спокойствия и смирения.
Более я не смогу Вам сказать ничего, просите силы у Того, от которого зависят все наши жизненные блага.
Ваш сердцем и душой навеки.
Байройт,
16/4 января 1819 года.
Разве могла я предположить, любезная Сестрица, то, о чем я должна буду с Вами говорить, собираясь поблагодарить Вас отсюда за участие, которое Вы проявили к понесенной мною потере[725]. Могла ли я предположить в тот момент, что буду оплакивать вместе с Вами эту нежную Сестрицу, которую Вы так любили и которая, казалось, была создана для того, чтобы наслаждаться безмятежным счастьем. Пути Господни неисповедимы, это истина, которую события нынешнего времени заставляют нас постигать более, чем когда-либо. Да ниспошлет Вам Господь силы, дабы вынести то страшное испытание, которое он Вам посылает. Я очень опасаюсь за то воздействие, которое оно окажет на Императрицу Вашу Матушку, и более, чем когда-либо, мне хотелось бы иметь возможность лететь в Петербург. И горько, что предстоит еще по меньшей мере три недели путешествия. Мне сказали, что я застану еще Вашего свекра в Шлейце[726], и я горю нетерпением получить известия о Вас, любезная моя Сестрица. Последнее несчастие оставило во мне неизгладимое впечатление еще и по тому, как я о нем узнала. Покинув Карлсруэ утром в уверенности, что меня на обед ожидает Ваша Сестрица, почти у Штутгартской заставы я узнаю, что Ее уже нет в живых, притом, что я даже не знала, что она нездорова. ___ Никогда не забуду я этого мгновения. Еще раз, любезная Сестрица, да поможет Вам Бог и да даст Он Вам Утешение, которое в великой милости своей дарует Он всем, кто в нем нуждается. Мои молитвы не оставят Вас. Не оставляйте и Вы меня своей дружбой.
Петербург,
4/16 марта 1819 года.
Простите меня, любезная Сестрица, что я позволила себе без лишних церемоний послать Вам прилагаемое здесь письмо, Императрица Ваша Матушка указала мне на этот способ как на самый надежный, чтобы доставить мое письмо Пр[инцу] Полю[728], не зная еще, что он уже прибыл в Йену. Он написал мне из Берлина, чтобы сообщить о своей надежде жениться на Принцессе Александрине Прусской[729], и кажется, что он безмерно счастлив от перспективы этого брака, я поздравила его с ним и теперь осмеливаюсь просить, любезная моя Сестрица, протянуть мне руку помощи, дабы письмо это достигло своего адресата, где бы он ни находился.
Ваше письмо от 28 янв. / 9 февр. было доставлено мне совсем недавно, верьте, любезная Сестрица, что когда я Вам писала из Байройта в смятении чувств, то была далека от того, чтобы ожидать и тем более претендовать на ответ с Вашей стороны, и тем более я признательна Вам, получив его. Вы слишком часто получаете известия от Вашей Матушки, и это избавляет меня от необходимости говорить о здешних делах. Она находится в добром здравии и вернулась к привычному образу жизни. То же можно сказать и о Вашем Брате. Печальные события последнего времени научили нас чувствовать себя счастливыми уже тогда, когда не испытываешь беспокойства о людях, которых любишь.
Прощайте, любезная Сестрица, не оставляйте меня своею дружбой и примите уверения в полноте моей дружбы к Вам.
Каменный остров,
3/15 сентября 1819 года.
Я была бесконечно тронута, любезная моя Сестрица, любезным Вашим вниманием ко мне, заставившим Вас написать письмо в тот самый день, когда Ваша Матушка покидала Веймар, а также сообщить мне подробности Ее пребывания у Вас на всей его протяженности. Ваше доброе письмо я получила вчера и смогла тут же оценить его мотивы и содержание, и за все это я Вас нежно благодарю. Моя Матушка в одном из своих писем, написанных из Веймара, сообщила мне о Вашем чудесном обхождении с ней. Путешествие это, я надеюсь, принесет ей большую пользу и для тела, и для души, и то, что она провела некоторое время с Братцем и Сестрицей, которую нежно любит, должно сделать более приятным ее существование в этом мире, эта и другие причины, более или менее серьезные, заставляли меня желать, чтобы она совершила путешествие, которому я радуюсь как <нрзб.>. Простите, любезная Сестрица, что я пустилась рассказывать Вам так длинно о том, что так близко касается меня. Это Вы поощрили меня на то своим письмом. Я получила еще довольно свежие и подробные известия о Вас, любезная Сестрица, от Княгини Мещерской[731], которую имела удовольствие видеть… Она проделала свой путь довольно быстро. Имп[ератор] вернулся со своих сентябрьских объездов, у него такой загорелый вид, словно он прибыл из Египта, и очень удовлетворенный. __ Вы должно быть знаете, что он появился здесь, чтобы отправиться затем в Варшаву, для меня это очень досадно, поскольку только успеваем мы обрадоваться его возвращению, как он снова прощается с нами __ Я ничего не пишу Вам о Мишеле, Ваша Матушка конечно же сообщает Вам о нем все подробности, которые Вам хочется знать, слава Богу, он на хорошем пути к выздоровлению, и этот приступ заставит его, надеюсь, больше беречь себя впоследствии.
