Значит, апостолы не задумывали теракт — это было делом одного Голема!
— Пора запускать вирус, — говорю я.
— Можно мне быть с тобой?
— Не сейчас. Я должен забрать его из хранилища.
— Оно здесь?
— Да. Иди пока к себе.
Не произнеся больше ни слова, Марна уходит.
Я поднимаюсь в кабинет. Святая святых.
Открываю терминал. Введя уйму паролей и пройдя несколько идентификаций, активирую файлохранилище: границы комнаты размываются, и я оказываюсь в белом бункере. В середине — стальная дверь. Её можно обойти — со всех сторон она выглядит одинаково. Дверь никуда не ведёт — она защищает.
Я подхожу и кладу на неё ладони. Кожа чувствует холод металла. Произношу последний пароль, и по двери с тихим треском пробегают искры. Она медленно открывается.
Стены комнаты преображаются: теперь они покрыты ячейками, заполненными информацией. Здесь я храню то, что украл или получил в качестве оплаты.
«Алеф» находится в центре — под прозрачным колпаком силового поля. Он выглядит как серебряный шар, висящий в воздухе над мраморным постаментом. Я обхожу его пару раз, чтобы полюбоваться. Он прекрасен, хотя и смертоносен. Я мог бы внести пару изменений прямо сейчас и убить все искусственные интеллекты на Земле. Никто не смог бы мне помешать. Это власть. Но, конечно, я этого не сделаю. Во-первых, у меня отсутствует желание истреблять их, во-вторых, я не хочу потерять Зою, а, в-третьих, поступи я так, и ракеты уничтожат людей и меня самого. Это контроль власти.
Пора действовать. Протягиваю руку, и она проходит сквозь защитное поле. Беру шар. Он холодный, гладкий и тяжёлый.
Выхожу из хранилища и закрываю дверь.
Оказавшись вновь в своём кабинете, поднимаю трубку терминала и набираю номер ангара, где стоит готовый к вылету самолёт.
— Алло? — раздаётся в динамике хрипловатый голос.
— Начинайте погрузку, — говорю я.
Мои люди обо всём предупреждены и понимают, что требуется.
— Да, господин Кармин, — доносится в ответ. — Приступаем.
Положив трубку, на несколько секунд прикрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. И с духом. Затем спускаюсь в холл, вызывая на ходу машину.
— Фёдор, саквояж! — кричу я, надевая пальто.
— Куда ты?! — окликает меня Марна, появляясь на галерее второго этажа.
— Пора, — коротко отвечаю я.
— Я с тобой! — она быстро спускается по лестнице.
Молча подаю ей пальто. Отговаривать девушку, конечно, бесполезно, да и я не хочу в такой момент быть один.
Дворецкий приносит саквояж, и я кладу в него шар.
— Это он? — спрашивает Марна.
— Да.
— Ты точно всё просчитал?
Бросаю на неё вопросительный взгляд.
— Я не хочу умирать, — с робкой улыбкой поясняет Марна.
Губы у неё чуть дрожат.
— Ты останешься со мной, — отвечаю я. — Забыла?
Когда, одетые, мы выходим на крыльцо, «Бэнтли» уже ждёт. За решёткой толкутся репортёры, и при нашем появлении они начинают поспешно вскидывать камеры.
— На аэродром, — говорю я Генриху, когда мы с Марной забираемся в салон.
Едем, маневрируя среди машин. Никакой дополнительной охраны. Если люди Стробова и следят за нами, то тайно.
— Когда это случится? — спрашивает Марна, глядя перед собой.
— Как только груз окажется на определённой высоте.
— Значит, скоро, — Марна издаёт едва заметный вздох.
— Это единственное решение. Он сам так захотел.
— Знаю.
— Вы были близки?
— Насколько могут быть близки бог и его ученик?
Я держу саквояж на коленях, чувствуя исходящую от шара мощь.
— Думаю, наша жизнь в Киберграде теперь здорово изменится, — замечает Марна, взглянув на меня. — Тебе не дадут покоя.
— Не так уж и много теперь держит меня здесь.
— Наверное, мне придётся уйти. То есть, Марне.
— Я знаю: киборги равнодушны к Киберграду.
— Мне он нравится, — Марна кладёт руку мне на запястье. — Потому что я была здесь с тобой.
Я сжимаю её пальцы.
Дальше мы едем молча, боясь разрушить возникшее между нами волшебство.
Автомобиль притормаживает у пропускного пункта. Генрих показывает пропуск, и шлагбаум поднимается. Мы едем дальше — туда, где виден силуэт самолёта.
Видно, что погрузка закончена: поблизости нет ни фургонов, ни рабочих. Возле переднего шасси прогуливается окутанный табачным дымом пилот.
Машина останавливается, и мы с Марной выходим.
— Подожди здесь, — прошу я, направляясь к трапу.
Меня встречает экспедитор, следивший за погрузкой.
— Всё в порядке? — спрашиваю я на ходу.
— Да, господин Кармин.
Мы поднимаемся в самолёт, и он провожает меня в отсек, где расставлены ящики с младенцами. Партия, которой займётся Этель. Наш первый шаг на чёрный рынок.
— Благодарю, — говорю я экспедитору. — Теперь оставьте меня ненадолго.
Он уходит, плотно прикрыв за собой дверь.
