Александр II и его время: Кн. 1 — страница 16 из 49

АЛЕКСАНДР II И ВЕЛИКИЕ РЕФОРМЫ 60—70-х годов:ДОСТИЖЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ

Глава третьяКРЕСТЬЯНСКАЯ РЕФОРМА 1861 г.

В продолжение столетий, предшествовавших

19 февраля 1861 г., у нас не было более важного акта.

В. О. Ключевский¹

1. Предпосылки реформ

Подготовка отмены крепостного права в России

Кризис феодально-крепостнической системы

Вступление на престол Александра II ознаменовало собой важный рубеж в русской истории. Просвещенное общество словно прозрело, обнаружив всю несостоятельность и гнилость сурово оберегаемого в царствование Николая I государственного строя. Крымская война вскрыла все язвы крепостнических порядков России. Если даже такой сильный, волевой император как Николай I, отличавшийся своей энергией, железной дисциплиной, доходящим до самопожертвования патриотизмом, редким трудолюбием и вниканием в дела управления, не мог избежать крупных промахов, то это неопровержимо доказывало всю непригодность существовавшей крепостническо-бюрократической системы управления, строя экономической жизни, внешней и внутренней политики.

«Тридцатилетнее царствование, — с сарказмом писал князь П. В. Долгоруков, — настоящая тридцатилетняя война против просвещения и против здравого смысла — было постоянно основано на трех началах: на глубоком презрении к человечеству, на боязни неосновательной и смешной всех идей либеральных и благородных и на безумном, постоянно возраставшем боготворении своей личности»².

Великая страна, привыкшая побеждать в последние 150 лет, получила оглушительную пощечину и оказалась в международной изоляции. Священный союз России, Пруссии и Австрии, созданный в 1815 г., не выдержал испытания временем. Пруссия не поддержала Россию в войне, а Австрия заняла явно враждебную позицию.

«Война с Францией и Англией, — со злостью отмечал Долгоруков, — была глупо начата, глупо ведена; ...союз с Австрией ставил Россию в затруднительное и неприличное положение: во-первых, потому что основой его служила система политики отсталой и вредной, а во-вторых, потому что Австрия в течение целых полутора веков обманывала постоянно Россию и при всяком случае изменяла ей. Наконец, во всей Европе общественное мнение восстало против России, раздраженное дерзостью и глупостью Николая Павловича, который, обратив себя в европейского обер-полицмейстера самодержавия, вздумал предписывать всем императорам и королям, каким образом они должны действовать и поступать, и, как мы сказали выше, считал все благородные чувства государственными преступлениями. Вот положение России при восшествии на престол Александра II»³.

Война основательно обескровила и разорила страну. Рекрутские наборы и призывы в ополчение устранили из сельскохозяйственного производства до 1,5 млн. (10%) мужчин-работников. На 13%, а в южных районах до 34% сократилось поголовье скота. На 35% упали посевы в помещичьей деревне.

В годы войны экспорт хлеба, по сравнению с предвоенным временем, упал в 13 раз, льна — в 8, пеньки — в 6, сала — в 4 раза. Объем импорта машин сократился в 10 раз⁴. Промышленности не хватало свободных рук, так как до 35% населения страны находилось в крепостной зависимости.

Регулярные реквизиции скота, фуража и продовольствия, рост денежных и натуральных повинностей еще больше обедняли население.

«Администрация в хаосе, — с горечью отмечал А. В. Никитенко, — нравственное чувство подавлено, умственное развитие остановлено, злоупотребления и воровство выросли до чудовищных размеров»⁵.

В отчаянном состоянии находились финансы страны. За время войны, с 1853 по 1856 г., общая сумма дефицита выросла в 6 раз (с 52 млн. до 307 млн. руб.). Более чем на 50% уменьшилась золотая обеспеченность бумажных денег. Среди статей дохода вырос удельный вес винных откупов — с 33% в 1845 г. до 43% в военные годы.

Известный экономист Л. Н. Тенгоборский в записке на имя царя пришел к выводу: «Необходимо принять неотложные самые решительные меры к сокращению расходов... ибо в противном случае государственное банкротство неминуемо»⁶.

Приближающийся финансовый кризис побуждал правительство к преобразованиям и особенно волновал Александра II, который в марте 1857 г. делился своей тревогой с братом, великим князем Константином Николаевичем, также видевшим катастрофическое положение финансов.

За два года, с июля 1857 до июля 1859, наличность банковых касс упала со 150 до 13 млн. руб. Петербургский кабинет признавал наличие кризиса в состоянии и деятельности банков⁷.

Начало царствования Александра II вызвало всплеск общественного движения. Все слои общества — консерваторы, либералы, весь народ и элита — были недовольны сложившимся положением.

«В публике один общий крик негодования против правительства, — писала Тютчева, — ибо никто не ожидал того, что случилось. Все так привыкли беспрекословно верить в могущество, в силу, в непобедимость России! Говорили себе, что если существующий строй несколько тягостен и удушлив дома, он, по крайней мере, обеспечивает за нами во внешних отношениях и по отношению к Европе престиж могущества и бесспорного политического и военного превосходства. Достаточно было дуновения событий, чтобы рушилась вся эта иллюзорная постройка»⁸.

Все ждали изменений, духовного обновления России. Как грибы после дождя, росли и формировались программные требования представителей либеральных и революционно-демократических течений. Определенное значение в подготовке реформ 60—70-х гг. прошлого века имели и крестьянские движения, однако их роль была несколько преувеличена в советской историографии. Как отмечает профессор Л. Г. Захарова, преодолевая этот перегиб, не следует впадать и в другую крайность⁹.

По сохранившимся сведениям, в 1856—1857 гг. в 45 губерниях России произошло более 270 крестьянских выступлений против непосильных барщины и оброка, жестокости помещиков и т. д. Наиболее крупными волнениями сопровождалась попытка массового стихийного переселения крестьян в Таврию и Бессарабию. В июне 1856 г. 12 тыс. крепостных¹⁰ нескольких южных губерний (Екатеринославской, Херсонской, Полтавской, Харьковской, Черниговской, Курской и Орловской) устремились в Крым. Среди крестьян этих районов распространились слухи, что царь дает землю и волю тем, кто добровольно переселится на разоренное побережье Крыма. Правительство вынуждено было снарядить воинские отряды, чтобы остановить все нараставший поток людей, охваченных жаждой свободы и хозяйственной независимости.

Определенную роль в 1858—1859 гг. сыграло массовое «трезвенное движение», вызванное повышением цен на водку со стороны откупщиков. Начавшееся в Виленской и Ковенской губерниях, движение распространилось к лету 1859 г. в 32 губерниях России¹¹. Крестьяне на сходках принимали решения о неупотреблении вина, нарушителей подвергали денежным штрафам и телесным наказаниям. С мая 1859 г. крестьяне перешли к массовому разгрому питейных заведений. Особенно ярко движение проявилось в Среднем и Нижнем Поволжье, Приуралье и центре России. За участие в трезвенном движении 780 «зачинщиков» были преданы военному суду, наказаны шпицрутенами и сосланы в Сибирь. 26 октября 1860 г. была отменена система откупов и введена акцизная продажа спиртных напитков, при которой стала развиваться конкуренция среди торговцев.

На основании всего сказанного можно сделать вывод, что страна переживала общенациональный кризис — тяжелое переходное состояние, начало которого совпадает с концом Крымской войны, а завершается — реформой 1861 г.

Бедность народа, упадок производительных сил страны, отсутствие железных дорог, покрывавших уже Европу, судебно-административное неустройство и многие нравственные общественные язвы — все это, вместе взятое, представлялось неким гордиевым узлом, который надо было разрубить императору Александру II.

Он решил начать с главного — с отмены крепостного права — этого отвратительного ящика Пандоры.

Благородная решимость молодого монарха сразу приковала к нему искренние симпатии лучшей части русского общества. Все, что было талантливого и выдающегося умом или образованием в России после Крымской войны, «примкнуло душой к Александру II»¹².

Первые предложения

Мысль о необходимости коренных реформ овладела широкими кругами русского общества. Уже в начале 1855 г. распространялись анонимные рукописи, в которых острой критике подвергалась внешняя и внутренняя политика правительства. С первых же дней царствования стали поступать Александру II многочисленные записки, проекты и планы преобразований. Словно прорвалась плотина молчания: слепые прозрели, а у глухих отверзлись уши.

Добровольный изгнанник, покинувший Россию, как считается, из-за любви к своему народу, А. И. Герцен написал 10 марта (н. с.) 1855 г. из Лондона горячее письмо властителю России. «Государь! — писал он. — Дайте свободу русскому слову. Уму нашему тесно, мысль наша отравляет нашу грудь, она стонет в цензурных колодках. Дайте нам вольную речь... Нам есть, что сказать миру. Дайте землю крестьянам — она и так им принадлежит. Смойте с России позорное пятно крепостного состояния, залечите синие рубцы на спине наших братьев»¹³.

Как выразился В. О. Ключевский, «Севастополь ударил по застоявшимся умам».

В мыслящем слое дворянства и служилой бюрократии закипели страстные споры на социальные, политические и моральные темы. Началась оппозиционная критика в дворянских салонах и купеческих особняках, оживились гостиные славянофилов и западников.

Молодой ученый-юрист Б. Н. Чичерин написал записку «Восточный вопрос с русской точки зрения»¹⁴, в которой подверг резкой критике внутреннюю и внешнюю политику правительства. Когда Александр II прочел записку, он заметил: «К сожалению, много есть правды, но общее направление прескверное».

Против николаевской опеки над мыслью, словом и действиями красноречиво высказался в «Мыслях вслух об истекшем тридцатилетии» московский публицист Н. А. Мельгунов¹⁵. «Простору нам, простору! — восклицал он. — Того только и жаждем мы, все мы, от крестьянина до вельможи, как иссохшая земля жаждет живительного дождя. Мы все простираем руки к престолу и молим: простору нам, державный царь! Наши члены окаменели; мы отвыкли дышать свободно. Простор нам нужен, как воздух, как хлеб, как свет Божий! Он нужен для каждого из нас, нужен для России, для ее процветания внутри, для ее ограждения и крепости извне!»¹⁶

Известный славянофил, литератор и историк К. С. Аксаков подал Александру II через графа Блудова оригинальную записку «О внутреннем состоянии России»¹⁷, в которой говорилось о необходимости свободы печати и созвании земского собора. В ней он впервые сформулировал оригинальную славянофильскую теорию государственного управления: сила власти — царю, сила мнения — народу. Согласно теории, царю оставалась вся полнота самодержавной власти, но от него требовалось, чтобы он предоставил обществу неограниченную свободу совести и слова и упразднил всякое полицейское вмешательство в частную, общинную и общественную жизнь народа. Аксаков указывал, что правительство должно существовать для народа, а не наоборот. С особой силой он ратовал в записке за свободу мнения, свободу слова.

Блестящий анализ прошедшего царствования и всей системы управления, приведшей к Крымской войне, был сделан главой московских западников, профессором Московского университета Т. Н. Грановским¹⁸ в его записке.

В апреле того же 1855 г. общественный деятель и публицист А. И. Кошелев направил Александру II записку «О денежных средствах в настоящих обстоятельствах»¹⁹. Кошелев, в противоположность Аксакову, признавал единственным выходом из положения, в каком находилось правительство, немедленное собрание представителей всей русской земли. Судьба этой записки, по признанию самого Кошелева, была «печальна и комична». В конце июня он получил извещение «через станового пристава» о том, что его «всеподданнейшее прошение» препровождено «по принадлежности к министру финансов». Однако такая участь записки не расхолодила его и он в письме к М. П. Погодину от 9 июля 1855 г. пишет, что уговаривал А. С. Хомякова написать записку о лжи церковной, а Ю. Ф. Самарина — о лжи правительственной²⁰. Сам же он собирался написать о лжи помещичьей, т. е. о крепостном праве, что и исполнил через полтора года. И. В. Киреевского²¹ Кошелев хотел уговорить написать о лжи общественной и частной.

Александр II прочел записку и курляндского губернатора П. А. Валуева «Дума русского во второй половине 1855 года»²², которую автор передал через брата царя великого князя Константина Николаевича. Валуев обличал формализм и официальную ложь, присущую деятельности правительства. «Взгляните на годовые отчеты, — писал он, — везде сделано все возможное, везде приобретены успехи, везде водворяется... должный порядок. Взгляните на дело... отделите сущность от бумажной оболочки... и — редко где окажется прочная, плодотворная польза. Сверху — блеск, внизу — гниль».

Из сочинений либералов наибольшее звучание приобрели рукописные проекты отмены крепостного права. Особенно широкое хождение получил проект историка, правоведа и социолога К. Д. Кавелина²³, составленный в 1855 г. еще в период войны. Кавелин ясно понимал, какой преградой для экономического развития России является отживший институт крепостничества, этот «неиссякаемый источник насилий, безнравственности, невежества, праздности, тунеядства и всех проистекающих отсюда пороков и даже преступлений».

Он предлагал сохранить освобождаемым крестьянам существующий земельный надел, предоставив им право выкупить землю и личность посредством банковской операции. Такое освобождение, по мнению Кавелина, нужно проводить осторожно и постепенно, начиная с западных губерний, где помещики и крестьяне принадлежат к разным национальностям, и сопровождать этот процесс «разными косвенными мерами и полумерами», которые подготовят и облегчат распространение выкупа на другие районы. Он подчеркивал, что образованнейшее и зажиточное сословие должно получить не только денежное вознаграждение за предоставляемую крестьянам свободу, но и широкое участие в местном управлении²⁴.

Писание подобных писем было сильно распространено в первые послевоенные годы. Только в период 1855—1857 гг. правительству было подано 63 записки с различными проектами и планами преобразований²⁵.

Александр II читал эти предложения, по крайней мере, некоторые из них, но боялся довериться людям из чуждой и неизвестной ему среды и продолжал надеяться выйти на новую дорогу с помощью привычных средств управления.

Царское правительство чувствовало, как колеблется почва под его ногами, поскольку даже в рядах помещиков идеи буржуазных свобод завоевывают все большее признание. Всем становилось ясно, что реформы необходимы в ближайшее время.

Окружение царя

И хотя глава империи, как мы выяснили, сознавал необходимость преобразований, однако приняться за них оказалось делом нелегким. Считается, что в то время около Александра не было человека, который мог бы стать надежным советником. В правительственных кругах все думали только о том, как бы при таких тяжелых обстоятельствах удержать или улучшить свое положение.

В момент смерти Николая I высшее управление судьбами империи находилось в руках следующих лиц. Во главе Министерства иностранных дел стоял старый и хитрый канцлер граф К. В. Нессельроде, назначенный на эту должность еще в 1814 г. Он был носителем принципов Священного Союза, превратившегося, как известно, в союз государей против волнующихся народов. Александр до 1854 г. тоже разделял эти взгляды. И не мудрено: он был воспитан на них. Но Восточная война и, в особенности, «австрийская измена» заставили поколебаться в них даже самого Николая. После Парижского мира место Нессельроде занял бывший посланник при австрийском дворе и представитель России на венских совещаниях 1855 г. А. М. Горчаков²⁶ — однокашник Пушкина по Царскосельскому лицею.

Во главе Военного министерства стоял недальновидный царедворец и закоренелый обскурант князь В. А. Долгоруков, вскоре назначенный начальником III Отделения. Военным министром стал генерал-адъютант Н. О. Сухозанет²⁷, к сожалению, не проявивший себя на этом поприще. Министерством внутренних дел управлял честный человек, но ужасный самодур генерал-адъютант Д. Г. Бибиков²⁸, которого Тарас Шевченко называл «капрал Гаврилович безрукий». Его заменил в августе 1855 г. С. С. Ланской²⁹, в молодости — видный масон, участник декабристского «Союза благоденствия», из которого вышел задолго до восстания.

Ближе всех к Николаю I стояли тонкие царедворцы: начальник III Отделения шеф жандармов граф А. Ф. Орлов и министр двора граф В. Ф. Адлерберг. Оба они были личные друзья Николая, и потому к ним Александр Николаевич сохранял особое почтение. Так же он относился к наместнику в Царстве Польском князю И. Ф. Паскевичу и к бывшему главнокомандующему Крымской армией князю М. Д. Горчакову, занявшему должность наместника в Польше после смерти Паскевича в январе 1856 г.

Остальные министерские места занимали: граф П. Д. Киселев (министр государственных имуществ) и граф Д. Н. Блудов (начальник II Отделения собственной его величества канцелярии), оставшиеся либералами, но враждовавшие между собой, граф В. Н. Панин (министр юстиции), педант и самодур, граф П. А. Клейнмихель (главноначальствующий путями сообщений и публичными зданиями), стяжавший себе всеобщую ненависть, и терявшие влияние А. С. Норов, П. Ф. Брок, Н. Н. Анненков³⁰ и т. п.

Большинство этих господ входило в состав Комитета министров, а позже, с 1857 г., в состав Совета министров. Несмотря на то, что они вместе находились в этих органах, обсуждали важные дела государственного управления, между ними наблюдалось «не только различие совершенное, но и противоречие во взглядах: точно лебедь, рак и щука крыловской басни»³¹.

Однако ко всем им Александр II относился с величайшей бережливостью. Клейнмихель был, правда, заменен осенью 1855 г. К. В. Чевкиным³². А бездарный Брок, министр финансов, был уволен Александром только в 1858 г., когда обнаружилось, что он в своих отчетах выдавал за сбережения невыполненные расходы.

Первое в империи место — председателя Государственного совета и Комитета министров — получил граф А. Ф. Орлов по возвращении с Парижского конгресса, возведенный в княжеское достоинство в день коронации Александра II. До него этот пост занимал князь А. И. Чернышев³³.

В первые дни воцарения на престол Александра вступили в заведывание своими частями его братья — великие князья: генерал-инспектор по инженерной части Николай Николаевич и генерал-фельдцейхмейстер Михаил Николаевич. Единственным новым человеком, приближенным к Александру II, в котором завистливые царедворцы усматривали будущего временщика и уже называли «нашим Мазарини»³⁴, был Я. И. Ростовцев. Только на него да на брата своего Константина мог опереться молодой царь при проведении в жизнь серьезных преобразований.

