Ал. Ал. написал ей всего четыре письма со времени своего возвращения в Петербург. В первом от 12 мая он описывает свое пребывание в Москве и упоминает о том, что выгодно продал драму «Роза и Крест» театру Незлобина, который собирался поставить ее в сентябре [271] , причем переговоры шли через Станиславского. Пишет он также про свое здоровье и про то, что сказал ему московский доктор:
«…Дело вовсе не в одной подагре [272] , а в том, что у меня, как результат однообразной пищи, сильное истощение и малокровие, глубокая неврастения, на ногах цинготные опухоли и расширение вен… Никаких органических повреждений нет, а все состояние, и слабость, и испарина, и плохой сон, и пр. – от истощения. Я буду здесь стараться вылечиться. В Москве было очень трудно, все время болели ноги и рука, рука и до сих пор болит, так что трудно писать, читал я, как во сне, почти все время ездил на автомобилях и на извозчиках… Сейчас ноги почти не болят, мешает главн. обр. боль в руке, слабость и подавленность».
Второе письмо написано карандашом в постели после первого приступа болезни, третье тоже написано карандашом во время второго, самого сильного припадка, когда он начинал проходить (28 мая). Последнее, от 4 июня, написано пером, но сильно измененным почерком: «Делать я ничего не могу, потому что температура редко нормальная, все болит, трудно дышать и т. д.».
После этого он совсем перестал писать. Ал. Андр. извещали о ходе болезни доктор Пекелис, Е. Ф. Книпович и Люб. Дм.
Последние недели жизни поэт испытывал страшные мучения от удушья, томления от боли во всем теле. Он совсем не мог лежать, и сидячая поза страшно его утомляла. Дни он проводил часто в полудремоте, сидя на постели в подушках, ночью иногда просыпался несколько бодрее. Люб. Дм. пользовалась этими моментами, чтобы приготовить ему какое-нибудь скороспелое блюдо, и давала ему поесть.
За месяц до смерти рассудок больного начал омрачаться. Это выражалось в крайней раздражительности, удрученно-апатичном состоянии и неполном сознании действительности. Бывали моменты просветления, после которых опять наступало прежнее. Доктор Пекелис приписывал эти явления, между прочим, отеку мозга, связанному с болезнью сердца. Психостения усиливалась и, наконец, приняла резкие формы. Последние две недели были самые острые. Лекарства уже не помогали, они только притупляли боль и облегчали одышку. Процесс воспаления шел безостановочно и быстро. Слабость достигла крайних пределов.
Но ни доктор, ни Люб. Дм. все еще не теряли надежды на выздоровление. За четыре дня до смерти сына мать, вызванная доктором, наконец приехала в Петербург. Ал. Ал. жестоко страдал до последней минуты. Скончался он в 10 ч. утра в воскресенье 7 августа 1921 года в присутствии матери и жены. Перед смертью почти ничего не говорил [273] .
Первая панихида была в 5 час. вечера. Но еще до панихиды с утра весть о кончине поэта разнеслась по Петербургу, и квартира покойного стала наполняться народом. Приходили не только друзья и знакомые, но совершенно посторонние люди. Между прочим, певец Ершов [274] , живший в одном доме с Блоками, и другие соседи их по квартире. Мариэтта Шагинян [275] одна из первых принесла цветы, которые положила к телу покойного. Пришел Бенуа, Лурье – многие из тех, кто встречался с Ал. Ал. только вне его дома. Многие плакали навзрыд…
Вскоре тело поэта было засыпано цветами. Погода была жаркая, все окна открыты. Большой Драматический театр взял на себя украшение казенного гроба, присланного покойному: его обили глазетом и кисеей. В числе присутствовавших был артист Монахов, которому еще так недавно произносил свое приветствие усопший поэт. Пришли литераторы, пришла, разумеется, и Вольфила с Ивановым-Разумником во главе. Все были глубоко потрясены этой ранней, трагической смертью. Между прочим, привез роскошную корзину гортензий Ионов [276] .
В то время, как тело лежало на столе, несколько художников сделали с него карандашные снимки. Лучшим из них, действительно очень хорошим, тогда как другие не удались, оказался рисунок матери Люб. Дм. – Анны Ивановны Менделеевой [277] . Он долго висел на стене той комнаты, где скончался поэт и куда перешла после его смерти его вдова. Позднее была снята маска и слепок руки покойного. Есть также и фотографии, снятые с него в гробу.
Похороны состоялись 10 августа. Гроб, утопавший в цветах, всю дорогу до Смоленского кладбища несли на руках литераторы. В числе их был и брат по духу поэта – Андрей Белый. В первую минуту забыли положить на гроб крышку; когда процессия уже двинулась и кто-то крикнул, что надо закрыть гроб крышкой, все отвечали: «Не надо». И так и несли тело усопшего в открытом гробу до самого кладбища. В великолепный солнечный день двигалась громадная процессия, запрудившая всю Офицерскую от дома поэта до Алексеевской ул. Гроб несли ровно и дружно, и на виду у всех было тело поэта, украшенное живыми цветами.
