ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА
Отечественные традиции самоуправления
масштабны и основательны, а посему
заслуживают подробного рассмотрения
После освобождения крестьян одной из первых и наиболее крупных реформ была земская, призванная поднять местное хозяйство и управление.
1. Подготовка земской реформы.
Органы местного управления в дореформенный период
Считается, что земское начало есть исконное начало русской истории. Еще в древнейших актах русской государственной практики земское начало противопоставляется государственному: «Земское и государево дело», «земщина» и «государь», «земщина и опричнина»2.
Под первым подразумевается земля, население, его интересы, его представители, под вторым — власть государственная (княжеская, царская), с ее интересами и органами. Фактически то и другое начало реализовывалось земскими властями — выборными земли и государственными, приказными властями, т. е. теми, которым приказано князем, царем ведать какой-нибудь отраслью правления. И земские, и приказные органы власти существовали всегда совместно. Однако в одни периоды истории преобладала земская власть с чертами демократии, в другие — приказная, автократическая. Зависело это, прежде всего, от положения государственной власти.
Издревле, когда государство еще только складывалось и государственная власть была слаба, неустойчива, земское начало брало верх над приказным. Когда же государство сложилось и власть окрепла, на первый план выступило приказное начало. Тем не менее, земское начало никогда не исчезало, ни в идее, ни в практике. Государственная власть пополняла свои органы за счет земских сил, а также для контроля за ними и борьбы со злоупотреблениями.
Земская реформа Ивана IV, проведенная в середине XVI в., заменила так называемые кормления в городах, черных и дворцовых волостях местным выборным самоуправлением. Она завершила перестройку местных органов по принципу сословного представительства и усилила централизацию государственного управления3.
С середины XVI до второй половины XVII в. в России собирались земские соборы, представлявшие собой высшие сословно-представительные учреждения, на которых рассматривались важнейшие общегосударственные вопросы4.
При Петре I термин «земство» как бы выпадает из употребления государственных деятелей. Петр максимально усиливает централизованную государственную власть, при этом земское начало падает.
В 1708 г. Петром было создано восемь губерний, а к концу царствования число их дошло до 12. Губернии разделялись на провинции, провинции на уезды. Все управление губернией находилось в руках коронных чиновников, назначаемых из центра и подчиненных только центру. Местное общество не принимало в нем никакого участия.
Таким образом, петровская губерния, как и прежний военный округ, являлась не местной самоуправляющейся единицей, а лишь частью административного механизма, главной функцией которого была организация армии и «отыскание финансов на ее содержание»5.
В дальнейшем число губерний растет за счет разукрупнения ранее существовавших губерний и присоединения к империи новых территорий. В результате к концу XVIII в. в России насчитывалось 50 губерний6.
Екатерина II принимает меры к деятельному участию земских сил в управлении. При ней участие общества в местном управлении по необходимости принимает сословный характер. В уезде дворянство с давних пор имело решающее влияние. Оно было наиболее образованным, за ним была вековая служба, а другое сословие уезда — крестьянское, было несвободным. В городе же значение имело торгово-промышленное сословие — купечество. При участии этих двух сословий и было организовано местное управление Екатериной II, что получило отражение в Положении о губерниях 1775 г. и Жалованных грамотах 1785 г. дворянству и городам7. Оба названных сословия участвовали в местном управлении в коллегиальных учреждениях совместно с правительственными чиновниками, а также в сословных учреждениях. Из своей среды, кроме того, они выбирали и общеадминистративные органы.
Таким образом, господствующее положение в уезде занимало дворянство. Ко времени Екатерины II оно освободилось от обязательной военной службы. Царица Жалованной грамотой укрепила сословные права и привилегии дворян, предоставив им широкое участие в местном управлении. Они стали участвовать в коллегиальных учреждениях (приказах общественного призрения, сословных судах). Дворяне выбирали из своей среды земского исправника и заседателей, составлявших земский суд8.
Первоначально дворянство, освободившись от обязательной службы восторженно отнеслось к дарованным правам, но потом охладело к ним. Уже при Екатерине II ощущается равнодушие поместного дворянства к своим правам, как сословным, так и в местном управлении.
Многие дворяне не являются на свои собрания, нередко затрудняются выборы предводителей. Дворянские и другие местные должности занимаются людьми мелкими и недостойными, более крупные и влиятельные лица от этого уклоняются. Спад интереса дворян к выборной службе, к участию в местном управлении продолжается и дальше. Павел I, пытаясь затормозить эту тенденцию, отменил Жалованную грамоту и систему выборов «для облегчения дворян» заменил назначением.
Центральной фигурой в местном управлении оставался помещик, державший в своих руках экономическую, административно-судебную и полицейскую власть над своими крестьянами.
Не случайно Павел I откровенно заявлял: «У меня столько полицмейстеров, сколько помещиков в государстве»9.
