Наглядевшись в окно, я возвращаюсь к столу. У меня много работы, и я придвигаю к себе терминал, который позволяет трудиться над «Алефом», не покидая Киберград. Пока всё идёт неплохо, но приходится постоянно менять параметры программ, потому что искусственный интеллект — слишком сложная штука, и порой его реакции непредсказуемы. Если б я раньше занимался созданием ИИ, мне было бы проще, но я — хакер, а не доктор наук.
Следя за тем, как очередная программа составляет отчёт о ходе эксперимента, я замечаю краем глаза, как большая сонная муха ползёт по краю стола, подбираясь к моей руке. Тёмно-синее брюшко, крупные прозрачные крылья с зеленоватым отливом, тяжёлая мохнатая голова на незаметной тонкой шее. В этом году вообще появилось на удивление много насекомых. Служащие жалуются: нельзя оставить чашку кофе, чтобы ёё тут же не облепили мухи. Окна снаружи сплошь засижены гадкими тварями, и я начал замечать, что клиенты иногда недовольно поглядывают по сторонам, заходя в мой кабинет, но ничего нельзя поделать: ни ловушки, ни вызванные на прошлой неделе морильщики не помогли.
Я высоко поднимаю ладонь и бью по мерзкому насекомому, но гадине удаётся улизнуть.
— Господин Кармин, последние сводки из информационного отдела, — голос Милы из интеркома заставляет меня вздрогнуть. — Прикажете прочитать?
— Давай, — я закрываю глаза и настороженно прислушиваюсь к блуждающему по комнате жужжанию. Если муха снова сядет на стол, я её обязательно прикончу — второй промашки не будет.
— Президент Австралии издал указ, запрещающий импорт и экспорт анатомических образцов.
Конечно, он это сделал под влиянием общественного мнения и ввиду скорых выборов. Политика — один из факторов, постоянно требующих моего внимания.
— Что же все на нас так ополчились, Мила? — говорю я.
— Не знаю, господин Кармин, — отвечает секретарша с вежливым сожалением в голосе.
— Положим, президент и сам обладает недурной коллекцией, он нашим клиентом останется, особенно если захочет, чтобы этот факт его биографии продолжал оставаться секретом, но ведь подобный указ может вызвать подражание. Как думаешь?
— Пожалуй, — соглашается Мила.
На самом деле ей это до фени, но мне нравится рассуждать вслух.
— Надо срочно развивать отрасль животных, — говорю я. — Что слышно от этого немца, Шпигеля?
— Заканчивается постройка завода. Через две недели начнут устанавливать оборудование. Господин Шпигель интересуется, где мы собираемся нанимать рабочих — в России или в Германии. Говорит, что может порекомендовать хороших специалистов.
— Ни в коем случае! Не хватало ещё обучать потенциальных конкурентов. Всех сотрудников направим отсюда. Ещё что-нибудь?
— Нет, это всё.
— Хорошо, Мила, спасибо.
Пожалуй, имеет смысл съездить в Германию самому — провести рекламную компанию, набрать клиентуру. Глеб сейчас занят на строительстве, а я взял на себя прессу и телевидение. Немецкие дети должны полюбить шестилапых крыс!
С тех пор, как Шпигель впервые переступил порог моего кабинета, массмедиа совсем распустились и печатают про мою фирму откровенную ахинею. Я даже подумывал подать в суд за клевету, но решил, что чёрный пиар — тоже своего рода реклама. Да и потом, великих людей никогда по достоинству не ценили современники. Придётся и мне мужественно разделить их судьбу.
Если б я не должен был заниматься «Алефом», продвижение идеи Шпигеля двигалось бы значительно быстрее, но большую часть времени мне приходится писать вирус, поэтому работать в фирме получается лишь урывками — когда мне хочется отвлечься или во время экспериментов, которые я ставлю с помощью более-менее самостоятельных программ.
Сейчас я как раз запустил несколько таких, так что у меня появилось время на поездку в Германию. Конечно, это не настоящая страна, а часть виртуального пространства, создаваемая немецкими биоцентрами и закрытая для тех, кто не купил авиабилет.
Никто не знает, существует ли граница у виртуальности. В том смысле, что неизвестно, можно ли сесть в машину и ехать, пока Киберград не кончится, и вместо него появится серый фон, ещё не «застроенный» разработчиками. Многие пытались, но им так и не удалось попасть дальше пригородов — по разным, на первый взгляд, вполне естественным причинам.
Тем не менее, на самолёте покинуть Киберград можно. Многие так и путешествуют, хотя перечень стран ограничен — всё-таки биоцентры не резиновые. Пройдёт ещё немало времени, прежде чем в виртуальность поместится весь мир. Пока же программисты переносят его частями. Например, ты не сможешь попасть в точную копию Москвы, Парижа или Токио со всеми окраинами, трущобами и спальными районами — только в основные локации, которые обычно можно увидеть на открытках и туристических проспектах. Кроме того, виртуальные города существенно отличаются от настоящих, так как застраиваются своими обитателями-юзерами. По сути, Москва, Пекин или Барселона — всего лишь модели, взятые за основу, но развивающиеся по желанию пользователей.