Важная историческая роль, которую довелось этим двум лицам сыграть в начале царствования Александра II, дает нам право остановиться несколько подробнее на их характеристике.

Великий князь Константин Николаевич был на 9 лет моложе Александра. Николай I хотел вырастить его моряком и дал ему соответственно суровое военное воспитание и довольно скудное, главным образом специальное образование. Но светлый ум и огромное честолюбие Константина помогли ему многое усвоить и переработать самостоятельно. «Он много читал, — писал о нем в своих воспоминаниях Е. М. Феоктистов, — и все, что случилось ему прочесть, помнил до мельчайших подробностей, — память его была поистине изумительна»³⁵.

Его блестящие дарования обратили на себя внимание еще при Николае и, едва достигнув двадцатипятилетнего возраста, он был поставлен в 1853 г. во главе Морского министерства. Поняв после Крымской кампании вместе со всеми образованными людьми необходимость преобразования всего государственного строя, он стал стремиться к осуществлению реформ гораздо смелее и последовательнее своего брата. Благодаря этому он вскоре сделался при дворе наиболее сильной опорой и самым решительным двигателем всех либеральных начинаний. К сожалению, светлая память о его деятельности в конце 50-х и в начале 60-х годов была омрачена впоследствии резко проявившимися в нем чертами самовластия и своекорыстия.

С начала вступления на престол Александр II назначил генерал-адъютанта Ростовцева начальником штаба его императорского величества по военно-учебным заведениям, ввел его в Государственный совет и в Комитет министров. В глазах современников он сильно запятнал себя как один из доносчиков на декабристов. Даже его активное участие в последующем в подготовке крестьянской реформы рассматривалось как следствие какого-то чудесного перерождения и объяснялось легендами вроде сказания о клятве, данной им умирающему сыну.

Известно, что Ростовцев никогда не готовил себя к той большой государственной роли, которую ему пришлось играть и которую он сыграл блестяще.

Считается, что Александру II могла бы оказать серьезное содействие великая княгиня Елена Павловна³⁶, урожденная принцесса Вюртембергская, которая в 1824 г. вышла замуж за великого князя Михаила Павловича, брата Николая I. Елена Павловна была на редкость высокообразованной женщиной, сочувствовавшей всему передовому, хорошему, доброму и светлому. Она делала все возможное, чтобы открыть и привлечь к служению на пользу Отечества талантливых и даровитых людей из среды писателей, артистов, ученых и общественных деятелей.

В свое время она выхлопотала командировку Пирогова в Севастополь, завязывала дружественные отношения с Грановским и с другими московскими профессорами, выдвигала и поддерживала в их общественной деятельности Дмитрия и Николая Милютиных, К. Д. Кавелина, Юрия Самарина, князя В. А. Черкасского, В. А. Арцимовича, Ивана Аксакова³⁷ и других.

Но Александр II, питая к ней искреннее уважение, не всегда полагался на ее отзывы.

Начало преобразований

Первоначально новизна внутренней политики выразилась в отмене разных мракобесных мер, принятых после 1848 г.

Поворот к лучшему начался в области печати. Были допущены к печати новые значительно дополненные издания Пушкина и Гоголя, предпринятые, впрочем, еще в предшествующее царствование.

Осенью 1855 г. последовало разрешение М. Н. Каткову³⁸ издавать в Москве по обширной программе «Русский вестник», затем — славянофилам — «Русскую беседу».

Университетам разрешили в ноябре 1855 г. принимать на все факультеты студентов в неограниченном числе, а заслуженным профессорам, оставшимся на вторичную службу, были возвращены пенсии, отнятые у них указом 1852 г. Приняли решение в Сибири открыть университет, в Варшаве восстановить Медицинскую академию и юридические курсы. В начале 1856 г. вновь разрешили посылать за границу молодых ученых для подготовки к профессорской деятельности. Короче, как метко выразился историк К. Д. Кавелин, вытаскивались «последние камни, набросанные Ширинскими»³⁹.

Сняли запрет с выезда русских подданных за границу и отменили огромные пошлины с заграничных паспортов. Отменили принудительную военную службу детей разночинцев. Упразднили стеснительные законы о службе уроженцев западных губерний. Все эти отмены и облегчения были проведены в первые полтора года правления нового императора.

26 августа 1856 г. Александр II торжественно короновался в Успенском соборе Москвы и ознаменовал это событие целым рядом льгот и облегчений⁴⁰.

В том числе, например, был прекращен на три года рекрутский набор, прощены недоимки, смягчены судебные приговоры, уменьшены наказания преступникам. Венцом царского милосердия было великодушное прощение декабристов, лишенных всех прав состояния и сосланных в Сибирь или сданных в солдаты, по делу о тайных обществах 1825 г. и по заговору Петрашевского в 1849 г. Им было дозволено возвратиться с семействами из мест ссылки и жить, где пожелают, в пределах империи, за исключением обеих столиц. Осужденным и детям их возвращены, за некоторыми исключениями, их титулы и потомственное дворянское достоинство.

Голицын получил княжеский титул, Чернышов — графский, Розен, Черкасов, Соловьев и Штейн — баронский. То же сделано и для поляков, сосланных за возмущение в 1831 г. Кроме того, польским дворянам было предоставлено право начинать службу в бывших губерниях Царства Польского, тогда как прежде поляки обязаны были прослужить сначала известное число лет внутри России. Не забыты были и евреи, которым дано некоторое послабление в военной службе.

Наконец, получили прощение и те офицеры, которые были уволены со службы или разжалованы за предосудительное поведение, если они представляли удостоверения о своем исправлении от предводителей дворянства или от начальства⁴¹.

Александр простил государственные долги и отменил закон, по которому дети солдат уже с семи лет поступали на службу кантонистами, отрывались от отцов и матерей и всю жизнь должны были служить в солдатах.

Отменив этот закон, монарх позаботился об этих детях и велел по-прежнему выдавать им продовольствие и учредить военные школы, куда дети могли поступать по собственному желанию, а не по принуждению. В результате более 400 тысяч малолетних детей было возвращено к своим родителям, и каждый мог заниматься, чем сам пожелает. Кроме того, приказано было перевести со славянского языка на русский все священные книги, чтобы каждый мог читать их на родном языке и тем лучше понимать Святое Писание.

Все эти щедрые царские милости вызывали тогда горячий энтузиазм в обществе. Имя Александра II произносилось с благоговением во всех общественных слоях, начиная с высших представителей интеллигенции. Петербургские литераторы собрались выразить сочувствие высочайшему манифесту на общем обеде, где один оратор, провозглашая тост, между прочим, говорил: «Господа! С Петра Великого вы не назовете никакой эпохи в вашей истории, где бы так много было сделано в такое немногое время. Поднимемте же, — заключил свою речь оратор, — веселые надеждой от всей души, от всего сердца наши бокалы во здравие и во славу того, чье высокое имя начертано нетленными буквами под словами: «отменить, простить, возвратить»⁴².

Всякое слово, сказанное Александром II, истолковывалось тогда как новый шаг по пути общественного возрождения. Это чувство наступившей весны после долгой, суровой зимы Николаевского царствования порождало во всех, наряду с резким осуждением только что пережитой эпохи, какой-то безграничный оптимизм, переходивший у многих в настоящее опьянение.

Все передовые группы тогдашнего общества ввиду этой желанной весны пытались забыть свои раздоры и размолвки и стремились к свободе, к обновлению всего быта.

«Время теперь такое, — писал К. Д. Кавелин М. П. Погодину 3 ноября 1855 г., — что всем честным и благомыслящим людям в России надобно забыть о взаимных неудовольствиях, личных, литературных и научных, и оставить несогласие в образе мыслей на второй план, а на первый — единство, доверие взаимное, соглашение хоть в том, в чем согласиться можно, а таких пунктов гораздо больше, чем кажется с первого взгляда. Теперь больше, чем когда-нибудь, может быть столько же, сколько в 1612 году, Россия требует верной службы от своих сынов и знать не хочет их маленьких несогласий»⁴³.

Наряду с этим общество терпеливо ожидало более серьезных коренных преобразований. «Отмена крепостного права и поземельное устройство освобожденного крестьянства, — как писал позже историк Кизеветтер, — должны были явиться краеугольным камнем этих преобразований»⁴⁴.

Подступы к реформе

Впервые о необходимости отмены крепостного права Александр II официально заявил 30 марта 1856 г. представителям московского дворянства: «Я узнал, господа, что между вами разнеслись слухи о намерении моем уничтожить крепостное право. Конечно, вы и сами знаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным...» Такое знаменательное заявление говорит о реальной и здравой оценке им политической ситуации в России.

«Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу. Прошу вас, господа, думать о том, как бы привести это в исполнение. Передайте слова мои дворянству для соображения»⁴⁵.

Слова царя разнеслись по всей России. Было ясно, что правитель государства настаивал на неизбежности освобождения крестьян и давал понять, что дело это нельзя откладывать в долгий ящик. Александр ждал ответа на свою речь от дворян-помещиков. Но последние молчали. Отмена крепостного права была сопряжена с огромными трудностями. Ведь предшественники Александра II на престоле: и Екатерина II, и Павел I, и Александр I, и Николай I — не смогли провести эту давно назревшую социальную реформу, необходимость которой они все сознавали. Задача была чрезвычайно сложной, надо было искать путь, чтобы «и волки были сыты, и овцы целы...»

С первого же дня царь почувствовал, как нелегко найти помощников, способных осуществить важное нововведение. Разумеется, проблема была бы не так трудна, если бы император пожелал разрешить ее так, как она была решена в некоторых западных государствах, где крестьяне находились в свое время в таком же положении, как и российские крепостные крестьяне: там крестьяне были объявлены свободными только лично, земля же осталась собственностью помещиков.

Но не к этому стремился Александр II. Он хотел, чтобы освобожденные крестьяне были наделены землею, а не превращены в бездомных и безземельных батраков.

Как это ни странно, искренних сторонников освобождения крестьян Александр встретил в своей семье — в лице своего брата великого князя Константина Николаевича и августейшей тетки, великой княгини Елены Павловны. Она одной из первых решила отпустить крестьян на волю.

7 октября 1856 г. Елена Павловна представила Александру II подробный план освобождения 15 тыс. крестьян обоего пола в принадлежащих ей 10 имениях в Полтавской губернии. План этот в окончательном виде был разработан Н. А. Милютиным, который был хорошо известен великой княгине еще с 1846 г. и в котором она сумела оценить его способности, характер и непоколебимые взгляды на необходимость искоренения рабства в России. План затрагивал не только имения великой княгини, но был программой «действий для освобождения в Полтавской и смежных губерниях крестьян тех помещиков, которые сами того пожелают». По праву его можно назвать «первым камнем к практическому осуществлению освобождения крестьян».

Существует мнение, что этот план в дальнейшем послужил как бы моделью реформы 1861 г.⁴⁶ Елена Павловна просила разрешения у Александра II и указания общих начал, на которых можно совершить задуманное ею освобождение. Однако царь ответил ей, что «не может ныне положительно указать общих оснований для руководства» и что «ввиду многих различных условий, которых значение может быть определено только опытом, выжидает, чтобы благомыслящие владельцы населенных имений сами высказали, в какой степени полагают они возможным улучшить участь своих крепостных на началах, для обеих сторон не отяготительных и человеколюбивых»⁴⁷.

Следующим шагом была попытка подготовить просьбу самого дворянства об освобождении крестьян. Тем не менее беседы министра внутренних дел С. С. Ланского и его товарища (заместителя) А. И. Левшина⁴⁸ с предводителями дворянства не дали результата. Позже Левшин писал, что предводители дворянства при первом же намеке на освобождение крестьян выражали удивление, а иногда и непритворный страх. «Такие беседы, — отмечал он, — хотя и многократно повторенные, не продвинули меня вперед»⁴⁹.

Между тем Александр II в январе 1857 г. под личным председательством образовал особый «негласный» или «Секретный» комитет «для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян». В состав комитета вошли: председатель Государственного совета князь А. Ф. Орлов (с правом председательства в отсутствие царя), министры: С. С. Ланской, граф В. Ф. Адлерберг, П. Ф. Брок, М. Н. Муравьев; главноуправляющие: путями сообщения — К. В. Чевкин, II отделением собственной его величества (с. е. и. в.) канцелярии (органа кодификации законов Российской империи) — граф Д. Н. Блудов, шеф жандармов — князь В. А. Долгоруков и члены Государственного совета — князь П. П. Гагарин, барон М. А. Корф, Я. И. Ростовцев и Государственный секретарь — В. П. Бутков⁵⁰.

Характерно, что многие члены комитета были противниками освобождения крестьян, готовые затянуть подготовку реформ. «Государь очень хорошо знал направление мыслей назначенных им членов, — отмечал публицист Ф. П. Еленев (Скалдин), — и тем не менее допустил решительный перевес на стороне противников освобождения, как бы сам не доверяя своей мысли и ища против нее возражений»⁵¹.

По всей видимости, молодой монарх, включив в комитет сановников высшей элиты, хотел, опираясь на их разум, избежать необдуманных решений в глазах «обеспокоенного дворянства».

Первое заседание Секретного комитета состоялось 3 января 1857 г. под председательством Александра II. Открывая заседание в своем кабинете, царь подчеркнул, что «Крепостное сословие почти отжило свое время»⁵², и объявил свое решение: приступить постепенно к освобождению в России крепостных крестьян. С этой минуты, в течение 4 лет шли непрерывные подготовительные работы⁵³.

Комитет своим распоряжением истребовал протоколы прежних николаевских комитетов по крестьянскому вопросу и собрал частные рукописные записки, с которыми обращались к правительству по тому же вопросу разные лица, например, Кавелин, Самарин, Кошелев, Хомяков, Аксаков и другие. Весь собранный материал был передан специальной «Приуготовительной комиссии для пересмотра постановлений и предположений о крепостном состоянии» в составе Гагарина, Ростовцева, Корфа и Буткова. Тем не менее члены комиссии не смогли прийти ни к какому единому решению, все, кроме Буткова, составили три отдельные противоречивые записки. Недовольный разномыслием и бездеятельностью «Секретного комитета», Александр II назначил членом его великого князя Константина Николаевича, горячего приверженца крестьянской реформы. Комитет явно оживился и на своих заседаниях 14 и 17 августа обсудил поставленный Александром II вопрос, как приступить к реформе.

Было решено всю подготовку реформы разбить на три периода. Первый — «Приуготовительный», во время которого «смягчить и облегчить крепостное состояние», предоставить дворянам возможность освобождать крестьян по взаимным с ними соглашениям, а также собрать все необходимые материалы и сведения, нужные для проведения реформы⁵⁴. Второй — «Переходный период», когда крестьяне получат личную свободу, но будут закреплены за землей. Наконец, третий период — окончательный, когда крестьяне получат личные права и будут «поставлены в отношениях своих к помещикам, как люди совершенно свободные»⁵⁵.

И все же реальное продвижение вперед было незначительным.

Лед тронулся в октябре 1857 г. В Петербург приехал генерал-губернатор Виленской, Ковенской и Гродненской губерний В. И. Назимов⁵⁶, который представил императору обещанный еще во время коронации адрес от дворян с ходатайством «о применении к западным губерниям положения о крестьянах, действующего в соседней Курляндской губернии», где крепостное право было отменено в 1816—1819 гг., а земля осталась у помещиков.

Комитет охотно пошел на это предложение, но царь настоял, чтобы при освобождении крестьян они наделялись как усадебной оседлостью, так и землей для обработки.

Александр II ответил дворянам 20 ноября 1857 г., опубликовав знаменитый рескрипт на имя Назимова⁵⁷, ставший началом подготовки крестьянской реформы.

«Это обнародование, — пишет А. И. Кошелев, — произвело сильнейшее действие во всей империи: одни страшно перепугались, были, так сказать, ошеломлены; другие обрадовались; многие и весьма многие просто не поняли значения этого события⁵⁸.

Рескрипт содержал первую правительственную программу отмены крепостного права. В ней предусматривалось уничтожение личной зависимости крестьян при сохранении всей земли в собственности помещиков. Для обеспечения быта крестьян «и для выполнения их обязанностей перед правительством и помещиком» им должно быть предоставлено «определенное количество земли», за которую они платят оброк или отбывают барщину, а со временем предоставляется право выкупа усадеб. Вотчинная полиция оставалась в руках помещиков.

Для разработки проектов реформы рескрипт предписывал создать в каждой губернии по одному комитету, а затем для всех 3 губерний одну общую комиссию в г. Вильне «по улучшению быта помещичьих крестьян»⁵⁹.

Рескрипт сопровождался пояснительным циркуляром министра внутренних дел С. С. Ланского. Копии этих документов по распоряжению министра были отпечатаны типографским способом и отправлены в количестве 75 экземпляров в течение одной ночи с 23 на 24 ноября для рассылки на Николаевскую железную дорогу всем губернаторам «на случай, если бы дворянство вверенной вам губернии изъявило подобное желание»⁶⁰.

Ланской боялся, отметил писатель П. И. Мельников (А. Печерский) , что наутро члены Секретного комитета могут одуматься и отказаться от этой меры. Так оно и случилось, но рескрипты были уже в пути⁶¹. Как говорится, «поезд уже ушел».

Через 15 дней поступило прошение от петербургского дворянства о дозволении ему приступить к составлению предложений об улучшении быта крестьян⁶².

В ответ на это прошение 5 декабря 1857 г. дан был на имя С.-Петербургского генерал-губернатора П. Н. Игнатьева⁶³ высочайший рескрипт такого же содержания, как и рескрипт 20 ноября. Таким образом, от слов и слухов правительство переходило к делу.

«Кесарь переступил через Рубикон. Честь и слава нашему царю и государю!» — так приветствовал появление рескриптов известный Кошелев в своем письме к князю В. А. Черкасскому. «Давно ожидаемое сбывается — и я счастлив, что дожил до этого времени», — писал И. С. Тургенев Л. Н. Толстому 17 января 1858 г.⁶⁴

Первым после петербургского отозвалось дворянство нижегородское, а за ним, в течение более полугода постоянно поступали из всех остальных губерний прошения дворян о разрешении им открыть губернские комитеты об устройстве быта помещичьих крестьян. В ответ на подаваемые дворянами прошения были даны также рескрипты, по каждой губернии отдельно и последний из них последовал 15 октября 1858 г. Все эти рескрипты содержали в себе те же начала, какие были высказаны в первых двух, с незначительными изменениями вызванными местными особенностями⁶⁵.