Александр I вновь восстановил Жалованную грамоту, стремясь представить выборную службу как особую, почетную. Однако престиж ее продолжал падать. Николай I в новом положении «О порядке дворянских собраний, выборов и службы по оным», вышедшем в 1831 г., безуспешно домогается поднять роль выборных должностей10.
В том же году министр внутренних дел докладывает ему, что более состоятельные дворяне уклоняются от выборной должности, «которая ничего не обещает, кроме труда и ответственности, они считают ее унизительной».
Престиж выборных должностей не поднялся даже после того, как Николай I предоставил выборной дворянской службе права государственной. Министр внутренних дел граф Перовский в донесении царю писал, что «чиновники, служащие по выборам, нередко менее способны и надежны, чем определяемые от правительства, звание земских исправников и заседателей слишком унижено в общественном мнении»11.
Совпадает с этим и мнение иностранца барона Гакстгаузена, находившегося тогда в России и вынесшего свои впечатления о провинциальной жизни и местном управлении.
«Крупное дворянство, — пишет барон, — не жило в своих имениях, наезжая туда лишь по временам, никакой живой связи с местным обществом, его жизнью и интересами оно поэтому не имело; оно живет по городам, несет придворную или государственную службу; большая часть его не имеет вовсе того, что называется в Европе экономией, деревенской оседлостью; большая часть их, правда, имеет деревенские усадьбы, но живет в них недели, много месяцы. Такой дворянин смотрит на свое имение не как на отеческий дом; он не питает по отношению к нему того, что можно назвать «любовью к Родине». Поэтому нет ничего удивительного, что губернское сословное управление в России носит такой печальный характер; нет ничего удивительного, что в нем принимает такое ничтожное участие образованное, экономически состоятельное дворянство, что выборы в сословные должности большей частью в руках необразованного дворянства»12.
По указу Николая I 1837 г. главным лицом в системе местного управления являлся губернатор13, подчиненный правительству и в особенности министру внутренних дел. Он координировал деятельность всех учреждений губернии, осуществлял административно-хозяйственные, полицейские, надзорные, военные и иные функции.
Губернатор был председателем губернского правления, особого о земских повинностях присутствия, приказа общественного призрения, строительной и державной комиссии, тюремного комитета и, кроме того, был обременен огромной перепиской как с министерствами, так и с уездными учреждениями.
Ясно, что самому ему четко и добросовестно выполнить такие обязанности было не под силу. Естественно, власть его переходила к подчиненным, которые, прикрываясь его именем и авторитетом, действовали как хотели. Если же учесть, как подметил публицист А. А. Головачев, «что существовал обычай назначать губернаторов из лиц военных, вовсе не знакомых с гражданским законодательством, то легко понять, какой порядок господствовал в управлении, и могла ли быть речь о приложении какой бы то ни было системы»14.
Очередное по значению место после губернатора занимал губернский предводитель дворянства, выполнявший всякого рода полицейские, следственные, попечительские и иные функции. Далее следовал уездный предводитель дворянства, стоявший во главе аппарата уездных чиновников.
Дореформенная система местного управления целиком находилась в ведении ряда бюрократических учреждений и стояла на страже интересов дворянства.
Господствовавшие в ее деятельности принципы централизма и бюрократизма не считались с реальными нуждами местного населения, местной промышленности и местного торгового оборота.
В 1847 г. по всем губерниям на почтовую повинность расходовалось 29% местных средств, 18 — на содержание полиции, 12,5 — на обеспечение губернского правления и тюрем, 11 — на дорожную повинность, 12,3 — на отправление воинской повинности, 4,1 — ссыльно-этапной и 1,8% — на содержание арестантских рот15. Итак, 60% расходов шло на содержание полиции, губернского управления, почту и тюрьмы.
Народным продовольствием в губернии заведовала губернская комиссия народного продовольствия, в которую входили три представителя от дворянства: губернский предводитель дворянства, один из уездных предводителей и избираемый дворянством непременный член. В уезде все управление продовольственной частью (кроме чисто исполнительных функций) было возложено на уездного предводителя дворянства и его помощников — попечителей хлебных запасных магазинов, избираемых дворянством, а также непосредственно на помещиков.
Такое управление народным продовольствием привело в конце 50-х годов к тому, что «учреждение сельских магазинов служило собственно не для обеспечения народного продовольствия, а для содержания попечителей». Степень же пользы ничтожных денежных сумм, выдававшихся на продовольствие крепостных (не выше 3 руб. на душу) в распоряжение помещиков, «не обнаружилась никаким видимым образом»16.
Столь же мизерны были результаты почти вековой деятельности приказов общественного призрения, которые занимались организацией медицинской, учебно-воспитательной и благотворительной помощи населению. Деятельность их была сосредоточена в основном в крупных губернских городах, лишь изредка охватывая некоторые уездные. Крестьянство фактически было лишено призрения самим законом, который на бумаге возлагал призрение крепостных на их помещиков.
