«Они здесь».
Я думала об этом, даже когда Фредерик схватил меня за волосы, и где-то в глубине сознания поняла, что мои друзья были слишком далеко. Он поднял мою голову и прижал ее к миске, а я билась и царапалась. Брыкалась и пиналась коленями.
Я кричала и звала Михала, но он не мог ответить, потому что тоже умирал.
«Как тогда на тренировочном поле», – подумала я и изогнулась; ступни заскользили по стеклу. Но я не сдамся. Я буду бороться. Фредерику не победить.
«Глаза, уши, нос и пах».
Я повторяла слова в голове, словно мантру. Каждая секунда, когда я их повторяла, равнялась секунде моей жизни.
«Глаза – уши – нос – пах, глаза – уши – нос…»
Однако мы были не на тренировочном поле, и, когда я наконец заехала коленом Фредерику в живот, он ударил меня головой о гроб. Череп взорвался от боли, и из уха потекла горячая кровь. Она заглушила крики друзей, стон Михала, когда Фредерик оттолкнул его ногой. Я слышала лишь пронзительный звон. В глазах помутнело. Я попыталась выпрямиться, но не смогла найти опору, а Фредерик…
Мелькнула вспышка серебра. Жуткая боль. Я хотела закричать, но все погружалось во тьму. Я захлебнулась чем-то, звон становился все громче и громче, и я уже больше не могла ни думать, ни дышать…
Все закончилось белой вспышкой.
Глава 52. Золотой свет
В детстве я больше всего обожала лето. Жара мне не нравилась, но иногда – ранним утром – я забиралась на дерево в саду и смотрела, как занимался рассвет. Подставляла лицо золотому свету и нежилась в теплых лучах солнца. Я смотрела, как соседи открывали окна, слушала их смех, и на душе у меня было так спокойно.
Золотой свет отражался от воды глубоко в пещере.
Но этот свет не был из моих детских воспоминаний. Здесь не светило солнце, а я больше не сидела на дереве у дома. Сейчас это было что-то другое. Что-то… лучше. Чем дольше я смотрела на свет, тем ярче он сиял, но я не могла понять своих ощущений. Я вообще ничего не чувствовала.
Изо рта шел пар, но я не чувствовала холода.
«Странно».
Боль прошла, в ушах больше не звенело. Нахмурившись, я посмотрела на пальцы, перепачканные в темной жидкости. Она испортила рукава моего алого платья и окрасила в черное красивые кружева.
– Селия.
Вздрогнув, я обернулась. Мила смотрела на меня, лицо ее было несчастно. Видимо, я проскользнула сквозь завесу, но почему она плачет?
– Мне так жаль, – прошептала она. – Этого не должно было случиться. Когда Некромант напал, я… я не могла тебе помочь, поэтому помчалась к птице. Иногда животные чуют призраков, хотя и не могут толком нас видеть.
– О чем ты?
Она посмотрела вниз и перевела взгляд туда же. Пустынный островок поднимался из моря. Теперь он был меньше из-за прилива, но все равно узнаваемый. Фредерик склонился над стеклянным гробом. Одной рукой он приподнял голову девушки. В другой он держал большую каменную миску, до краев наполненную ее кровью.
Он выпрямился и поспешил к другому гробу, где покоилась Филиппа. Внутри у меня все скрутило от чувства омерзения – мое тело лежало в том гробу, у которого он стоял минутой ранее. И я сама все еще лежала в гробу, а кровь заливала мне шею и руки, и уже было неясно, где кожа, а где платье. Рваное дыхание вырывалось из груди, но мои глаза невидяще смотрели вверх.
Смотрели прямо на меня.
Взволнованно я подошла ближе и пощупала шею; пальцы легко заскользили по влажной коже. Я провела ими по рваной ране на горле, но боли не почувствовала. Фредерик не проявил аккуратности. Он приподнял голову Филиппы и влил ей в рот мою кровь.
– Мила, – выдохнула я, не в силах отвести взгляд, – почему мне не холодно?
Она обняла меня за плечи, и страх закрался мне в душу. Руки у нее были плотные и теплые.
– Не надо смотреть. Лучше приготовься.
– К чему?
– К смерти, – печально ответила она, кивнув на мое изувеченное тело.
Где-то поодаль сиял золотой свет, чудился тихий смех. Я его даже не слышала, а ощущала всем естеством, но не стала обращать на него внимания. Удивленно я воззрилась на Милу:
– Но это невозможно… Не могла же я… Нет!
Я рванулась к островку, к своему телу, к Фредерику и Филиппе, к Михалу, который пытался подняться на колени.
– Не могла я умереть! Я же прямо здесь! – Я повернулась к Миле, подлетевшей ко мне, и ткнула в свое тело. Кровь лилась из горла в жутком ритме моего пульса. – Смотри… я еще дышу. Я не умираю!
Нежно она убрала прядь волос с моего лица. Слезы стекали по ее щекам.
– Мне жаль, Селия. Слишком поздно. Иначе тебя бы здесь не было. Тебе нельзя оставаться здесь надолго… только если не решишь остаться тут навечно.
«Только если не решишь остаться тут навечно».
Золотой свет, кажется, чуть потускнел.
«Навечно».
– Нет, – повторяла я снова и снова, не желая ничего слушать. Не желая смотреть на этот проклятый золотой свет. Мои друзья почти добрались до островка. Они… они все исправят. Лу и Коко помогут мне, а Жан-Люк и Рид разделаются с Фредериком. Михал или Одисса дадут кровь, чтобы исцелить меня, и… и все снова станет прекрасно.
