Маршал М. Ней. Художник Ф. Жерар.
Но рядом с ними были маршалы-«аристократы»: Л.Н. Даву, Ж.Э. Макдональд, О. Мармон, Э. Груши. Среди генералов равно блистали сын столяра Жозеф Леопольд Сигисбер Гюго (отец Виктора Гюго) и сын маркиза и его чернокожей рабыни Дюма де ля Пайетри (отец Александра Дюма).
Для Наполеона всегда очень много значил дух армии. «На свете, — говорил он, — есть лишь две могущественные силы: сабля и дух. В конечном счете дух побеждает саблю». Его шокировал культ телесных наказаний в феодальных и даже в английских войсках (ведь прославленный А. Веллингтон считал, что «дисциплина в британской армии погибнет, если максимум ударов плетью-девятихвосткой будет определен всего только в 75»). «Чего же можно ожидать от людей обесчещенных? — возмущался Наполеон. — Вместо плети я управлял честью». Поэтому так задела его русская прокламация с призывом к французам переходить на сторону России; «Вы забудете здесь <…> все то, что составляет военную тиранию». Наполеон сам продиктовал «Ответ французского гренадера» русским солдатам с бранью против крепостного рабства в России. «Вы же идете на рекрутчину, как лошади и скот!» — восклицал от имени «французского гренадера» император французов.
Иногда говорят, что солдаты в глазах Наполеона были всего лишь «пушечным мясом» и что он сам употреблял это выражение. Наверное, так он выражал свое понимание горькой доли солдат, но вряд ли презрение к ним. Он хорошо знал цену своим солдатам и слишком заботился о них, чтобы воспринимать их только как «пушечное мясо». Конечно, в его заботе о них была и политическая игра на солдатских инстинктах, которая побуждала его не только кормить, одевать и вооружать своих солдат лучше всех в мире, но и разделять с ними обед, прикрывать раненых собственной шинелью, материально обеспечивать семьи погибших, срывать с себя крест, чтобы наградить им рядового храбреца. Однако здесь было и вполне искреннее уважение к собратьям по оружию. Ведь тот же Веллингтон не позволял себе ничего подобного!
Боевая подготовка «Великой армии» и для своего времени, и для последующего считалась образцовой. Наполеон довел «до высшей степени совершенства» (выражение Ф. Энгельса) новую, в отличие от старой линейной, тактику колонн и рассыпного строя, элементы которой иногда применялись и в феодальных армиях (например, П.А. Румянцевым и А.В. Суворовым), но которая возобладала лишь с победой Французской революции. Он, как никто до него, умел организовать боевое взаимодействие всех родов войск. «Чем лучше пехота, — говорил Наполеон, — тем больше нужно беречь ее и поддерживать артиллерией». Будучи сам артиллеристом, он изучил и пересмотрел весь мировой артиллерийский опыт, использовал сделанное еще генералом Людовика XVI, Ж.Б. Грибовалем, но почти не применявшееся изобретение облегченного лафета для полевых орудий и придал артиллерии неслыханную до тех пор силу. Во многих его сражениях (включая Тулон, Фридланд, Ваграм) успех решающим образом зависел от того, что он умел идеально располагать свои пушки. Что касается конницы, то Наполеон первым стал формировать ее в отдельные соединения из нескольких дивизий, т. е. в кавалерийские корпуса, которые отличались небывалым ранее сочетанием мощи и маневренности.
Главной же ударной силой Наполеона во всех его походах была созданная им гвардия — Старая (с 1805 г.) и Молодая (с 1807 г., после Эйлау), Она комплектовалась только из ветеранов, за плечами которых было не менее десяти лет армейской службы и четырех походов, а главное, которые проявили себя как самые храбрые, стойкие, надежные воины.
Ахиллы новой Илиады,
Какой Гомеру не создать, —
писал о них Теофиль Готье, Наполеон знал чуть ли не каждого из них в лицо, многих — по именам, шутливо называл их «ворчунами» (за их привычку открыто высказываться по любому случаю), а они его, со времен Лоди и Арколе, — «маленьким капралом». «Маленький капрал» всегда мог положиться на своих «ворчунов». Г. Гейне свидетельствовал, что они шли за Наполеоном в Россию «с такою жуткой преданностью, с такою горделивой готовностью к смерти», которая заставляла вспомнить античное приветствие гладиаторов: «Те, Caesar, morituri salutant!» (Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!). Именно в гвардии был особенно силен характерный для всей армии и ни с чем не сравнимый культ Наполеона как полководца и государя. По рассказам очевидцев, перед каждой битвой войска приветствовали его в 50—100 и более тысяч глоток кличем «Vive l'empereur!» (Да здравствует император!) такой силы и страсти, что этот клич, «достигая другой стороны, вызывал мороз по коже у людей, даже весьма неробких, а у многих открывалась медвежья болезнь»…
Сочетая в себе полководца и государя, Наполеон оказывался в более выгодном положении, чем его военные противники (эрцгерцог Карл, М.И. Кутузов, Л.Л. Беннигсен и др.), большей частью зависевшие от своих монархов и правительств. Он был не только гений, но и властелин, в голове которого сходились все нити руководства боевыми (равно как и дипломатическими, внутригосударственными) операциями. К тому же он сумел подобрать себе во всех сферах деятельности талантливых помощников. В военном деле таковыми были его маршалы.
