[609] от разрыва пушечного ядра на поле боя. Вам известна, любезная Сестрица, дружба, которую я питала к Родителям этого Молодого человека, и в особенности дружба, которая связывала меня с его Матерью[610], и потому я могу сказать, что все мое существо было омрачено горем, подробности которого невозможно исчислить. Простите, что так долго пишу Вам о предмете, который касается меня лично, в то время как мне надобно поговорить с Вами о данном мне поручении, что заставит меня просить еще несколько минут Вашего внимания.
Не знаю, любезная Сестрица, известно ли Вам, что моя Гомбургская тетушка[611] получала при жизни своей Сестры, моей Русской Тетушки[612], от нее пенсию, которая ей выплачивается до сих пор Вашей Матушкой. Вы знаете, без сомнения, что моя Гомбургская Тетушка не была слишком обеспечена в средствах и по воле обстоятельств несколько лет назад она потеряла из-за плохого обмена значительную ее <нрзб.> часть. И потому теперь ей бы очень хотелось, чтобы пенсия переcылалась ей в два приема, поскольку этот способ представляется ей наиболее выгодным, но я не могу брать на себя смелость обращаться самолично с этой просьбой к Императрице, поскольку считаю подобную просьбу за столь близкую родственницу неделикатной. И потому я решила обратиться к Вам, любезная Сестрица, поскольку для меня это единственная возможность донести до сведения Вашей Матушки желание Тетушки. Император слишком занят важными предметами, чтобы беспокоить его делами столь второстепенными. Мне показалось, что Ваши отношения с некоторыми представителями дома Гомбургов делают вполне естественным Вашу осведомленность о пожеланиях Тетушки и о состоянии Ее дел, к тому же, ecли Вы находите <нрзб.>, я оставляю Вам полную свободу действовать по Вашему усмотрению, я бы даже обратилась непосредственно к Вашей Матушке, пренебрегая принципами деликатности, причина которой Вам хорошо понятна. Но у Императрицы могут быть свои причины не соглашаться с желанием Тетушки; это поставит Ее в необходимость мне отказать и будет ей, я думаю, столь же неприятно, как и мне. Будем надеяться, что этого не произойдет, но все же мне показалось более уместным прибегнуть в Вашей дружбе, любезная Сестрица. Вы приучили меня на нее рассчитывать, она мне очень дорога, и я молю Вас о ее сохранении. Я должна добавить еще, что половина этой пенсии выплачивается Кабинетом[613]. В том, что касается этой половины, я сама берусь поговорить об этом с Императором, речь здесь, следовательно, может идти лишь о сумме, которую Ваша Матушка дает из своей казны.
Передавайте привет Вашему Мужу и обнимите от меня Ваших Малюток. Николя мне сказал, что Мари меня еще не позабыла, и я сим совершенно польщена. Прощайте, любезная Сестрица, я обнимаю Вас и прошу верить в мою нежную к Вам привязанность.
Нанси[615],
23 июня / 5 июля [1814 года.]
Тысяча благодарностей, любезный Друг, за Ваше письмо от 10/22. Я даю полное свое согласие на брак[616], но не очень понимаю, как это может свершиться до окончания Кампании, поскольку все мои войска уже давно оставили Веймар, а заставлять офицера покинуть войско в тот момент, когда оно преследует противника, есть дело, на которое ни один офицер, которому дорога его честь, пойти не согласится. Поскольку Кампания, как представляется, по милости Божественного провидения не будет слишком долгой, брак может быть заключен сразу же после ее окончания. Дела продолжают идти замечательно, и в настоящее время мы находимся всего лишь в 8-ми армейских переходах от Парижа. –
Прощайте, любезный Друг, весь Ваш сердцем и душой до гроба.
______
Надеюсь, что известие о Принце Бернхарде ложное[617]. Целую тысячу раз Ваших Детей.
Брухзаль,
12 июля 1814 года.
Наконец, любезный Друг, у меня появилась надежда увидеть Вас снова, поскольку завтра я отправляюсь отсюда в Петербург, где рассчитываю провести месяц, прежде чем отправиться в Вену[619]. Предупреждаю, что пробуду у Вас не более пары часов. Путешествие совершается incognito, и потому никаких приемов и прочих церемоний. Я бесконечно радуюсь тому, что увижу Вас снова. Весь Ваш сердцем и душой до гроба.
Каменный остров,
13 августа [1814 года].