Обсуждение проектов реформы

18 февраля 1858 г. Секретный комитет был преобразован в том же составе в «Главный комитет по крестьянскому делу для рассмотрения постановлений и предположений о крепостном состоянии» под председательством императора. Теперь это было гласное, законодательно оформленное учреждение, на которое было возложено высшее наблюдение за ходом всего дела⁶⁶.

Затем 4 марта 1858 г. при Министерстве внутренних дел, в составе Центрального статистического комитета учрежден был Особый земский отдел⁶⁷, на который возложили обязанность предварительного обсуждения и обработки всех дел по вопросам, касающимся земско-хозяйственного устройства в империи.

В течение 1858 г. избирались и назначались члены губернских комитетов. В конце года 45 губернских комитетов и две общие комиссии — одна для Северо-Западного края, другая для Юго-Западного — напряженно работали над составлением проектов положений.

С открытием губернских комитетов возникло множество вопросов, которые немедленно же разъяснялись циркулярами министра внутренних дел, а в особо важных случаях представлялись на высочайшее разрешение.

Работа губернских комитетов, в которых оказались люди разных взглядов, потребовала создания для всех них одинаковой программы. Такая подробная программа, по поручению Главного комитета, была составлена одним из его членов Я. И. Ростовцевым и опубликована в № 48 Московских и № 85 С.-Петербургских ведомостей. Подписали эту программу: князь А. Орлов, вел. кн. Константин, граф В. Адлерберг, князь Павел Гагарин, Сергей Ланской, граф В. Панин, князь В. Долгоруков, Михаил Муравьев, Константин Чевкин, Яков Ростовцев, Александр Княжевич и Государственный секретарь В. Бутков⁶⁸.

Губернским комитетам при получении этого документа был определен для разработки своей программы шестимесячный срок. Пока в комитетах шла упорная борьба между сторонниками и противниками реформы, Главный комитет учредил 15 июля 1858 г. особую комиссию в составе 4 своих членов: графа Панина, Муравьева, Ростовцева и Ланского для первоначального рассмотрения работ губернских комитетов⁶⁹.

Со времени создания Главного комитета эмансипация крестьян приковала к себе внимание всей легальной печати. Наряду с ранее основанными журналами — «Русским вестником» либеральных западников и «Русской беседой» славянофилов возникли новые: московский «Атеней»(1858—1859), издававшийся либералами Е. Ф. Коршем⁷⁰ и Б. Н. Чичериным, «Журнал землевладельцев» (1858—1859), служивший общей трибуной для выражения помещичьих требований, «Сельское благоустройство» (1858—1859), выпускавшееся славянофилом А. И. Кошелевым, «Экономический указатель» (1857—1861) и «Экономист» (1858—1865) профессора-экономиста И. В. Вернадского⁷¹, являвшиеся рупором промышленных и торговых кругов.

В развернувшемся обсуждении проектов реформы в печати и на заседаниях комитетов нашел отражение широкий спектр мнений дворянства. Разброс мнений зависел от многих факторов, в том числе от местных условий: плодородия почвы, особенностей климата, развития товарно-денежных отношений, близости рынка; и от позиции каждого. Во взглядах и спорах землевладельцев и публицистов явно или скрытно проявлялась борьба двух лагерей, двух партий: освободителей и крепостников.

Борьба на местах велась, как справедливо отмечает Л. Г. Захарова, за различные варианты реформы (сохранение всей земельной собственности и вотчинной власти за дворянством, т. е. обезземеливание крестьянства, или же обязательный выкуп части надельной земли крестьянами, отмена вотчинной власти дворянства, проведение ряда преобразований, закладывавших основы правового государства)⁷².

Взгляды помещиков, стоявших за отмену крепостного права, выражали в своих проектах К. Д. Кавелин, А. М. Унковский⁷³, Ю. Ф. Самарин, А. И. Кошелев. Особенно яркую и осмысленную критику правительственной программы высказал в своей «Записке», представленной Александру II в декабре 1857 г., близкий друг М. Е. Салтыкова-Щедрина, тверской губернский предводитель дворянства А. М. Унковский⁷⁴. Он выражал интересы помещиков нечерноземных промышленных губерний, где широко был развит отход крестьян на заработки и преобладали оброчные и смешанные имения, большую ценность для дворян представляла сама личность крестьянина. Унковский предлагал в записке Александру II освободить крестьян с землей без какого бы то ни было переходного состояния, с вознаграждением помещиков как за землю, отходящую в надел крестьянам, так и «за самих освобожденных крестьян»⁷⁵. При этом выкуп земли осуществлялся самими крестьянами, а выкуп личности крестьянина возлагался на государство.

В губерниях чисто земледельческих, и в особенности черноземных и густонаселенных, помещики выражали, наоборот, готовность отпустить своих крепостных на волю хотя бы и безвозмездно, но без всякого земельного надела. Наиболее ловкие из них, как например полтавский помещик М. П. Позен⁷⁶ понимали, что на это трудно получить согласие правительства и что такая реформа не может быть произведена разом без всеобщего потрясения. Позен предлагал отдать крестьянам только усадьбы. Вопрос о наделении крестьян пахотной землей он полагал оставить на усмотрение помещиков. Эти взгляды были изложены им в двух «Записках о мерах освобождения крепостных крестьян»⁷⁷.

Помещики слабонаселенной степной полосы соглашались предоставить крестьянам более значительные наделы, но требовали обязать их в течение переходного периода 10-12 лет работать на помещиков, пока те не переведут свои хозяйства на использование наемной рабочей силы. Интересы этих помещиков отражал проект Ю. Ф. Самарина, дворянина малонаселенного степного Поволжья. Его предложения были опубликованы в 1858 г. в журнале «Сельское благоустройство»⁷⁸.

При всех разногласиях между либералами и крепостниками их объединяла одна общая цель — сохранить за помещиками господствующее положение в стране и их власть.

Между тем Ростовцев в это время совершил четырехмесячную поездку за границу для тщательного изучения крестьянского вопроса и оттуда (из Вильдбада, Карлсруэ и Дрездена) послал Александру II четыре письма в августе—сентябре 1858 г. с изложением своих соображений о крестьянской реформе⁷⁹.

Царь летом и осенью того же года предпринял поездку по России, в ходе которой в Вологде, Твери, Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Москве, Смоленске и Вильне заявлял о своей бесповоротной решимости освободить крестьян и призывал дворян поддержать готовящееся преобразование:

«Этот близкий сердцу моему вопрос слишком важен для будущности России. Надеюсь, что вы в этом, так сказать, жизненном вопросе оправдаете вполне мои ожидания, покончите его, при помощи Божьей, без обиды как для себя, так и для крестьян...»⁸⁰

Во Владимире 23 августа Александр II выразил неудовольствие дворянам по поводу предпринятого одним из них насильственного переселения своих крестьян в Сибирь и строго прибавил: «Надеюсь, что слова мои не останутся втуне»⁸¹.

Еще строже звучала царская речь, обращенная к московскому дворянству 31 августа: «...Когда вследствие вызова Петербургской и Литовских губерний были даны мной рескрипты, я, признаюсь, ожидал, что московское дворянство первое отзовется, но отозвалось нижегородское, а Московская губерния — не первая, не вторая, даже не третья. Это мне прискорбно, потому что я горжусь тем, что я родился в Москве, всегда ее любил, когда был наследником, люблю ее теперь, как родную...» Перечислив главные основания, изложенные в рескриптах, глава империи продолжал: «Я люблю дворянство, считаю его первой опорой престола. Я желаю общего блага, но не желаю, чтобы оно было в ущерб вам, всегда готов стоять за вас, но вы для своей же пользы должны стараться, чтобы вышло благо для крестьян...»⁸²

Двухмесячное путешествие царя имело большое значение. Тысячи людей слышали из уст властителя государства о непреклонной воле его отменить крепостное право. Благодаря Александру II в отсталой России развернулась колоссальная по масштабу общенациональная кампания за отмену многовекового рабства. Вопрос об освобождении крестьян повсюду стал обсуждаться публично. Царь сам держал в руках все нити управления реформой.

Возвратившись в Петербург, Александр II на заседании Главного комитета 18 октября повелел «принять к надлежащему руководству новую программу» в свете идей, высказанных Ростовцевым в его письмах. Программа эта предусматривала: во-первых, чтобы крестьянин немедленно почувствовал, что быт его улучшен; во-вторых, чтобы помещик немедленно успокоился, зная что интересы его ограждены, и в-третьих, чтобы сильная власть ни на минуту не колебалась⁸³.

4 декабря 1858 г. Главным комитетом была принята новая программа реформы. В отличие от первоначальной она не ограничивалась только личным освобождением крестьян, а предусматривала постепенную ликвидацию феодальных отношений вообще. По новой программе крестьяне с самого начала получали личную свободу и собственное управление, независимое от власти помещика. Свои земельные наделы они могли выкупать в собственность при финансовом содействии правительства, но при условии согласия на это помещика.

До перехода на выкуп крестьяне должны были нести определенные повинности в пользу помещиков. Помещикам, стремившимся перейти к капиталистическому сельскому хозяйству, новая программа позволяла сразу перевести крестьян на выкуп, а помещикам, опасавшимся такого перехода, она давала возможность сохранить феодальные повинности крестьян на продолжительное время.

Большинство проектов губернских комитетов, составленных по старой программе, требовало значительной переработки.

Редакционные комиссии

Под воздействием различных факторов проекты крестьянской реформы неоднократно менялись. 19 февраля 1859 г. для рассмотрения проектов губернских комитетов и составления проекта закона об освобождении крестьян были созданы Редакционные комиссии⁸⁴. Вначале по предложению Ланского и Ростовцева были созданы две редакционных комиссии: одна для составления общей части крестьянских положений, другая — для выработки местных положений. 4 марта последовало открытие общего присутствия комиссий. Позже высочайшим повелением 29 апреля 1859 г. была создана третья — финансовая комиссия для рассмотрения предложений о финансовых мерах к облегчению крестьянам выкупа земельных угодий⁸⁵. Фактически была создана одна комиссия, в составе нескольких отделений, сохранившая старое наименование во множественном числе «Редакционные комиссии».

Непременными членами первых двух комиссий были назначены: С. М. Жуковский и Я. А. Соловьев; членами от Министерства внутренних дел — А. К. Гирс и Н. А. Милютин; от Министерства юстиции — М. Н. Любощинский и Н. П. Семенов; от II Отделения собственной его величества канцелярии — Н. В. Калачов и А. Н. Попов; от Министерства государственных имуществ — В. И. Булыгин и др.; от удельного ведомства — И. П. Арапетов⁸⁶. В состав финансовой комиссии вошли: Ю. А. Гагемейстер, М. X. Рейтерн, Е. И. Ламанский и А. П. Заблоцкий-Десятовский, К. И. Домонтович⁸⁷.

Кроме того, в состав комиссий вошли так называемые члены-эксперты из помещиков (21 чел.), среди которых выделялись своим либеральным образом мыслей: Г. П. Галаган, В. В. Тарковский, Н. И. Железнов, Ю. Ф. Самарин, А. Н. Татаринов и князь В. А. Черкасский⁸⁸. Среди членов-экспертов были представители и от науки: Н. X. Бунге — ректор Киевского университета и П. П. Семенов, будущий Тян-Шанский, статистик⁸⁹. Председателями комиссий были назначены С. М. Жуковский, П. А. Булгаков⁹⁰ и Н. А. Милютин. Общее руководство Редакционными комиссиями осуществлял генерал-адъютант Ростовцев, сыгравший выдающуюся роль в подготовке реформы. Он не жалел ни сил, ни времени, неустанно защищая крестьянские интересы. По выражению современников, Ростовцев «обращается из реакционера в ревностного прогрессиста и отчаянного эмансипатора»⁹¹.

В целом, без преувеличения, следует признать, что Ростовцев при поддержке императора сумел собрать необычайный орган единомышленников, великолепный коллектив из лучшей части общества, аристократов мысли, цвет либеральной бюрократии, способный решить стоящую перед ними сложнейшую проблему.

Хотя по совету Александра II в комиссии были введены крупные крепостники П. П. Шувалов, И. Ф. Паскевич-Эриванский, С. П. Голицын, В. В. Апраксин⁹², М. П. Позен, в основном состав их был либеральным.

Из 38 членов комиссий только 5 членов-экспертов и один член от правительства (В. И. Булыгин) принадлежали к противникам эмансипации и два или три члена колебались во взглядах.

Ростовцев с первых шагов принимал все меры для сплочения членов комиссий, создания здоровой нравственной атмосферы и творческой обстановки. Он отказался от традиций деятельности департаментов и министерств.

4 марта 1859 г. по его приглашению собрались 10 членов Редакционных комиссий. Как вспоминает Николай Семенов, на Васильевском острове, в квартире Ростовцева «всех приезжавших принимала супруга его, Вера Николаевна... Сначала отслушали молебен, с коленопреклонением, о благополучном начинании дела и его совершении... Всякое стеснение и принуждение с самого начала были изгнаны из собрания. Подавали чай, курили, и беседа шла свободно»⁹³.

На этом первом, вечернем, заседании, которые стали традиционными, Ростовцев сказал, что «вначале мы должны спеваться некоторое время, пока приедут наши товарищи, члены-эксперты, опытные помещики, это для нас очень важно... Мы приступаем к делу щекотливому. Мы можем быть разных мнений и взглядов. Между нами могут произойти горячие и раздражительные споры и несогласия, а потому мы все должны заранее простить друг другу огорчения, если бы у нас вышло что-нибудь неприятное, и я первый теперь же прошу у всех вас прощения, если бы неумышленно, хотя одним словом, кого-нибудь обидел»⁹⁴.

Заботясь о создании условий работы, Ростовцев собрал все тома двух изданий Полного собрания законов Российской империи И Свода законов 1857 г., все частные проекты реформы, специальные журналы и оттиски статей по крестьянскому вопросу, в том числе и листы герценовского «Колокола», которые посылались комиссии III Отделением с. е. и. в. канцелярии⁹⁵.

Ростовцев добился, чтобы уже 6 марта, на третий день заседаний комиссий их члены были представлены Александру II. Радушно приняв сотрудников Ростовцева, император обратился к ним с речью: «Я желаю только блага России, — подчеркнул он. — Вы призваны, господа, совершить большой труд. Я буду уметь оценить его. Это дело щекотливое, я знаю. Мой выбор пал на вас: обо всех вас я слышал от вашего председателя; он мне всех рекомендовал. Я уверен, что вы любите Россию, как я ее люблю, и надеюсь, что исполните все добросовестно и оправдаете мое к вам доверие. На случай сомнения и недоразумений при исполнении моих предначертаний посредником между вами и мной будет ваш председатель, он будет доводить обо всем происходящем до моего сведения. Я надеюсь, что с вами мы приведем это дело к благополучному окончанию. Да поможет вам Бог в этой трудной работе, я вас не забуду. Прощайте»⁹⁶.

После этого царь пожал руку Ростовцеву и поцеловал его. Так рассказывает об этом Николай Семенов. Несомненно, прием Александром II способствовал повышению авторитета Редакционных комиссий.

В своей самоотверженной деятельности Ростовцев опирался на группу людей, близко узнавших друг друга, благодаря подвижничеству великой княгини Елены Павловны. Будучи восторженной сторонницей крестьянской реформы, она помогла сблизиться между собой членам Главного комитета и Редакционных комиссий. Елена Павловна приняла самое горячее участие в работе членов комитета и комиссий, постоянно была самой старательной посредницей между ними и царем. Правой рукой Ростовцева в Редакционных комиссиях был Н. А. Милютин. «Честный кузнец-гражданин», как назвал его Н. А. Некрасов, неразрывно связал свое имя с великим делом крестьянской реформы. Обладая железной волей, ясным, живым умом, неподкупной честностью, он умел сразу схватить суть дела, понять его практическую направленность. Ростовцев очень высоко ценил Милютина и говорил про него: «Это наша нимфа Эгерия»⁹⁷. Н. А. Милютин был главным двигателем реформы.

Как уже отмечалось, в начале царствования Александра II печать получила некоторую свободу. К сожалению, ее было недостаточно для энергичной борьбы с реакционерами. Нужен был свободный и независимый орган печати, который бы беспощадно боролся со всеми язвами русской жизни.

Таким органом стала знаменитая заграничная газета А. И. Герцена «Колокол», издававшаяся с 1857 г. Как ни странно, с мнениями «Колокола» по крестьянскому вопросу считался сам Александр II, а у Ростовцева «Колокол» всегда лежал на рабочем столе для справок. Для защиты крестьянских интересов немалое значение имела деятельность Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова⁹⁸, писавших в журнале «Современник».

Между тем работа Редакционных комиссий продолжалась при самом искреннем и горячем руководстве ими Я. И. Ростовцева, который «думал об истории, верил в ее верховный суд, мечтал о почетной для себя странице на ее свитках»⁹⁹.

Если Секретный комитет в 1857 г. провел 11 заседаний, а Главный комитет за 1858 г. имел их 28, то Редакционные комиссии за год и семь месяцев провели 409 заседаний. С самого начала работа комиссий, этого мозгового центра реформаторов, велась гласно, открыто, в предельно ускоренных темпах, на редкость в непринужденной атмосфере, которую смог создать Я. И. Ростовцев. 20 мая 1859 г. он заявил в общем присутствии: «Я бы очень желал, чтобы нам не слишком торопиться: оно было бы вернее... откладывать, однако, нам нельзя, нужно спешить; все мы должны понимать, что Россия снята, так сказать, с пьедестала — она теперь на блоках»¹⁰⁰. Комиссии составили все основные документы реформы. Рассылаемые в 3 тысячи экземпляров «Труды» комиссий вызывали горячую поддержку либералов и яростные возражения крепостников.

