— Бред! Это ведь бред, Марго! Он обычный человек. И если я сейчас пошлю его на хрен — он встанет и уйдет…
— Да, предварительно врезав тебе по лицу, — подхватила Марго. — Ты уже пробовала — помнишь? А потом вернется. Тем более, сейчас он приехал по твоей просьбе — разве нет?
— Мэ-ри, ты ведешь себя негостеприимно. — Голос ударил по нервам, Мэри вздрогнула.
Алекс стоял в дверях, ухватившись за косяки, и смотрел на девушек насмешливо.
— Ты не знаешь, где в этом доме чайник? — поинтересовалась Мэри, спуская ноги с кровати.
— Марго, ты заболела? — игнорируя вопрос, обратился он к Марго.
— Да.
— Что-то нужно?
— Нет.
— Исчерпывающий ответ. Я могу пообщаться с Мэ-ри, раз тебе ничего не нужно?
— Я ее не держу, — проговорила Марго с каким-то даже вызовом.
Алекс снова усмехнулся и протянул Мэри руку:
— Идем. Мы поговорим — и я уеду, скоро самолет.
Она пошла за ним в кухню, забралась в свой любимый угол между столом и окном — там сидела с той поры, как впервые попала в дом Марго — и закурила. Алекс опустился напротив, покрутил в пальцах зажигалку, пощелкал ею и небрежно отбросил. Мэри курила, опершись о колено поставленной на стул левой ноги, и смотрела поверх головы Алекса. В душе она честно признавалась себе, что просто боится встретиться с ним взглядом. Атмосфера в кухне и так наэлектризовалась до предела, еще секунда — и будет взрыв с пожаром.
— Мэ-ри, знаешь, в чем твоя беда? — произнес Алекс, и она вздрогнула от звука его голоса. — Ты любишь все усложнять. А жизнь намного проще. Проще и легче — если не стараться изменить ее искусственно. Но ты не можешь — чтобы проще. Тебе надо, чтобы вокруг все тряслось и рушилось — да?
— О чем ты?
— О нас, Мэ-ри. О нас — о тебе и обо мне.
— Никаких «нас» нет.
— Ты повторяешься.
— Извини. Я в принципе примитивна.
— Глупости. — Он поморщился. — Что за манера принижать себя? Ты умная женщина, прекрасно понимаешь, о чем речь. Еще скажи, что не видишь снов.
— Снов? — Ей стало страшно. Откуда он мог знать о снах — особенно о тех, что были связаны с ним?
— Снов, Мэ-ри. — Голос его стал тихим и словно обволакивал девушку. Мэри знала — надо сопротивляться, потому что, когда Алекс становится таким, все заканчивается скандалом — или… Но она не могла, по-прежнему не могла ответить ему чем-либо иным, кроме отказа.
Поэтому девушка решительно встала, рывком раздернула тонкие шторы на окне и распахнула окно, впустив в кухню холодный вечерний московский воздух. Лицо ее горело, но Мэри уже чувствовала себя лучше и увереннее — ей удалось не поддаться и стряхнуть с себя ту сонную оторопь, что нападала всякий раз после таких вот бесед. Не оборачиваясь, она произнесла, глядя в окно:
— Мои сны — это не твое дело, Алекс.
Ей на плечи легли руки, и она вздрогнула — не слышала, как он встал и подошел.
— Мэ-ри… зачем ты так? Думаешь, мне легко? Я пытаюсь вести себя правильно — в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово, а потому жду твоего решения. — Он осторожно прижался щекой к ее волосам. Аромат туалетной воды вдруг напомнил о вечерах, проведенных в Цюрихе — именно этим запахом был наполнен его дом там.
— То есть — не перекидываешь через плечо и не несешь в спальню? — не шевелясь, отозвалась Мэри, чувствуя, что если вдруг он уберет руки, она упадет на пол без сознания.
— Примерно так. Ты ведь не хочешь этого, правда?
— Правда.
— Мэ-ри, а терпение кончается. Я тоже имею предел.
— Алекс… мы сто раз обсуждали это.
— По-прежнему Марго? — чуть усмехнулся он, осторожно сжимая ее худые острые плечи.
— Да.
— Мне послышалось, или все-таки это Марго недавно говорила тебе — не упрямься, Мэри, ты будешь с ним счастлива? Поправь, если ошибся.
— Да, говорила. Но у меня есть свои принципы. — Она высвободилась из его рук и села на привычное место. Алекс, криво усмехнувшись, разместился напротив.
— Гениально. Это гениально, Мэ-ри, — рассмеялся он. — Расскажи мне о своем муже. — Он вдруг резко сменил тему, чем сбил Мэри с толку и заставил смешаться и опустить глаза.
— Зачем? Разве есть что-то, чего ты о нем не знаешь?
Мэри снова закурила, вставив сигарету в длинный мундштук, которого Алекс прежде никогда у нее не видел. Он невольно засмотрелся — мундштук стал как бы продолжением тонкой руки. Мэри задумчиво затягивалась дымом, обхватывая кончик мундштука губами, чуть тронутыми темно-бордовой помадой. Алекс словно только что увидел ее — она ощутимо изменилась, в облике появилось что-то старомодное, «винтажное», как принято говорить. Мэри по-другому одевается, по-другому наносит макияж, даже прическа изменилась. Алекс усмехнулся про себя — явно тут не обошлось без Марго, та всегда любила менять что-то в своих друзьях, клиентах и близких людях. А уж если это касалось Мэри, то тут можно не сомневаться: Марго провела немало часов в раздумьях и с карандашом в руке. Она ведь прекрасно рисовала. Кстати, пару портретов Мэри он видел еще в своем доме в Цюрихе, куда увез их обеих, спасая от преследования Кости.