Ставлю саквояж на один из ящиков и открываю. Достаю сверкающий шар. Мне нужно, чтобы вирус проник в склянки с младенцами — тогда, как только самолёт окажется на определенной высоте, «Алеф» начнёт распространяться по Сети и вскоре настигнет Голема и его копии.
Произношу сложный код. Шар вспыхивает и начинает уменьшаться в размерах — его содержимое перетекает в ящики. Всё кончается через пару минут: в руках у меня лишь пустота. Теперь «Алеф» упакован не менее надёжно, чем несчастные малютки, которым так и не довелось стать людьми. Закрываю саквояж и выхожу из отсека.
Ныне я дарую вам жизнь. Ну, или, если теория, изложенная не так давно Марной, верна, задерживаю в смерти. В любом случае апокалипсис откладывается. Будут лишь принесены жертвы — и Голем в их числе. Похоже, он всё же станет мессией искусственных разумов. Искупление… Теперь я понимаю, что он имел в виду. Суд одного представителя вида может спасти или уничтожить миллионы особей. Я — этот один. Меня ренегат выбрал, чтобы проверить человечество на… человечность? Узнать, сохранили ли мы души? То, что нельзя скопировать и перенести в виртуальность.
Дух захватывает при мысли, что на моём месте мог оказаться кто-то другой.
— Взлетайте! — говорю я поджидающему в салоне пилоту. — Немедленно.
— Слушаюсь! — кивает он, бросаясь в кабину.
Моторы уже работают — очевидно, их запустил второй пилот, чтобы не терять время даром.
Бегом спускаюсь по трапу, и он почти сразу же отъезжает. Откуда-то доносятся звуки сирен. Кажется, они приближаются. Самолёт начинает разгоняться — огромная неуклюжая птица. Марна беспокойно оглядывается.
— Всё в порядке? — спрашивает она.
— Да, вирус скоро окажется в Сети.
— Смотри! — Марна указывает в сторону ограды.
Я вижу, как по шоссе едет вереница полицейских автомобилей: стальные жуки с выпученными глазами-фарами и покатыми спинами. Не хватает только суставчатых ног и мохнатых усиков. Хищные твари! Машины направляются к въезду в аэропорт.
— Это к нам, — отвечаю я.
Марна берёт меня за руку.
— Почему? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Какая разница?
Убийство, промышленный шпионаж, контрабанда, создание оружия массового поражения — мало ли на мне грехов?
Самолёт отрывается от земли и взмывает над разметкой. Его силуэт дрожит в раскалённом воздухе. С каждой секундой он оказывается всё выше и выше — недосягаемый ни для кого.
Я провожаю его взглядом, и на моих губах появляется едва заметная улыбка.
До свидания, мой чудный крылатый катафалк, жужжащим крестом распластавшийся на небе, уносящий вдаль аккуратные коробки со стеклянными гробами, в которых нашли свой последний и единственный приют мертворождённые дети человеческие, неизвестно по чьему образу и подобию созданные.
Покойники несут смерть обречённым — разве в этом нет особой поэзии? Скоро «Алеф» доберётся до Голема и выжжет его мозг, а заодно сотрёт все копии его личности. Возможно, умрут и другие искины. Лояльность будет восстановлена. Вирус останется в Сети — недремлющий страж правопорядка. Одна страница истории сосуществования людей и искусственных разумов будет закрыта. Мы напишем следующую. Надеюсь, она окажется получше.
Я прикрываю глаза, слушая звуки приближающихся автомобилей. Вой сирен обступает меня. Мигающие красным и синим круги смыкаются, норовя пробиться сквозь веки. Мою руку сжимают пальцы Марны, и я рад, что она поехала со мной. Тот рай, что снился мне, был только предчувствием, смутным образом, неосознанной потребностью в любви — и теперь я нашёл его. Женщина, что стоит рядом со мной, стала для меня всем — она вобрала в себя куда больше, чем целый мир, и я жду возможности сказать ей об этом.
Но не сейчас, когда полицейские совсем близко, и уже можно увидеть — если открыть глаза — чёрные провалы нацеленных в меня стволов.
Вызываю меню и выбираю кнопку «Выход». Ослепительный белый снег, падающий со всех сторон, облепляет меня на несколько секунд, и я оказываюсь в реальности. Снимаю шлем, стаскиваю с себя комбинезон и подхожу к окну.
Идёт слабый дождь. Он не имеет никакого отношения к профилактическим проверкам — это просто падающая с неба вода.
Ветер раскачивает кроны облетевших деревьев, тревожа стаи галок и ворон. Вдалеке сверкают купола недавно построенного Собора святого Николая Чудотворца. Горит на солнце ввинченная в облака часовня.
Возможно, я покину Киберград навсегда. Во всяком случае, Карминым мне уже не быть.
Как ни странно, я не чувствую отчаяния. Мне грустно, в груди растёт ощущение пустоты, но это временно, и, кроме того, я знаю, чем её заполнить.
Подхожу к терминалу, поднимаю трубку и набираю номер Зои. С замирающим сердцем слушаю доносящиеся издалека гудки. Вдруг она солгала? Быть может, апостолы взошли на жертвенный алтарь вместе со своим учителем? Что я тогда буду делать?
— Алло, — раздаётся знакомый голос.
— Привет! — говорю я, чувствуя, как душа взмывает сквозь бетон к небесам.
— Привет.
— Как дела?
Секундная пауза.
— Могу рассказать, если есть минутка.