Ко времени реформы по всей России в ведении приказов состояло лишь 519 больниц, 33 дома для умалишенных, 8 воспитательных домов, 113 богаделен, инвалидных домов и домов для неизлечимых, 23 сиротских дома, несколько училищ для канцелярских служителей, фельдшерских школ и исправительных заведений17.
Общепризнанно, что во всех этих немногочисленных учреждениях организация медицинской помощи, образования и благотворительности находилась на самом низком уровне, что нашло отражение и в официальных данных. По сводкам губернаторских отчетов за 1864 г., в Ярославской губернии имелся один врач на 23 тыс. человек, в Костромской — на 30 тыс., в Нижегородской — на 6989 человек18.
Не лучше обстояло дело с начальным народным образованием. В Ярославской губернии на одного учащегося в сельской школе приходилось 283 неучащихся. В Костромской губернии имелось 269 школ на 13 тыс. сел и 10 тыс. деревень19.
Картина усложнялась неразделенностью, перемешанностью административных, судебных и хозяйственных полномочий, возлагавшихся на местную администрацию. Объективные условия показывали, что время организации местного управления на сословном начале уже прошло.
«Севастопольский страшный суд»20 совершенно подорвал веру в порядок вещей, который еще недавно многие общественные деятели считали верхом политической мудрости.
Только падение крепостного права открывало путь для переустройства как организации управления, так и его функций.
Первые наметки реформы
Работа по подготовке земской реформы началась в 1858 г., почти одновременно с появлением намерения освободить крестьян. Уже в феврале того же года в Главном комитете по крестьянскому делу были рассмотрены предварительные соображения о новом устройстве уездного управления.
Вскоре эти соображения были одобрены Александром II, а в мае разосланы губернаторам на рассмотрение. Главная мысль проекта 1858 г. состояла в том, что уездная полиция и вся административная власть в уезде передавалась назначенному от правительства уездному начальнику (преимущественно из военных)21.
Аналогичная реформа в XVIII в. была проведена в Пруссии. Император Фридрих II22, привлекая военных к управлению, надеялся ослабить влияние бюрократии. Такую же цель преследовали и в Петербурге, разрабатывая подобный проект.
Дворянство негативно отнеслось к проекту. Например, славянофил Ю. Ф. Самарин назвал этот документ «нелепейшим произведением»23. Большинство губернаторов также нелестно отозвались о проекте.
25 марта 1859 г. последовало высочайшее повеление императора, в котором были окончательно определены главные начала местного управления. В повелении говорилось: «При устройстве исполнительной и следственной части, войти в рассмотрение хозяйственно-распределительного управления в уезде, причем обсудить необходимость предоставления хозяйственному управлению в уезде большего единства, большей самостоятельности и большего доверия, а также определить степень участия каждого сословия в хозяйственном управлении»24.
Вскоре (август 1859 г.) министр внутренних дел Ланской во всеподданнейшей записке наметил и «степень участия»: «дабы вознаградить дворян за потерю помещичьей власти, им следует предоставить первенство в хозяйственной администрации»25.
Примерно тогда же возникают различные предложения о введении земского всесословного самоуправления. Наиболее четко об этом было заявлено предводителем Тверского дворянства А. М. Унковским в августе 1859 г., а затем во всеподданнейшем адресе пяти депутатов. Осуждая существующее положение в местном управлении России, они подчеркивали, что «все дело в гласности; в учреждении независимого суда; в строгом разделении властей и в самоуправлении общества в хозяйственном отношении»26.
В таком же духе высказалось и дворянство Тверской, Ярославской и Владимирской губерний на своих собраниях конца 1859 и начала 1860 г., возбуждая ходатайство о преобразовании местного управления. О необходимости реформы местного управления много говорилось в это время и в печати.
В дискуссии о предстоящей земской реформе, развернувшейся на протяжении 1860—1863 гг., приняли участие известные публицисты и общественные деятели И. С. Аксаков, А. И. Кошелев, Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин, М. Н. Катков, Ю. Ф. Самарин, В. А. Черкасский и другие.
Важно подчеркнуть, что земское дело в этот период было в основном дворянским. Ни крестьянство, ни купечество, ни революционно настроенную студенческую молодежь земство не интересовало. При всем многообразии и различии проектов и постановлений в частностях все они сводились к двум основным направлениям. Первое направление образовали те, кто хотел, в той или иной мере, сохранить сословные привилегии дворянства в земских учреждениях; второе направление составили противники сословности и сторонники всесословного земства27. Особого внимания заслуживают мысли Кошелева, изложенные им в брошюре «Какой исход для России из нынешнего положения?», изданной им в Лейпциге в 1862 г. Это был настоящий памфлет против существовавшей тогда бюрократии. Кошелев отмечал, что в стране «самодержавствует» не царь, а бюрократия. «Она, — отмечал он, — заключает в себе источник происшедших, настоящих и еще (надеемся ненадолго) будущих бедствий для России»28.