Например, на заработанные кредиты я возвёл особняк в пригороде Киберграда, а небоскрёб, в котором располагается офис нашей фирмы, создан общим решением почти двух тысяч юзеров.
Поступает сигнал из реального мира: кто-то звонит на терминал. Несколько секунд я раздумываю, ответить или нет, а затем вызываю меню. Выбрав клавишу выхода, погружаюсь в метель и открываю глаза уже в своей квартире.
Сняв шлем, протягиваю руку к терминалу.
— Алло?
— Это Стробов.
— Безумно рад, — в моём голосе лишь намёк на иронию. — Что угодно?
— У меня для вас информация.
— Валяйте, записываю.
— Перестаньте паясничать, — кажется, я его раздражаю, но не сильно. Полковник — выдержанный человек, других в Конторе не держат.
— Ладно, что у вас там?
— Нам стало известно, что в Сети, возможно, завёлся ренегат, — Стробов многозначительно молчит.
Сначала я не могу поверить своим ушам, но потом до меня доходит скрытый смысл сказанного.
— Вы меня обманули! — говорю я, закипая от злости.
— Нам пришлось, — отвечает Стробов сдержанно.
Это окончательно выводит меня из себя. В отличие от безопасника, я не проходил проверок на адекватность и вменяемость.
— Вам было прекрасно известно о существовании интеллекта-ксенофоба! — цежу я в трубку, едва сдерживаясь. — Вы всё знали, когда нанимали меня! Сколько?!
— Что сколько? — уточняет Стробов, нисколько не смущённый.
— Сколько времени вам известно о его существовании?
— Несколько месяцев.
— А точнее?
— Какое это имеет значение?
Я задыхаюсь от ярости, и мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Стробов ждёт молча.
— Это подстава! — говорю я через минуту.
— Относитесь ко всему философски, — советует полковник. — Мы не хотели, чтоб вы запаниковали.
— Я паникую!
— Обстоятельства изменились — нам пришлось раскрыть карты раньше времени.
Ещё несколько дыхательных упражнений. Теперь я, кажется, готов слушать.
— Ладно, излагайте.
— Во-первых, вы — не единственный хакер, работающий над созданием вируса.
— А то я не догадался! Дальше.
— Прошу не перебивать, — говорит Стробов сухо, но сейчас мне на это плевать. — Во-вторых, искусственный интеллект, в дальнейшем я буду называть его «Голем», обнаружил, что против него предпринимаются определённые действия. Это произошло из-за ошибки одного хакера, не оправдавшего наших надежд.
— Как прискорбно. И что теперь сделает Голем?
Стробов выдерживает паузу, чтобы я осознал, что перебил его, но я не собираюсь играть по его правилам — не теперь.
— Ну?!
— Мы полагаем, — отвечает Стробов, смиряясь, — что Голем ускорит подрывную деятельность и, кроме того, попытается устранить хакеров, работающих над «Алефом».
Именно это я имел в виду, говоря о подставе. Но мне и в голову не пришло, что ренегат уже знает о готовящейся против него операции!
Я молчу, как громом поражённый. Погибнуть от руки искусственного интеллекта — это… Просто нет слов!
— Вы знаете, кто он? — выдавливаю я из себя. — Киборг, бортовой комп, программа-симулятор? Хоть что-нибудь?
— К сожалению, нет. Но не волнуйтесь, он не придёт за вами.
— В смысле?
— К вам домой. Он не знает вашего адреса так же, как и мы.
— Тогда как он может меня уничтожить?
— Через виртуальность.
— Что? Искусственные разумы не заходят в Киберград!
— Не заходят, — соглашается Стробов. — Но могут. Если хотят.
Я начинаю понимать. Голем пользуется всеми гражданскими правами. Возможно, он ходит по улицам в образе человека, а может, вмонтирован в борт спутника, вращающегося вокруг Земли — в любом случае он способен создать виртуальную личность так же, как я, и поселиться в Киберграде.
— Вероятно, он или один из его сообщников вступит с вами в контакт. Мы не знаем, что именно у Голема на уме, но вам следует быть предельно осторожными. Он попытается помешать вам закончить работу над «Алефом». И сделать это не так уж трудно, поскольку вы частично создаёте вирус в виртуальности и храните его там же.
— Я должен покинуть Киберград? — спрашиваю я, ошарашенный.
— Это стало бы лучшим решением.
— Но я… не могу!
— Тогда вы окажетесь в опасности. Голем способен уничтожить ваши счета, даже вашу личность.
— Я сумею защитить файлы, — говорю я. — Но оставить Киберград…Нет, это исключено!
В трубке слышно, как тяжело вздыхает Стробов. Должно быть, он получает подобный ответ не впервые — скорее всего, другие хакеры тоже отказались покинуть виртуальность.
— Как знаете, — говорит полковник. — В конце концов, для нас тоже было бы затруднительно выделить вам отдельный сервер.
Всё понятно: Стробов понимает, что Голем может влезть в мои файлы, но знает, что предоставить каждому хакеру для работы нужный объём биоцентра вне башен виртуальности влетит в копеечку и, кроме того, займёт слишком много времени. Лучше рискнуть, понадеявшись на мастерство хакеров.