— Так что, Мэ-ри? — Легко встряхнув головой, Алекс отогнал от себя все лишние мысли и вернулся к начатому разговору.
— Что? — откликнулась она, думая о своем.
— Я слушаю.
— А я молчу.
Он начал терять терпение — эта девчонка постоянно вела себя так, словно испытывает его на прочность, проверяет, как далеко сможет зайти. Порой ему страшно хотелось ударить ее — ударить так, чтобы долго помнила и больше не пробовала злить его. Но Алекс понимал — с Мэри такие фокусы не пройдут, она совершенно не склонна подчиняться, лишена необходимости в руководстве, абсолютно неуправляема. И даже он не в состоянии изменить это. Просто странно, как могла Марго жить с ней в одном доме, вести ее дела и ухитряться терпеть отвратительный, тяжелый характер. Но Марго… она всегда была покладистой, отходчивой и доброй, а потому сумела как-то исподволь управлять подругой.
Разговор прервался. В кухне снова повисло молчание, только тикали часы на стене над головой девушки. Алекс машинально крутил в пальцах кофейную ложечку, Мэри бесшумно водила кончиком мундштука по краю пепельницы. За стенкой, в спальне, тяжело вздохнула Марго.
Мэри вдруг поднялась, поежилась, обхватив себя за плечи, и снова встала перед окном, напряженно вглядываясь в сумерки.
— Зачем ты спросил меня о нем? — глухо выговорила она, и Алекс понял, что Мэри плачет. — Я стараюсь забыть, не думать — и тут ты с вопросами. Зачем — ты ведь и так все знаешь?
Алекс знал. За те годы, что он был знаком с этой девушкой, он собрал целое досье на ее супруга, в прошлом довольно известного карточного шулера, а ныне — благопристойного испанского бизнесмена. Костя тот еще тип… Но не это интересовало сейчас Алекса, а причины, по которым Мэри в свое время вышла за него замуж. Насколько он понимал, особой любви к мужу она не испытывала, боялась его и при первой возможности сбежала. Алекс сам помогал ей, прятал у себя в доме и даже убил брата ее мужа — ну, так вышло, хорошо еще, что успел. По какой-то непонятной причине Костя никак не желал смириться с тем фактом, что Мэри жива, он несколько раз пытался исправить сей недочет, но, к счастью, неудачно. Сейчас, перед поездкой, Алекс снова изучил все, что знал об этом человеке, и с удивлением обнаружил массу фотографий, на которых рядом с Костей была девушка, поразительно похожая на Мэри. В первый раз он даже подумал, что это она и есть, и только рассмотрев фото более внимательно, понял — нет. Похожа, но не она — у девушки не было того стержня, который ощущался в Мэри. Это открытие удивило и озадачило Алекса. Зачем человеку постоянно держать рядом с собой живое напоминание о бывшей жене, которую он ненавидит? И в памяти вдруг всплыл эпизод полуторогодичной давности. Они с Марго тогда поехали в Испанию — Мэри исчезла в России, от нее не было вестей, и Марго тосковала. Гуляя по Барселоне, они вдруг наткнулись на Костю в сопровождении этой самой девицы. Марго тогда едва не кинулась к ней, приняв за Мэри. Алексу же встреча сразу не понравилась, он не верил в совпадения и не хотел подвергать Марго опасности, а потому сразу увез ее в Москву.
Сейчас воспоминание снова заставило Алекса напрячься — значит, уже в то время Костя задумал что-то, для чего ему непременно нужна Мэри. Или девушка, похожая на нее. Понять бы еще, что именно.
Мэри взяла мундштук и сигарету, щелкнула зажигалкой и снова отвернулась к окну. Алекс ощутил вдруг острое желание обнять ее, прижать к себе и сказать — прекрати сопротивляться, дурочка, позволь мне быть рядом, позволь уберечь тебя от неотвратимого, приближение которого я чувствую, но пока не могу понять причину. Он встал и вновь подошел к ней, развернул к себе лицом.
— Мэ-ри… — Его голос стал глухим, руки осторожно обхватили запястья девушки, чуть потянули ее к себе. — Мэ-ри… ну, когда ты устанешь разыгрывать эту комедию? Почему, за что ты мучаешь нас обоих?
Она выронила мундштук с погасшей сигаретой и вдруг прижалась к Алексу всем телом. В ее голове творился сумбур, она старалась скрыть это. Мэри давно понимала, что Марго уже никогда не будет с ним, но даже не Марго была препятствием. Это «что-то» жило в голове самой Мэри, мешало ей. Она хотела ответить Алексу взаимностью — и всегда останавливалась в последний момент, не в силах совладать с собой. И даже сейчас она знала, что снова ответит ему отказом — как бы потом не было больно.
Прижавшись к нему еще на пару минут, Мэри решительно отвела его руки, сделала шаг назад и проговорила, глядя в пол:
— Не надо, Алекс…
— Не надо — что? — чуть удивившись, спросил он, хотя по голосу уже заранее угадал ответ. Она не разочаровала:
— Ты знаешь.
— Я хочу услышать от тебя. — Он взял ее за подбородок и заглянул в распахнутые глаза, в которых почему-то стояли слезы.
Мэри молчала. Тишина затягивала обоих, как водяная воронка, оба чувствовали, что любое слово сейчас сомкнет эту воду над их головами, и все — назад пути уже не будет, им ни за что не выплыть, не выбраться.