В создавшейся обстановке коренная перемена неизбежна, по мнению автора, она может произойти либо через «кровавую революцию», либо через «единение царя с народом». По мнению Кошелева, все здание государственного управления, построенного снизу доверху на представительном начале, должна увенчать земская дума. «Уездные, губернские всесословные собрания необходимы для России, — писал он, — и у нас будут особенно полезны, но они должны быть устроены и утверждены общей Земской думой. Без изменения высшей администрации никакое местное учреждение преуспеть не может»29. По сути дела Кошелев предлагал введение конституции. К сожалению, эти идеи не были приняты в то время.
Значительно позже С. Ю. Витте писал, что «этот собор с самоуправляющейся местной землей весьма скоро обратился бы в самый обыкновенный парламент, с широко поставленным местным самоуправлением»30.
Комиссия Н. А. Милютина
27 марта 1859 г. при Министерстве внутренних дел учреждается комиссия «О хозяйственно-распорядительном управлении в уезде» под председательством Н. А. Милютина, имя которого неразрывно связано с великим делом крестьянской реформы, а позже с коренным преобразованием всего строя жизни в бывшем Царстве Польском. В самом названии комиссии заранее предусматривалось, чтобы вновь создаваемые органы местного управления не выходили за рамки чисто хозяйственных вопросов местного значения. Членами комиссии были определены чиновники различных министерств, некоторые губернаторы и представители высшей полиции. В частности, в состав комиссии вошли представители различных ведомств, государственные деятели — С. И. Зарудный, С. Р. Жданов, А. К. Гирс, К. К. Грот, Я. А. Соловьев и другие31. Позднее, 23 октября 1859 г., этой же комиссии поручили составление проекта преобразования губернского управления. При этом первостепенной задачей было определено освобождение полиции от хозяйственных забот32.
Талантливейший из бюрократов Александровского царствования Н. А. Милютин в короткое время подготовил проект полицейской реформы, который был осуществлен лишь частично. В нем упрощалась система устройства полиции благодаря изъятию из ее ведомства судебных, следственных и хозяйственно-распорядительных органов. Полицейская реформа была начата 8 июня 1860 г.33 Некоторые изменения и улучшения в устройстве полиции были введены указом императора 25 декабря 1862 г.34 Вопросы, относящиеся непосредственно к организации земского самоуправления, рассматривались как второстепенные и их решение откладывалось на неопределенный срок. Комиссия Милютина составила также проект Временных правил для общего хозяйственного управления в уездах. В этом проекте предлагалось возложить хозяйственно-распорядительные функции на уездное земское присутствие в составе «бюрократической верхушки уезда и уездного города и предоставить ему право решения вопросов, связанных с земским обслуживанием и др.35
К сожалению, в деятельности Н. Милютина по подготовке земской реформы и в его отношении к будущим земским учреждениям, как справедливо отметил В. Гармиза, не видно ни «демократизма», ни «крайнего либерализма».
Работа комиссии вызвала недоверие дворян к готовящимся реформам, что было известно Александру II. В начале апреля 1861 г. Милютин и Ланской без просьбы с их стороны получили отставку. Объясняя причину отставки, Милютин писал Ю. Самарину 4 мая 1861 г.: «До вас, вероятно, дошла весть об устранении С. С. и меня. Это было сделано без инициативы с нашей стороны и без особенных событий, которые изобретает ныне досужая молва. Просто-напросто реакция взяла свое»36.
Комиссия П. А. Валуева
Председателем комиссии по земскому делу в апреле 1861 г.37 был назначен новый министр внутренних дел П. А. Валуев. Новый министр был известен как ловкий чиновник, человек высшего света, дороживший своей карьерой.
«...Помещичья партия, — отметил в своих воспоминаниях Д. А. Милютин, — имела полное основание рассчитывать на Валуева для осуществления своих видов. Партия эта, не успев помешать осуществлению крестьянской реформы, старалась, по крайней мере, при самом введении в действие «Положения 19 февраля» оградить, сколько возможно, свои интересы»38.
По выражению великой княгини Елены Павловны, Валуев был «способен много наговорить, но сделать немногое». И действительно, работа комиссии под руководством Валуева была довольно медленной и нерешительной.
Земские учреждения, как отмечал Б. Б. Веселовский, не успев еще появиться на свет, стали вызывать к себе враждебное отношение со стороны правительственных кругов39. «Слово земство, — писала 26 января 1862 г. великая княгиня Елена Павловна Н. А. Милютину, — наводит страх в высших сферах»40.
