— Извини… — притискивает меня к себе, кладя подбородок на мою макушку.
— Зачем ты так? — спрашиваю сквозь слезы.
— Потому что… — сильнее сдавливает мои плечи. — Я не знаю, как до тебя достучаться.
— Может тогда и не стоит?! — молю я.
Глядя в мое лицо горящими глазами, он вдруг прижимается носом к моей щеке и шепчет на ухо:
— Сейчас будет свисток… и начнется самое интересное.
Через три секунды море голосов вокруг затихает, и даже отсюда я слышу свисток арбитра!
— Что там происходит? — продолжает шептать мне на ухо.
— Эм… — пытаюсь дышать ровно. — Парень в… синей майке… забрал мяч, хотя он ростом с картошку… а тот другой… наш желтый с… с сельдерей…
Алекс тихо смеется, щекоча мою кожу своей улыбкой.
— А сейчас?
От удовольствия у меня закрываются глаза. Большой палец его руки обводит мое ухо. Весь этот галдящий стадион за пределами его объятий кажется мне поставленным на паузу. Все, что я чувствую — это тепло его тела и его запах, которому не могу сопротивляться.
— Эм… — шепчу, потираясь губами о его скулу. — Наш парень под номером… восемнадцать… кажется у него руки дырявые…
Алекс снова смеется.
— М-м-м… — втягивает с наслаждением воздух, прижимаясь губами к моему виску. — Это Блейк Бёркс. На его месячную зарплату можно слетать в космос всей семьей.
— С его телом… что-то не так… — впиваюсь пальцами в колено Алекса, потому что его губы вдруг ласкают мочку моего уха.
— Ты права, — бормочет так, чтобы я слышала каждое его слово. — Размах его рук на четыре сантиметра превышает рост. Он ассиметричный. Я скучал по тебе, Эйнштейн…
— Алекс… — давлю ком в горле, переполненная ощущениями.
— Продолжай… — настаивает он.
— Ты не хочешь… сам посмотреть? — говорю сдавленно, опуская веки.
Он водит по моей щеке носом, задевая ее губами, и шепчет:
— Мне нравится смотреть на мир твоими глазами…
Я бы могла сказать, что смотреть на мир его глазами для меня самое любимое занятие на свете, но мои сомнения в завтрашнем дне затмевают все. Даже жар его губ и силу его рук вокруг своего тела. С обреченностью я понимаю, что сдаюсь. Что не сопротивляюсь, потому что у меня на это нет силы воли!
По моей щеке скатывается слеза.
— Это начало конца… — шепчу, закрывая глаза.
Алекс стирает ее большим пальцем руки и заставляет смотреть на себя.
Его брови сведены, глаза мечут молнии, но я тоже умею быть упрямой! Как и он!
— Мне девятнадцать! — смотрю на его губы, умирая от желания просто выбросить все из головы и наслаждаться тем, чего мне так хочется. — А тебе двадцать четыре! — выплескиваю на него свои страхи. — Что с нами будет через… пять лет?!
Удерживая мое лицо в ладонях, он рычит:
— Ты притащилась в Нью-Йорк для этого? Чтобы задать мне этот вопрос?!
— Нет! Я и так знаю! — хватаюсь за его куртку. — Ничто не вечно… под… под луной!
— Адель, — говорит с угрозой, заставляя смотреть на себя. — Это не теория гребаных вероятностей. Это единственная правильная вероятность.
Не первый раз в жизни мне нечего ему возразить, но это единственный раз, когда я и сама не хочу спорить!
Он дает мне целых тридцать секунд, чтобы опомниться, а потом набрасывается на мои губы, сминая их своими. И для меня этот поцелуй становится нашим первым. Здесь и сейчас. Отвечаю ему с жадностью, потому что годы ждала именного этого момента…
Глава 11
Сжав ладонями мое лицо, нападает на мои губы снова и снова. Во мне просыпается безумная ненасытная жадность. Схватив за полы куртки, тяну его к себе. Перемещаю руки на шею, запуская пальцы в отросшие мягкие волосы на его затылке.
Алекс издает утробное рычание и с новым жадным заходом впивается в мои губы.
От восторга хочется кричать.
Все самые безумные поступки люди делают именно в таком состоянии, но мне, как и всем, не хочется думать про завтра. Только про сегодня. Сейчас. С ним. Я почти всю жизнь этого ждала. И мне не надоест…
— Что? — шепчет он мне в губы.
— Мне не надоест… — бессознательно шепчу в ответ и тянусь за ним.
— Что не надоест? — рычит он в ответ, оторвав меня от себя и сжав мои плечи ладонями. — Я? Думаешь, это мы так развлекаемся сейчас?
Его глаза горят злостью и чем-то угрожающим.
Сжав губы, дергает меня вверх, вставая так резко, что падаю на него.
Трибуны взрываются овациями, потому что кто-то положил в кольцо мяч, но баскетбол мне без разницы! Алекса, кажется, он перестал волновать еще минут десять назад.
— Я… не то имела ввиду… — лепечу невнятно.
Народ гудит и чертыхается, пока выбираемся из ряда, но Немцеву плевать.
Гаркая кому-то на русском “отвали”, он толкает меня вперед, как куклу.
Не ориентируясь в длинных переходах, просто бегу за ним следом, потому что тащит меня за руку.
Он злой и настойчивый. Толкает меня в такси, пролаяв свой адрес.
— Алекс…— говорю страдальчески.