Проект реформы, составленный Редакционными комиссиями к августу 1859 г.¹⁰¹, существенно отличался от предложенного губернскими комитетами в смысле увеличения земельных наделов и уменьшения повинностей. Впоследствии он претерпел ряд изменений сообразно с заключениями вызванных для его обсуждения в столицу депутатов от губернских комитетов: два члена из каждой губернии, один от большинства и один от меньшинства.

Согласно утвержденной царем 11 августа 1859 г. инструкции было предложено 15 августа представителям 21 губернского комитета или, как их называли «депутатам первого призыва», собраться в Петербург для того, чтобы принять участие в совещаниях по крестьянскому вопросу, как это было обещано лично, в нескольких местах, государем. Съехалось всего 36 человек, из которых 9 представляли мнение меньшинства в комитетах, а 27 человек выражали взгляды большинства, т. е. из крепостнической партии.

Зная, с какими намерениями съехалось в Петербург большинство депутатов, 25 августа на первом же общем собрании Ростовцев зачитал им высочайше данную ему инструкцию, по которой депутаты получили название «членов, избранных губернскими комитетами». Инструкция определяла их обязанности, что вызвало сильное неудовольствие депутатов. Даже после 4 сентября, где при приеме депутатов Александр II лично подтвердил свою волю о недопустимости обсуждения ими крестьянского положения по существу, депутаты, получив возможность находиться в столице до 10 октября, повсюду возводили разнообразные обвинения на Редакционные комиссии. Больше всего они старались оклеветать сторонников освобождения крестьян и особенно Ростовцева. Являясь человеком прямым, не привыкшим к интригам, Ростовцев близко к сердцу принял нападки депутатов, склонявших его имя по всему Петербургу.

В конце октября 1859 г. Яков Иванович заболел желчной лихорадкой, в январе 1860 г. слег в постель и утром 6 февраля умер в присутствии Александра II. Последние слова его были «Государь... не бойтесь»¹⁰².

Спустя шесть дней после смерти Ростовцева председателем Редакционных комиссий стал министр юстиции граф В. Н. Панин, «типичнейший представитель консерватизма николаевских времен». Крепостники с восторгом приняли это назначение. Панин был известен всем как ярый крепостник, формалист, рутинер, буквоед-законник и деспот-самодур.

Назначение Панина вызвало сильное беспокойство среди людей, преданных делу реформы. Великая княгиня Елена Павловна выразила свое удивление царю. На что Александр ответил ей: «Вы не знаете характера графа Панина. У него вовсе нет убеждений и будет только одна забота угодить мне»¹⁰³.

21 февраля Александр II принял депутатов второго созыва, где вновь подтвердил свою непреклонную волю улучшить быт крестьян. Тем временем споры на заседаниях Редакционных комиссий принимали острый характер. Члены комиссий во все глаза глядели за уловками своего председателя графа Панина и часто выводили его, как говорится, на чистую воду. Наконец, 11 июня 1860 г. было образовано кодифицированное отделение комиссий для редактирования текста закона. 10 октября¹⁰⁴ Редакционные комиссии закончили свою работу.

В течение года и семи месяцев члены их работали не покладая рук. За это время они подробно рассмотрели проекты всех губернских комитетов, составили общий свод их предложений, изложили в строгой последовательности и ясности свои соображения по всем вопросам, касающимся будущего устройства крестьян и дворовых людей, выходящих из крепостной зависимости, собрали множество статистических данных. Собрание материалов, рассмотренных Редакционными комиссиями, составило 35 обширных томов. Наконец, после этой многосложной работы комиссиями «составлены проекты положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, и переданы на обсуждение Главного комитета»¹⁰⁵. В этих положениях предусматривалось возможно скорее освободить крестьян от крепостной зависимости и наделить в их собственность землей не только усадебной, но и пахотной. При выкупе ими земли предусматривалась помощь от казны. Александр II дал высокую оценку трудам комиссий.

1 ноября 1860 г. Александр II поблагодарил членов Редакционных комиссий и графа Панина за их добросовестные труды¹⁰⁶.

Следует отметить, что незадолго перед этим властителя России постигло личное горе. 20 октября в 8 часов утра в Александровском дворце Петербурга скончалась его мать — императрица Александра Федоровна¹⁰⁷.

Известно, что незадолго до своей смерти императрица сказала о готовящемся освобождении крестьян: «Два брата, император Александр и император Николай, полстолетия подготовляли это дело: да поможет Бог сыновьям моим осуществить его!»¹⁰⁸

Теперь два ее сына — император Александр II и великий князь Константин Николаевич предпринимали последние усилия к завершению великого дела. Напомню, что в октябре 1860 г. из-за болезни князя А. Ф. Орлова Константин Николаевич был назначен председателем Главного комитета, что было радостно встречено сторонниками реформы.

Проекты положений вызвали острую полемику и борьбу между членами комитета. Соглашение было достигнуто лишь после сорока пяти заседаний продолжительностью по шести и более часов. «Нужно отдать справедливость великому князю — председателю, — писал А. В. Головнин, — что все члены пользовались полною свободою выражать свои мнения, и нужно прибавить, что по своей молодости, по своим физическим силам, уму и памяти, которыми природа так счастливо наделила великого князя, и по прилежанию, он оказался лучше знающим дело, чем все члены»¹⁰⁹. К сожалению, проект «Положений» в целом претерпел изменения в сторону ухудшения.

26 января 1861 г. прошло последнее объединенное заседание Главного комитета с Советом министров под личным председательством Александра II. 28 января обсуждение проекта о крестьянах продолжилось на общем собрании Государственного совета. Заседание было открыто краткой речью Александра II, в которой он выразил решительное требование окончить дело в Государственном совете к половине февраля¹¹⁰.

Император изложил историю крепостного права, ход работы, проведенной по делу освобождения и призвал членов Государственного совета чтобы они, «отложив все личные интересы, действовали как государственные сановники».

Заседания Государственного совета продолжались две с половиной недели.

После постатейного обсуждения проекта «Положений» он был еще более ухудшен. Большая часть членов совета настояла на некотором уменьшении предельных норм надела для многих уездов и на допущении, при условии добровольного соглашения, «Гагаринского» или нищенского надела в одну десятину, без обложения такового выкупными платежами.

2. Проведение реформы

Обнародование Манифеста и «Положений19 февраля 1861 г.»

18 февраля 1861 г. Александр II молился в Петропавловском соборе на гробнице своего отца. На другой день государственный секретарь В. П. Бутков отвез в Зимний дворец проект Манифеста, составленный престарелым митрополитом московским Филаретом, и «Положения» об освобождении крестьян для подписания. Император остался один в своем кабинете, помолился в уединении и подписал акт освобождения в 6-ю годовщину своего воцарения¹¹¹. Помимо «Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», самодержец утвердил еще 16 законодательных актов, органично связанных с первым: 4 общих «Положения», влиявших на все помещичьи имения (о выкупе, о дворовых и пр.), 4 «Положения» о поземельном устройстве крестьян в главных районах империи (в Великороссии, на Украине, в Белоруссии и Литве) и 8 специальных законов, носивших дополнительный характер (о крестьянах мелкопоместных владельцев, о горнозаводских рабочих и др.)¹¹². Кроме того, был подписан также Указ об учреждении Главного комитета об устройстве сельского состояния (вместо закрытого Главного комитета по крестьянскому делу)¹¹³.

Рабские цепи крепостного права пали, разбитые объективными потребностями времени, долгими чаяниями народа и дружными стараниями его друзей. Для страны наступила новая жизнь. По словам М. П. Погодина, царь испытывал в этот день великую радость. «Сегодня — лучший день моей жизни! — говорил Александр II. — Он и плакал, и смеялся, и деточек целовал, и близких обнимал, спрашивал, рассказывал. Окружавшие диву давались, глядя на него. Машенька дочка побежала к своей образной, вынула образочек Благовещения и принесла ему в подарок на память о дне крестьянского освобождения»¹¹⁴.

Как повествует в своей записке «Ночь с 18 на 19 февраля 1861 года» один из корреспондентов «Колокола», отставной чиновник Э. П. Перцов, в Петербурге в этот день были приняты чрезвычайные меры. Войскам выдали боевые патроны, офицерам было запрещено отлучаться из казарм¹¹⁵. В своей памятной книжке Александр II записал 19 февраля: «День совер[шенно] спок[ойный], несмотря на все опасения. Особ[ые] меры предосторожности] по войск[ам] и полиц[ии ]»¹¹⁶.

Манифест держали в секрете две недели только потому, что через неделю, 26 февраля, начиналась Масленица. «Боялись, — как отмечает теоретик анархизма П. А. Кропоткин, — что в деревнях пьянство в эти дни вызовет бунты»¹¹⁷.

2 марта Манифест был объявлен в сенате. 5 марта, в так называемое «прощеное воскресенье» он был обнародован в Петербурге и Москве в церквах, после обедни.

В Михайловском манеже о великом событии офицерам рассказал сам Александр II, встреченный долго несмолкавшим «ура». При выходе из манежа царь был встречен массами благодарного народа и тут же словами Манифеста объявил ему столь долгожданную волю.

«Было два часа, — отмечает в своих воспоминаниях Г. Д. Щербачев, — на Царицыном лугу было народное гулянье; плац был полон народом. Издали послышались крики «ура». Государь ехал с развода. По мере того, как он приближался, крики «ура» становились все громче и громче; наконец, когда государь подъезжал к плацу, толпа заколыхалась, шапки полетели вверх, раздалось такое «ура», от которого, казалось, земля затряслась. Никакое перо не в состоянии описать тот восторг, с которым освобожденный народ встретил своего царя-освободителя. Я счастлив, что мне пришлось в моей жизни видеть этот народный энтузиазм, не поддающийся описанию!»¹¹⁸

С 7 марта по 2 апреля в период Великого поста Манифест был обнародован повсеместно, во всех концах России (последним пунктом был Кишинев). В деревенских церквах он прочитывался после богослужения священниками.

Главным содержанием реформы была отмена крепостного права, как официально именовалось право собственности помещика на крестьян.

Лучшие умы России давно уже называли это состояние рабством. Борьбу против рабства считали главной задачей декабристы, что было прямо записано в «Русской Правде» П. И. Пестеля и в «Конституции» Н. М. Муравьева. Хотя то, что предлагали декабристы для крестьян, выглядит незначительным и смехотворным по сравнению с реформой Александра II.

В середине XIX в. пало рабство и в США, где оно имело много общего с крепостным правом в России. В обеих странах не было рабовладельческой формации, а был феодализм. Теперь эти вековые цепи рабства разорвались.

Непосредственное наблюдение за введением «Положений» и вообще за ходом всего крестьянского дела на местах было сосредоточено в Министерстве внутренних дел по земскому отделу. Вслед за изданием «Положений» деятельность министерства была направлена на то, чтобы Манифест и прочие законоположения о крестьянах были доведены до помещиков и крестьян сразу же по получении их на месте, дабы предупредить все превратные толки и недоразумения.

В этих целях министерство заранее распорядилось: 1) о составлении по каждому уезду списков всех помещичьих имений и приходов; 2) о подготовке необходимых средств для развозки по уездам, для быстрой и одновременной доставки во все приходы и помещичьи имения экземпляров Манифеста и «Положении» и 3) о немедленном образовании из учрежденных в каждой губернии временных комиссий — губернских по крестьянским делам присутствий.

Как только Манифест и «Положения» были отпечатаны в количестве 200 тыс. экземпляров, немедленно были приняты меры к их рассылке. При развозке Манифеста народ оказывал всяческое содействие по скорейшей доставке его на место; крестьяне сами вызывались доставлять курьеров и перевозили их от одного селения к другому с необыкновенною поспешностью. В Кинешемском уезде Костромской губернии был даже такой случай, что крестьяне отпрягли лошадей у чиновника, объявлявшего Манифест, и везли его на себе несколько верст¹¹⁹.

Объявление свободы было воспринято крепостными людьми с полною признательностью к царю-освободителю. Многие ожидали, что дарованная свобода будет встречена шумным разгулом. Между тем особенного пьянства нигде не было обнаружено. Напротив, отовсюду приходили известия, что потребление вина заметно уменьшилось. Слушая «Манифест 19 февраля», благодарный народ благоговейно крестился, клал земные поклоны, ставил свечи к образам и служил молебны за здравие Александра II, «не довольствуясь одними общими молебствиями, отправленными повсеместно»¹²⁰.

Но вслед за тем, как это всегда бывает в подобных случаях, — после проявлений безграничной радости наступила трудная пора в общем ходе дела.

«Положения 19 февраля 1861 г.» распространялись на 44 губернии Европейской России, в которых насчитывалось 22 563 тыс. крепостных и 543 тыс. приписанных к частным заводам и фабрикам. Основными вопросами, которые разрешались законами 19 февраля 1861 г., были: правовое положение крестьян, их наделы и повинности, выкуп земельных угодий крестьянами и организация крестьянского управления. Естественно, феодальные отношения в деревне были уничтожены не в один день, а искоренялись в течение долгих десятилетий.

В Манифесте говорилось, что крестьяне в течение двух лет (до 19 февраля 1863 г.) должны отбывать те же самые повинности, что и при крепостном праве. С момента объявления Манифеста отменялись лишь так называемые добавочные, натуральные сборы (ягодами, грибами, яйцами, маслом, льном, холстом, шерстью и т. п.), барщина ограничивалась двумя женскими и тремя мужскими днями с тягла в неделю (тягло в XVIII— XIX вв. — единица обложения государственными и помещичьими повинностями, обычно один крепостной и одна крепостная составляли одно тягло).

Несколько сокращалась подводная повинность (подвода — конная повозка), запрещался перевод крестьян с оброка на барщину и в дворовые¹²¹. Постепенно за 2 года, начиная с 19 февраля 1861 г., должны были быть составлены уставные грамоты, определявшие конкретные условия освобождения крестьян. С момента принятия уставных грамот крестьяне переводились на положение «временнообязанных», т. е. продолжали нести регламентированные «Положениями» феодальные повинности: платить оброк или выполнять барщину. Завершающим актом в ликвидации феодальных отношений являлся перевод крестьян на выкуп. После выкупа они именовались крестьянами-собственниками.

Правовое положение крестьян

Манифест и «Положения 19 февраля 1861 г.» законодательно закрепляли общие права и обязанности крестьян. С момента обнародования закона крестьяне получали личное освобождение. Отменялась собственность на работника, существовавшая несколько веков. Прекращалось право помещиков распоряжаться личностью крестьян, т. е. продавать, покупать, дарить, проигрывать в карты, менять на собак, закладывать их, как вещи, произвольно переселять с места на место, отдавать в услужение и работу, подвергать наказаниям и др. Крестьяне сразу получали личные и имущественные права. Личные права позволяли свободно вступать в брак без разрешения помещиков, самостоятельно заключать договоры и обязательства с частными лицами и с казною, заниматься торговлей и промышленностью, вести судебные дела — гражданские и уголовные.

Помимо этого, крестьяне, «как свободные сельские обыватели», по собственному желанию могли участвовать в органах общественного самоуправления, переходить в другие сословия (мещанские, купеческие и др.), отлучаться с места своего жительства, поступать на военную службу и в «общие учебные заведения».

Имущественные права позволяли приобретать движимую и недвижимую собственность, свободно пользоваться и распоряжаться выкупленными земельными угодьями, наследовать имущество, согласно местным обычаям.

Вместе с тем «Положения» реформы сохраняли многочисленные остатки прежней системы внеэкономического принуждения. Крестьяне оказались в положении сословия, ограниченного в своих правах. Вплоть до заключения выкупных сделок с помещиками, крестьяне считались на положении временнообязанных и должны были подчиняться вотчинной власти помещика, который мог предъявлять им всякого рода требования через сельского старосту. Помещик сохранял право опеки над крестьянами, «представительства» их интересов на суде, даже если они этого не желали. Он имел право приостановить выполнение любого постановления сельского схода, требовать смены выборных должностных лиц сельского управления и удаления из общины неугодного ему крестьянина. В течение первых 9 лет после опубликования реформы 1861 г. крестьянин не мог отказаться от

земельного надела. Он был связан круговой порукой за исправное отбывание денежных и натуральных повинностей. Исправные плательщики сельского общества обязаны были уплачивать взносы за неисправных.

До введения всеобщей воинской повинности 1 января 1874 г. крестьяне отбывали рекрутскую повинность, до 1 января 1887 г. платили подушную повинность, до 11 августа 1904 г. подвергались телесным наказаниям, от чего были освобождены привилегированные сословия (дворянство, духовенство и купечество).

Органы проведения реформы

Проведение реформы потребовало создания определенной системы управления крестьянами, независимо от существовавших различных ведомств и «влияния» помещиков.

Высшим органом был учрежден Главный комитет об устройстве сельского состояния¹²², заменивший Главный комитет по крестьянскому делу. Он подчинялся непосредственно императору и был учрежден 19 февраля 1861 г. Председателем комитета был великий князь Константин Николаевич. Средним звеном являлось губернское по крестьянским делам присутствие, председателем которого был гражданский губернатор. Членами присутствия были губернский предводитель дворянства, управляющий госимуществом и четыре местных помещика. В состав присутствия входили также два члена «от правительства» (как правило, назначаемых из местных помещиков). Естественно, большинство споров, возникавших в ходе реформы, разрешалось в пользу помещиков.

Непосредственное практическое проведение реформы ложилось на низшее звено — мировых посредников¹²³. Основной задачей мировых посредников было документальное оформление новых отношений между помещиками и крестьянами в соответствии с «Положениями 1861 г.», т. е. составление уставных грамот. Мировой посредник также осуществлял надзор за сельским самоуправлением, утверждал избранных должностных лиц — волостного старшину, сельского старосту и др., при необходимости наказывал их, отрешал от должности.

По отношению к крестьянам он обладал судебно-полицейской властью. Разбирал споры с иском, не превышающим 30 руб. (потравы, порубки и др.), мог арестовать до 7 дней с наказанием розгами до 20 ударов. Мировые посредники назначались из числа местных дворян-помещиков по представлению губернаторов совместно с губернскими предводителями дворянства. В губерниях число мировых посредников в среднем составляло от 30 до 50. Мировой участок состоял из 3—5 волостей. В большинстве губерний мировые посредники вступили в должности и начали свою деятельность с 15 июня 1861 г. В июле 1861 г. в 44 губерниях страны действовало 1714 мировых посредников и 444 мировых съезда¹²⁴.