Только 22 февраля 1862 г. министр внутренних дел представил доклад императору с изложением основных начал земской реформы. Очерк «Положения» о земских учреждениях 15 марта был рассмотрен в Совете министров под председательством великого князя Константина Николаевича. 2 июля этот очерк был утвержден Александром II, а осенью опубликован для общего сведения.
Подготовленный комиссией Валуева проект «Положения» о земских учреждениях, а также Наказ земским учреждениям и Временные правила о земских повинностях 30 марта 1863 г.41 были отправлены на заключение главноуправляющему II (Законодательным) отделением канцелярии е. и. в. барону М. А. Корфу.
Свой обширный критический отзыв на проект «Положения» М. А. Корф препроводил министру внутренних дел 6 мая 1863 г., заручившись поддержкой Александра II, которому доложил свои соображения в Царском Селе 2 мая того же года42.
Наряду с официальной запиской М. А. Корфа были представлены частные письменные замечания министра государственных имуществ А. А. Зеленого, военного министра Д. А. Милютина и члена Государственного совета, действительного тайного советника Е. П. Ковалевского43.
26 мая 1863 г. Валуев передал подготовленные материалы предстоящей земской реформы в Государственный совет, где они были рассмотрены сперва в соединенных департаментах законов и государственной экономии в усиленном составе, с участием столичных губернских предводителей дворянства и городских голов, а затем — в общем собрании.
Проект обсуждался с июля по октябрь 1863 г. Видя, что дело подготовки реформы может затянуться на неопределенный срок, Александр II вынужден был его ускорить. На ведомости, представленной ему о делах, оставшихся неоконченными по Государственному совету к 1 ноября 1863 г., против дела о земских повинностях царь написал: «Требую, чтобы дело это непременно было кончено до 1 января»44.
В ходе бурного обсуждения проекта «Положения» о земских учреждениях в Государственном совете выявились две разные точки зрения. Под давлением критики Д. А. Милютина, М. А. Корфа, государственного секретаря Н. И. Бахтина, с.-петербургского военного генерал-губернатора А. А. Суворова45 и Е. П. Ковалевского были несколько смягчены реакционные черты проекта П. А. Валуева, которого энергично поддерживали по всем важным вопросам граф В. П. Панин, шеф жандармов генерал-адъютант князь В. А. Долгоруков и др.
Были ограничены сословные привилегии дворян, расширен состав представительства, несколько увеличен круг деятельности земств и уменьшено влияние на него центральных учреждений.
2. Проведение земской реформы.
Положение о губернских и уездных учреждениях1 января 1864 г.
1 января 1864 г. Александр II подписал указ правительствующему сенату о введении в действие «Положения о губернских и уездных земских учреждениях». Это «Положение» оставалось в силе в течение четверти века, вплоть до нового «Положения» 1890 г., вошедшего в литературу как «земская контрреформа»46.
Земское «Положение» 1864 г. основывалось на трех основных принципах. Во-первых, земское представительство было построено на всесословном начале; во-вторых, круг деятельности земства был ограничен хозяйственными вопросами; в-третьих, именно в этих (хозяйственных) пределах ему была предоставлена самостоятельность.
По этому «Положению» все земские учреждения делились на уездные и губернские. Эти учреждения состояли из земского собрания, обладающего распорядительной и контролирующей властью, и земской управы как исполнительного органа. И собрания, и управы избирались на трехлетний срок. Собрания созывались один раз в году — в губерниях на срок не свыше 20 дней, в уездах на срок до десяти дней. Кроме того, могли быть и чрезвычайные собрания.
Земское собрание образовывалось из выборных населения — гласных (имевших право голоса). Число гласных по разным уездам колебалось от 10 до 96, а по губерниям — от 15 до 100. Губернские земские гласные избирались на уездных земских собраниях из расчета один губернский гласный от шести уездных.
Выборы в уездные земские собрания проводились на трех избирательных съездах (по куриям). Все избиратели делились в соответствии с имущественным цензом на три курии.
Первая курия — землевладельческая. В нее входили все землевладельцы уезда, независимо от их сословной принадлежности, имевшие не менее 200 десятин земли, и крупные владельцы, обладавшие недвижимой собственностью на сумму свыше 15 тыс. рублей или же получавшие годовой доход свыше 6 тыс. рублей, а также уполномоченные от духовенства и землевладельцев, имевших менее 200 десятин земли. Эту курию представляли в основном землевладельцы — дворяне и частично крупная торгово-промышленная буржуазия.
Вторая курия — городская. Ее составляли купцы всех трех гильдий, владельцы торговых и промышленных заведений в городах с годовым доходом не ниже 6 тыс. рублей, а также владельцы городских недвижимых имуществ стоимостью не менее 500 рублей в мелких и 2 тыс. рублей в крупных городах. Эта курия преимущественно была представлена крупной городской буржуазией, а также дворянами — владельцами городской недвижимости.
