– Ты не ушибся? Прости меня, Жан, я не хотела…
Он оттолкнул мою руку. Никогда прежде я не видела его таким злым. Схватив балисарду, он неуклюже поднялся. Я тоже встала на ноги, чувствуя себя все хуже и хуже.
– Пожалуйста, поверь, я не хотела…
– Уходи, – просто сказал он, и я замерла с протянутыми руками.
Не глядя на меня, он забрал у побледневшего и примолкшего Рида курицу и посадил ее в клетку к остальным птицам.
– И не возвращайся, – бросил он через плечо.
Часть IV. Quandon parle du loup, on en voit la queue
Легок на помине
Французская пословица
Глава 42. Невидимая принцесса
Откровенно говоря, о поездке обратно на Реквием я мало что запомнила.
Еще меньше я запомнила о том, как, спотыкаясь, спускалась по трапу вслед за Михалом. Вероятно, к замку он провел нас через многолюдный рынок – ноги двигались сами по себе, – но у меня совершенно вылетело из головы, как я добралась до своей комнаты, как сняла окровавленное платье и рухнула в мягкое кресло у камина.
Михал за мной не пошел.
Вероятно, он почувствовал, что мне нужно побыть одной и подумать обо всем, а рядом с ним я бы не смогла. К тому же я видела, как он пошел к своему кабинету вместе с Дмитрием для их обстоятельной беседы, а я просто тратила время впустую, пока сидела тут и бездумно смотрела на пламя в камине. Нужно было найти комнату Дмитрия и узнать, как он связан с моей сестрой. Возможно, у Михала получится вытянуть всю правду из своего кузена, но, возможно, и нет, а значит, пришла пора действовать. Кто знает, когда мне еще представится подобная возможность?
К сожалению, тело мое отказывалось двигаться.
Одисса раздраженно прищелкнула языком и порылась в платяном шкафу за шелковой ширмой. Ее шерстяная накидка и начищенные сапоги пока не высохли от мокрого тумана, а влажный зонтик стоял у перил.
– Не нужно было за мной идти, – сказала я.
– А я и не шла за тобой, дорогая. Я тебя сопроводила.
– Не нужно было меня сопровождать.
Отерев влагу с креста Филиппы, я провела пальцем по его гладким краям. Когда мой ноготь зацепился за потайную защелку, я вздохнула и спрятала его за ворот. Я чувствовала тошноту, растерянность и усталость. Нужно было заставить себя встать, обыскать комнату Дмитрия. Внезапно все мое тело содрогнулось, а в животе заурчало.
– Михал обещал, что я не пострадаю здесь. А даже если бы не обещал, вряд ли кто-то захочет напасть на меня после случившегося в авиарии.
– Ты не представляешь, насколько сейчас все на взводе. Завтра канун Дня Всех Святых, а Михал, по сути, запер нас здесь, словно крыс в клетке… Это так Присиль выразилась, а не я, – объяснила Одисса, когда я недоверчиво на нее покосилась. Она вынула розовое атласное платье. – Да и ты ведешь себя как-то странно.
– Прости?
– Ты всегда, конечно, была немного странной – из-за всей этой чепухи с Невестой и Некромантом, – но с тех пор, как мы покинули Амандин, ты стала вести себя совсем необычно. По дороге в Цезарин ты не сказала почти ни слова, а по пути на Реквием вообще молчала. Если, разумеется, не считать той ужасной встречи с твоим женихом, о котором я даже вспоминать не хочу. Он просто осел. Ты молодец, что разорвала помолвку.
Я изумленно воззрилась на нее. Если пропустить мимо ушей, что Одисса считает кого-то странным, я не ожидала, что она окажется такой… такой проницательной. Может, потому, что она много говорила об устройстве человеческого тела или ранней Церкви, а может, потому, что обычно она изображала крайнюю скуку.
– Он не осел, – пробормотала я.
Сейчас на лице Одиссы не было и капли скуки. Она посмотрела на меня своими умными кошачьими глазами.
– Ты поэтому притихла? Из-за своего никудышного жениха?
– Бывшего жениха.
– Да. Вот из-за него.
Я промолчала, и вампирша подошла ко мне. Она щелкнула острыми ногтями и жестом велела мне встать. Я неохотно подчинилась.
– Или… может, ты сожалеешь о своих ужасных словах о моем брате? – Одисса поджала выкрашенные сливовой помадой губы и натянула на меня розовое платье. – Нет, тут что-то другое. Вероятно, ты все еще считаешь, что он убил нашу кузину, а сама замышляешь уничтожить всех вампиров. Я права?
– Черт возьми. Ты меня раскусила.
Нахмурившись, она покрепче затянула на мне платье:
– Ты что-то скрываешь, Селия Трамбле.
Не в силах спорить, я опустилась обратно в кресло и, обхватив себя за колени, уставилась на огонь.
– Ты убила ее? – спросила я. – Присиль?
– А что, если и так? Тебя бы она точно убила. – И прежде, чем я успела узнать, правда ли это, Одисса села в кресло и спросила: – Ты правда говорила с Милой? – Ее тон оставался слишком уж безучастным, но в глазах горело любопытство. Я кивнула, не в силах лгать и увиливать. Одисса взяла книгу со столика, даже не взглянув на название. – А она… она говорила, что навестит нас еще раз или нет? Не то чтобы я по ней так уж и скучала, но если бы довелось ее увидеть…
– Мила ясно дала понять, что не сможет нам помочь.
