Я решаю, что так тому и быть, и прячу монеты в левый карман. В отель мы направляемся бодрым шагом, потому что за время, проведенное на холоде, все полученные за ужином калории мы израсходовали без остатка.
Войдя в лобби, мы видим вездесущую Хиляль. С ней очень красивая дама и джентльмен в костюме и при галстуке.
– Привет, – здороваюсь я с Хиляль. – А я решил, что вы прервали ваше путешествие. Но тем не менее мне было приятно разделить с вами его первый этап. А это ваши родители?
Мужчина остается непроницаемым, а дама смеется.
– Хотела бы я иметь такую дочь! Эта девочка большой талант. Жаль, что она уделяет своему призванию так мало времени. Мир теряет великого музыканта.
Хиляль притворяется, будто ничего не слышала, и запальчиво говорит мне:
– Привет?! Это все, что вы можете сказать после случившегося в поезде?
Женщина смотрит на меня с изумлением и ужасом. Представить ход ее мыслей нетрудно: что же это было у вас в поезде? Да вы ей в отцы годитесь!
Яо деликатно просит разрешения подняться к себе в номер. Мужчина в костюме по-прежнему отмалчивается, возможно, он просто не понимает по-английски.
– Насколько я помню, в поезде ничего не случилось, по крайней мере такого, о чем стоило бы говорить. А что вы, собственно, хотели услышать? Что мне вас не хватало? Что ж, если вам угодно, я весь день о вас беспокоился.
Дама переводит мои слова мужчине в галстуке, и все трое, включая Хиляль, улыбаются. Я сказал именно то, что хотел сказать, а девушка услышала то, что хотела услышать: я о ней думал.
Я прошу Яо немного задержаться: судя по всему, нам предстоит долгий разговор. Мы усаживаемся в кресла и заказываем чай. Мужчина в костюме оказывается директором местной консерватории, а красивая дама преподает там игру на скрипке.
– Я полагаю, что Хиляль зарывает свой талант в землю, – вздыхает она. – Эта девочка так не уверена в себе, я всегда это говорила, повторю и сейчас. Вечно ей кажется, что у нее ничего не выйдет, что ее не ценят, что людям не нравится ее игра. Но это неправда.
Хиляль не уверена в себе? Лично мне еще не приходилось встречать столь незакомплексованных особ.
– И как все люди тонкой душевной организации, – смотрит на меня своим нежным умиротворяющим взглядом преподавательница, – она бывает порой немного... скажем так, неуравновешенной.
– Неуравновешенной! – фыркает Хиляль. – Скажите лучше сумасшедшей!
Дама с участием смотрит на нее, потом переводит взгляд на меня, ожидая ответа. Я молчу.
– Мне кажется, вы могли бы ей помочь. Как я поняла, в Москве вы слышали, как она играет, и видели, какое впечатление производит ее игра. Вы наверняка понимаете, что она талантлива, ведь московская публика очень привередлива, когда речь идет о музыке. Хиляль дисциплинированная, много занимается, куда больше других, она уже играла в больших оркестрах в России и ездила с одним из них на гастроли за границу. Но потом что-то случилось, и она словно остановилась в своем развитии.
Я готов верить, что эта женщина искренне беспокоится о Хиляль и хочет ей помочь, как и все мы. Но от слов «потом что-то случилось, и она остановилась в своем развитии», мне делается не по себе. Разве не по этой же причине я оказался здесь?
Господин в костюме не принимает участия в беседе; должно быть, его роль заключается в том, чтобы оказывать моральную поддержку талантливой молодой скрипачке и прекрасной женщине с нежными глазами. Яо с отсутствующим видом прихлебывает чай.
– Что же я могу сделать?
– Вы и сами знаете. Хиляль уже не ребенок, но родители очень за нее беспокоятся. Нельзя допустить, чтобы она прервала репетиции и отправилась в погоню за иллюзией.
Дама умолкает, почувствовав, что сказала что-то не то.
– Я хочу сказать, что ничего не имею против того, чтобы Хиляль съездила к Тихому океану, но только не сейчас, не в разгар подготовки к концерту.
Я согласно киваю. Что бы я ни сказал, Хиляль все равно поступит по-своему. Скорее всего, она притащила сюда своих наставников, чтобы устроить мне проверку, чтобы с их помощью определить, хочу ли я, чтобы она продолжила путешествие, или ей стоит остановиться.
– Я очень благодарен вам за то, что вы пришли. Я ценю вашу заботу о девочке и преданность музыке, – говорю я, вставая. – Но дело в том, что я не приглашал Хиляль в это путешествие. Не покупал ей билет. Сказать по правде, я ее едва знаю.
Глаза Хиляль кричат: «Лжец!» – но я продолжаю:
– Если завтра она решит поехать с нами в Новосибирск, я не смогу ей этого запретить. Хотя, помоему, Хиляль лучше остаться дома, и если вы сможете ее в этом убедить, большинство моих попутчиков будут вам за это благодарны.
Яо и Хиляль громко смеются.
