б этом знала бы и, разумеется, сто раз бы подумала: а имеет ли вообще смысл подделывать письма для того, чтобы в чем-то убедить «международную общественность», если обман может раскрыться на счет «раз-два-три».
Но оказывается, что за СССР тянулась слава потрошителя трупов, так что правительство СССР так и не смогло убедить «международную общественность», что не станет глумиться над телом Алехина. Другими словами, эта самая общественность не отдала прах гроссмейстера только потому, что была уверена: Советы выпрашивают кости, чтобы поглумиться (трудно себе представить, что должно быть в голове у человека, транслирующего в мировой эфир подобные умозаключения). Доказательства тому, что в СССР только и делали, что глумились над останками умерших, г-н Чащихин не преминул явить миру. Оказывается, он видел в Челябинске, как сносилось старое кладбище, а застройка шла прямо по погосту. Может быть, такое и было — чего только не бывает, особенно в стране, занимающей 1/6 часть суши. Но сделать на этом основании вывод, что глумление над покойниками давно стало прочной нормой или традицией, зная о которой «международная общественность» даже не захотела выдавать тело Алехина, — это значит как минимум не отличать частное от общего. Интересно, к 2005 г., например, когда в Россию перевезли останки А. И. Деникина и И. А. Ильина, «международная общественность» уже отказалось считать Россию местом, где регулярно глумятся над трупами?
А вот другой пример: г-н Чащихин доказывает, что М. М. Ботвинник повинен в смерти Алехина: «В 1946 году был организован всемирный бойкот Алехина — ему запрещено участвовать в шахматных турнирах, выступать с лекциями и сеансами, то есть ему фактически запрещено жить (на войне, как на войне). Его принуждают играть матч с Ботвинником. Разумеется, этот матч планируется не для нового триумфа Алехина — речь могла идти только об игре в „поддавки“ со стороны Алехина и предполагалось обсудить условия, на которых он мог уступить свой титул… Но Алехин ни на какие условия не соглашался и его пришлось убить — на войне, как на войне!» [14] (Орфография и пунктуация сохранены.)
Бойкот Алехину объявили западные коллеги, матч с Ботвинником предложил СССР. Прямой связи между этими обстоятельствами нет. Откуда известно г-ну Чащихину, что Алехина вынуждали играть в «поддавки»? Откуда ему известно, что Алехин на это не соглашался, тем более что обсуждение только предполагалось, но даже не начиналось? Все это взято г-ном Чащихиным из собственной головы, но преподнесено как факт.
В другом месте он пишет: «В этой книге (В. Д. Чащихин. „Шахматные битвы“ — М.: „ДатаСтром“, 1993. — С.З.) был дан портрет и самого М. Ботвинника, который жестоко расправлялся со своими шахматными конкурентами: одних направлял в лагеря смерти (В. Петров, М. Измайлов), других лишал спортивного звания (Б. Берлинский, А. Модель, В. Созин), а против Г. Левенфиша плел интриги в ЦК…» [15] (Орфография и пунктуация сохранены.)
Где доказательства? Нет доказательств. И потом, если Ботвинник в состоянии отправить кого-то в лагерь смерти, зачем размениваться на интриги и лишение звания? Не проще ли было бы всех скопом упечь по разным лагерям?
Читаем дальше: «А ведь существуют факты и даже высказывания самого Ботвинника, которые и прямо и косвенно указывают на него, как непосредственного руководителя всей операции по физическому уничтожению А. А. Алехина. Ботвинник в книге „Аналитические и критические работы. Статьи. Воспоминания“ (М. ФиС, 1987) пишет, что Подцероб сообщил ему (по телефону из Португалии) о смерти Алехина через три часа после установления факта смерти. Получается, что Ботвинник очень точно знал дату и час смерти Алехина (но все-таки нигде не назвал ее). Более того: ему во всех подробностях должна быть известна истинная причина смерти» [16]. (Орфография и пунктуация сохранены.)
Если существуют такие высказывания Ботвинника, почему г-н Чащихин нигде и никогда их не приводит, а лишь многозначительно намекает? Каким образом инженер и шахматист Ботвинник (пусть даже и обласканный властью) мог стать руководителем спецоперации по ликвидации гражданина иностранного государства на территории недружественной СССР державы? Неужели г-н Чащихин даже не догадывается, что разведывательно-диверсионная деятельность требует от человека не меньшей подготовки и опыта, чем, скажем, шахматы? И самое главное. В книге Ботвинника «Аналитические и критические работы. Статьи. Воспоминания» нет указаний на то, что советский дипломат и шахматист, старший помощник министра иностранных дел СССР Б. Ф. Подцероб звонил Ботвиннику из Португалии. Вот буквальная цитата из книги: «В воскресенье, 24 марта 1946 года, к нам пришли друзья. Беседуем, пьем чай. Телефонный звонок. — Говорит Подцероб, — слышу четкую знакомую речь. — Страшная новость. Три часа назад неожиданно умер Алехин…» [17] Более в книге нет ничего об этом звонке, нет упоминаний о том, что звонил Подцероб из Лиссабона, Эшторила или Виламоры. Кроме того, из этой цитаты никак не следует, что «Ботвинник очень точно знал дату и час смерти Алехина». О том же, как именно новость распространилась по миру, довольно подробно описано выше.