Перед тем как попрощаться с Вами, я должна поблагодарить Вас еще за то, что Вы постоянно вспоминаете о моем Дне, я воспринимаю это как одно их доказательств Вашей доброй дружбы, которая мне так дорога и о сохранении которой я так неотступно прошу.
Передайте, прошу, тысячу добрых слов Вашему Мужу. Мне бы весьма хотелось добавить и нежные приветы Вашим Дочерям, если бы я могла думать, что они помнят обо мне; в отношении Наследника подобных притязаний у меня нет, и потому я ограничиваюсь тем, что молюсь за него. Позвольте мне обнять Вас от всего сердца.
1820 год
Петербург,
6 января 1820 года.
Уже давно, любезный мой Друг, не писал я Вам ни строчки, но узнав, что нарочный должен будет проезжать через Веймар, взялся за перо, чтобы напомнить Вам о себе и выразить Вам, насколько я тронут Вашей дружбой и доверием, которыми исполнены Ваши любезные моему сердцу письма. Верьте, что они представляют для меня огромный интерес и что сердце мое отлично умеет понимать и ценить Ваше. Не сердитесь на меня за мое молчание. __ Но оно было мне необходимо в эти моменты отчаяния. Мне не хотелось, чтобы у Вас создавалось впечатление, будто я даю Вам указания. __ Я полагал, что полнейшая пассивность – это та роль, которая мне наиболее пристала, будучи уверенным в том, что Ваш добрый Ангел сможет направить Ваши шаги гораздо лучше, чем когда-либо это умел сделать я.
Желание вновь увидеть Вас во мне очень сильно. Я подчиняю его, однако, тому, что сами Вы называете приличием (уместным в данной ситуации). __ Да поможет и да направит Вас во всем Всемогущий Бог, это мое самое горячее желание, которое я адресую Вам в первые дни наступившего Нового года и которое я не устаю повторять ежечасно. Поблагодарите тысячу раз Великого Герцога и Великую Герцогиню за их участливую память обо мне в мой Праздник. __ Целую ручки Вашим Малюткам и обнимаю Вашего Мальчика. Могу сказать, что первых я люблю всем сердцем. То же будет и с любезным Малюткой, когда я с ним познакомлюсь, в настоящий момент я могу испытывать к нему лишь слепую привязанность, почти не имев возможности его видеть.
Прощайте, любезный нежный Друг, тысячу приветов Вашему Мужу, и знайте, что я люблю вас всеми фибрами моей души.
Петербург,
31 января / 12 февраля 1820 года.
Ваше неизменное внимание, любезная моя Сестрица, которое я расцениваю как доказательство дружбы столь же неизменной, вызывает во мне весьма прочувствованную благодарность; я выказала ее, получив Ваше письмо, в котором Вы изволили мне говорить о моем Дне рождения, и благодарю Вас за то от полноты сердца; через несколько дней мы будем праздновать Ваш День рождения, позвольте же мне предвосхитить этот день и послать Вам свои пожелания, потому что мне столько же важно выразить Вам свою благодарность за все добро, которое от Вас исходит, сколь и высказать Вам вполне естественные пожелания счастья._____
Я удивлена и опечалена, что Вас оставили в неопределенности о недомогании Брата, имя которого не было названо. У Мишеля вновь случилось небольшое повторение его болезни[734] два месяца тому назад. Затем Имп[ератор] в последние дни уходящего года заплатил дань какой-то эпидемии насморка, от которой смогли уберечься лишь немногие. Страшный насморк и непрестанная головная боль были основными признаками этой болезни, которая у Имп[ератора] приняла очень ярко выраженную форму. Вы знаете, как он не любит лечиться, но на этот раз он не дал себя одолеть болезни и счастливо одержал над ней победу. Признаюсь, что я была несколько обеспокоена, увидев, как он, едва выздоровев, без головного убора и в одном мундире присутствовал 6 января при 24-градусном морозе при чине Водосвятия. Небеса хранили его в этот раз, как и во множестве других, и воистину, по тому риску, которому он подвергался, это можно было бы приравнять к участию в боевом сражении. Я не боюсь писать Вам с чересчур большими подробностями о том, что касается Его, я слишком хорошо Вас знаю, чтобы быть уверенной, что все, что с Ним происходит, Вам интересно.