Одисса закатила глаза:
– Моя кузина, как всегда, само очарование, но мне не нужна ее помощь. Я просто хотела… поговорить с ней.
Повисла тишина. За окном прогремел гром.
«Ох».
Я положила подбородок на колени. Я никогда не задумывалась, что в ту ночь не только Михал лишился семьи. Разумеется, Одисса тоже скучала по Миле. Она ведь проводила время только с Дмитрием. У нее не было любящей матери и суетливых тетушек, не было ни приятельниц, с которыми можно было бы шутить, ни подруг среди фрейлин. В груди у меня все сжалось. Одисса, наверное, была очень одинока.
– Михал сказал, что она не сможет долго оставаться в стороне, – наконец произнесла я, когда молчание затянулось. Протянула ей оливковую ветвь. – Сказал, что соблазн вмешаться слишком велик.
Одисса чуть усмехнулась:
– Весьма похоже и на Михала, и на Милу.
– Хочешь, я посмотрю, здесь ли она?
Вампирша положила книгу на стол, сделав вид, что размышляет. Она отчаянно хотела казаться равнодушной.
– Почему бы и нет… Если это не очень сложно.
«Вот упрямая», – подумала я со вздохом и закрыла глаза, сосредоточившись на пустоте в груди.
«На томлении», – вдруг поняла я.
Я томилась, желая узнать правду о сестре, как Одисса томилась, желая увидеть кузину. И если правда пока ускользала от меня, то помочь сейчас Одиссе было вполне в моих силах. Я могла сделать это для нее, для Милы и для себя. И пока я не готова узнать правду о Филиппе. Возможно, никогда не буду готова.
Словно в ответ начало холодать, в ушах заболело от напряжения. Я открыла глаза. Одисса охнула, увидев серебристый свет. Она чуть подалась вперед…
– Михал рассказывал о свечении, но в жизни оно выглядит по-другому. До жути восхитительно. Скажи… это как-то влияет на твое зрение? У тебя сияет перед глазами?
– Сними перчатку.
Я печально улыбнулась и протянула ей руку. Она посмотрела на меня с любопытством, но перчатку сняла. Коснувшись моих пальцев, она ахнула и широко распахнула глаза – наши руки были одинаково холодны.
– Удивительно… – Однако слова застряли у нее в горле, когда она проследила за моим взглядом и увидела Милу, которая парила у мезонина и несколько робко на нас смотрела.
В груди у меня разлилось тепло и кольнуло болью. Кажется, не только Одисса скучала по Миле.
– Мила? – Одисса буквально потащила меня к винтовой лестнице. – Это правда ты?
Мила чуть улыбнулась и приветственно махнула рукой.
– Привет, Дис. – Бросив на меня взгляд, она неловко кашлянула и хихикнула. – Селия.
Не в силах сдержаться, я улыбнулась в ответ, хоть и с усилием. Одисса быстро поморгала, безуспешно пытаясь справиться с восторгом и изумлением.
– На мгновение я подумала, что ты ушла навсегда, не попрощавшись, – сказала я. – Наговорила всякой чепухи. Мол, что больше не будешь к нам приходить. Но ты же все это время за нами следовала, так?
Мила перекинула длинные волосы через плечо и спустилась к нам.
– И хорошо, что последовала, иначе Гвиневра никогда бы не пошла за мной, а она оказалась весьма полезной в «Бездне», – озорно ответила Мила и помолчала немного. – Я слышала, что вы теперь лучшие подруги. Как любопытно.
– Гвиневра? – переспросила Одисса, пытаясь сложить все части нашего разговора воедино. – Гвиневра де Мимси, та наглая потаскуха, разбившая окна в моей лаборатории? – Прежде чем я или Мила успели ответить, Одисса, словно не удержавшись, заметила: – И призраки не могут уйти навсегда, Селия. После смерти они должны либо отойти в царство мертвых, либо остаться рядом с царством живых. Если душа отошла в мир мертвых, ты не сможешь позвать ее, а оставшиеся рядом с живыми… – она бросила виноватый взгляд на Милу, – …навечно оказываются в ловушке меж двух миров и по-настоящему не могут существовать ни в одном из них.
Мила закатила глаза:
– Ты что, прочла всю книгу «Как общаться с мертвыми»?
– Полистала немного, когда Михал сказал, что общался с тобой, – хмыкнула Одисса.
Однако при упоминании Михала все веселье в глазах Милы исчезло, и она чуть напряглась, но Одисса все же заметила это:
– Ой, да ладно тебе. Ты все еще злишься на него? Столько лет прошло.
– К твоему сведению, нет, не злюсь. Просто хочу, чтобы он…
Однако Одисса посмотрела на меня и с досадой ее перебила:
– Михал обратил Милу в вампиршу, когда они были совсем молоды, и она не простила его за это. – Она перевела взгляд на Милу. – Ты болела. Чего ты ждала от своего брата? Если бы Дмитрий чах на моих глазах, умирал медленной и мучительной смертью, я бы и не такое сделала, чтобы спасти его.
Я нахмурилась, не зная, что сказать. Михал никогда не говорил об этом… да и с чего бы? Еще недавно я думала, что он жестокий убийца, и не раз говорила ему об этом. И все же… отчего-то тепло разлилось у меня по груди и шее, и я подергала ворот. Я столько рассказала ему о своей сестре. Он мог бы сделать то же самое. Я бы выслушала его.