Несколько минут назад все было прекрасно!
Уперев в колени локти, он опускает лицо в ладони и спрашивает:
— Думаешь я фигней страдаю?
— Не знаю! — выкрикиваю, приваливаясь к противоположной двери. — Сегодня ты со мной, а завтра с Камилой… или с кем? Алекс, я слишком хорошо тебя знаю…
Таксист бросает на нас недовольные взгляды через решетку.
Немцев на русском просит его смотреть в свое чертово окно, а потом поворачивает ко мне светловолосую голову и смотрит так жестко, что теряю голос.
— Хочешь вернуться в отель? Одна? — проговаривает, сжав губы.
— Ты знаешь что не хочу, — выкрикиваю в ответ. — Знаешь что я…
— Что ты? — требует он.
Люблю тебя.
Никого и никогда я так и не любила. И не собираюсь больше любить. Хотя знаю, что по заказу чувства не включить или выключить! С этим приходится жить…
Кусая губы, смотрю в окно.
Я молчу. И он молчит. А потом тихо говорит:
— Помнишь то лето, когда мы ездили на “грязный пляж”?
— Да… — шепчу, пряча лицо в ладонях.
Как такое можно забыть?!
Ему было восемнадцать, а мне тринадцать! Я почти до утра просидела у него под боком. Худая, нескладная, слишком высокая для своего возраста и… по сравнению с ним глупая. А он был не против. Терся носом о мои волосы и травил байки у костра. Для семьи и кучи друзей! Расслабленный и такой любимый. Тот день будет со мной всегда. В нем я была счастлива, как никогда. Потому что только рядом с ним я такая. Цельная.
Он прирожденный лидер. Где бы он не появился, все смотрят и слушают только его. Быть рядом с ним — чертово испытание!
— Почему ты это вспомнил? — говорю тихо.
Голос дрожит, язык не слушается и прилипает к небу.
Заламываю руки, глядя на свои пальцы.
Откуда то я знаю, что сегодня, в Сочельник, на другом конце привычного мне мира, именно в этот момент, в “грязном” такси решается моя судьба.
— Потому что тогда я понял… — говорит он.
— Что?
Мое сердце делает кульбит.
Тот день стоит у меня перед глазами уже много лет.
Я несла всякую несусветную чушь, а он просто слушал… слушал и перебирал мои волосы.
— Что, блять, у меня все очень херово! — говорит Алекс и трет лицо ладонями, откинувшись на сиденье.
Отчаяние в его голосе делает меня слабой. Оно очень хорошо мне знакомо. Это не шахматная партия и не страшилка на ночь. Теперь все гораздо ужаснее.
— Ты… ты… меня любишь? — шепчу еле слышно.
— Адель, — твердо говорит он и смотрит прямо на меня, не моргая. — Я без тебя сдохну. Тебе было тринадцать, что я мог сделать? Только, блин, ждать!
— Я…
Кручу в голове его слова, пытаясь их осознать и не грохнутся в обморок от радости.
Тогда в ту ночь… мы даже заснули вместе!
— Твой отец оторвал бы мне яйца, — бормочет он, но я впервые за несколько минут чувствую в его голосе улыбку. — И скормил бы их вашей древней собаке.
— Очень смешно…
— Зато правда. А потом… мне предложили эту работу. Блять. Да ты могла мужика себе найти. В любой момент! А мне оставалось только дрочить на твои фотографии в инсте.
— Немцев… — краснею я, опять пряча лицо в ладонях.
— Ты же не думаешь, что я этого не делаю? — хладнокровно спрашивает он.
— Я по твоему ребенок?! — рычу зло.
— Ты точно не ребенок. Уже нет, — хрипло произносит Алекс и проходится языком по своей нижней губе.
От его слов лавина возбуждения проносится по моему телу.
К черту тот день… к черту все…
Смотрим друг на друга несколько секунд, а потом бросаюсь на него, как безумная. А он бросается в ответ. И в этом безумии я не одна. Нас двое. Он и… я…
Целую так жадно, будто завтра ему на войну.
Он здесь, он мой.
Все эти годы сплетаются в голове, когда глажу его волосы и принимаю напор его твердого сильного тела. В тот день на “грязном пляже” я не представляла какой он, когда теряет контроль, а теперь отчетливо понимаю.
Алекс Немцев — настоящий таран.
— Алекс, — стону в его губы. — Ты мне все кости переломаешь…
Жалит мое лицо поцелуями и кусает шею. Прижимается к ней носом, прижимается носом к моей щеке. Дышит жадно и часто, от чего у меня тают все мысли.
Да… Да! Да! Да!
— Моя… — шепчет бессвязно.
— Мой…— хнычу в ответ, вцепившись в него так, что немеют пальцы.
Глава 12
— Ай! — вскрикиваю, падая спиной на развороченную постель, на которую меня сбродиси, как мешок.
Он даже не потрудился поправить простынь, после того, что творилось тут вчера!
Я ужасная хозяйка, потому что мне все равно…
Кроме Алекса во всем мире сейчас ничего не существует. Ни простыней, ни шума этого тяжелого города за окно, ни его крошечной квартиры, ни моих страхов. Они испарились, обещая вернуться, но мне и на это плевать.
Я недостаточно рациональна! Потому что сейчас до дрожи хочу чувствовать, а не думать…
Глядя на него, покоряюсь, но отголоски отчаяния все еще со мной. На моем лице!