее к жизни?
Бабетта весело и звонко рассмеялась, совершенно не к месту. Плохи дела. Она была одета во все черное, только губы были накрашены алой помадой, и шрамы ярко выделялись на неприпудренной коже. Золотистые локоны она собрала, и ее лицо выглядело изможденным. Щеки впали, под глазами залегли глубокие тени.
– Мало кто из ведьм хотел бы почтить нашу госпожу. Большинство надеется, что она сейчас в аду горит.
Еще один шаг. Я сдвинулась влево.
– Я никого не убивала, дорогая. Не люблю насилие. Пускай он этим занимается.
– Кто? – ледяным тоном спросил Михал.
Бабетта посмотрела на него своими золотистыми глазами:
– Некромант, разумеется.
Гримуар шевельнулся в моей руке – задрожал от восторга. Вскрикнув, я отшвырнула его в сторону. Книга упала на ковер и раскрылась на странице с заклинанием для воскрешения мертвых.
– Господи, – выдохнула я, и кусочки мозаики встали на свои места.
Надпись «Кровь Смерти» злобно на меня смотрела, но я видела лишь свое имя, обведенной чернилами.
«Ему нужна твоя кровь, Селия».
Некроманту.
– Скорее, наоборот, – тихо произнесла Бабетта. – Если, конечно, веришь в подобное. – Поморщившись, она выдернула перо из руки, и кровь тут же закапала на пол. Она задумчиво повертела перо. – От обычной сипухи. Благодаря этому перу я двигаюсь бесшумно, так что даже вампир не может меня услышать.
– Кто такой этот Некромант? – спросила я.
– Я не знаю его настоящего имени. Оно мне и не нужно.
Михал снова выступил вперед; его движения были неуловимы. Отлично. Мы все ближе к лестнице.
– Хочешь вернуть свою сестру? – сказал он. – Сильвию. Которая умерла от болезни крови.
На долю секунду лицо Бабетты исказилось.
– И не только ее. – Она снова стала спокойной. – Болезнь крови убивает медленно. Сначала отравляет тело, затем разум. Крадет здоровье и молодость, потом воздух в груди становится таким тяжелым, а ветер режет кожу подобно ножам. Несчастный задыхается и чахнет. Чувствуют, как кровь закипает в венах, но не может остановить это, потому что лекарства нет. Только смерть. Многие лишают себя жизни, чтобы прекратить муки. – Она пристально посмотрела на меня. – Моргана ле Блан наложила на твою сестру проклятие, чтобы Филиппа ощутила такую же боль, какую испытала моя сестренка.
Я сжала руку Михала, совершенно позабыв о побеге:
– Что?
– От Филиппы осталась лишь дряхлая оболочка после того, как Моргана с ней покончила, разве нет? Прямо как от Сильвии.
Я потрясенно смотрела на Бабетту. Она была права. Родители настояли на том, чтобы гроб Филиппы был закрыт на похоронах, но я как никто другой знала, насколько изуродовано было ее тело. Руки и ноги скрючены, кожа пожелтела и обвисла. Волосы побелели. Дряхлая оболочка.
– Моя сестра не заслужила такой участи, – сказала Бабетта спокойным, почти безмятежным голосом. Она бросила перо на пол. – А твоя?
В горле все сжалось, а перед глазами предстал образ Филиппы из моих кошмаров: половины лица нет, широкая и плотоядная улыбка. Она вонзала свою костлявую руку мне в грудь. Сжимала мое сердце. Внезапно мне стало трудно дышать, словно и меня одолела болезнь крови, а когда я посмотрела на свою руку, кожа, казалось, сморщилась.
«Ты хочешь этого, милая? Хочешь умереть?»
– Мы вернем их, – просто сказала Бабетта.
Я точно знала, что сейчас Михал услышал, как сильнее забилось у меня сердце. Он медленно завел руку за спину, и мгновение я непонимающе на нее смотрела – на его гладкую, белоснежную ладонь. Наконец я поняла, что вампир тянулся ко мне. Я крепко сжала его руку. В эту секунду мои пальцы были так же холодны, как и его.
– И ты разыграла свою смерть, потому что… – начал он.
Бабетта долго и пристально на него смотрела, и я испугалась, что она не ответит. Но вдруг…
– Потому что Жан-Люк предположил, что убийство – дело рук ведьмы крови, и Некромант забеспокоился. – Она подняла гримуар и спрятала его в карман платья. – А Коко никогда бы не поверила, что Алая Дама будет убивать себе подобных, даже после того, что вытворяла Ля-Вуазен. Потому что он знает о Вечных и об их жажде крови и считает, что остальные тоже должны о них узнать. – Бабетта вскинула нож, когда Михал двинулся. – Потому что их король – самый очевидный подозреваемый. После письма от Селии… – на этих словах ведьма до отвращения благодарно кивнула мне, – …шассеры до зубов вооружились серебром. Они убеждены, что это ты убил тех несчастных, roi sombre. И как удачно сложилось, что ты пришел сюда вместе с Селией! Ты оставил столько свидетелей.
В ее голосе не было никакого восторга или радости – лишь уверенность и спокойствие, как у священника, читающего Священное Писание. Я уже слышала подобные речи, и никогда они не заканчивались ничем хорошим. Капли холодного пота текли по моей шее. Я снова бросила взгляд на дверь в потолке:
– Свидетелей чего?
Бабетта посмотрела на меня с толикой грусти.
– Мне жаль, что все так случилось, Селия. Я бы хотела, чтобы на твоем месте оказался кто угодно, только не ты. Ты всегда была очень добра, и я бы хотела, чтобы на моем месте оказался кто-то другой… но ты видела список. – Она не осмелилась вынуть из кармана гримуар, ведь Михал застыл как волк, готовый разодрать врага, а лишь кивнула на книгу, спрятанную в платье. – Для заклинания нужна Кровь Смерти, и Некромант пытался отыскать ее всеми силами. Ведьмы смертоносны, но моя кровь не сгодилась для чар. Как, впрочем, и кровь лугару и мелузины. Даже кровь вампирши – а уж как она была опасна! – оказалась бесполезной.
Михал зарычал, и все мои планы сбежать в одночасье рухнули. Теперь он никуда не уйдет.
– Некромант почти сдался. Он не понял, что Ля-Вуазен неспроста написала слово «Смерть» с заглавной буквы. Смерть! – восторженно выдохнула она. – Тот самый Мрачный Жнец, кто существует за пределами всех верований и религий, вне пространства и времени, кто похищает жизнь лишь одним прикосновением. Откуда ему было об этом знать? Никто не видел Смерть. А те, кто видел, не пережили эту встречу. – Она с любопытством посмотрела на меня. – Некромант случайно нашел твою кровь. Возможно, ему помогло божественное провидение, и забавы ради мы решили попробовать ее в заклинании. Ты даже не представляешь, как он ликовал, когда чары сработали.