ходите. Прислугу вам пришлют. Её подберут из ваших соплеменников. Мой сын останется у меня. Всё! Вопросы есть? Нет? Хорошо! Тогда у меня есть вопрос. Вы поняли, что вы все конкретно обосрались, джигиты?
— Прости нас, государь, — проговорил Доманук, не отрывая взор от пола. — Мы не могли поднять руку на брата.
— Простить⁈ Да вы совсем охренели⁈ Только что один из вас пытался меня убить. И вы думаете, что я поверю в вашу покорность? Я сказал всё, что хотел сказать. От управления войском вы отстраняетесь. Все черкесы поступают в распоряжение князя Вишневецкого.
— Ты нас лишаешь свободы⁈ — вскрикнул самый младший Темрюкович, сверкая глазами.
— Не лишаю свободы, а ограничиваю ваше перемещение. Вы свободны в пределах усадьбы, но из неё вам пока выходить не желательно.
— Пока, это как долго? — спросил Булгайрук.
— Пока я не сочту нужным вас отпустить, — мрачно ответил царь. — И не испытывайте моё терпение своими дерзкими вопросами, джигиты. Забирайте всё, что осталось от вашего брата, уводите сестру и ступайте.
— Нам надо захоронить тело, — злобно прошипел Доманук.
— Хороните, — Санька пожал плечами. — Кто вам претит?
— Где?
— Да хоть во дворе усадьбы. Там много места.
Трое джигитов шагнули к лежащему у письменного стола телу. Александр отступил за стол. На губах Булгарука мелькнула презрительная ухмылка. И Санька не выдержал. «Возвышенные» отношения его утомили.
— Ты, ушлёпок, что ухмыляешься⁈ — шагнул он навстречу братьям. — Вас, похоже, точно, лучше всех тут и кончить! Меньше забот останется! А перед отцом вашим я потом как-нибудь оправдаюсь, а нет, смету его к ебене фене с Кавказа!
Булгарук оскалился.
— Кончить, говоришь. Так попробуй! — он положил руку на рукоять кинжала.
— Блять, как вы уже меня заепали! — буквально простонал Санька. — Толку от вас на грош, а проблем выше крыш. Марта, забери их от греха. Иначе я за себя не ручаюсь. И эту дуру тоже.
Александр, снова огорчённо вздохнул, взял себя в руки, вернулся за стол и сел в своё деревянное, вращающееся кресло на колёсиках.
В кабинет быстро, не громко звеня доспехами, так как не делали лишних движений, вошли воительницы и, подойдя к джигитам, взяли их на «милицейский захват», как учил их Санька, заломили руки за спины, накинули на запястье наручники. Джигиты попытались было схватиться за кинжалы, но воительницы молча ткнули им железными пальцами под рёбра, и те, кривясь от болевого шока, дали себя скрутить и «окольцевать».
Марта лично вставила кляп в рот Азы, опутала ей руки незнамо откуда появившейся верёвкой, накинула на её голову холщовый мешок и вывела из царского кабинета. Такие же мешки были надеты и на головы джигитам. Рты им не затыкали, но они и не голосили. Все вышли вон.
Царь поставил локти на стол, положил голову на ладони, уперев их в щёки, и закрыл глаза.
— «Ну и на хрена это всё мне?» — подумал он.
— Надо было всё-таки кого-то отхерачить, — с тоской в голосе произнёс Санька. — Может быть Адашева? Сам ведь идёт.
Адашев тут же постучал в дверь царского кабинета.
— Заходи, Даниил Фёдорович! — пригласил Александр.
Адашев вошёл.
— Ты бы хоть дьяка посадил на входе, или рынду поставил, государь. Не страшишься без охраны сидеть?
— Фёдорыч, не мели воздух! Говори зачем пришёл?
— Так… Это… Увидел, кого вывели от тебя и вынесли, вот и пришёл. Скажешь, что произошло, государь?
Санька поднял голову от ладоней и хмуро посмотрел на Адашева.
— Меня убить пытались, но Салтанкул оступился и голову о мой стол разбил. Видишь?
Царь показал на угол стола, испачканный кровью джигита и изрядную лужу крови на вощёном полу.
— Ты убил⁈ — воскликнул дворецкий.
— Если бы, — вздохнул царь. — Убил бы, не было бы так муторно. Поэтому и убить кого-нибудь хочется. Пошли, порубимся на саблях?
— Насмерть⁈ — делано ужаснулся Адашев.
— Сдурел, что ли? — удручённо проговорил царь. — Так… Слегонца погоняешь меня… Настроение хреновое.
— Пошли, коли хочется, — хмыкнул, пожав плечами, дворецкий.
— Только не на саблях, а на палках. Не хочется амуницию надевать, а вдарить кому-нибудь уже хочется.
— Хочется, так вдарь. Где твои деревяшки?
«Деревяшки» лежали тут же в кабинете в шкафу вместе со специальными перчатками-крагами, закрывавшими руку до самого локтя и хорошо защищавшими от удара тупым предметом, защитными масками и другой царской амуницией, боевым и тренировочным оружием.
Царь и его дворецкий взяли тренировочную амуницию, вышли из кабинета, спустились по лестнице в посольский зал, расположенный на втором уровне центрального сруба, возвышающегося над четырьмя одноэтажными «гранями-переходами» дворца, а оттого освещаемый через окна с четырёх сторон.