Начало деятельности мировых учреждений оказало благотворное влияние на ход крестьянской реформы: беспорядки стали постепенно уменьшаться и не имели уже острого характера; крестьяне начали склоняться на добровольные соглашения.

В первое время положение мировых посредников было довольно сложное: примирять интересы крестьян, не понимавших своего нового положения, с интересами помещиков, трудно привыкавших к новому порядку.

Но выбор мировых посредников первого состава был вполне удачный, и они с достоинством выполнили главную свою задачу — установления правильных и мирных отношений между помещиками и крестьянами на началах, указанных в положении. Односторонность взгляда, неопытность и неверное понимание своего призвания представляли случаи довольно редкие и своевременно принятыми мерами всегда устранялись.

Несмотря на свою сословную принадлежность, многие мировые посредники все же сдерживали помещичье своеволие.

В первом составе, например, в числе гуманно настроенных мировых посредников активно трудились Н. И. Пирогов, Л. Н. Толстой, П. Н. Обнинский, братья Н. А. и А. А. Бакунины, бывшие декабристы А. Е. Розен, Г. С. Батеньков¹²⁵ и др.

В разных местах наиболее ненавистные дворянам мировые посредники подвергались нередко различного рода нападениям и более или менее крупным неприятностям в дворянских собраниях. Например, князь В. А. Черкасский, принявший должность мирового посредника несмотря на ненависть к нему местных помещиков, отправляясь на дворянское собрание в 1861 г., составил на всякий случай духовное завещание, предвидя возможность тяжелых столкновений с дворянами¹²⁶.

Мировые посредники были подотчетны уездному съезду мировых посредников, а съезд, в свою очередь, отчитывался перед губернским по крестьянским делам присутствием. К сожалению, мировые посредники первого состава недолго оставались на своих местах. С окончанием двухлетнего срока, назначенного «Положением 19 февраля» для введения в действие уставных грамот, многие посредники, сочтя свою задачу выполненною, возвращались к своим прежним занятиям, другие же стали переходить на службу во вновь образованные земские, городские и судебные учреждения. Сменявший их новый состав посредников, в каждое следующее 3-летие, на которое избирались посредники, оказывался все слабее.

Во всеподданнейших отчетах за 1868 г. из 28 губернаторов, касавшихся деятельности мировых посредников, 25 единогласно заявили, что большинство посредников того времени отличалось равнодушием к своим обязанностям и бездействием. Со своей стороны, земства постоянно указывали на обременительность двойных издержек: на содержание мировых судей и посредников, ходатайствуя о возможном облегчении их в этом отношении¹²⁷. В этих целях еще в конце 1868 г. была начата разработка вопроса о преобразовании крестьянских учреждений на началах, более соответствующих тогдашнему положению крестьянского дела.

Тем временем постоянно изыскивались средства к уменьшению расходов земства на содержание мировых по крестьянским делам учреждений. Первоначальный расход земства на содержание этих учреждений в 4 080 300 руб. ко времени их преобразования был доведен до 2 631 700 руб. Высочайше утвержденным 27 июня 1874 г. «Положением» Главного комитета об изменениях в устройстве местных по крестьянским делам учреждений, взамен мировых посредников и их съездов, составлявших по «Положению 19 февраля 1861 г.» две отдельные инстанции, образовано одно коллегиальное учреждение, в состав которого вошли представители: земства, администрации и суда, а также особый непременный член, который назначался министром внутренних дел из двух кандидатов, избранных предварительно губернским земским собранием из местных дворян-землевладельцев. При этом дела по спорам между помещиками и крестьянами, возникшим уже после прекращения между ними обязательных отношений, были переданы в общие судебные учреждения, по засвидетельствованию актов и сделок — в общие нотариальные учреждения, по поземельному устройству — возложены исключительно на непременных членов, а по взысканию сборов и повинностей — на исправников, все же остальные дела, лежавшие на обязанности посредников и съездов, были сосредоточены в уездном по крестьянским делам присутствии¹²⁸.

Состав губернских присутствий был сокращен. Исполнение высочайше утвержденных 27 июня 1874 г. правил производилось постепенно, с конца 1874 г. до августа 1875 г., и затем распространено на губернии, где еще не были введены земские учреждения¹²⁹.

Уставные грамоты

Как отмечалось выше, главным делом мировых посредников (в первые два года) по объявлении воли была поверка, составление и введение Уставных грамот. Уставная грамота являлась документом, закреплявшим конкретные условия выхода крестьян из крепостной зависимости. Фиксировала момент перехода крепостных во «временнообязанное состояние» и определяла социально-экономические условия этого состояния. Она включала в себя название селения, чин и фамилию помещика, размер пореформенного надела и повинностей и др. В ней оговаривались особые права помещиков. Подписывалась она помещиком или его доверенным лицом и крестьянскими поверенными. Обычно каждая Уставная грамота сопровождалась несколькими приложениями: актами и сельскими приговорами, протоколами действий мирового посредника, постановлением мирового съезда, утверждавшим грамоту и др. Грамота должна была составляться на каждое селение в отдельности (что не всегда соблюдалось). На составление каждой Уставной грамоты требовалось немало времени. Часто для одной грамоты приходилось выезжать несколько раз, из-за встречавшихся недоразумений, возражений крестьян и т. п.

«Положениями 19 февраля 1861 г.» предписывалось составить, рассмотреть и ввести в действие все Уставные грамоты в 2-летний срок.

Дело это оказалось настолько сложным, что в указанный срок не было возможности ввести все грамоты. К 19 февраля 1863 г. грамоты были введены лишь в 12 губерниях; окончательно же и повсеместно это дело завершилось только во 2-й половине 1864 г. Всех грамот оказалось до 120 тыс.¹³⁰. Большинство из них было составлено помещиками без участия крестьян, так как последние отказывались не только от добровольных соглашений с помещиками, но и от принятия грамот по введении их в действие. Подписано крестьянами было менее 50% Уставных грамот¹³¹. Между крестьянами распространился в то время слух о новой воле и они начали уклоняться от принятия Уставных грамот, полагая, что лишат себя прав, связанных с новой волей. Но терпеливое разъяснение крестьянам неосновательности возникших слухов и в то же время неуклонное требование от них исполнения законных обязанностей вскоре прекратили все недоразумения.

Приведение в исполнение Уставных грамот немедленно вызвало потребность разграничить (разверстать) общие и чересполосные господские угодья с мирскими.

«Положением 19 февраля 1861 г.» помещикам предоставлялось право потребовать обязательного для крестьян разверстания в течение 6 лет, начиная с 19 февраля 1863 г. Многие помещики, составив грамоты в срок до двух лет, домогались в то же время немедленного отделения своих угодий от крестьянских. Вследствие этого разрешено было заявлять требование о разверстании в Уставных грамотах, прилагая к ним и самые проекты распределения земель с тем, чтобы по окончании 2-летнего срока можно было приступить к их реализации. При этом заранее были приняты меры к усилению необходимых межевых средств и изданы правила для упрощения разграничения земель. Обеспечив успешный ход дела по исполнению требований помещиков о разверстании, Министерство внутренних дел следило за тем, чтобы разверстанием не были нигде нарушены поземельные права крестьян, утвержденные за ними Уставными грамотами. При таких условиях это важное и сложное дело было доведено до конца без всяких недоразумений¹³².

Впоследствии окончательно установившиеся поземельные отношения крестьян с помещиками в основном не нарушались.

Крестьяне в большинстве случаев перешли с издельной повинности на оброчную, причем повинности свои помещику отбывали везде исправно. Случаи накопления недоимок почти всегда объяснялись каким-либо хозяйственным бедствием. Для облегчения крестьян в таких случаях допускались временные отсрочки в казенных платежах.

С наступлением второго из указанных в «Положении» сроков, 9-летнего, т. е. с 19 февраля 1870 г., крестьяне получали право отказываться от обязательного пользования своим земельным наделом и могли свободно переходить в другие общества и сословия.

Наконец, последний 20-летний срок установил неизменным тот денежный оброк, который определен был за крестьянский надел по Уставным грамотам. С окончанием этого срока 19 февраля 1881 г. предполагалось, по требованию помещика или крестьян, произвести пересмотр оброка (переоброчку) на новое 20-летие, на тех основаниях, которые будут указаны правительством.

Ввиду приближения этого срока вопрос о переоброчке подвергался подробному обсуждению сначала в Главном комитете об устройстве сельского состояния, а потом в Общем собрании Государственного совета. Высочайше утвержденным 23 января 1879 г. мнением Государственного совета было определено: установленный «Положением 19 февраля 1861 г.» для переоброчки повинностей временнообязанных крестьян 20-летний срок в целях устранения всякого нового потрясения в народном хозяйстве, и без того уже более или менее пострадавшем от тягостей войны 1877—1878 гг., продлить еще на 10 лет¹³³.

Крестьянские учреждения

«Положения» 1861 г. на место помещика, управляющего крепостными крестьянами, поставили крестьянский «мир» (общину). В качестве образца было взято крестьянское «самоуправление» в государственной деревне, которое создал в 1837—1841 гг. своей реформой министр государственных имуществ П. Д. Киселев.

Уже в июне—июле 1861 г. в селениях бывших помещичьих крестьян возникли органы крестьянского «общественного управления».

Крестьяне, жившие на земле одного помещика, составляли сельское общество, поэтому нередко в селе могло быть несколько сельских обществ, иногда же несколько сел входили в одно общество.

Смежные сельские общества соединялись в более крупные единицы — волости, насчитывавшие от 300 до 2 тыс. душ мужского пола. Волость часто совпадала с церковным приходом.

Волости повсеместно были открыты по истечении назначенного «Положением» 9-месячного срока.

Первоначально для временнообязанных крестьян было образовано 8750 волостей. На каждую волость приходилось в среднем 1174 души, сбор на их содержание составлял от 25 коп. до 1 руб. с души. Впоследствии с присоединением удельных и государственных крестьян число и состав волостей значительно изменились. Для облегчения крестьян в расходах образованы были более крупные волости. Общее число их в 1880 г. составило 9882¹³⁴.

Открытие волостей вызвало изъявление радости и признательности крестьян в виде благодарственных писем на имя Александра II. Кроме того, они проводили по этому случаю молебны, составляли приговоры о постоянном праздновании дня открытия волости и делали пожертвования на приобретение и постройку домов для волостных правлений. Каждое сельское общество имело сельский сход из числа крестьян-домохозяев. Этот сход избирал на 3 года сельского старосту, сборщика податей. Он мог выбирать или назначать писарей, смотрителей хлебных магазинов, училищ и больниц, лесных и полевых сторожей. На сходе выносились решения по хозяйственным, бытовым и организационным вопросам: о распределении земли, о раскладке и взимании повинностей, о семейных разделах и опеках, о выборах и т. д. Староста созывал сход и исполнял его приговоры. В его обязанности входило наблюдение за мирским хозяйством, отбыванием крестьянами податей и повинностей. На него возлагались и полицейские функции «сохранение общего порядка, спокойствия и благочиния». Он имел право арестовывать подчиненных ему крестьян на 2 дня или штрафовать на 1 руб.

Волостное управление составляли волостной сход, волостной старшина, волостное правление и волостной крестьянский суд. Волостной сход, состоявший из выборных представителей (по одному от каждых 10 дворов), был уполномочен выносить приговоры по хозяйственным и общественным делам волости: о рекрутской повинности, об устройстве волостных училищ, волостных запасных магазинов и др. Он избирал также на 3 года волостного старшину и волостной суд. Старшина возглавлял волостное правление, в которое входили сельские старосты и сборщики податей. Правление являлось коллегиальным органом, периодически собиравшимся для разрешения хозяйственных вопросов. Старшина занимался полицейско-административными делами, которые составляли его главную компетенцию: он объявлял законы и распоряжения правительства, следил за внешним порядком, задерживал бродяг, дезертиров и преступников и т. д. Старшина имел право налагать на крестьян такие же взыскания, как и сельский староста. Волостной суд мог приговаривать виновных к принудительным работам (до 6 дней), к денежному штрафу (до 3 руб.), к аресту (до 7 дней) и к наказанию розгами (до 20 ударов). Таким образом, крестьянское управление¹³⁵, подчиненное органам административной власти, входило в систему правительственного аппарата, являясь его низшей ячейкой, всецело зависевшей от вышестоящих звеньев.

Выбранные из среды крестьян сельские и волостные должностные лица довольно скоро ознакомились с новыми своими обязанностями и уже в первое время своего назначения оказали заметную помощь посредникам.

С введением в общий состав волостей крестьян удельных и государственных значение волостных и сельских управлений возросло. Они стали проявлять больше самостоятельности.

Наиболее существенные распоряжения по крестьянскому самоуправлению выразились в следующем:

1. В 1868 г. всем губернаторам было предложено безотлагательно удостовериться в степени надежности волостных писарей, удалить от службы не соответствующих назначению и на будущее время вести постоянное наблюдение за личным составом писарей.

2. Для ограничения произвола сельских обществ, замеченного в деле удаления из общества порочных и вредных членов, высочайшим повелением 22 апреля 1873 г. было разрешено губернским присутствиям не утверждать мирских приговоров по этим делам, если при рассмотрении их будут обнаружены неправильность или злоупотребление.

3. Были уточнены суммы мирских сборов и расходов и по всем выделяющимся цифрам расхода производилось расследование: действительно ли сами крестьяне установили такой расход и вполне ли добровольно и сознательно они при этом действовали.

Слабой стороной крестьянского самоуправления оказались волостные суды. На их действия Александр II обратил внимание еще в 1871 г. Особая комиссия, которой поручено было объехать несколько разнохарактерных губерний для ознакомления на месте с действительным положением волостных судов, окончила в 1874 г. свои проверки, а выработанный ею проект представлен был в Министерство юстиции. Между тем в том же 1874 г. при обсуждении вопроса об изменениях в устройстве местных по крестьянским делам учреждений, Главный комитет коснулся и вопроса о волостных судах, причем нашел преждевременным подчинять волостные суды в делах о разборе жалоб на них общим мировым судебным установлениям, а потому полагал: оставив по-прежнему это дело в уездных по крестьянским делам присутствиях, возложить на членов присутствий обязанность о всех случаях явного превышения волостными судами их власти доводить до сведения уездного присутствия, для отмены приговора суда и без просьбы о том лица, которого касается приговор.

Наконец, для удовлетворения специальных нужд всех сельских жителей были изданы следующие законоположения:

1) 18 июля 1862 г. — об охранении полей и лугов от потрав;

2) 1 апреля 1863 г. — для найма сельских рабочих и служителей;

3) 7 апреля 1864 г. — о взаимном сельском страховании;

4) 9 мая 1867 г. — для охранения владельческих лесов от порубок;

5) 14 июля 1867 г. — о начальных народных училищах¹³⁶.

Наделы и повинности

Земельный участок, который получал крестьянин от помещика, назывался наделом. Нормы наделов и повинностей определялись четырьмя местными положениями, учитывавшими разнообразие природных и социально-экономических условий помещичьих хозяйств.

Основным из них было «Местное положение о поземельном устройстве крестьян, водворенных на помещичьих землях в губерниях: Великороссийских, Новороссийских и Белорусских». Оно устанавливало аграрные отношения в 35 губерниях империи: Астраханской, Витебской (часть), Владимирской, Вологодской, Воронежской, Вятской, Екатеринославской, Казанской, Калужской, Костромской, Курской, Могилевской, Московской, Нижегородской, Новгородской, Олонецкой, Оренбургской, Орловской, Пензенской, Пермской, Петербургской, Псковской, Рязанской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Смоленской, Таврической, Тамбовской, Тверской, Тульской, Уфимской, Харьковской (часть), Херсонской, Ярославской.

Размер надела устанавливался по добровольному соглашению между помещиками и крестьянами. Если такое соглашение не достигалось, размер надела определялся в соответствии с законом. В этих целях вся территория указанных губерний делилась на три полосы: нечерноземную, черноземную и степную, а каждая полоса — на местности. В первой полосе было 9 местностей, во второй — 8 и в третьей — 12.

Для каждой местности нечерноземной и черноземной полос устанавливались нормы высшего и низшего надела. В нечерноземной полосе высший надел колебался от 7 до 3 десятин, а низший — от 2,33 до одной десятины, т. е. низший надел должен был составлять треть высшего. В черноземной полосе высший надел лежал в пределах от 6 до 2,66 десятины, а низший — от 2 до 0,83 десятины. В степной полосе устанавливался только один, так называемый указной надел, размер которого колебался в великороссийских губерниях от 6 до 12 десятин, в степных украинских — от 3 до 6,5 десятин. Закон определял крестьянам тот фактический надел, которым они пользовались до реформы. В случае, если пореформенный надел крестьян превышал высшую норму, излишек мог быть отрезан; если же он оказывался менее низшей нормы, то помещик должен был прирезать недостающее количество земли, за исключением тех случаев, когда у него оставалось менее одной трети удобных земель. По этой же причине в его пользу у крестьян могла отрезаться земля, даже если крестьянский надел и не превышал высшей нормы. Повсеместно отрезанная у крестьян в результате реформы 1861 г. земля получила название отрезков.

Заметим, высшие и низшие наделы были установлены так, что отрезки крестьянской земли становились правилом, а прирезки — редким исключением.

В течение первых 9 лет крестьяне могли отказаться от надела только по добровольному соглашению с помещиком. Тогда надел мог быть сокращен до половины высшего или указного надела. Кроме того, также с согласия помещика, крестьянин мог без выкупа получить ¹/₄ часть высшего надела. Такие четвертные, или дарственные, «нищенские» наделы особенно широко были распространены в черноземной полосе. В отдельных районах дарственные, «нищенские» наделы составляли ¹/₃ всей крестьянской земли, но по империи в целом ими воспользовались всего лишь 461 тыс. ревизских душ, т. е. 4,5% всех крестьян. В среднем они получили по 1,1 десятин на душу. Законодательные нормы учитывали и качество надела. Как правило, крестьяне не получали леса, за исключением северных лесных уездов. Земля, закрепленная за крестьянами уставной грамотой, составляла владение сельской общины, однако по решению двух третей голосов сельскому сходу разрешалось перейти от общинного землепользования к подворно-наследственному, участковому.

