тель этого письма смог остаться при Нем, по крайней мере тогда я могла бы надеяться иметь от Вас известия, он мне скажет, в добром ли Вы здравии: я испытываю огромную необходимость, чтобы меня успокоили на Ваш счет, любезный Друг. Мой Муж кланяется Вам, мой Ребенок чувствует себя хорошо, я часто на него гляжу, чтобы успокоиться в эти страшные времена. Прощайте, любезный мой Константин, да хранит Вас Бог, не забывайте меня, Вам хорошо известна моя к Вам привязанность, Ваша верная Мари.
Что делает ТИМОФЕЕВ! Кто Вас сейчас окружает?
Веймар,
5/17 декабря 1805 года.
Любезный Константин! Один наш соплеменник отправляется ныне в погоне за Славой, я вручаю ему это письмо, дабы он отправился в погоню за Вами, поскольку Вы и она с 3-го числа сего месяца, как говорят, одно целое. Добрый мой Друг, как описать Вам беспокойство, в котором я здесь пребывала, поистине, мне не хватает слов!! Веймар еще очень далеко от тех мест, где происходит самое главное, и сюда плохо доходят известия. Я молю Бога, чтобы он сохранил Вас целым и невредимым: эта неопределенность ужасна, и мысль о том, что в тот момент, когда я спокойно беседую с Вами, Вы, может быть, подвергаетесь тысяче опасностей, меня угнетает. Aх! кто будет радоваться более меня, когда все славно и счастливо закончится! С 4-го и 5-го числа мы ничего не ведаем, у нас нет никаких подробностей об этих двух днях. Что делаете Вы, любезный Друг! Действительно ли Вы в добром здравии; и не причинила ли Вам вреда Ваша усталость? Что делают Ваши товарищи, как чувствуют себя все те, кто Вас окружает? Мой Муж кланяется Вам, мой маленький Мальчик чувствует себя хорошо, это хорошенький цыпленок, который Вас, возможно, когда-нибудь позабавит. Я завидую этому Г[осподину] Стурдзе[929], который будет иметь счастье видеть Вас: ради Бога, берегите себя, думайте о том, что Вам дорого, и вспоминайте хоть на миг о том, как мы все переживаем за Вас. Вы будете меня за это ругать, я в этом уверена, и потому как можно быстрее завершаю письмо, но тем не менее думаю, что не совсем уж неправа, по крайней мере, у меня хорошее предчувствие. Прощайте, любезный Братец, Вам известно, любит ли Вас Мари и думает ли она о Вас.
Среда 6/18 декабря 1805 года.
Любезный Друг, сегодня утром в 5 часов утра с эстафетой из Берлина до меня дошло известие о том, что Император покинул армию и что Вы отправляетесь в Берлин. Любезный Братец, быть так близко от Вас и Вас не видеть было бы ужасно, и потому я надеюсь, что если это для Вас возможно, Вы подарите мне несколько мгновений: молю, любезный Константин, не отказывайте мне в этом счастии, одна только мысль о том, что я увижу Вас, делает меня счастливой, счастливой сверх меры. Каким удовольствием для меня будет показать Вам свое Дитя, Вашего крестника, я буду слишком счастлива. Я сообщила бедному Стурдзе о содержании письма, которое получила этой ночью, и о том, что наши войска отступают; он пришел от того в отчаяние. Он уговорил в то же самое время Дядюшку[930] позволить ему вернуться в свой полк, и в тот момент, когда он уже собирался туда отправиться, заговорили о мире! Господин фон Стурдза уже адресовался к Императору, но не получил до сих пор от него никакого ответа; он желает, чтобы Вы позволили ему вернуться в армию и служить, если еще есть, чем ему там заняться: он настолько преисполнен доброй воли и усердия, что все это видеть поистине приятно: он очень несчастен оттого, что был до сих пор удален от армии, где, возможно, имел бы случай отличиться, и это действительно не его вина. Константин, могу ли я надеяться Вас увидеть, oх! Молю Вас, не лишайте меня этой сладкой надежды, мы с Мужем тому не нарадовались бы, любезный-любезный Константин. Поклонитесь от меня всем, кто Вас окружает, прощайте и не забывайте Вашу верную Мари.
Веймар,
7/19 декабря 1805 года.
Любезный Константин! Не будучи более в состоянии сопротивляться своему нетерпению узнать, сможете ли Вы к нам приехать, мы с Мужем посылаем Вам надежного человека, который задаст Вам вопрос: В[аше] В[ысочество], Вы прибудете в Веймар? Если у Вас нет времени написать, Братец, скажите ему только да или нет, и он в тот же момент Вас покинет и выведет нас из состояния неопределенности. И все же мне необходимо просить Вас приехать: мне так ужасно будет не повидаться с Вами, будучи в такой близости от Вас, ах! не лишайте меня этого счастия. Мы будем Вас ждать с огромным нетерпением, любезный Константин, как я буду счастлива снова увидеть Вас! Если Вы не приедете, то я уверена, зная Вас, что у Вас есть очень веские причины не приезжать, и все же приезжайте, приезжайте, любезный мой Друг, я буду так счастлива. Вот письмо для нашего МОНАРХА. Если Вы будете ему писать из Берлина, вложите мое письмо в Ваше, если нет, вручите его Г[осподину] Алопеусу[931], он о нем позаботится.