Досталось от г-на Чащихина и П. Морану, и Ю. Н. Шабурову, и И. М. Линдеру, и Ф. Люпи… но всякий раз разоблачения все так же лживы и нелепы. Люпи, как утверждает г-н Чащихин, вообще «писал под дулом пистолета» (пистолет к его виску приставил, разумеется, лично Судоплатов), а потому «вся его галиматья не заслуживает доверия». В том, заслуживает ли доверия написанное самим г-ном Чащихиным, мы уже разобрались. Обратим лишь внимание на примерный уровень претензий г-на Чащихина к Люпи.
Так, он приводит слова Люпи о пристрастии гроссмейстера к алкоголю: «В послеполуденное время, когда мы проходили мимо кафе, Алехин сказал, избегая смотреть в глаза: „Я должен купить сигарет. У меня их совсем не осталось“. И попросил меня подождать, пока он сходит в кафе и купит их. Я ждал, но так как он отсутствовал долго, решил пойти вслед. И тогда я увидел, что он взял бутылку портвейна и опорожняет стакан за стаканом». Как же возражает на это г-н Чащихин? В обычной своей манере: «Когда человек врет или фантазирует, то выстраивает такую концепцию, в которую может поверить сам. Представим картину — дворянин, доктор права, чемпион мира пьет вино стаканами, да без закуски… Это уже явный перебор, ибо портвейн стаканами может пить только быдло, которое в кафе не ходит. Стаканы предназначены для безалкогольных напитков. А для алкогольных напитков существует самая разнообразная посуда — рюмки, бокалы, фужеры, которые всегда имеются в изобилии в любом кафе. Итак, Люпи — врет. Однако этого ему показалось мало и он врет еще круче» [18]. (Орфография и пунктуация сохранены.)
Что называется, не знаешь, с чего начать. Ну, во‑первых, слова «когда человек врет или фантазирует» г-ну Чащихину следовало бы отнести на свой счет со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, даже если Люпи и врет, то г-ну Чащихину не удалось поймать его на вранье и вывести на чистую воду — все его претензии неосновательны. В-третьих, Люпи рассказывает не об Алехине времен матча с Капабланкой. Речь идет о закате дней шахматного короля. И портвейн он пьет стаканами не как «быдло», а как человек, страдающий алкогольной зависимостью, которому все равно, из какой тары потреблять необходимую дозу. Некоторые в аналогичном состоянии пьют, что называется, «из горла`». В-четвертых, непонятно, почему это «быдло» не ходит в кафе? Куда же оно, интересно, ходит в таком случае? И вообще, что это за классификация: человек, пьющий портвейн из стакана, — «быдло». В-пятых, если уж умничать, то надо идти до конца. Этикет действительно диктует некоторые правила употребления спиртного. Однако международные нормы вовсе не ограничивают использование стаканов только для безалкогольных напитков. Стакан емкостью 50 см3, иначе называемый «стопка», предназначен как раз таки для алкогольных напитков, причем крепкоалкогольных. А вот стакан «коллинз» емкостью 300–400 см3 используется для пива, то есть для слабоалкогольного напитка.
В заключение приведем цитату, относящуюся к смерти А. А. Алехина, которую г-н Чащихин объясняет не иначе как убийством чекистами под руководством Ботвинника с целью устранения конкурента. О том, насколько это «достоверно» и «мотивированно», мы уже говорили, рассмотрим теперь типичные доказательства «чекистской версии», кочующие из книги в книгу, из публикации в публикацию. Г-н Чащихин приводит цитату из письма, адресованного ему В. А. Чарушиным: «Даже полвека спустя патологоанатом Александр Васильевич Алядов, разглядывая фотографию, пришел к выводу, что Алехин был отравлен примерно за двое суток до фотоснимка. После такого заявления я показал этот снимок некоторым другим патологоанатомам, которые пришли к такому же выводу: Уже внешний вид трупа полностью исключает, что причиной смерти Алехина явилось болезненное удушье от кусочка мяса» [19]. (Орфография и пунктуация сохранены.)
В интернете имя Александра Васильевича Алядова встречается только в связи с публикациями Чащихина и Чарушина. Более о нем нет никаких упоминаний. Но, допустим, этот человек умер давно, в историю патологической анатомии не вошел и потому ссылок на его имя не осталось. Пусть так. Но как можно по плохонькой фотографии полувековой (или более) давности установить причину смерти с точностью до дня — вот это большой вопрос. Веками человечество пользуется методом вскрытия. И ни одному выдающемся врачу до сих пор еще не удавалось назвать точную причину смерти, основываясь на старой, плохого качества фотографии. Вообще вся эта фраза из письма Чарушина представляет что-то среднее между анекдотом «Ну так и вы скажите» и солженицынским «Один старый лагерник рассказывал…» Этак кто угодно может сказать: один старый патологоанатом рассказывал… Ну и пошла писать губерния! Что это за «некоторые другие патологоанатомы»? Что они знали о смерти Алехина? Хорошо ли были осведомлены об условиях его жизни, о его здоровье и привычках? А как быть с рефлекторной остановкой сердца при обтурационной асфиксии? Ну и, наконец, «а был ли мальчик?» Жил ли когда-нибудь на свете Александр Васильевич Алядов и часто ли он имел дело с обтурационной асфиксией? Как, впрочем, и те самые «некоторые другие патологоанатомы»… Этого мы не знаем. Но и доверять нелепым домыслам, глотать подлую ложь и принимать пустые слухи за истину мы не намерены.