Саньке даже рассмеялся, вспомнив актёра Крамарова в «Джентльменах удачи», стоявшего в трусах и в майке.
— Почему так? — усмехнулся Санька. — Примете облик телесный, человеческий. Вон сколько захоронений, чьи души приобрели вечный покой. Выбирай любую могилу.
Санька уже видел, что праведные покойники, или те, чьи души прошли чистилище и ждали воскресения своих душ не лишатся. А вот обычные, чьи души, скорее всего в чистилище задержались надолго, те лежали себе от душ свободные.
— То есть как это: «выбирай любую»? Какой такой облик «телесный, человеческий»? А ежели я не хочу?
— Не хочешь, что? Не хочешь снова оживать и жить по-человечески? Детей народить, хлеб растить, на охоту ходить? Девок мять? А ежели ворог придёт, так защитить землю русскую не хочешь?
— Э-э-э…
Старец «завис» с раскрытым ртом. Хотя, какой у приведения рот?
Старец «завис» с раскрытым ртом. Хотя, какой у приведения рот? Санька посмотрел-посмотрел на него, и, видя, что старик «завис» надолго, стал оглядывать других духов, постепенно приблизившихся к нему и 'прислушивавшимся к его словам.
— Ну, кто из вас решится вернуться к жизни? Есть такие?
— Есть, государь, — тут же услышал он «голос» ближайшего духа. — Я готов принести тебе клятву верности за жизнь.
Александр пригляделся к «говорившему». Это был тоже очень древний, истончившийся дух. И на нём разобрать одежду не имелось возможности, лицо его угадывалось с трудом, но, судя по всему, он был относительно молод во время смерти. Однако Санька уже отметил, что воскресшие даже если сначала представали в первоначальном своём облике, через дня три-четыре облик меняли, приобретая какие-то усреднённые черты и усреднённый возраст. Да и сразу вставали с не убелёнными сединой волосом, а русым или рыжим, или тёмным.
— Ну, тогда подойди к этой могиле, — Александр показал на почти невидимый в зарослях травы холмик и деревянную домину над ним.
— А вдруг там баба? — усмехнулся призрак.
— То не страшно, — сказал царь. — Не имеет значения, кто лежит. Плоть нарастёт на дух, а не наоборот.
Почему-то Александр понимал, что воскрешение — обряд условный, просто соединяющий сущность из Нави с Явю и переносящий её в Явь.
Призрак приблизился к домовине и Александр тут же произнёс:
— Встань, — сказал он, обращаясь к могиле.
Тут же домовина взорвалась пылью, почему-то сразу осевшей вовнутрь, а дух исчез. Из могилы поднялся юноша лет тридцати, но в слегка истлевших женских одеждах.
— Кхе-кхе, — прикрыл рот Санька. — Ну, ничего-ничего нам бабы тоже нужны.
— Я не хочу быть бабой! — вскрикнул парень осипшим то ли от страха, то ли от возмущения парень.
— Шучу я, шучу! — посмеиваясь сказал Санька. — Переоденем и делов-то.
Санька оглянулся и крикнул:
— Марта! Дай мужскую одёжу!
— Даю, светлый князь, — раздался голос МАрты и женское платье на воскресшем сменилось мужскими штанами, рубахой, повязанной кожаным ремешком, шапкой-треухом и сапогами.
— О! Другое дело! Так лучше?
— Лучше! — Прошептал воскресший, ощупывая свою тело от груди и ниже.
— Всё на месте и соразмерно? — хмыкнув, спросил Санька.
— На месте и сораз… мер… но, — наконец облегчённо выдохнул парень.
— Ну и ладненько, — потёр Санька руки. — Кто следующий⁈
— Я следующий! — резко сказал старец. — Надоело тут торчать! Жить хочется!
— Во-о-о, — поднял Санька указательный палец и скомандовал, как сержант. — Все, кто желает жить, встать у могил! Остальные — кыш с погоста!
Ха-ха! Но суеты, которую ожидал Александр, не было. Духи молча распределились по погосту, как шахматные фигуры на компьютерной шахматной доске в режиме «анимация», а Санька скомандовал своё: «Восстаньте». И все они восстали! Восстали из тлена!
— Ни хрена себе я натворил! — воскликнул Александр.
Ему эфемерному, чуть приподнявшемуся над поверхностью земли, открылась ошеломительно красивая картина восстания из земли человеческого воинства. Кладбище было старым и не очень маленьким. По крайней мере тысячи полторы покойников земля Русская лишилась.
— О, млять! И могилы капать не надо! — грешным делом подумал Санька и перекрестился, обругав себя. — Вот, дурак, что в голову лезет.
Ха! А что бы кому в голову пришло, если бы этот кто-то увидел тысячи, вдруг разверзшихся в кладбищенской земле ям?
— Марта, о день всех по половому признаку, — приказал Санька, ибо увидел среди восставших много женских фигур.
— Исполняю, светлый князь!
— Все ступайте к Яузскому дворцу, — сказал Александр. — Пусть их там встретят и перепишут в книги.
— По чинам и разрядам? — спросила Марта.
— Нет. У всех у нас один теперь чин.
— Ну, не всем же им воинам становиться! — воспротивилась Марта. — Не разумно сие. Земли обрабатывать не кем. И так с тобой много уходит. Пусть тут останутся.
— Тогда бумаги им выправить нужно. Или знак какой.
— Так просто всё. Пусть клятву верности дают тебе, а я им клеймо поставлю в виде солнца. Как родимое пятно.