Надеюсь, любезный добрый Друг, что Ваши слова о нашей небольшой сцене при расставании в Веймаре были всего лишь шуткой и что у Вас не остается сомнений, что гнев мой прошел; но в будущем не подвергайтесь ему вновь. Я с трудом успеваю перевести дыхание от обилия дел, которыми завален выше головы[621], но то, что остается непреложным, это любовь моя к Вам, идущая от сердца. Ваш до гроба
–
Брюссель,
19 сентября / 1 октября [1814 года.]
Любезный добрый мой Друг, вот я уже и вне этого чертового Парижа[623]. Я здесь со вчерашнего вечера и отправляюсь через пятнадцать минут в Дижон, откуда направлюсь в Берлин, минуя Веймар, который мне не по пути. В Берлине я буду 8 / 20 oкт[ября]. В соответствии с нашей венской договоренностью Вы собирались туда приехать, и это было бы очень мило с Вашей стороны и дало бы возможность насладиться счастьем провести с Вами 10 дней. Оттуда, я надеюсь, что Вы отправитесь в Россию, как уже было условлено между нами. Прощайте, любезный Друг, для меня увидеть Вас праздник – Вас, которую я люблю всеми фибрами своей души. Тысяча поклонов Герцогине.
[12 ноября 1814 года.]
Сегодня вечером отправится курьер. Я жду Вашего письма. Но прошу Вас датировать его не позднее 30 окт[ября] /11 ноя[бря], не упоминая соответственно о письмах, полученных сегодня. Весь Ваш
[Ноябрь 1814 года].
Тысяча благодарностей, любезный Друг, за Ваше милое внимание. Оно подарит мне приятные сны. Спокойной ночи. Весь Ваш.
[Ноябрь 1814 года.]
Я очень благодарен, любезный Друг, за Вашу милую предупредительность; если Вам все равно, то пусть это будет в любой другой день, кроме завтрашнего. Что касается выбора, то я целиком и полностью полагаюсь на Вас и обнимаю Вас от всего сердца.
1815 год
Мюнхен
16/28 апреля 1815 года.
Тысячу благодарностей, любезная Сестрица, за письмо, которым Вы сопроводили два вложения Вашей Матушки; излишне Вам говорить, что Ваше внимание доставило мне, как всегда, чувствительное удовольствие. Те слова, что Вы мне передали с Королем Баварии[628] и с моим Дармштадтским Деверем[629], вызвали во мне сходные чувства и лишний раз подтвердили, что Вы иногда вспоминаете обо мне. Поскольку мы находимся здесь на перекрестке всех дорог, все, что приходит из Вены или же устремляется туда, попадает в наше поле зрения[630]. В начале моего пребывания здесь поток устремлялся туда, теперь он приходит оттуда, не говоря уже об Австрийской армии, которая окружает нас здесь во всех смыслах. Почти не проходит и дня, чтобы к нам не приехал кто-либо из Вены. С другой стороны, здесь собралось сейчас огромное количество английских эмигрантов, изгнанных из Италии событиями; дошло до того, что их Министру пришлось просить их обустраиваться постепенно, чтобы не заполонять собою город. Это и есть, любезная Сестрица, наиболее интересные новости нашего здешнего пребывания, в остальном же мы ведем очень спокойный и однообразный образ жизни. Как ни хорошо я чувствую себя рядом с моими Сестрицами[631], тем не менее с нетерпением ожидаю прибытия Вашего Брата, как ради удовольствия увидеть его вновь, так и потому, что только тогда я узнаю о времени, когда снова смогу навестить Матушку. – Полагаю, что Вы наслаждаетесь хорошим временем года, любезная Сестрица, и совершаете многочисленные прогулки в окрестностях Вены, говорят, что это стало сейчас наиболее распространенным развлечением, поскольку светская жизнь уже исчерпала отчасти свои возможности. ____
Передавайте тысячу добрых слов от меня Вашей Сестрице, я ей не пишу, потому что не имею ничего особенно интересного ей рассказать, что однако вовсе не означает, что я о Ней забыла. Скажите ей об этом, и она меня поймет[632]. ____
Обе мои Сестрицы очень тронуты Вашим вниманием, надеюсь, что Вы получили письмо от Амели, переданное с Вашим Братом. __ У меня имеются некоторые подозрения, что он не слишком скрупулезен в передаче Вам обеим всех тех добрых пожеланий, которые я каждый раз Вам с ним посылаю. ____ Но, в конечном счете, это весьма извинительно, особенно в настоящий момент. Прощайте, любезная Сестрица, обнимаю Вас от всего сердца и прошу Вас меня не забывать.