«Все снова станет прекрасно».
– Может быть, все будет не так уж плохо, – неуверенно проговорила Мила, – если ты решишь остаться здесь. Ведь я здесь, Гвиневра тоже, а все твои друзья смертны. Скоро и они к нам присоединятся.
Полная решимости, я хотела прорваться сквозь завесу, но больше не чувствовала ее. Боль в голове исчезла. Тогда я проскользнула в свое тело, пытаясь найти опору, но ее не было. Отчаяние нарастало, как прилив вокруг островка. Я пыталась снова и снова, едва не закричав от отчаяния.
«Я не умираю! Я не мертва!»
Рыдая, я взметнулась вверх, а золотой свет потускнел еще сильнее.
– Не могу я остаться здесь, Мила. Прошу тебя! Я не могу бросить друзей, сестру…
Размытым пятном мимо нас пронеслась Одисса и выбила из рук Фредерика наполовину опустевшую миску. Кровь брызнула во все стороны. Она схватила Фредерика за плечи и отшвырнула его. Колдун тяжело упал на землю, и она тут же схватила его горло. Глаза у него выпучились.
На одну восхитительную секунду мне показалось, что она положит всему конец. Убьет его прежде, чем он еще кому-то причинит боль.
Однако она не успела свернуть ему шею – Дмитрий внезапно повалил ее на землю.
«Господи!»
Обезумев, я кинулась к ним, ведь моя кровь была повсюду. Она окрасила алыми тонами скалы, стекала ручейками к морю.
«Боже, боже, боже…»
Любому происходящее показалось бы сущим кошмаром. Для Дмитрия же все было просто адом.
– Ты что творишь? – прошипела Одисса, но его взгляд горел диким пламенем. – Дмитрий! Прекрати! Пожалуйста, отпусти меня…
– У него гримуар! – прорычал Дмитрий, совершенно не внимая голосу разума.
Я беспомощно смотрела, как они боролись друг с другом. Я и подумать не могла, что Дмитрий нападет на родную сестру, на своего близнеца, но, видимо, жажда крови оказалась сильнее семейных уз. Без всяких колебаний он швырнул Одиссу в море, и та с грохотом ударилась о воду.
– Одисса!
Разумеется, она не слышала моего крика, но я все равно кинулась к ней. А в следующий миг резко замерла и метнулась к Фредерику. Нужно было сделать хоть что-то. Надо было как-то помочь, но когда я прыгнула на Некроманта, то прошла прямо сквозь него.
Словно меня и не существовала вовсе.
Потеряв всякую надежду, я оглянулась на свое тело. С каждой секундой оно становилось бледнее. Золотой свет тускнел в унисон с замирающим биением моего сердца. Мое время иссякало, и я не могла остановить его ход. Не могла никак замедлить его, излечить рану на шее и остановить кровотечение. Не могла сделать ничего, чтобы спасти друзей.
– Убьешь меня, и никогда не найдешь его, – оскалился Фредерик, которого Дмитрий поднял за ворот.
«Гримуар».
Если бы не чертова книжонка, ничего бы этого не случилось. Если бы я только забрала ее тогда у отца Ашиля, если бы не выронила в «Бездне»…
– Где он, Селия? – спросила Мила. – Куда он его спрятал?
– Не знаю! – ответила я, едва не плача. – Он… своей магией крови сделал его невидимым, и я не видела, куда он…
Мои глаза распахнулись от ужаса, когда Жан-Люк добрался до островка.
Как и Одисса, он не мешкал – вынул балисарду и кинулся на Фредерика. Зарычав, Дмитрий помешал ему, но тут уже появился Рид с серебряным ножом. И Одисса… словно мстительный дух, вампирша поднялась из воды и, прищурившись, посмотрела на Жан-Люка и Рида, которые кинулись на ее брата.
Она отшвырнула Рида в гроб Филиппы, и тот опрокинулся вместе с ними. Тело моей сестры покатилось по камню. Руки и ноги у нее были до тошноты обмякшими, Труп наконец замер у воды. Выругавшись, Фредерик бросился к телу.
– Нужно что-то сделать! – закричала я. Золотой свет все тускнел, становясь уже едва заметным.
Сердце у меня застряло в горле. Как я могла их бросить? Как могла покинуть? В отчаянии я смотрела на них.
Жан-Люк ударил Одиссу, и ее кожа зашипела, когда она попыталась увернуться, чтобы защитить брата. Рид вскочил и закружил рядом с Дмитрием, поглядывая на Фредерика, который сжимал Филиппу в объятьях.
А Михал… Михал подполз к моему гробу в тот самый миг, когда на островке появились Лу и Коко.
– Решай, Селия. – Мила внезапно схватила меня за плечи и затрясла. – Ты не можешь им помочь, а твое время почти истекло. Понимаешь? – Она затрясла меня еще сильнее, когда я попыталась вырваться и помочь друзьям хоть как-нибудь. – Если не выберешь сейчас, упустишь шанс навсегда. Ты ничего не можешь сделать…
Все пошло наперекосяк. Мои друзья бились друг с другом. Бо замахнулся на Дмитрия, но тот легко выбил меч у него из рук. Обезумев, он притянул Бо к себе и вонзил клыки ему в горло. Коко и Одисса закричали и бросились к ним. Одисса добежала первой.
Нечеловески зарычав, Дмитрий отшвырнул Бо и свернул Одиссе шею.