— Значит, ещё есть время, — кивает Марна, прикладывая к себе блестящее платье, похожее на змеиную кожу. — Как тебе? Не слишком агрессивно?
— Смотря для чего.
— Думаю, лучше выбрать что-нибудь поскромнее. Никак не могу решить, что надеть.
— Главное, чтобы ты была готова к сроку.
— На этот счёт не волнуйся. Привычки опаздывать не имею. Поможешь выбрать платье?
— Уверен, ты с этим лучше справишься. У меня есть дела до ужина.
— Жаль.
— Увидимся.
Я выхожу, оставив Марну наедине с гардеробом. Возвращаюсь к себе, чтобы позвонить в больницу и узнать о состоянии Евы. Неприятный женский голос сообщает мне, что у «пациентки» изменений не наблюдается, но состояние стабильно. Кома затягивается, и я уже не уверен, что рад тому, что Ева не погибла, а превратилась в безмолвную плоть: если бы она умерла, то через некоторое время могла возродиться, а сколько продлится её теперешнее состояние — неизвестно. Кроме того, я не понимаю, почему она до сих пор не пришла в себя. Может, юзер оставил свою личину или умер? Нет, врачи заметили бы разницу между комой аватара и его неиспользованием.
Я сажусь работать над «Алефом». Временами вспоминается разговор с Големом. Поверил ли он в самом деле, что я не превращу вирус в оружие тотального истребления искусственных интеллектов? Собственно, я могу избавить человечество от киборгов, внеся всего несколько изменений в программу. Но хочет ли человечество избавиться от них? И нужно ли это? Впрочем, меня это не волнует. Если б я и решил убить ИИ, то ради себя, а не людей в целом.
Без десяти семь в дверь звонят, и я заканчиваю работу. Опережу я Голема, или мир потонет в ядерном пламени прежде, чем вирус окажется в Сети? Готов ли я рисковать собственной жизнью? И да — и нет. С одной стороны, мне не хочется умирать, и страх шепчет мне, чтоб я поторопился. С другой, я не уверен, что Голем ведёт настолько простую игру, как представляется Стробову. Ренегат слишком спокоен для того, чей замысел почти провалился. Я сомневаюсь, что, опередив его, одержу победу. Не знаю, почему, но это ощущение не покидает меня.
Когда я спускаюсь в холл, Фёдор вешает пальто Глеба, а тот стоит перед зеркалом, поправляя галстук. Кажется, он немного прокачал скин ради ужина: выглядит помолодевшим.
— Я не рано? — спрашивает он, заметив меня.
— Нормально.
— Я принёс столовое вино. Фёдор отправил его на кухню.
— Не стоило. У нас отличные запасы.
— Знаю, твой погребок всегда заполнен с большим вкусом. Но мне не хотелось являться с пустыми руками.
Глеб достаёт сигареты.
— Идём в гостиную, — говорю я.
— Где твоя девушка? — спрашивает он по дороге. — Марна, кажется?
— Да. Она спустится к ужину.
Мы входим в гостиную и садимся в кресла. Глеб сразу придвигает к себе пепельницу и закуривает. У него массивная серебряная зажигалка, которой он громко и с удовольствием щёлкает.
— Послушай, — говорю я, — наш немецкий завод остался без управляющего.
— Да, я в курсе.
— Знаю, ты бы предпочёл найти кого-нибудь из России, но у меня на этот счёт иное мнение.
— Вот как? Хочешь местного менеджера?
— Да. Полагаю, он быстрее найдёт общий язык с работниками, которых мы будем набирать в Германии. А время нынче дорого.
Глеб пожимает плечами.
— Может, ты и прав.
— Я подумал: что, если ты поедешь в Германию и присмотришь там за всем? А заодно подыщешь управляющего. Отпуск свой ты всё равно прервал, а, раз ты строил завод, было бы логично поручить это тебе. Как считаешь?
Глеб откидывается на спинку кресла. От его зажатой в пальцах сигареты поднимается тоненькая струйка дыма.
— Я инженер, — отвечает он. — Не управленец.
— Но ты прекрасно знаком с процессом производства, а нам в первую очередь необходима бесперебойная работа завода.
Глеб пожимает плечами. Я почти уверен, что он согласится, но не хочу давить на него.
— Словом, ты подумай. Должен сказать, поскольку мы сейчас в непростом положении, мне не хотелось бы привлекать к делу абы кого — лишь бы дырку заткнуть. Понимаешь?
Глеб кивает.
— Не торопись, приглядись к местным. Выбери хорошего, надежного управляющего.
— Я подумаю.
— О большем и не прошу.
Раздаются шаги, и в гостиную входит Олег.
— Хорошо, что ты здесь, — кивает он Глебу. — Не люблю быть первым.
— Ну, кто-то должен.
Они обмениваются рукопожатием. Мои партнёры редко видятся, поэтому встреча получается не слишком сердечной. Но холодок скоро исчезнет: с ними всегда так бывает.
Олег садится в свободное кресло и закидывает ногу на ногу.
В гостиную входит Фёдор. Он в белой ливрее, к лацкану приколота живая розочка.
— Ужин готов, — с лёгким поклоном объявляет дворецкий.
Он обожает такие мероприятия. Для него сегодня звёздный час — и не важно, сколько человек приглашено.
— Фёдор, скажи Марне, что мы её ждём, — говорю я.
Мы проходим в столовую. Стол накрыт белой скатертью с вышивкой и сервирован по высшему разряду: старинное серебро, хрусталь, льняные салфетки, сервиз от «Ди Валенсо».