Красавица благодарит меня, выражает надежду, что мы друг друга поняли, и обещает серьезно поговорить с Хиляль о ее дальнейшей жизни. Мы прощаемся, человек в костюме пожимает мне руку, и по его улыбке я вдруг понимаю, что он был бы только рад, если бы девушка отправилась со мной. Похоже, она успела сделаться головной болью всего оркестра.
Яо благодарит меня за приятный вечер и отправляется в номер. Хиляль не двигается с места.
– Я иду спать, – объявляю я. – Наш разговор вы слышали. Чего я не могу понять, так это зачем вы пошли в консерваторию. Хотели спросить разрешения у наставников или подразнить коллег, сообщив им, что вы путешествуете с нами?
– Мне надо было понять, существую ли я на самом деле. После того что случилось в поезде, я уже ни в чем не уверена. Что это было?
Я ее понимаю. Алеф впервые открылся мне в 1982 году в концлагере Дахау. Несколько дней я был словно в тумане, и если бы не жена, которая помогла мне во всем разобраться, я бы решил, что со мной случился удар.
– Как это было? – спрашиваю я.
– Мое сердце стучало как бешеное, и мне показалось, будто я покинула этот мир. Я запаниковала, решив, что вот-вот умру. Все вокруг было таким странным, и, если бы вы не схватили меня за руку, я не смогла бы даже пошевельнуться. Я чувствовала, что вижу нечто важное, но ничего не понимала.
Мне так и хочется сказать: «Привыкайте».
– Это Алеф, – говорю я.
– Да, я слышала, как вы произнесли это слово, хоть и была в казавшемся бесконечным трансе, не похожем ни на какой мой прежний опыт.
От одного воспоминания о той минуте в глазах девушки появляется страх. Именно теперь и следует принять решение.
– Вы все еще хотите ехать?
– Еще бы, даже сильнее, чем прежде! Страх всегда возбуждал меня. Помните историю, которую я рассказывала в посольстве?..
Я прошу Хиляль заказать в баре кофе, так как официантов уже не видно: время позднее, в баре никого не осталось, и бармен явно торопится погасить в зале свет. После недолгого спора с барменом девушка возвращается с двумя чашками кофе потурецки. Мне, как большинству бразильцев, не сложно выпить на ночь крепкого кофе: мой сон зависит совсем от других вещей.
– Как видите, Алеф не поддается описанию, однако в Традиции существует два его толкования. Одни говорят, что это точка во вселенной, которая вмещает в себя все другие точки, вмещает прошлое и настоящее, большое и малое. Обычно в это состояние входят случайно, как это было с нами в поезде. Для того чтобы это произошло, необходимо оказаться в определенном месте, где Алеф существует. Мы называем это малым Алефом.
– Вы хотите сказать, что любой, кто зайдет в вагон и остановится на том месте, почувствует то же, что и мы?
– Позвольте мне договорить, и вы сами все поймете. Да, почувствует, но не то же, что и мы, а нечто иное. Вам несомненно доводилось бывать на вечеринках, и вы знаете, что каждый испытывает наибольший комфорт и спокойствие в какой-то одной части помещения. Так же и с Алефом: Божественную энергию каждый ощущает по-своему. Если вы правильно выберете для себя место, эта энергия поможет вам чувствовать себя увереннее и полнее насладиться тем, что происходит вокруг. Если бы кто-то еще прошел через ту точку в тамбуре, у него возникло бы странное чувство, словно он внезапно узнал все тайны бытия, однако если он не попытается разобраться в своих ощущениях, они вскоре рассеются.
– Сколько всего в мире таких точек?
– Не знаю, возможно, миллионы.
– А второй способ?
– Давайте сначала покончим с первым. Пример с вечеринкой – это всего лишь образ. Малый Алеф всегда возникает неожиданно. Вы идете по улице или сидите где-нибудь, и вдруг перед вами открывается вселенная. В первое мгновение вам непременно хочется плакать – не от страха или радости, а от воодушевления. Оттого, что вы понимаете нечто такое, чего не можете объяснить даже самой себе.
К нам подходит бармен, что-то говорит по-русски и протягивает мне на подпись чек. Хиляль объясняет, что нам пора уходить. Мы направляемся к выходу.
Свисток судьи спасает команду.
– Ну, так как? Каков же второй способ?
Похоже, игра еще не окончена: объявлено дополнительное время.
– Это то, что называется большим Алефом.
Пожалуй, мне и правда лучше объяснить все сейчас, чтобы она могла вернуться в консерваторию и забыть обо всем, что случилось.
– Большой Алеф происходит, когда два или больше человека, связанные духовным родством, попадают в точку малого Алефа. Разнородные энергии дополняют друг друга и вызывают цепную реакцию. И тогда две эти энергии...
Я не уверен, что мне следует продолжать, но у меня уже нет выбора. Хиляль договаривает сама:
– Это как положительный и отрицательный полюса в батарейке, и когда они соединятся, фонарь загорается. Разнонаправленные энергии преобразуются в один световой поток. Это планеты, которые притягивают друг друга до полного слияния. Это влюбленные, что встречаются после очень долгой разлуки. Большой Алеф тоже открывается внезапно, когда два человека, которым судьбой уготована одна миссия, встречаются в определенной точке во времени и пространстве.
Так и есть, но мне важно удостовериться, что Хиляль верно все поняла.