До выкупа земли у помещика крестьяне оставались «временнообязанными» и должны были по-прежнему выполнять барщину или платить денежный оброк.

Величина оброка была большей, чем до реформы, и изменялась в зависимости от местности от 8 до 12 руб. в год за душевой надел. Никакого соответствия между оброком и доходностью наделов не существовало.

Наиболее высокий оброк платили крестьяне Петербургской, Московской, Ярославской и Владимирской промышленных губерний. Для имений, находившихся не далее 25 верст от Петербурга, оброк составлял 12 руб., в Орловской губернии — 8 руб.

В случае, если надел был менее высшего, оброк уменьшался, но не пропорционально, а в зависимости от условий местности, в соответствии с установленными градациями. Так, в нечерноземной полосе за первую десятину надела полагалось 50% оброка, за вторую — 25%. Последняя часть оброка (25%) равномерно распределялась на остальные десятины надела.

Если наделы крестьян были ниже установленного размера, оброк понижался.

Там, где применялась барщина, крестьяне обязаны были ежегодно отрабатывать в пользу помещика 40 мужских и 30 женских дней за душевой надел, причем ³/₅ дней в летнее время и ²/₅ в зимнее. Продолжительность рабочего дня летом составляла 12 часов и зимой — 9. Барщина регулировалась специально составленным для каждой губернии «урочным положением».

За исправное отбывание повинностей крестьяне отвечали круговой порукой всего «мира», общины. Правительство стремилось как можно быстрее изжить барщину, которая не могла быть эффективной в условиях личной свободы крестьян. Поэтому сельским обществам и отдельным домохозяевам разрешалось переходить на оброк, предупредив об этом помещика за год и внеся вперед причитающуюся полугодовую сумму. Все вышесказанное предусматривалось нормами «Местного положения» великороссийских, белорусских и новороссийских губерний. В основном эти же нормы применялись и в других районах страны, но с некоторыми особенностями, вытекавшими из местных условий. «Местное положение о поземельном устройстве крестьян, водворенных на помещичьих землях в губерниях малороссийских: Черниговской, Полтавской и части Харьковской», предусматривало наделение крестьян землей на основе наследственно-семейного принципа. Каждая из губерний подразделялась на несколько местностей, для которых определялась высшая норма душевого надела от 2,75 до 4,5 десятины. Низшая норма составляла половину высшей. Количество земли, отводимой здесь сельскому обществу, составляло величину душевого надела, умноженную на число душ. Распределение же земли внутри сельского общества осуществлялось путем выделения наследственных семейных участков, которые состояли либо из усадьбы с полевым наделом, либо из одной усадьбы.

Повинности на Левобережной Украине были несколько ниже, чем в великороссийских губерниях. Оброк составлял от 1 руб. 40 коп. до 2 руб. 80 коп. за десятину, барщина — от 12 до 21 дня (мужских) за десятину земли. Вместо круговой поруки за выполнение барщины и оброка вводилась ответственность каждого отдельного домохозяина.

Свою специфику имело «Местное положение о поземельном устройстве крестьян, водворенных на помещичьих землях в губерниях: Киевской, Подольской и Волынской». Здесь, на Правобережной Украине, помещиками преимущественно были поляки, а крестьянами — украинцы.

В условиях сословного антагонизма и национально-религиозных различий царское правительство пыталось привлечь на свою сторону крестьянство в своей борьбе с польским национально-освободительным движением. Еще в 1847—1848 гг. здесь были введены «инвентарные правила» или «инвентари», определявшие размеры наделов и повинностей помещичьих крестьян.

Утвержденные «инвентари» и послужили основой для составления местного «Положения 19 февраля 1861 г.» Если «инвентарные наделы» за это время помещиками были сокращены, то они обязаны были возвратить крестьянам землю. Повинности здесь были несколько выше, чем на Левобережной Украине.

Аналогичные условия существовали и в Литве. По «Местному положению о поземельном устройстве крестьян, водворенных на помещичьих землях в губерниях: Виленской, Гродненской, Ковенской, Минской и части Витебской», за крестьянами закреплялась вся земля, которой они владели к 19 февраля 1861 г. Помещики могли урезать крестьянские земли в том случае, если в их распоряжении оставалось менее ¹/₃ удобных земель, причем крестьянский надел не мог быть уменьшен более чем на ¹/₆ часть. Повинности здесь определялись «инвентарем» имения в несколько уменьшенном виде.

Таким образом, только в 8 западных губерниях наделы крестьян были увеличены на 18-20%. Из остальных 36 губерний в 27 землепользование крестьян сократилось, а в 9 осталось таким же или немного увеличилось.

В результате проведения реформы 10 млн. ревизских душ, бывших помещичьих крестьян, получили около 34 млн. десятин земли или 3,4 десятины на душу. По подсчетам российских экономистов, для прожиточного минимума надо было иметь в черноземной полосе не менее 5,5 десятины на душу, а в остальных местностях — 6-8.

Земельные наделы оказались неравномерными. Около 20% крестьян получили до 2 десятин, 28% — от 2 до 3, 26% — от 3 до 4 и 27% — свыше 4 десятин. Наименее обеспеченными стали крестьяне черноземной полосы, наиболее — северных и степных губерний.

У 100,5 тыс. землевладельцев-дворян осталась львиная доля земли — 69 млн. десятин, т. е. в два раза больше, нежели у 23 млн. крестьян.

Прекращение обязательных отношенийкрестьян к помещикам.Выкуп

«Положения 19 февраля 1861 г.», устанавливая временнообязанные отношения, указали и способы их прекращения. Способы эти были различны и зависели от того, пользуются ли вышедшие из крепостной зависимости люди землею, или нет, а также принадлежат ли они к составу имений большепоместных или мелкопоместных.

Первыми сразу же за обнародованием «Положений» прекратили обязательные отношения к помещикам безземельные крестьяне, которые увольнялись из мирских обществ, согласно их просьбам, еще до утверждения Уставных грамот.

Для облегчения таким крестьянам дальнейшей жизни и устройства высочайшим повелением 6 августа 1861 г. были установлены правила для приписки их к городам и к обществам государственных крестьян, а также дарованы льготы после приписки.

По истечении 2 лет со дня утверждения «Положений» прекратились обязательные отношения к помещикам для всех дворовых людей и для безземельных крестьян мелкопоместных имений, которые подчинены были правилам о дворовых людях. Число этих людей было весьма значительно. Всех дворовых людей числилось до миллиона душ обоего пола, а безземельных крестьян в мелкопоместных имениях 137 244 души¹³⁷.

Одновременное увольнение без всякого обеспечения вызывало вначале опасение за дальнейшую их судьбу. Учитывая это, заблаговременно были изданы особые правила о приписке этих людей к городам, сельским обществам и волостям и о снабжении их документами, а также назначены были особые средства для пособия тем из них, которые по увольнении своем не в силах будут существовать личным трудом. Меры эти, как оказалось, были своевременными. Устройство дворовых людей завершилось без всяких затруднений, и ходатайства о пособии были весьма немногочисленны. Из ассигнованной на них суммы было израсходовано в среднем не более 2500 руб. на губернию.

Для всех остальных крестьян, пользующихся земельным наделом, прекращение обязательных отношений к помещику могло произойти в результате: 1) приобретения надела покупкою без содействия правительства; 2) выкупа надела с содействием правительства (в губерниях Западных и Белорусских впоследствии введен обязательный выкуп); 3) получения в дар ¹/₄ высшего или указного надела; 4) передачи в казну мелкопоместных имений и 5) отказа от земельного надела по истечении 9 лет, с переходом в другие общества и сословия.

Исключение было сделано для крестьян мелкопоместных имений, где и в первые 9 лет крестьянам дали право отказываться от надела с согласия помещика и переселяться на казенные земли. Но таким правом крестьяне эти почти нигде не воспользовались.

Все указанные способы прекращения обязательных отношений применялись на практике, но самым распространенным был, конечно, выкуп с содействием правительства¹³⁸.

Помещик имел право договориться с крестьянами о выкупе земли, но мог и лично, в одностороннем порядке, без согласия крестьян, потребовать такой выкуп. Крестьянин требовать выкупа не мог. Государство выступало в качестве посредника, содействовавшего выкупу.

Дело в том, что крестьяне не имели наличных денег, чтобы сразу внести выкуп за землю помещику. Его уплачивало правительство в виде так называемой выкупной ссуды, которую потом крестьяне должны были погашать в рассрочку с уплатою процентов. Таким образом, помещик получал из казны (частью деньгами, большей частью процентными бумагами) ссуду в размере 80% выкупной суммы, если крестьяне получали высший надел, или 75%, если крестьяне получали надел менее высшего. Рассчитываться за эту ссуду должны были сами крестьяне, внося в течение 49 лет¹³⁹ так называемые «выкупные платежи» в размере 6% выкупной ссуды ежегодно.

Выкупные ссуды и платежи устанавливались из расчета величины денежного оброка, который крестьяне платили помещикам до реформы. Следовательно, крестьяне выкупали не только землю, но и личную свободу.

Например, при размере оброка в 10 руб. величина выкупа определялась так:

Крестьянам, конечно, трудно было объяснить эту формулу нахождения полной суммы по проценту, поскольку большинство из них были неграмотны. Поэтому в статье 66 «Положения О выкупе» было записано: «Годовой оброк... капитализируется из шести процентов, т. е. умножается на шестнадцать и две трети». В приведенном выше примере помещик, получив за каждого крестьянина 166 руб. 66 коп., мог вложить всю сумму в покупку акций и получать доход, равный оброку. Потеряв крестьян, он реально сохранял почти полный доход с них (терялись лишь добавочные, натуральные доходы от разных поборов).

Выкуп начался уже в 1861 г. и первый выкупной договор, получивший утверждение 1 ноября 1861 г., заключен был помещиком Вельяшевым с временнообязанными ему крестьянами дер. Терехово Старицкого уезда Тверской губернии¹⁴⁰. Затем выкуп пошел довольно быстро, в особенности с 27 июня 1862 г.¹⁴¹, когда выкупная операция распространена была и на барщинные имения, а также когда крестьянам дано было встречное право вместо заявленного помещиком обязательного выкупа получить в дар ¹/₄ часть высшего или указного надела.

К концу 1864 г. в 8 губерниях — Оренбургской, Казанской, Харьковской, Екатеринославской, Таврической, Херсонской, Воронежской и Черниговской — уже более половины крестьян были собственниками¹⁴².

Переход крестьян на выкуп, как отмечалось выше, мог осуществляться либо по соглашению с крестьянами, либо по одностороннему требованию помещика. Из 41 627 выкупных сделок, утвержденных Главным выкупным учреждением на 1 января 1870 г., 19 644 сделки были заключены по соглашению помещиков с крестьянами, а 21 983 — по требованию помещиков¹⁴³. Важно подчеркнуть, что при заключении выкупных сделок на основе добровольного соглашения с крестьянами помещик имел право требовать дополнительный платеж. В одних районах помещики шли охотно на заключение выкупных договоров, не требуя дополнительного платежа, в других, наоборот, дополнительный платеж обычно взимался работой или деньгами.

Наиболее быстро, не говоря о западных губерниях, выкупная операция шла в восточных и южных губерниях: Оренбургской, Харьковской, Херсонской, Екатеринославской и Вятской, в которых к 1 января 1878 г. остались в обязательных к помещику отношениях лишь от 1 до 10% всего числа бывших в этих губерниях крепостных крестьян.

К тому же сроку наибольшее число не выкупивших свои наделы крестьян, а именно от 44 до 68%, оказались в губерниях: Курской, Нижегородской, Вологодской, Астраханской и Ставропольской. Общее число крестьян, оставшихся в обязательных к помещикам отношениях по всем Великороссийским и Новороссийским губерниям к 1 января 1878 г. составляло 25,5% всех бывших в этих губерниях помещичьих крестьян¹⁴⁴.

В 1880 г. выкуп был почти окончен в 7 губерниях: Оренбургской, Харьковской, Херсонской, Екатеринославской, Вятской, Таврической и Черниговской, в которых оставалось менее 10% крестьян в обязательных отношениях к помещикам. Из остальных губерний только в двух крестьян-собственников менее 50%: в Астраханской — 33,8% и в Ставропольской — 31,6%. Все же прочие имели более половины крестьян-собственников, причем в большинстве из них число собственников было свыше 75%. Общее число крестьян, уже выкупивших свои наделы по 37 губерниям, составляло в 1880 г. 77,5% всех помещичьих крестьян в большепоместных имениях этих губерний¹⁴⁵. Во всех нечерноземных губерниях, где выкупная ценность наделов была выше действительной стоимости земли, преобладал выкуп по требованию помещиков. В губерниях же черноземных, наоборот, выкуп совершался преимущественно по добровольным сделкам. На 100 выкупных сделок и актов приходилось в среднем (выводы по 37 губерниям) 35,3% по соглашению крестьян с помещиками и 64,7% по требованию одних помещиков¹⁴⁶.

С разрешением вопроса о выкупе в неразмежеванных (чресполосных) имениях (высочайше утвержденное «Положение» 25 декабря 1879 г.) должно было сразу увеличиться число выкупившихся крестьян, ибо в большинстве таких имений выкупные сделки уже состоялись и ожидали только утверждения. Медленно прекращались обязательные отношения при передаче в казну мелкопоместных имений. Это объясняется тем, что большинство мелкопоместных владельцев, находя для себя более выгодным продолжать обязательные отношения крестьян, не торопились передать свои имения в казну.

Приобретением в собственность всего или части земельного надела, без содействия правительства, прекратились обязательные отношения для тех крестьян, которые или купили землю от помещиков на собственные средства, или получили в дар 1/4 высшего надела.

Выкуп земель крестьянами на собственные средства практиковался по преимуществу в северных промысловых губерниях нечерноземной полосы, тогда как получение 1/4 надела в дар имело самое большое применение в черноземных губерниях юго-восточной России.

Число крестьян, прекративших такими способами свои обязательные отношения к помещикам, составляло на 1 января 1881 г. 8% к общему числу бывших крепостных крестьян в 37 губерниях¹⁴⁷.

Наконец, отказом от надела по истечении 9 лет прекращались обязательные отношения в весьма редких случаях, большей частью лишь отдельными лицами и семьями. Несмотря на годичный срок, который давался таким крестьянам для выполнения ими законных условий выхода из общества, на 1 января 1881 г. уволено было всего лишь 1869 душ¹⁴⁸.

Общее положение в 37 губерниях (Великороссийских, Малороссийских и Новороссийских) к 1 января 1880 г. представлено в табл. 3.

Таблица 3¹⁴⁹

Способы прекращения обязательных отношений крестьян к помещику	Количество душ
Приобретением всего или части надела, без содействия правительства	642 804
Выкупом надела, с содействием правительства	5 110 685
Передачей в казну мелкопоместных имений	90 181
Итого:	5 843 670
Сверх того, по 9-ти Западным и Белорусским губерниям прекратили обязательные отношения к помещикам посредством обязательного для обеих сторон выкупа	2 716 529
Всего прекративших обязательные отношения в 46-ти губерниях	8 560 199
Оставалось во временнообязанных к помещикам отношениях	1 667 710
Что составляет 16% к общему числу душ бывших крепостных крестьян в России (10 326 110)

Одним из последних актов царствования Александра II было одобрение предложений об обязательном выкупе, проведенных затем в жизнь его преемником. В официальных документах сохранились в передаче министра финансов подлинные слова императора, сказанные им по этому поводу 20 февраля 1881 г. Выслушав предложения о переводе на выкуп остальных временнообязанных крестьян, Александр II сказал: «В прежнее время я всегда был против обязательного выкупа. Мне хотелось дать время помещикам устроиться с крестьянами домашним образом, отнюдь не допуская над ними насилия. Но я никак не ожидал, чтобы в двадцать лет дело это не могло окончиться, а потому полагаю ныне, что оно должно быть завершено...» В заключение властитель России произнес: «Из всего, что помогли мне совершить, крестьянскую реформу я считаю самым важным делом моего царствования»¹⁵⁰.

Итак, уже при Александре III, 28 декабря 1881 г. законом устанавливался перевод крестьян на обязательный выкуп, начиная с 1 января 1883 г.¹⁵¹ К этому времени во временнообязанных отношениях оставалось в империи не более 15% крестьян, вышедших из крепостной зависимости¹⁵². Перевод их на выкуп завершился к 1895 г. К 1 января 1907 г., когда выкупные платежи были отменены (под влиянием революции 1905—1907 гг.), крестьяне уплатили казне и помещикам за землю почти в четыре раза больше, чем она стоила до реформы.

Реформа в удельной и государственной деревне

Основные начала реформы с некоторыми особенностями были распространены на удельных и государственных крестьян. Первыми (в 1858 г.) личную свободу получили удельные крестьяне, принадлежавшие императорской фамилии и насчитывавшие около 900 тыс. человек¹⁵³. По особому «Положению» от 26 июня 1863 г. они были переведены в течение 1863—1865 гг. на обязательный выкуп с сохранением существующих наделов. Фактически удельные крестьяне продолжали платить тот же самый денежный оброк, но уже в виде выкупных платежей в течение 49 лет. Некоторое уменьшение их наделов произошло в Петербургской, Самарской и Владимирской губерниях и небольшое увеличение в остальных, а особенно северных (Олонецкой, Вологодской, Пермской). В общей сложности у удельных крестьян отрезка невелика — 2,1%.

На «ревизскую душу» у них в среднем выпадало по 4,8 десятины земли, что в полтора раза больше, чем у помещичьих крестьян.

Подготовка реформы в государственной деревне (лично свободных крестьян, которые составляли около 45% крестьянства), началась в 1861 г. К этому времени их насчитывалось 9644 тыс. душ мужского пола. Закон 24 ноября 1866 г. «О поземельном устройстве государственных крестьян в 36 губерниях»¹⁵⁴ закрепил за ними существующие наделы (не более 8 десятин на душу в малоземельных и 15 на душу в многоземельных губерниях) и предоставил им бессрочное право добровольного выкупа земельных угодий. На предоставленную землю сельские общества этих крестьян получали «владенные записи» и платили за нее государственную оброчную подать.