Отпевали его в церкви Воскресения, стоящей при въезде на Смоленское кладбище. День похорон, как и день смерти поэта, оказался праздничным [278] . В церкви пели обедню Рахманинова, исполнял ее хор Филармонии, тот же хор пел и на панихидах. Похороны были прекрасные во всех отношениях: торжественные, красивые и благоговейные. По пути на Смоленское мешали только фотографы, бесцеремонно распоряжавшиеся толпой и отдававшие какие-то наглые приказания. Никто не произносил речей на могиле поэта. Его похоронили рядом с могилой его тетки Е. А. Красновой, против могилы бабушки Бекетовой, поставили простой, некрашеный крест и украсили могилу цветами и венками. И долго еще, до самых морозов, не переводились на этой могиле свежие цветы. Близкие находили на ней чьи-то стихи, обращенные к поэту [279] .
Первый, кто почтил память покойного, была Всерос. Ассоциация Пролет. Писат., которая совместно с Петрогр. Пролеткультом устроила 16 авг. вечер памяти Блока, а затем Вольфила, ближайшее заседание которой после смерти поэта было посвящено ему. Стенограмма этого заседания напечатана в книге, изданной Вольфилой [280] . Немного спустя в Вольфиле произошло второе событие, отметившее память Ал. Ал. Блока. Андрей Белый два дня читал свои воспоминания о покойном поэте. Кто имел счастье присутствовать на этих чтениях, знает, что это были дни, выдающиеся по своему значению. Андрей Белый говорил с таким вдохновением и проникновенностью, так прекрасно и выпукло очертил облик поэта в пору его светлой юности, что вся зала была потрясена и растрогана, а для нас – трех осиротевших женщин – это было живой отрадой: мы как бы вновь пережили эти прекрасные годы.
Эту книгу я писала не в одиночестве, я не могла бы довести ее до конца, если бы мать и жена поэта не помогли мне своими советами и воспоминаниями о том, что мне было неизвестно или неясно. Эта летопись жизни его написана нашей любовью.
Петроград
17 июня 1922 г.
Примечания
1
Указатель в настоящее издание не включен. (Прим. ред.)
2
Карп Сергеевич Лабутин (1895-после 1941) не был посторонним Блоку человеком. Он был знаком с поэтом, делился с ним книжными находками, написал воспоминания о Блоке (сохранились лишь частично). См.: ЛН, т. 92, кн. 3, с. 95–96.
3
Имеется в виду издававшийся А. А. Плюшаром «Энциклопедический лексикон» (СПб., 1835–1841; вышло 17 томов).
4
Туркестанский поход – ряд военных действий русских войск в Туркестане в 1864–1873 гг.; Турецкий поход – Русско-турецкая война 1877–1878 гг.
5
Училище правоведения – привилегированное высшее учебное заведение в Петербурге. Л. А. Блок окончил его в 1843 г. И. С. Аксаков окончил училище в 1842 г., а К. С. Победоносцев – в 1846 г.
6
Петр Александрович Плетнев (1792–1865) – литератор, профессор и ректор Петербургского университета; Николай Иванович Греч (1787–1867) – литератор, журналист, автор наиболее известных в начале XIX в. пособий по русскому языку и истории русской литературы.
7
Бекетова Е. А. Стихотворения. СПб., 1895; Бекетова Е. А. (Краснова). Рассказы. СПб., 1896. Обе книги сохранились в библиотеке Блока (Библиотека, вып. 1, с. 27).
8
Анна Павловна Философова (1837–1912) – известная общественная деятельница, выведенная в поэме «Возмездие» под именем Анны Павловны Вревской. О ней см.: Сборник памяти Анны Павловны Философовой, т. 1–2, Пг., 1915.
9
О внимании Достоевского к личности А. Л. Блока поэт писал в поэме «Возмездие» (III, 321). Свидетельство М. А. Бекетовой о намерении Достоевского сделать его героем романа является уникальным.
10
игры «по маленькой ставке» (фр.).
11
Книга писалась при жизни матери Блока.
12
Няню Блока звали Софья Ивановна Колпакова. См. о ней: ЛН, т. 92, кн. 3, с. 85–86.
13
«Степка-растрепка» – рассказы для детей в стихах, выдержавшие множество изданий с 1849 по 1923 г. Отзыв Блока об этой книге см.: ЗК, с. 269–271. «Говорящие животные» – детская книга (1860).
14
Феликс Адамович (Фероль) Кублицкий-Пиоттух (1884–1970) оставил записи о Блоке (Воспоминания, т. 1, с. 82–90). Его брат – Андрей Адамович Кублицкий-Пиоттух (1886–1960). См.: Письма Блока к А. А., С. А. и Ф. А. Кублицким-Пиоттух. Публ. В. П. Енишерлова. – ЛН, т. 92, кн. 4, с. 339–369.
15
В семье Блока долго все называли Сашурой.
16
Имеются в виду Виктор Конрадович (1883–1940) и Ольга Конрадовна (в замуж. Самарина, 1887–1972) Недзвецкие; Николай Евгеньевич (умер в детстве) и Анна Евгеньевна (в замуж. Стратоницкая, 1888–1952) Лозинские. Воспоминания А. Е. Лозинской и О. К. Самариной (публ. В. П. Енишерлова) см.: Александр Блок и современность. М., 1981, с. 325–333. Об А. Е. Лозинской см. также: ЛН, т. 92, кн. 3, с. 99–100.
17
Знаменитый «Энциклопедический словарь» в 86 томах, издававшийся фирмой «Ф. А. Брокгауз и А. Е. Ефрон» в 1890–1907 гг.