ПРОЩАЙТЕ И ПРИЕЗЖАЙТЕ СЮДА, ФИГУРА, Я УЖАСНО ОБРАДОВАЮСЬ! Мой Муж велит передать Вам тысячу и тысячу добрых слов, я Вас целую от всего сердца.
Веймар,
13/25 декабря 1805 года.
Любезный Константин! Я получила с разницей в несколько часов два Ваших письма из Берлина; как я могу Вас отблагодарить за все, что Вы сообщаете мне об этом Аустерлицком деле. Слухи, которые до нас сюда доносились, были самые что ни есть неприятные, я не знала, каким Святым молиться. Я благодарю Бога, что он сохранил Вас и Императора, и благодарю Его за то, что Вы оба пребываете в добром здравии, Вот Вы и министр или, как Вы раньше говорили, шпион для особых поручений в Берлине; Вы развлекаетесь там, как я вижу, столь успешно, что увижу я Вас здесь Бог знает когда, но поскольку это не входит в мои расчеты, у меня возникло большое желание приехать к Вам в Берлин самой; скажите же мне, любезный Константин, доставит ли это Вам удовольствие, в подобном случае окажите мне любезность поговорить о сем с Королем и Королевой и сообщить мне, не будет ли им неприятен мой приезд. Мой Муж вынужден к тому же привезти жалобу от здешнего государства, которое в настоящее время страшно обременено войсками[932]. Признаюсь Вам, что я испытываю страшное нетерпение увидеть Вас, Константин, и что, себя не помня от радости, думаю о том, когда наступит этот миг. Итак, хотите Вы меня видеть или нет? Я испрашиваю у Вас как высшего счастья скорого ответа, но в особенности ответа правдивого, мой очень почитаемый Братец, потому что я знаю, как Вы заняты, и в том случае, если у Вас в настоящий момент слишком много дел, скажите мне об этом откровенно; я буду ждать тогда Вашего прибытия сюда. Прощайте, любезный Друг, через 5 дней я смогу получить Ваш ответ, добрый мой Друг, я буду очень счастлива вновь увидеть Вас.
16/28 декабря 1805 года.
Любезный Константин! Господин фон Паппенгейм[933] вручил мне Ваше письмо, и я благодарю Вас за него триста тысяч раз. Сегодня или в понедельник я снова увижу моего ветреника, моего безумного, моего любезного, моего возлюбленного Константина, ОХ ВЫ, ОХ ВЫ, я жду этого момента с невозможным нетерпением. Я Вас прошу, я Вас умоляю выехать немного мне навстречу в субботу, чтобы я не встретилась с Вами на виду у всех, и чтобы это не стало сценой, обсуждаемой в газетах, я выезжаю отсюда утром в четверг, мы переночуем в этот день в Лейпциге, в пятницу в Виттенберге и в субботу в Берлине, таким образом, мой весьма Почитаемый, приведите себя в субботу после полудня в движение и приезжайте, я умираю от нетерпения увидеть Вас вновь и Вас расцеловать. Любезный Константин, все это делает меня такой счастливой! Вот письмо, которое я Вам написала, чтобы передать с кем-то, кто должен был отправиться в Армию, когда еще Император был там: будьте любезны позаботиться о вложениях.
ПРАЩАЙТЕ <нрзб.>, подумайте, что уже год, как мы не виделись, так что выезжайте мне навстречу, мне бы хотелось иметь возможность полететь, чтобы пораньше увидеть Вас. Прощайте, любезный мой Друг, любите меня хотя бы немного.
[Петербург, 1809 год.]
Любезный Константин! я была очень удивлена, узнав, что Вы совершили за четыре с половиной дня столь длинное путешествие. Это очень на Вас похоже, как бы мне хотелось, чтобы однажды Вы потратили столь же мало дней на путешествие, когда речь пойдет о том, чтобы нам с Вами увидеться. Я все еще здесь и разумеется, обязательно сообщу Вам, любезный Братец, дату моего отъезда и попрощаюсь с Вами прежде чем покинуть Россию. Я была очень рада, узнав, что Вы нашли Махновку[934] такой красивой, а полк в таком хорошем состоянии. Могу более или менее представить, какое это Вам доставило удовольствие. Вам повезло, что у Вас стоит такая хорошая погода, здесь холодно, как бывает в конце октября, мы совершенно замерзли! Принц поручил мне передать Вам от него поклон и уверения в совершеннейшем уважении, он просит также не вычеркивать его вовсе из Вашей памяти. Если Вы столь же часто вспоминаете нас, как мы вспоминаем Вас, то лучшего я и желать не могу. И так как я думаю, что время Вам дорого, то заканчиваю на этот раз письмо, любезный и возлюбленный Братец; записка, которую Вы мне написали в день Вашего отъезда, меня успокоила, я бережно ее храню и, следуя совету, который Вы мне дали, буду надеяться на нашу скорую встречу. Прощайте, любезный Константин, целую Вас от всего сердца и прошу Вас почитать меня навеки
Вашей верной Сестрицей
и Другом Мари.