— Ага! Полсолнца восходящее над морем! На кисти руки! — пошутил и рассмеялся Санька.
— А что, хорошо получится, — одобрила Марта, увидев картинку, которую представил царь.
— Ты думаешь? — опешил он. — А, пусть так и будет! Клянитесь служить мне верой и правдой!
Сколько то там тысяч человек разом произнесли:
— Клянёмся тебе, светлый государь, служить верой и правдой!
Трава качнулась. Птицы затихли.
— Охренеть! — только и смог сказать Александр. — Забирай их, Марта, а я полетел на следующий погост.
— Может не надо торопится? Сегодня с этими бы управиться, — тихо сказала Марта. — Зарегистрировать и расписать по землям. У меня-то все потребности удельные есть, но всё равно… Не быстро дело делается.
— Считаешь? — спросил Санька.
Марта кивнула.
— Ну, ладно. Всё на этом сегодня. Но какое дело сделал, а? — сам себе восхитился Санька.
— Ага! Их ещё накормить надо! Осень на дворе. Может до весны воздержишься народ из могил поднимать.
— Озимые сажать надо. В леса их потом, да на рыбный промысел. Река прокормит, — махнул рукой Санька. — Сетей навязали изрядно. По Дону соберём.
— Ну, смотри, — покрутила головой Марта. — Ты у нас голова, вот и думай.
Санька замолчал и решил, что и впрямь, торопиться с перенаселением не надо. Сначала посчитать требуется. Это ведь не компьютерная игра, где сгинуло население от голода и хрен с ним.
— Хотя… Кхе-кхе… И тут «читерить» получается, — заметил про себя Санька. — Да-а-а…
Отпустив вновь обращённых, нестройной толпой покинувшей кладбище, Санька вернулся в своё тело и, сидя в удобном кресле, задумался о своих новых способностях видеть людские души. Ведь получалось, что он может видеть приведений. Как-то раньше Санька об этом, то есть о наличии приведений, не задумывался. Даже странно как-то.
С кикиморками, с лешими, водяными и русалками он общался, а о неприкаянных душах почему-то не думал. Только когда Марта сказала ему как-то, что он может себе создать любую нежить по своему образу и подобию и дать ей любой облик, Санька мельком подумал про людские души. Подумал и тут же забыл. А оказывается можно и так сделать, как он сегодня сделал.
Но его в этом во всём беспокоило то, что раз есть духи, обитающие на кладбищах, то есть и духи, обитающие вне кладбищ. И он видел их в виде сгустков энергий. Страшно много обитало в Москве и окрестностях неприкаянных душ. Почему? Откуда их столько? Вроде церквей только в Москве было около четырёхсот. А во всей Руси? Монастырей на Руси сейчас было что-то около двухсот.
Санька никогда не думал об этом, а получалось, даже если судить о тех краях, откуда он сам родом, что люд-то в основном молится старым богам. Молиться — молится, а их души после смерти остаются неприкаянным. Беда-а-а… Ага… Зато сейчас он такое воинство собрать может!
Санька снова «перевернулся», поднялся выше и осмотрелся.
— Мама дорогая! — вырвалось у него и он подумал, что может быть не Боги ушли, потому что пришло Христианство, а Христианство пришло, потому что ушли Древние Боги. Кто-то очень умный и умеющий видеть Богов, понял, что иначе людям после смерти и деваться не куда будет. Вон их уже сколько, душ-то! И если всем сказать «встаньте», то будет ай-яй-яй. А он хотел было. Ха-ха… Вот тебе и ха-ха. Вот делов-то было бы!
Тут как-то Саньку вдруг «пробило на хи-хи». Он вдруг представил себе эти народные толпы и ужас в глазах бояр, которые только что жаловались на нехватку крестьян, и тут — на тебе. Берите столько, сколько сможете прокормить.
— Да они бы с ума сошли, — думал Санька, осматривая Русские просторы. — Ведь поняли бы, что не всё тут чисто. Да и могилы вскрытые. Их ведь все не сроешь. Побегут простые людишки из Московии. Ну, в смысле не простые, а бояре, князья, дьяки. Перепугаются и побегут. Царь — то колдун! Какой он, нафиг мессия⁉ Колдун и всё тут! У-у-у… Ужас-ужас-ужас… Кхе-кхе-кхе… А может и пусть их бегут? Может специально на них жути нагнать, чтобы рванули по бездорожью? Армия теперь у меня в любой момент практически безразмерная и практически всесильная. Ведь по образу они и подобию моему преобразуются, мать их… Хотя… Проверить ещё надо, во что они там преобразуются. Кхе-кхе… Да-а-а…
— Интересно, — продолжил размышлять Санька, — если вдруг они действительно все становятся похожи на меня по сути, то как они проявят себя против этих «исчадий адовых»? А как я себя покажу? Точно ли справлюсь хотя бы с одним? Ведь на той стороне тоже сила-сильная. Тут свет, а там тьма. По правде сказать, свет всегда побеждает тьму. Там только тьма, где нет света. И вообще, тьма это отсутствие света, а не наоборот. Поэтому, если я правильно мыслю, если бы все люди наполнились светом, то тьма и прийти бы не могла. Это если рассуждать философски. А если размышлять логически, то волколаки, просто сами по себе сила сильная. И придут они, чтобы уничтожить меня физически. Вот накинутся скопом и порвут, как Тузик грелку. «Вот и нету таракана