По форме, как уже говорилось раньше, дворец имел четырёхгранную форму, в углах которой возвышались двухуровневые башни, озаглавленные шатровыми куполами. В центре имелась ещё одна башня, возвышавшаяся над угловыми башнями на один уровень. Между угловыми башнями имелся одноэтажный переход с узкими, словно бойницы окнами. Крыша «переходов» была плоской и служила «балконом», ограниченным крепостными зубцами.
В общем, дворец сильно походил на рыцарский замок и был построен из камня, а не из дерева. Строительным материалом послужил донской известняк, вырубленный в нижнем течении его основного русла и притоков.
Санька, пока шёл по переходам и лестницам, раздражённо думал, что получается, он строил этот дворец зря. И, в принципе, всё, что он строит — всё зря. Ничего не останется после него. Вернее, останется стоять это каменное сооружение, если его, конечно не разрушат. А его точно разрушат. Вспомнят ему всех кикиморок, лешиев, оборотней. Ибо слух о нежити, которой пугает Санька окружающих, интерпретируется. Народ присматривается и видит признаки нежити в рядом работающих с ними «люда»: мастеровых, каменщиков, плотников, охранников и охранниц.
Бывало кому камнем ногу придавит, или бревном заденет, у кого топор соскользнёт и… А раны-то нет. Или заживает слишком быстро. Да и сам царь на царя-то и не больно похож. Кто из простого народа того царя раньше видел? Да, почитай, что и ни кто. А ежели доведётся, то потом рассказывать и внуки станут, что дед когда-то царя видел. А теперь…
Царь с простыми стрельцами чуть ли ни ручкается, а с пушкарями или минёрами, даже совет ведёт. Бояр вокруг почитай, что и нету. Все в Москве остались. В воеводах дети боярские один другого худороднее или татарва чухонская и приокская. Тоже в драных халатах ходила. Теперь, правда, и те, и те приоделись, да приосанились, но на царя глядючи, тоже не особенно церемонились при царском дворе.
Ежели по делу, какому надобность возникала к царю попасть, то вход во дворец был открыт любому. Однако, не прямиком народ к царю шёл, а через дьяка, коему дело своё сказывал, но многие того дьяка проходили и к царю попадали. Особенно, ежели о промысле, каком радели, или о рудной добыче.
Многих людишек царь к Строгановым отправил руды искать и многие те людишки руды нашли и к царю за наградой шли. Некоторые просили дозволить рудный промысел, только неспокойно за Урал камнем было, чтобы городки ставить, а воев, чтобы оборонять добытные места, недоставало.
Оттого и шли разговоры про царя необычного и про свиту, да помощников его странных. Два года царь ни сам не отдыхал, ни другим не давал, строя крепости города-порта Ростов, Таганрога, возводя на разветвлённых руслах устья плотины, ставя мастерские, распахивая поля, разбивая сады и огороды. Два года он не позволял в Азе зародиться новой жизни. Не позволял, пока не почувствовал, что она наполнилась светом и стала почти такой же, как и он.
Александр думал, что этого достаточно и позволил зародиться сыну. Зародиться и появиться на свет новой жизни. Он подумал, что сын сблизит его и Азу, и ошибся. Ошибся, как и в той своей старой жизни. Аза,родив сына-наследника, решила, что она держит «мягкотелого» мужа за… Короче, как слона — за хобот. И Санька это сегодня понял. Его удивило даже не то, что Аза резко изменила своё к нему отношение, а то, что она смогла обмануть его, глядевшего ей «прямо в душу», и прикрыть свою тёмную сторону светлым «покрывалом».
Когда сегодня Аза кинула в него куском мыла, в ней действительно не было никакой агрессии. Она была к нему нейтральна, так как была полна тьмой. И она, да, хотела его смерти. Она рассчитывала своим неожиданным оскорблением, вызвать его агрессию, или создать повод, для вмешательства её братьев. И Александр это сумел почувствовать.
Оказалось, его свет не вытеснил тьму из Азы, а лишь прикрыл её. А сам Санька не был для Азы источником силы. Свет не оставался в ней, а уходил куда-то. Её сила была в тьме. И Санька понял, почему он не увидел тень в душе Азы сразу. Амулет, что висел на её шее, не защищал её от тёмных сил, как говорила она, а наоборот — защищал её от жара света, превращая лёд в камень и питая её своей силой.
Лишь на мгновение солнечный полог приоткрылся, но Светлый Князь успел увидеть бездну, в которую когда-то уже падал, и успел почувствовать дохнувший на него холод.
Но если его жена сущность тьмы, то кто тогда его сын?
Александра, пока он шёл в «переговорный зал», колотило не по-детски. И это был не выброс послестрессового адреналина. Это был обычный страх. Он вдруг представил себе, что может получиться из слияния его сущности с сущностью Азы и содрогнулся, увидев «НЕЧТО»…
Ещё не успев толком надеть защитный шлем с сетчатым «забралом», Александр развернулся и бросился на Адашева, благоразумно нацепившего защиту заранее. Адашев встретил царский выпад сверху, отбив деревянный меч и нанеся удар по правой ноге соперника, сделавшей «подскок». Но Санька, как подскочил на правую ногу, так и оттолкнулся ею же, отпрыгнув назад. Он не стал встречать меч соперника, пролетевший мимо его ноги, а, использовав инерцию своего меча, продолжил его круговое движение и ударил Адашева по правой руке.