Размер надела в государственной деревне в среднем составил на душу 5,9 десятины, что было на 88% больше, чем у помещичьих, и на 23% больше, чем у удельных крестьян. По закону 12 июня 1886 г. государственная оброчная подать была переведена в выкупные платежи с увеличением ее в среднем на 45% и с уплатой в 44 года. Это явно ухудшило экономическое положение большинства государственных крестьян¹⁵⁵ и привело к быстрому накоплению у них недоимок (не уплаченных в срок налогов).

Освобождение дворовых и крепостных рабочих

На особых условиях были освобождены дворовые крестьяне (составлявшие в 1861 г. 6,7% от общего числа крепостных) и рабочие вотчинных предприятий. Первые на основании «Положения об устройстве дворовых людей» наряду с остальными крепостными немедленно получали личные и имущественные права, но в течение двух лет должны были по-прежнему служить своим господам или уплачивать им установленный оброк¹⁵⁶. По истечении этого срока обязательная служба дворовых прекращалась, и если они не имели земельного надела (а таких было абсолютное большинство), то должны были Приписаться к сельским или городским обществам и приискивать себе заработок.

Рабочие вотчинных предприятий в течение двух лет переводились на оброк, за ними закреплялись в пользование усадьба и прежние наделы. Как и другие крестьяне, они приобретали право выкупать свою землю. Своеобразное положение заняли горнозаводские рабочие, разделявшиеся на две категории: «мастеровых», занятых заводскими операциями, и «сельских работников», выполнявших вспомогательные работы (углежоги, перевозчики руды и др.) и совмещавших с ними свое земледельческое хозяйство. «Мастеровые» освобождались с усадьбой и с земельным наделом, которые они имели при крепостном праве. «Сельские работники» переходили на оброк постепенно в течение 3 лет равномерными группами. Если они владели усадьбой и полевым наделом, то продолжали пользоваться ими, если же не имели земли, то приравнивались к дворовым.

Особые правила правительство установило для мелкопоместных помещиков, имевших 20 душ и менее. Когда в таких имениях было немного земли, крепостные переселялись на казенные земли, а имевшаяся ранее земля оставалась у помещика. Нередко по просьбе мелкопоместного владельца казна приобретала его имение и выплачивала ему сумму капитализированного оброка.

Крестьянская реформа на окраинах России

В национальных окраинах Российской империи крестьянская реформа была проведена в несколько более поздние сроки. В 1864—1871 гг. крепостное право «отменялось в 6 губерниях Закавказья, в которых проживало 506,6 тыс. крестьян. Реформа готовилась здесь под сильным давлением грузинского дворянства, которое добилось от правительства еще больших уступок, нежели русские, украинские и белорусские помещики. 13 октября 1864 г. был издан указ «Об освобождении от крепостной зависимости крестьян Тифлисской губернии». Крестьяне получили личную свободу, помещики за повинности должны были выделить крестьянам усадьбу и землю. За предоставленную землю крестьяне отдавали ¹/₄ урожая с виноградников и пашен, 1/3 укоса трав с сенокосов и платили за усадьбу из расчета 6 руб. в год за десятину. За личное освобождение крепостных дворяне получили от казны по 25—50 руб. с души. Отрезки от крестьянских наделов были крупнее, чем в России.

На таких же условиях освобождались крепостные актами 13 октября 1865 г. в Кутаисской губернии и 1 декабря 1866 г. в Мингрелии¹⁵⁷.

В Абхазии крепостное право отменялось 8 ноября 1870 г., а в Сванетии — в 1871 г. В результате реформы грузинские крестьяне потеряли до 20% своего дореформенного землепользования.

В Абхазии крестьяне получали от 3 до 7 десятин земли на двор и обязаны были за это в течение 4 лет «нести службу, работу и прочие повинности» или внести выкупные платежи от 50 до 120 руб. для мужчин в возрасте 10-50 лет и женщин в возрасте 10-45 лет.

Ликвидация феодальных отношений затянулась здесь вплоть до 1913 г. Значительная часть земледельцев (так называемых «хизан») не получила никакого земельного надела.

Еще более обременительные условия реформы были в Кабарде и в горных районах Северного Кавказа. Крестьяне по «Положению» 1868 г. получали там ничтожные наделы и хотя были объявлены лично свободными, но оставались в феодальной зависимости от помещика.

14 мая 1870 г. было опубликовано «Положение» о крестьянах Армении и Азербайджана¹⁵⁸, в основу которого были положены принципы закона 1864 г. для Грузии. Крестьяне наделялись 5 десятинами земли, за что платили ¹/₁₀ урожая натурой, барщина же заменялась денежной повинностью. Выкуп земли разрешался с согласия помещика, но без всякого содействия со стороны правительства.

В итоге в Закавказье значительная часть земель осталась в руках помещиков. Количество земли после реформы по пяти закавказским губерниям распределялось в соответствии с табл. 4.

Таблица 4¹⁵⁹

Губернии	У бывших крепостных крестьян (в дес.)	У помещиков (в дес.)
Кутаисская	210 770	815 321
Тифлисская	134 796	961 502
Елизаветпольская	317 234	440 798
Бакинская	110 315	246 904
Эриванская	98 264	60 123

Хотя в Армении и Азербайджане крестьяне получили несколько больше земли, нежели в Грузии, однако временнообязанные отношения здесь затянулись до 1913 г. из-за более тяжелых условий выкупа. Перевод на выкуп в этих регионах не был завершен вплоть до 1917 г.

В Бессарабии практически не было крепостного права. Основное сельское население — царане — были лично свободны, но они не имели земли и их жизненное положение целиком зависело от помещиков. 14 июля 1868 г. было утверждено «Положение о поземельном устройстве поселян (царан) Бессарабской области, водворенных на землях частных владельцев, монастырских и других духовного ведомства экономий»¹⁶⁰. Царане наделялись землей в размере 8—13,5 десятины на семью и на них была распространена выкупная операция¹⁶¹. 14 мая 1888 г. в Бессарабии был введен обязательный переход на выкуп. Условия освобождения здесь открывали больше перспектив для развития капиталистических отношений.

Положение крестьян в Прибалтийском крае имело свои специфические особенности. Крепостное право, отмененное в империи лишь 19 февраля 1861 г., не существовало в этом крае со второй четверти XIX столетия. С того же времени было введено начало добровольных контрактов и — как его последствие — передвижение сельского населения. Узаконения 1861 г. относились к крестьянам «крепким земле и подвластным помещику».

В Прибалтийских губерниях крестьяне давно юридически были освобождены от этой власти. Некоторые преемственно содержали свои участки более века, другие снимали их при первой представляющейся возможности¹⁶².

Другое существенное различие состояло в отсутствии всякого хозяйственно-общинного начала и в упрочившихся формах участкового пользования землею. При таких условиях законоположения о поземельном устройстве прибалтийских крестьян постоянно относились к участкам и участковым хозяевам, а не ко всему сельскому населению. Главнейшими из этих узаконений, изданных для Прибалтийских губерний, являлись:

1) Положения о крестьянах Эстляндской губернии 5 июля 1856 г.

2) Дополнительные к ним правила 23 января 1859 г.

3) Положения о крестьянах Лифляндской губернии 19 ноября 1860 г.

4) Правила, на основании которых могут быть приобретаемы крестьянами в собственность участки помещичьей земли и заключаемы арендные договоры в Курляндской губернии, — 6 сентября 1863 г.¹⁶³

Существенной чертой этих законоположений являлось ограничение права помещиков в пользовании той частью своей земли, которая называлась крестьянскими участками. Этими участками помещик не мог пользоваться иначе, как посредством отдачи их в арендное содержание или продажи членам крестьянских волостных обществ. При этом крестьянскому обществу предоставлялось право самому наблюдать за нерушимостью пространства участков и за тем, чтобы помещик не пользовался какою-либо частью их вопреки законам. Был указан судебный порядок, которым крестьяне должны были защищать свои права в этом случае.

Более общее значение для всего сельского населения Прибалтийских губерний имело «Положение о волостном общественном управлении 19 февраля 1866 г.»

Этим «Положением» общественный быт крестьян был устроен на самостоятельных и независимых от помещичьего влияния основаниях¹⁶⁴.

Кроме того, 25 апреля 1875 г. высочайше были утверждены Правила о сельских евангелическо-лютеранских школах и учительских семинариях Эстляндской и Курляндской губерний. Школы эти находились прежде в исключительном ведении местного дворянства и духовенства. На основании новых правил они передавались в ведение Министерства внутренних дел, которое назначало для надзора за ними правительственных членов. В школах вводилось обязательное обучение всех крестьянских мальчиков от 10 до 13 лет и устанавливалось обязательное преподавание русского языка¹⁶⁵.

Реформа имела свои особенности и на восточных «окраинах» России. По «Положениям 19 февраля 1861 г.» на территории Сибири из населения в 3 млн. человек всего было 3 701 крепостной (в том числе около 900 дворовых). Ввиду сопротивления крестьян помещики не смогли навязать им временные повинности и выкуп, и они были переведены на казенные земли.

Государственные крестьяне Сибири не знали крепостного права, они владели землей на основе захватного права, неся натуральные повинности и выплачивая подушную подать.

Из-за отсутствия средств на проведение землеустроительных работ на такой громадной территории правительство отложило их на конец XIX века. Затем, в начале XX в. был составлен проект передачи крестьянских наделов в Сибири в их частную собственность, но он не был утвержден Государственной думой в связи с началом Первой мировой войны.

Отношение современников к реформе

Отношение современников к обнародованной крестьянской реформе еще раз доказало старую истину: нет закона, который был бы всем по душе. Объявление воли не вызвало в народе той «пугачевщины», которой крепостники пытались запугать правительство и общество.

Акт освобождения крестьян и спокойствие, с которым оно было принято народом, как отмечал один из членов Редакционных комиссий, «изумили не только Западную Европу, но и заатлантических соседей империи по Северной Америке»¹⁶⁶. Известный Кошелев писал, что крестьяне приняли дарованную им свободу очень благодушно и скромно — без всяких шумных изъявлений радости и без бурных попыток пользования волею¹⁶⁷. В большинстве западных государств крепостное право было отменено раньше, чем в России, но почти везде отмене его сопутствовали смуты и беспорядки. К тому же крестьяне освобождались там без земли, и часто их положение после освобождения ухудшалось: они попадали в полную имущественную зависимость от помещиков, поскольку собственной земли у них не было ни пяди.

Во многих местах Российской империи принимались постановления о сооружении часовен, икон, церквей, школ, богаделен, различных благотворительных и просветительных учреждений в память этого знаменательного события. 12 марта 1861 г., в Неделю православия, огромная толпа бывших крепостных крестьян собралась около Зимнего дворца благодарить императора. Выборные депутаты были допущены в самый дворец, а к остальным Александр II вышел на площадь...

5 марта весть об освобождении крестьян разлетелась по телеграфу практически по всем странам Европы, встретившей ее единодушным сочувствием.

13 марта Кельнская газета об этом событии проникновенно писала: «Редко или, лучше сказать, никогда еще смертному не доводилось совершить дело столь важное и благородное, как то, которое совершил благодушный император Александр II. Одним росчерком пера он возвратил 23 миллионам людей их права... Этот монарх занял теперь одно из самых прекрасных и почетных мест в истории»¹⁶⁸.

«Кант, Шиллер, Руссо.., — писал Погодин, — снимайте шляпы, творите земной поклон... Франция, Германия, Англия, завидуйте нам... Мы получили равенство и это «вдруг в одно истинно-прекрасное утро». И все это без революции. Что за «чудище Россия»¹⁶⁹. Лучшая часть образованного общества, большинство представителей либеральных кругов приняли реформу с одобрением и сочувствием, они приветствовали инициативу и твердость Александра II, хотя подвергали критике сохранение временнообязанных отношений и отсрочку выкупной операции на неопределенное время.

Некрасов приветствовал освобождение крестьян стихотворением «Свобода».

Родина мать! по равнинам твоим

Я не езжал еще с чувством таким!

Вижу дитя на руках у родимой,

Сердце волнуется думой любимой:

В добрую пору дитя родилось,

Милостив Бог! не узнаешь ты слез!

С детства никем не запуган, свободен,

Выберешь дело, к которому годен...

Но наряду с радостными чувствами Некрасов высказывает в этом стихотворении и грустные мысли:

Знаю на место сетей крепостных

Люди придумали много иных ¹⁷⁰

Крепостническая партия — высшая аристократия, петербургские сановники, основная масса дворянства — открыто осуждали реформу и надеялись, что она будет «исправлена» в соответствии с их требованиями. Некоторую опору этим надеждам давала двойственная позиция самого правительства. В начале рескриптом от 17 апреля 1861 г. на имя министра юстиции графа В. Н. Панина Александр II за ревностные и полезные труды выразил свое особое благоволение всем членам Редакционных комиссий, а через министра внутренних дел С. С. Ланского — председателям, членам комитетов и общих комиссий, принимавших участие в подготовке крестьянской реформы: «Да перейдут в потомство имена верных мне в этом сподвижников»¹⁷¹.

В память о Великой реформе была выбита особая медаль для ношения в петлице на Александровской ленте. На медали был изображен портрет Александра II с надписью «Благодарю». Медали получили все участники крестьянской реформы, как сочувствовавшие, так равно и противодействовавшие ей¹⁷². Одновременно членам Редакционных комиссий, по настоянию крепостника В. Н. Панина, были пожалованы ордена св. Владимира III степени. Ю. Ф. Самарин¹⁷³ тогда же, в 1861 г. вернул данный ему орден, сославшись «на те неблагоприятные толки, которые могут вызвать среди дворян эти награды, и тем самым повредить его деятельности в качестве члена губернского присутствия». А. И. Кошелев, В. А. Черкасский и другие восприняли награждение орденами как оскорбление, но отослать «крестики» не решились. «Участие в таком великом деле само по себе величайшая награда на всю жизнь», — писал Н. А. Милютин великой княгине Елене Павловне. Спустя 5 недель после «Манифеста 19 февраля» С. С. Ланской и Н. А. Милютин, сыгравший ведущую роль в составлении проекта крестьянской реформы, получили неожиданную отставку и были заменены ставленниками крепостников.

Купечество и духовенство в основном оставались равнодушными, ибо реформа непосредственно их не затрагивала.

Резко отрицательно встретили освобождение крестьянства революционные демократы. Н. Г. Чернышевский, по всей видимости, еще до опубликования «Положения» написал прокламацию «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», в которой призывает крестьянские массы к восстанию против самодержавия. Он старается убедить крестьян в грабительском характере реформы, главным виновником которой является царь. «Ждали вы, что даст вам царь волю, — вот вам и вышла от царя воля»¹⁷⁴. А. И. Герцен и Н. П. Огарев отнеслись к реформе также неодобрительно, хотя под первым впечатлением от чтения Манифеста Герцен приветствовал Александра II как «царя-освободителя».

Благая весть о свободе в марте 1861 г. постепенно разливалась все дальше и дальше по «лицу необъятной русской земли», доходя до самых ее глубинных и заброшенных пунктов.

Отсутствие продуманных мероприятий, оперативных распоряжений для быстрого и толкового вручения и разъяснения «Положения» необычайно затрудняло процедуру объявления долгожданных законов. Сложный юридический язык законодательных актов был недоступен пониманию крестьян. Их затаенные надежды на полное освобождение с достаточным количеством земли оказались неудовлетворенными.

Многие неясные выражения «Положений 19* февраля» вызывали самые фантастические, невероятные толкования, особенно под влиянием не стеснявшихся на догадки «чтецов», приглашавшихся крестьянами для «вычитывания» настоящей воли.

Подобные комментарии, попадая на подготовленную долгим, страстным ожиданием почву крестьянских надежд, действовали как искра на порох, вызывая взрывы крестьянского негодования на помещиков и чиновников, якобы «подменивших царскую волю».

Крестьянское движениев ответ на реформу 1861 г.

Первая волна крестьянского волнения была вызвана обнародованием Манифеста и «Положения 19 февраля 1861 г.» Крестьяне ожидали не такой воли, какая была объявлена в изданных законах. Красной нитью практически через все волнения проходит противоречие между «волею казенною» и «волею народною». Слушая официальные толкования Манифеста и требования по-прежнему в течение двух лет работать на помещиков, крестьяне заподозрили в сознательном обмане местных дворян и царских чиновников. Во многих деревнях наблюдалось глухое брожение, которое кое-где выливалось в открытую форму — отказов выходить на барщину, нежелание подчиняться распоряжениям помещиков, настойчивых слухов о подложности Манифеста и ожидание настоящей, «чистой воли» по истечении двухгодичного срока. Этим в определенной мере объясняется такая массовая форма крестьянского протеста, как отказ от подписания Уставных грамот. Бытовало убеждение, что соглашение с помещиком ведет к лишению права на ту новую, чистую, истинную волю, которая ожидалась в 1863 г.

По официальным данным Министерства внутренних дел за два года (с 1861 по 1863 гг.) произошло 1100 волнений¹⁷⁵, т. е. больше чем известно было в этом ведомстве за 35-летний период перед раскрепощением.

Дела о волнениях в Министерстве внутренних дел в 1861 г. были зарегистрированы по 39 губерниям, в 1862 г. — по 37 и в 1863 г. — по 31 губернии¹⁷⁶. Почти все эти волнения проходили мирно и не представляли опасности для «общественного порядка и спокойствия» ни упорством сопротивления, ни стойкостью крестьян, за исключением единичных случаев. Это большей частью относится к первым месяцам после издания «Положений 19 февраля». Власти своими неправильными, грубыми действиями усиливали раздражение и негодование крестьян. К моменту объявления «воли» на места были командированы генералы и флигель-адъютанты царской свиты с самыми широкими полномочиями для прекращения всяких «беспокойств, неповиновения или ослушания». Розгами, штыками и пулями царские посланцы подавляли попытки сопротивления крестьян реализации «Положений 19 февраля». По данным Министерства внутренних дел, в период времени между обнародованием законов и вступлением в должности мировых посредников произошло 647 значительных волнений и беспорядков крестьян, большая часть которых была подавлена при содействии военной силы¹⁷⁷.