Третьей была курия сельских крестьянских обществ. По этой курии, кроме крестьян, могли баллотироваться местные дворяне и духовенство как представители «сельских обществ». В первых двух куриях выборы были прямыми, в третьей — трехступенчатыми. Вначале сельский сход выбирал представителей на волостной сход, где избирали выборщиков, а затем уже уездный съезд выборщиков избирал гласных в уездное земское собрание.
Благодаря многоступенчатости выборов по третьей курии в земства избирались главным образом наиболее состоятельные и «благонадежные» гласные из крестьян.
Примечательно, что по первой, землевладельческой курии, избиралось такое же число гласных, как и по двум другим вместе, что обеспечивало в земствах преобладающее положение дворянства.
Земская управа состояла из председателя и нескольких членов (до шести). Уездный председатель утверждался в должности губернатором, губернский — министром внутренних дел. Для членов управы этого не требовалось; правами государственной службы ни те, ни другие не пользовались.
Исполнительные органы земских собраний были ответственны перед губернским собранием, которое правомочно было налагать на них наказания, кроме случаев, подлежащих ведению общей администрации и суда. В целом земские учреждения находились под контролем и надзором правительства.
Губернаторы имели право опротестовывать и задерживать постановления земских собраний, если они находили, что эти постановления противоречат законам47. В пределах предоставленной им законом компетенции земские учреждения действовали вполне самостоятельно и могли издавать обязательные постановления, которые для местного населения имели силу закона.
«Положением» 1864 г. полномочия земств охватывали: заведование имуществом, капиталами и денежными сборами земства; устройство и содержание принадлежащих земству зданий и других сооружений, а также путей сообщения; обеспечение народного продовольствия; благотворительные заведения и другие меры призрения; взаимное земское страхование имуществ; попечение о развитии местной торговли и промышленности; участие в попечении о народном образовании, о народном здоровье и о тюрьмах; ветеринарно-агрономические меры; участие в удовлетворении некоторых общегосударственных нужд (почта, воинское дело и др.); предоставление правительству сведений, заключений и ходатайств по вопросам, относящимся к местным хозяйственным нуждам, и др.
С утверждением «Положения» 1864 г. в распоряжение земских учреждений Министерство внутренних дел передало все губернские продовольственные капиталы, лечебные и благотворительные заведения48.
Доходы земств складывались, главным образом, из обложения земель, лесов, недвижимого имущества, торговых и промысловых документов.
Земское обложение затрагивало все слои населения. Формально выходило, что богатые помещики платили во много раз больше крестьян. Однако на плечи последних почти полностью ложились дорожная, квартирная и подводная повинности.
Земские учреждения стали открываться постепенно, начиная с февраля 1865 г. Первым открыто было Самарское губернское собрание 28 февраля.
К 1 января 1866 г. земства были введены в 19 губерниях49, в 1866 г. — еще в 950, в 1867 г. — Вятской и Олонецкой губерниях, в 1869 г. — в Бессарабской области, в 1870 г. — в Вологодской и Пермской губерниях, в 1875 г. — в Уфимской. К 1876 г. — в 34 губерниях Европейской России и в Области войска Донского (из 59 губерний и 16 областей)51. В последней они были затем отменены в 1882 г.
Действие земской реформы не распространялось на Сибирь, Архангельскую, Астраханскую и Оренбургскую губернии, в которых не было или почти не было помещичьих владений, а также на национальные районы России — Польшу, Литву, Белоруссию, Кавказ, Казахстан и Среднюю Азию. В Правобережной Украине земства были открыты лишь в 1911 г.
Вводя земские учреждения, правительство сделало, так сказать, уступку истории, «дав перевес в составе земских собраний» дворянству, как «классу более образованному и развитому» и «уже несколько опытному в гражданской жизни». Так, в 22 губерниях за первые 6 лет дворян было 44,9%, крестьян — 37,4%, духовенства — 0,5%, прочих — 17,2%. Итак, из 100 человек гласных 45 были дворяне, т. е. составляли почти половину всех остальных сословий52.
Отклики на земскую реформу
Новый закон был встречен вполне сочувственно печатью и обществом. Он вносил много нового в народную жизнь. Правительство в определенной мере вступало на путь децентрализации в управлении страной.
Один из публицистов того времени — А. И. Васильчиков восторженно писал: «Мы со смелостью, беспримерной в летописях мира, выступили на поприще общественной жизни», «ни одному современному народу европейского континента не предоставлено такого широкого участия во внутреннем управлении, как русскому».
К. Д. Кавелин приветствовал новый закон как «событие громадной важности», составляющее эпоху в развитии русской общественной жизни. «Мы считаем, — писал он в статье «По поводу губернских и уездных земских учреждений», — Положение 1 января 1864 г. одним из самых обдуманных, выношенных, зрелых и сознательных плодов того направления, в котором теперь двигается наша жизнь и наше законодательство»53.