Маршалы Наполеона — это исторический феномен, впервые в истории ставший возможным благодаря Великой французской революции. Никогда ранее мир не видел столь блестящей плеяды военачальников, поднявшихся из народных низов исключительно благодаря своим дарованиям и независимо от родства, протекции или монаршего каприза. Правда, некоторые историки (среди них — А.С. Трачевский и Е.В. Тарле) полагают, что наполеоновские маршалы — «это все-таки нули, которые составляли крупную сумму лишь при такой единице, как сам Наполеон», и что «без него они теряли половину своей военной ценности». Но здесь требуется двойная оговорка: маршалы выглядели нулями в сравнении с Наполеоном и, главное, не все. Иные из них и без него блестяще доказывали свою военную ценность: Массена — в 1799 г. при Цюрихе, Даву — в 1806 г. при Ауэрштедте, Сюше — с 1809 по 1814 г. в Испании, Ланн — всегда и везде, где ему приходилось действовать.
Первыми маршалами империи стали 18 генералов, которым Наполеон пожаловал маршальские жезлы декретом от 19 мая 1804 г. — на следующий день после того, как он сам занял императорский трон. Из них четыре старейших — победитель в исторической битве при Вальми Ф.Э. Келлерман, Ж.М.Ф. Серрюрье, Д. Периньон и Ф.Ж. Лефевр — были объявлены почетными маршалами. В число остальных наряду с преданными Ж. Данном, Л.А. Бертье, И. Мюратом, Л.Н. Даву, М. Неем, Ж.Б. Бессьером, Н.Ж. Сультом, А.Ж. Монсеем, Э.А. Мортье Наполеон включил и оппозиционеров — А. Массена, Ж.Б. Бернадота, Ж.Б. Журдана, Г.М.А. Брюна, П.Ф. Ожеро. Из лучших генералов Республики остались тогда за маршальским бортом, пожалуй, лишь четверо: фрондеры Ж.Э. Макдональд, Л. Гувион Сен-Сир, К.Ж. Лекурб и бывший уже в тюрьме Ж.В. Моро. В дальнейшем стали маршалами империи еще восемь генералов: в 1807 г. — К. Виктор, в 1809 — Макдональд, О. Мармон, Н.Ш. Удино, в 1811 — Л.Г. Сюше, в 1812 — Сен-Сир, в 1813—Ю. Понятовский, в 1815 —Э. Груши[86].
Из своих генералов Наполеон выше всех ставил Л. Дезэ и Ж.Б. Клебера, которые, однако, не дожили до учреждения маршальских званий: оба они погибли в один и тот же день, 14 июня 1800 г., в разных концах мира — Дезэ в Италии, Клебер в Египте. Из тех же, которые стали маршалами, самым выдающимся был Жан Ланн, герцог Монтебелло[87].
Маршал Ж. Ланн. Художник Ф. Жерар.
Сын конюха, солдат революции, Ланн был замечен Наполеоном еще как батальонный офицер в бою при Дего 15 апреля 1796 г. и с того дня стремительно пошел вверх, закончив итальянскую кампанию уже генералом. В Египте он стал одним из ближайших соратников Наполеона, а в походах 1805–1809 гг. — его правой рукой и главной надеждой. Он не только исполнял замыслы Наполеона, но и сам руководил операциями, выигрывал битвы: при Монтебелло 10 июня 1800 г. с 8-тысячным авангардом рассеял 20-тысячный корпус австрийского фельдмаршала П.K. Отта, а при Туделе 23 ноября 1808 г. во главе 20-тысячного корпуса разгромил 45-тысячную армию лучших испанских военачальников X. Палафокса и Ф. Кастаньоса (того самого, который четырьмя месяцами ранее заставил капитулировать при Байлене корпус П. Дюпона). В феврале 1809 г. именно Данн взял штурмом легендарную и ранее неприступную Сарагосу, после чего написал Наполеону о своем неприятии такой войны, когда Приходится убивать мирных жителей. Знаменитый историк Ж. Мишле считал Данна «великим солдатом» и «великим полководцем». Сам Наполеон ценил Ланна за «величайшие дарования», называл его «Ахиллом» и «Роландом» французской армии и вспоминал о нем на острове Святой Елены так: «Я нашел его пигмеем, а потерял гигантом».
Талант полководца Ланн соединял с доблестью солдата. Товарищи по оружию считали его, «без всякого исключения, храбрейшим в армии». Он первым во главе своих гусар врывался на неприятельские позиции, сражался вместе с солдатами на улицах Сарагосы, вел их с лестницей в руках на штурм Регенсбурга. Когда же друзья при нем выразили однажды восторг перед его храбростью, он с досадой воскликнул: «Гусар, который не убит в 30 лет, — не гусар, а дрянь!» Ему было тогда 35 лет, а через четыре года, покрытый к тому времени 25 ранами, он был смертельно ранен под Эсслингом.
Ланн (как и М. Дюрок) был самым близким другом Наполеона и верно служил ему, но, получив от императора маршальский жезл, титул герцога, огромное состояние (только в 1807 г. — сразу 1 млн. франков), он остался в душе пылким республиканцем, резко возражал, как мы видели, против коронования Наполеона и даже на смертном одре упрекал его в деспотизме и властолюбии.
Маршал А. Массена. Художник А. Гро.
Андре Массена, сын крестьянина, герцог Риволи и князь Эсслингский, может быть, превосходил всех маршалов даром полководческой импровизации и вообще как военачальник был всем хорош (именно он в 1799 г. не пустил А.В. Суворова во Францию), но, по выражению Стендаля, «имел злосчастную склонность к воровству», причем «воровал, как сорока, инстинктивно». Это портило его репутацию и в конце концов погубило его карьеру. Когда Наполеон обругал его: «Вы самый большой грабитель в мире!», — Массена вдруг возразил, почтительно кланяясь: «После вас, государь…» За такую дерзость он перед походом в Россию был наказан опалой.