Только в трех селениях волнения были настолько серьезны, что военные команды вынуждены были прибегнуть к оружию¹⁷⁸.

Наиболее крупные столкновения произошли в Пензенской и Казанской губерниях.

Большой резонанс приобрело выступление крестьян в селе Бездне Спасского уезда Казанской губернии, которое продолжалось в общей сложности более месяца. Полуграмотный местный житель раскольник Антон Петров (Антон Петрович Сидоров) 31 года давал свое толкование «Положения». Он «понял», что воля дана царем еще в 1858 г., что всякая работа на господ прекращается, а вся земля, за вычетом неудобных мест, остается за крестьянами. «Помещичьи земли, — убеждал он, — горы да долы, овраги да дороги и песок да камыш, лесу им ни прута. Переступит он шаг с своей земли — гони добрым словом, не послушался — секи ему голову, получишь от царя награду».

Слухи о найденной воле разнеслись далеко по окрестностям, и в Бездну устремились тысячи крестьян (более 5 тыс.) из ближайших и отдаленных районов. Волнение охватило свыше 75 сел и деревень Спасского, Чистопольского и Лаишского уездов Казанской губернии, ряд уездов Симбирской и Самарской губерний. 12 апреля 1861 г. в Бездну вступили 2 роты Тарутинского полка под командованием генерал-майора графа А. С. Апраксина. Когда появились войска, Петров вышел к народу с иконой на груди, стал на возвышение и убеждал не сдаваться, а стоять за правду как один человек¹⁷⁹. От крестьян потребовали выдать предводителя и разойтись по домам. Ответ был: «Не сдадим. Воля. Воля. Умрем за царя»¹⁸⁰. Петрова арестовали только после нескольких залпов по безоружным крестьянам, когда толпа рассеялась. По официальным данным было убито 55 и ранен 71 человек. По сообщению врача, лечившего раненых, общее число жертв превышало 350 человек¹⁸¹. 19 апреля Антон Петров был публично расстрелян. Наиболее активные крестьяне были наказаны розгами и приговорены к тюремному заключению.

Расстрел безоружных крестьян вызвал возмущение и протест демократической интеллигенции в России и за границей. Студенты университета и Духовной академии организовали 16 апреля в Казани демонстративную панихиду по жертвам кровавой расправы, на которой с речью выступил профессор истории университета А. П. Щапов. «Вы первые, — говорил Щапов, обращаясь к погибшим, — нарушили сон, разрушили своей инициативой наше несправедливое сомнение, будто народ наш не способен к инициативе политических движений... Мир праху вашему и вечная историческая память вашему самоотверженному подвигу. Да здравствует демократическая конституция!»¹⁸²

Большим упорством отличались волнения в апреле 1861 г. в Пензенской губернии, начавшиеся в селах Черногай и Кандеевка. В них приняло участие более 10 тыс. человек из 26 сел. В результате столкновения с войсками восставшие крестьяне 18 апреля в Кандеевке были расстреляны двумя ротами солдат. Среди крестьян 8 застрелено на месте и 11 умерло от ран. Осуждено 174 человека, 114 из них сосланы на каторгу и поселение в Сибирь¹⁸³. В ответ на реформу 19 февраля 1861 г. волнениями были охвачены крестьяне как в великорусских губерниях, так и на Украине, в Белоруссии, Литве и других национальных районах. Крупные выступления произошли в Подольской, Смоленской, Виленской, Ковенской, Черниговской губерниях, в которых участвовало несколько тысяч крестьян¹⁸⁴. Во всех этих выступлениях проявлялись антикрепостнические настроения: крестьяне требовали перехода к ним всей земли, полной независимости от помещика, невмешательства царских чиновников в дела крестьянского общества. Крестьянские волнения получили значительный общественный отклик.

Назначенный через несколько дней министром внутренних дел П. А. Валуев, говоря о причинах неповиновения крестьян, 15 апреля 1861 г. записал в своем дневнике: «Само правительство здесь частью виновато. Оно твердило и одобряло других твердить печатно, что безземельный крестьянин немыслим, что он должен быть собственником и т. п. Когда дошло до практики, разъяснение этих понятий оказалось затруднительнее на деле, чем на бумаге¹⁸⁵.

Наибольшее число волнений произошло в марте-июле 1861 г. Всего в 1861 г. зарегистрировано центральными органами 337 случаев применения военной силы. В 1862—1863 гг. открытых крестьянских выступлений было уже меньше. С начала 1862 г. наблюдается вторая волна крестьянского протеста — уклонение от подписания Уставных грамот, что было вызвано широко распространенными среди крестьян слухами о том, что в ближайшее время им будет дарована царем новая, «настоящая воля». Причем срок ее наступления («слушный час») ожидали к 19 февраля 1863 г. — ко времени окончания введения в действие «Положений 19 февраля 1861 г.» В 1862 г. воинские команды вводились в имения 193 раза.

17 августа 1862 г. Александр II, находясь в Твери, выступая перед дворянством, в частности, сказал: «Прискорбно мне очень, что были у вас в губернии беспорядки, вынудившие меня принять строгие меры. Я не мог иначе поступить и всегда взыщу строго. Поверьте, что все возбуждающие беспорядки готовят гибель и первые падут жертвами...»¹⁸⁶.

Несмотря на применявшиеся жестокие репрессии, вера в справедливость царя не угасала. Крестьяне надеялись найти в лице монарха опору и защиту против помещиков и чиновников. Эта надежда успокаивала и ободряла.

Для устранения поводов к недоразумениям были приняты следующие меры: а) мировые посредники были допущены к временному исправлению должности, не ожидая утверждения их сенатом; б) крестьяне облегчены в платежах немедленно, не ожидая введения Уставных грамот; в) разъяснено, что только те крестьяне обязаны отбывать повинности, которые наделены землею; г) в Инфляндских уездах и Северо-Западных губерниях размеры барщины уменьшены; д) высочайше разрешено в виде временной меры в 1861 г. высылать в другие губернии, под надзор полиции, на срок не более 2 лет подстрекателей крестьян к неповиновению и беспорядкам; е) губернаторам поручено принимать решительные действия к восстановлению порядка и повиновению властям; ж) приняты меры к скорейшему составлению и введению в действие Уставных грамот, з) губернаторам предложено объехать летом все волости временнообязанных крестьян, в сопровождении членов губернских присутствий и и) для прекращения слухов о новой воле распространены подлинные слова Александра II о неосновательности этого слуха, сказанные крестьянам, являвшимся на встречу к царю в Москве и других местах во время его путешествия в Крым¹⁸⁷.

Применение всех этих мер побудило довольно скоро крестьян обращаться с просьбами и жалобами о всех своих нуждах. Для поддержания в них стремления к законному выражению своих нужд Министерство внутренних дел приняло все меры к быстрейшему разрешению поступающих от крестьян прошений. Причем в наиболее важных случаях разъяснительные объяснения подписывались министром и препровождались на место в подлиннике, для прочтения крестьянам на полных сходах и для выдачи им на руки.

Затем министерством были распространены утвержденные Александром II Положения Главного комитета 11 июля 1863 г. и 26 сентября 1865 г., в которых подробно разъяснены порядок и сроки обжалования постановлений губернских присутствий, с указанием — по какого рода делам жалобы приносятся в Правительствующий сенат и по каким — в министерство, причем допущено обжалование решений министерства Главному комитету; в случаях же пропуска срока на обжалование указан порядок ходатайства о восстановлении пропущенного срока¹⁸⁸.

Значение крестьянской реформы 1861 г.

Освобождение крестьян от крепостной неволи — величайшая реформа Александра II и, конечно, самое важное событие в России за все время правления династии Романовых.

«Пройдут века, — писал В. О. Ключевский, — и не будет акта, столь важного, который бы до такой степени определил собою направление самых разнообразных сфер нашей жизни»¹⁸⁹. «Этот драгоценный акт, — отмечал А. В. Никитенко, — важнее которого вряд ли что есть в тысячелетней истории русского народа»¹⁹⁰.

Такая беспристрастная оценка корифеев отечественной мысли вполне оправдывает имя «Царь-Освободитель», под которым Александр II вошел в мировую историю.

Несмотря на, казалось бы, абсолютную власть, которой располагал августейший правитель России, Александру II надо было глубоко осознать историческую необходимость реформы, проявить личную смелость и настойчивость в преодолении мощного противодействия со стороны правящего дворянского сословия. Александр сумел провести крестьянскую реформу, избежав трагедии гражданской войны и бунта русского крестьянства. В этом отношении он действовал намного успешнее, чем его современник американский президент Авраам Линкольн¹⁹¹, которому освобождение негров от рабства стоило гражданской войны между Севером и Югом и колоссальных жертв с обеих сторон.

Весь ход подготовительных работ по освобождению крестьян свидетельствует о том, сколько твердой воли, такта и упорства внесено самим императором в это дело, которое он считал «святым и самым жизненным для России». Отмена крепостного права открыла России новую жизнь, вдохнув «душу живу» в многомиллионное русское крестьянство.

Крестьянская реформа 19 февраля 1861 г. вошла в историю России как «великая реформа». Значение ее поистине универсально. Освобождение крестьян знаменовало явный поворот России в сторону буржуазного развития. Реформа явилась началом обновления «во всех сферах и направлениях» российской жизни. С падением крепостного права Россия вступила в новую эпоху, характерная черта которой — ускоренное развитие всех отраслей народного хозяйства и культуры.

После ознакомления с «Положениями 19 февраля 1861 г.» один из лучших знатоков аграрного строя Западной Европы и вдумчивый наблюдатель русского сельского строя, с которым он внимательно знакомился во время своего путешествия в 1843 и 1844 гг., барон Август Гакстгаузен писал: «Ни один из народов, ни одно государство Европы не имели и не дождались всеобъемлющего законодательства о крестьянах таких величавых размеров, с таким вниманием отнесшегося ко всем политическим и социальным условиям страны»¹⁹².

Реформа 1861 г. явилась отправной точкой для целой системы последующих реформ, имевших целью ослабить бюрократический произвол и административное всевластие, обеспечить права личности и законность, расширить свободу слова, печати, научного исследования, поднять уровень образования, местного управления и др. Вопросы жизни государства стали для просвещенных слоев общества предметом постоянного и живого интереса.

Один за другим отпадали факторы, сдерживавшие торговлю и формирование свободного рынка. Значительная часть дворянства вступала на путь капиталистического предпринимательства, усиливались позиции буржуазии, росла численность промышленных предприятий и работавших по найму.

В то же время в результате реформы помещики сохранили свое привилегированное положение, а крестьяне по-прежнему были неполноправным сословием. Получив мизерные наделы земли, в своем большинстве недостаточные для обеспечения мало-мальски нормального существования, крестьяне оставались в фактической зависимости от помещиков, облагались подушной податью. Для крестьянства после реформы сохранилось и внеэкономическое принуждение: временнообязанное состояние, круговая порука и телесные наказания.

Изменения в системе государственных органов

Отмена крепостного права и постепенное превращение феодальной монархии в буржуазную вызвали насущную необходимость преобразования всего государственного организма страны. Проводя в 60—70-е годы реформы, отражавшие капиталистический курс развития, правительство стремилось сохранить господствующее положение дворян. Именно в эти годы оно пыталось успокоить дворянство, большая часть которого была недовольна эмансипацией крестьян. Император Александр II сохранял закрепленный в основных законах Российского государства статус неограниченного монарха: «Повиноваться верховной его власти не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». 60—70-е годы принесли ему славу великого реформатора даровавшего свободу миллионам рабов, на что не решались его предшественники. В эти же годы он становится как бы заложником своих реформ, мишенью для фанатичных и безответственных террористов. В ходе реформ довольно серьезные задачи возлагались на Государственный совет — высшее

Законосовещательное учреждение Российской империи. Одновременно Государственный совет оставался высшей инстанцией по ряду судебных, административных и финансовых дел. Судебная роль его все более сужалась, а число административно-финансовых дел возрастало.

Предварительно рассмотрение законопроектов, поступающих в Государственный совет, происходило в трех его департаментах (законов, экономии, гражданских и духовных дел), игравших, по существу, роль подготовительных комиссий. Для обсуждения некоторых вопросов при Государственном совете создавались особые комитеты (Западный, Кавказский, Еврейский, об устройстве сельского населения), комиссии (для исследования железнодорожного дела, окончания работ по преобразованию судебной части) и совещания (для охраны спокойствия и др.). Важнейшим из них даже предоставлялись права департаментов, и дела их поступали прямо в Общее собрание Государственного совета. Мнения высшего законосовещательного учреждения поступали в виде «меморий» на утверждение императору, при этом Александром иногда утверждались мнения меньшинства членов Государственного совета. Все члены и председатель Государственного совета назначались царем. Председателями совета во время царствования Александра II были: князь А. И. Чернышев (1855—1856), князь А. Ф. Орлов (1856—1861), граф Д. Н. Блудов (1862—1864), князь П. П. Гагарин (1864—1865), великий князь Константин Николаевич (1865—1881). В случае присутствия царя председательство переходило к нему.

Сенат¹⁹³ продолжал сохранять статус высшего органа суда и надзора. К середине XIX в. он представлял собой совокупность 12 полу самостоятельных департаментов, нескольких общих собраний и других учреждений, объединяемых лишь главенством генерал-прокурора, ставшего с учреждением министерств и министром юстиции. В состав каждого департамента входило несколько сенаторов, назначенных пожизненно царем, во главе его стоял обер-прокурор, а председательствующий в нем назывался первоприсутствующим.

В связи с судебной реформой 1864 г. в сенате были учреждены в 1866 г. два новых, кассационных, департамента — Гражданский и Уголовный. В то же время, по мере распространения новых судебных установлений, закрывались его апелляционные департаменты, поскольку большинство апелляционных дел перешло в созданные на местах судебные палаты. В 1872 г. в составе сената был создан высший политический суд России — «Особое присутствие для суждения о государственных преступлениях и противозаконных сообществах».

Практически мало изменились функции Комитета министров¹⁹⁴ — высшего административного органа России, в котором император совещался с наиболее доверенными чиновниками по всем вопросам управления государством. Комитет министров рассматривал дела, которые министры не могли решать из-за отсутствия законов, а также когда дело касалось интересов других ведомств и т. п. С 1872 г. он выступал как высшая цензурная инстанция. До 1865 г. председатель Комитета министров был одновременно и председателем Государственного совета. Председателями Комитета министров были князь П. П. Гагарин (1864—1872), граф П. Н. Игнатьев (1872—1879), граф П. А. Валуев (1879—1881).

Еще в ноябре 1857 г. для рассмотрения общих вопросов, связанных преимущественно с проводимыми реформами, был создан Совет министров¹⁹⁵. Его статус был оформлен законом 12 ноября 1861 г. В состав Совета министров входили министры и главноуправляющие ведомств, председатели Государственного совета и Комитета министров. На его заседаниях председательствовал сам Александр II, ему же принадлежала инициатива вынесения на рассмотрение Совета министров всех вопросов. Наиболее активно заседания проходили в 1858—1864 гг. В 70-е годы они проводились реже, а с 11 декабря 1882 г. прекратились вообще.

В период преобразований значительно был перестроен аппарат министерств, многие из них стали создавать свои местные органы. Время выдвинуло на первый план такие отраслевые ведомства, как Министерство путей сообщения, Министерство государственных имуществ, Главный комитет железных дорог, Министерство финансов.

Особую роль в пореформенный период приобрело Министерство внутренних дел¹⁹⁶, имевшее на местах ряд подведомственных органов: уездные полицейские управления, губернские правления, губернские присутствия и др. Министр внутренних дел имел право учреждения гласного полицейского надзора, разрешения периодических изданий и наложения на них взысканий, издания различных административных распоряжений и пр. Министрами внутренних дел были: Д. Г. Бибиков (1852—1855), С. С. Ланской (1855—1861), П. А. Валуев (1861—1868), А. Е. Тимашев (1868—1878), Л. С. Маков (1879—1880), М. Т. Лорис-Меликов (1880—1881)¹⁹⁷.

Губернаторы контролировали деятельность новых органов местного управления, созданных в ходе реформы: присутствий по крестьянским делам, присутствий по делам городского и земского самоуправления, фабричных инспекций и др.

С начала 60-х годов глава полицейской власти в уезде — исправник — не избирался дворянством, а назначался Министерством внутренних дел. Вместо земского суда, бывшего полицейским органом, в уезде были созданы уездные полицейские управления, власть которых распространялась не только на уезд, но и на город.

В связи с судебной реформой была упразднена выборность местным дворянством представителей судебной власти (председателя палат уголовного и гражданского суда, а также заседателей уездных судов).

Таким образом, влияние местного дворянства на губернские и уездные правительственные учреждения значительно ослабло. Однако в пореформенный период влияние дворянства было еще велико в земстве.

После покушения Д. В. Каракозова на царя 4 апреля 1866 г. внутренняя политика правительства претерпевает серьезные изменения. Новый правительственный курс был изложен Александром II в его рескрипте от 13 мая 1866 г. на имя председателя Комитета министров князя П. П. Гагарина. В этом документе, озаглавленном «О главных началах, которыми должны руководствоваться министры и главноуправляющие отдельными частями при управлении вверенными им ведомствами», император писал: «...Признаю я своею обязанностью охранять русский народ от тех зародышей вредных лжеучений, которые со временем могли бы поколебать общественное благоустройство, если бы развитию их не было поставлено преград»¹⁹⁸.

В общественной жизни страны в этот период определенную роль играло либеральное движение¹⁹⁹. В рукописной литературе, различных проектах, публицистических статьях в журналах «Отечественные записки», «Русский вестник», «Атеней» и других видные либеральные деятели К. Д. Кавелин, И. С. Аксаков, А. И. Кошелев, Б. Н. Чичерин, И. К. Бабст²⁰⁰, А. М. Унковский и другие выдвигали программу реформ, осуществляемых правительством, при сохранении помещичьего землевладения и монархии. Они выступали за освобождение крестьян с землей за выкуп, уничтожение сословных привилегий, гласность, ликвидацию полицейского режима, отмену телесных наказаний, ограничение прав правящей бюрократии, создание представительных учреждений.

Глава четвертая