Благожелательное отношение к новой реформе правительства высказали и другие известные либеральные деятели: военный министр Д. А. Милютин, А. И. Кошелев и даже И. С. Аксаков, не отличавшийся по сравнению с другими либералами умеренностью воззрений. В личном письме к графине А. Д. Блудовой от 21 января 1864 г. он назвал земскую реформу «довольно скудным даром»54, но в печати счел нужным воздать хвалу усердию составителей закона, поблагодарив правительство «за уничтожение юридических и сословных перегородок... и за уравнение прав крестьян и помещиков» (?)55.
В отличие от либералов революционные демократы без всякого на то основания и в духе своих революционных взглядов отказывались признавать в «Положении» о земских учреждениях введение действительного самоуправления.
«Новые положения, — писал А. И. Герцен, — до такой степени мизерны; неискренни, скудны, сшиты на живую нитку из французских лохмотьев, сбивчивы, жалки, тощи, пусты, что удивили самого г. Каткова»56.
Не менее резкой критике подверг земскую реформу и Н. П. Огарев. «Положения» о земских учреждениях он пытался проанализировать в трех статьях «Колокола»57. «Положение, — несправедливо утверждал Огарев, — является не учреждением новой гражданской свободы в России, а учреждением, которое сделано ради тщеславия, чтобы удивить Европу правительственным либерализмом»58.
Огарев также ошибочно утверждал, что главные начала «Положения» о земских учреждениях списаны с французского кодекса 1833 и 1838 гг.
По мере более внимательного ознакомления с новым законом как восторженное, так и резко отрицательное, отношение к нему становилось более спокойным и даже равнодушным.
По прошествии 10 лет после введения закона один из земских деятелей А. А. Головачев отмечал, что «людей, которыми руководил бы не личный интерес, а общественная польза, как-то не видать; если же они и являются, то в виде исключений и без большого влияния»59. Такое равнодушное отношение к земским учреждениям и уклонение лучших людей от них можно объяснить прежде всего недостатками самого «Положения» 1864 г.
Недостатки земского «Положения» 1864 г.
«Положение» о земствах не предусматривало создания стройной и централизованной системы. В ходе реализации реформы не было создано единого представительного органа, возглавляющего и координирующего работу всех земств.
Когда в 1865 г. в Петербурге губернское земское собрание поставило вопрос об образовании такого органа, оно было попросту закрыто правительством. В правительственной сфере раздавались голоса в пользу реформы Государственного совета и создания в нем «нижней палаты» — «Съезда государственных гласных» с законосовещательными правами, но они были категорически отвергнуты монархом и его окружением. Более того, вводились запреты на любые контакты между земствами разных губерний из-за опасения образования единой оппозиции.
Функционирование земских учреждений допускалось только на губернском и уездном уровнях.
В ходе реформы не было создано также и низшего звена, которое могло бы логически замкнуть всю систему земских учреждений — волостного земства. Не случайно современники подсмеивались над земством, называя его «зданием без фундамента и крыши».
Стремление «увенчать здание» прослеживается среди отечественных либералов на протяжении длительного времени — вплоть до создания Государственной думы.
К недостаткам надо отнести также неточность разграничения сфер земства и администрации по хозяйственно-распорядительным вопросам. Вся административно-полицейская власть на местах, как и ранее, оставалась в руках правительства.
В соответствии с «Положением» 1864 г. губернатор имел право «остановить исполнение всякого постановления земских учреждений, противного законам и общегосударственным пользам».
Отсутствие достаточных материальных средств и собственного исполнительного аппарата усиливали зависимость земств от правительственных органов.
Многие образованные и способные люди не могли быть избраны в гласные, не имея определенного состояния. Председатели губернских земских собраний усердно пользовались предоставленной властью запрещать обсуждение нежелательных им или дворянству вопросов и т. п.
3. Некоторые результаты работы земства
Нам хорошо известны слова В. И. Ленина о том, что «Земство с самого начала было осуждено на то, чтобы быть пятым колесом в телеге русского государственного управления...»60
Однако факты показали несостоятельность этого выражения, а время раскрыло глаза на то, чего мы не хотели видеть.
При всех имеющихся недостатках земские учреждения сумели поднять немало участков, связанных с благосостоянием людей, и сослужили огромную службу населению России.
Земские учреждения добились успеха в распространении начального образования и медицинского дела. Школы и больницы земств стояли гораздо выше, чем прежние, дореформенные.
Земская школа
Первые годы деятельность земств ограничивалась денежным субсидированием школ, открываемых либо духовным ведомством, либо крестьянскими обществами, но постепенно уездные земства все больше и больше берут на себя инициативу устройства новых школ, имеющиеся школы берут на свое полное содержание и устраивают учительские семинарии для подготовки учителей и учительниц.