Валентина вносит закрытое блюдо для дичи. Это утка по-пекински.
Мы садимся за стол, и вернувшийся Фёдор разливает вино.
Марна спускается минуты через три, одетая в обтягивающее тёмно-вишнёвое платье, которое ей очень идёт. Волосы с медным отливом гладко зачёсаны и заколоты на затылке. В ушах подрагивают рубиновые серьги.
— Добрый вечер, — произносит Марна с очаровательной улыбкой и лёгким акцентом.
Я знакомлю её с Глебом.
— Очень приятно, — Марна садится справа от меня.
В реальности она произвела бы на моих друзей неизгладимое впечатление, но в Киберграде не так много женщин выбирают себе невзрачные скины. Собственно, виртуальность буквально кишит потрясающими красавицами. Кроме того, юзер длинноногой и полногрудой «модели» вполне может быть мужчиной. Это тоже приходится учитывать.
За ужином мы болтаем обо всякой ерунде. Собеседники присматриваются друг к другу, настраиваясь на общий разговор. Потом Марна долго рассказывает о Германии. Оказывается, она побывала почти во всех немецких и австрийских городах — не виртуальных, а настоящих.
— Больше всего мне нравится ездить на горные курорты, — признаётся девушка. — Кататься на лыжах — это нечто потрясающее. Обожаю Альпы!
Глеб тут же начинает вспоминать, как учился лыжному спорту в Швейцарии.
Улучив момент, я говорю:
— Один мой знакомый пригласил меня покататься на лошадях. Сказал, могу взять друзей.
— Правда? — Олег поднимает брови. — И кто он?
— Узнаешь, если поедешь со мной.
— Почему бы и нет?
— А ты? — я перевожу взгляд на Глеба.
— С удовольствием, — отвечает тот.
— Я тоже к вам присоединюсь, — говорит Марна. — Если никто не против, конечно.
— Никто, — говорю я.
«Очная ставка» между ней и Големом — как раз то, на чём я бы с удовольствием поприсутствовал.
После ужина мы переходим в гостиную, чтобы выпить кофе с ликёром. Около десяти Глеб собирается уходить. Мы провожаем его до машины и смотрим, как он выезжает за ворота.
Олег шутливо откланивается и поднимается в свою комнату. Он слегка пьян.
— Я к тебе сегодня приду, — говорит Марна, когда мы остаёмся вдвоём.
— Хорошо.
Если она и шпионка, то очень привлекательная, и я не вижу, чем секс с ней может повредить мне.
Появляется Фёдор с трубкой в руках.
— Господин Кармин, это вас.
— Кто?
— Виктор.
Я тут же прикладываю трубку к уху. На том конце провода слышится напряжённое дыхание.
— Если ты у матери, немедленно возвращайся! Я пришлю за тобой машину.
— Я не у неё, — отвечает Виктор через несколько секунд.
— А где?
Молчание. Чувствую, как во мне зарождается раздражение: какого чёрта он вообще звонит, если не хочет разговаривать?!
— Послушай, я знаю, что ты ходишь в школу, — говорю я, стараясь держать себя в руках, — иначе классный руководитель уже связался бы со мной. Я могу прислать машину туда. Или ты хочешь, чтобы я сам приехал?
— Не надо! — голос у Виктора становится испуганный.
— Почему ты не возвращаешься?
— Я приду, если Ева поправится.
— Не известно, когда это произойдёт. Возможно, программный сбой.
— Ну, и пусть.
— На что ты живёшь?
В трубке воцаряется молчание, затем раздаются пронзительные гудки. Я в бешенстве швыряю трубку в стену, пластмасса разлетается, и на пол сыплются осколки.
Фёдор вздрагивает от неожиданности.
— Закажи новый аппарат! — говорю я ему, трижды глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя. — Если Виктор позвонит тебе, передай ему, что у него есть три дня, чтобы вернуться. Потом я удалю его из семейного реестра. Пусть живёт сам по себе — мне такой ублюдок даром не сдался!
Дворецкий с поклоном уходит, что-то бормоча себе под нос — я не вслушиваюсь.
— Ты расстроен, — говорит Марна. — Надо успокоиться. Не стоит принимать решений сгоряча.
— Извини, мне лучше побыть одному.
— Конечно, — девушка кивает и отводит взгляд.
Поднимаюсь к себе и выхожу из виртуальности. Что мне действительно нужно — это поесть и успокоиться. Сняв шлем и комбинезон, отправляюсь на кухню, чтобы сделать сэндвич с ветчиной и сыром. Большая кружа чёрного кофе тоже не повредит.
Хочется отдохнуть от всего и всех. Перекусив, падаю на диван и включаю телевизор. Толстый диктор с прилизанными волосами рассказывает о падении цен на энергетические ресурсы из-за открытия и разработки новых месторождений природного газа на дне Атлантики. Пялюсь в экран, думая о своём. Картинка и звук — фон для размышлений.
Мой карточный домик рушится. Я словно иду к началу, увязая в мокром песке. Кажется, мечте о рае не суждено сбыться — сон, в котором я видел пляж, едва ли станет вещим. Голем прав: мир гниёт подобно забытому под деревом фрукту, и мы ощущаем миазмы его разложения. Все эти мухи, тараканы, крысы — предвестники апокалипсиса, которому мы скоро станем свидетелями. Возможно, он наступит, когда ренегат запустит ядерные ракеты, возможно, причиной станет что-то другое. Но конец неизбежен — по той простой причине, что он наступает всегда. Люди решили, что будут жить на Земле вечно, забывая о том, что по сравнению, например, с эпохой динозавров период существования человека — едва заметный миг.