Так, на поддержание первоначальных школ и вообще на распространение народного просвещения земства постепенно из года в год увеличивали затраты.
Таблица 561
Расходы земства на нужды просвещения
(в среднем на губернию)
| Год | Сумма (в рублях) |
| 1869 | 34 000 |
| 1871 | 53 000 |
| 1873 | 73 000 |
| 1875 | 102 200 |
| 1878 | 133 700 |
Таким образом, из таблицы видно, что в течение девяти указанных лет затраты земства на народное образование увеличились почти в четыре раза.
В 1871 г. всеми земствами было назначено на нужды народного образования 1 600 тыс. руб. (7,4% всей сметы), в 1880 г. — 5 200 тыс. руб. (14,3%), в 1890 г. — 7 225,8 тыс. руб. (14,9%), в 1901 г. — 16 924,3 тыс. руб. (18,7%), в 1906 г. — 25 314 тыс. руб. (20,4%), а в 1912 г. сумма ассигнований в 34 земствах достигла уже 66 473,3 тыс. руб. (30,2%).
Земских школ в 1877 г. было около 10 тыс., в 1894 г. их было уже 13 146, в 1898 г. — 16 411; в 1903 г. — 18 700 и в 1911 г. — 27 945 с 45 296 учителями и более 1 834 тыс. учащимися. Средние затраты на 1 земскую школу (по 31 губернии) в 1910 г. составили 875 руб. и на 1 учащегося 11 руб. 60 коп.62
Эпоха создания народной школы выдвинула ряд видных педагогов и специалистов методики начального обучения, давших много ценных руководств для начальной школы (К. Д. Ушинский, И. И. Паульсон, Н. Ф. Бунаков, В. И. Водовозов, Н. А. Корф и др.). Наиболее интересными руководствами являлись «Родное слово» К. Д. Ушинского, «Наш друг». Н. А. Корфа и «Книги для чтения» Л. Н. Толстого. Они же много способствовали распространению среди сельского учительства идейного подъема и сознания важности своего дела.
Земская медицина
Немалую роль сыграло земство и в деле развития здравоохранения.
Земская медицина явилась в сельской жизни России совершенно новым фактором, в котором наука и культура вошли в непосредственное общение с народной жизнью и народными нуждами. Земские больницы были открыты для всех слоев крестьянства, до этого практически лишенного какой бы то ни было медицинской помощи. Излечение многих болезней, громадное сокращение их длительности, облегчение излишних страданий, проведение в жизнь культурных начал гигиены и разумных привычек — вот те результаты, которые были достигнуты благодаря хорошо поставленной земской медицине63.
Плата с крестьян за лечение в больнице была отменена лишь в 80-х годах XIX в. Для экономии в течение 60—70-х годов земства приглашали на службу вместо врачей фельдшеров (к 1910 г. число самостоятельных фельдшерских пунктов достигло 2 620), которым было предоставлено право самостоятельного лечения.
Большую роль в истории развития идей и организации земской медицины сыграло Общество русских врачей в память Н. И. Пирогова. Важным мероприятием земской медицины была организация санитарно-статистических работ. Одними из первых теоретических центров земской медицины явились журнал «Архив судебной медицины и общественной гигиены», основанный в 1865 г. С. П. Ловцовым, и Казанское общество врачей, организованное А. В. Петровым.
Санитарно-статистические исследования заболеваемости, физического развития и демографии, произведенные впервые деятелями земской медицины (П. И. Куркин, Е. М. Дементьев, Е. А. Осипов, Ф. Ф. Эрисман, А. И. Погожев, Н. И. Тезяков, Д. Н. Жбанков, С. М. Богословский, И. И. Моллесон и др.), имели целью разработать программу санитарного оздоровления в России и организации медицинской помощи крестьянству.
К 1880 г. число благотворительных лечебных заведений со времени поступления их в распоряжение земства увеличилось на 25%, а число призреваемых — до 39%. Сверх того в селениях было открыто 292 приемных покоя с бесплатной выдачей лекарств. В этих покоях пользовались медицинской помощью до 406 тыс. человек в год, на содержание которых расходовалось ежегодно 150 тыс. рублей. Всего издержки земства в этой сфере возросли за 15-летие на 200%64.
Число врачебных участков земской медицины в 1870 г. — 530, в 1910 г. — 2 686; число врачей на службе уездных земств в 1870г. — 610; в 1910 г. — 3 100.
Экономические мероприятия земства
Менее результативными были экономические мероприятия земства. «Едва ли найдется, — отмечал Б. Б. Веселовский, — какая-либо другая область земской деятельности, столь богатая всевозможными начинаниями и вместе с тем страдавшая до последнего времени такой поразительной бессистемностью, как область экономических мероприятий»65.
Вопрос об улучшении сельского хозяйства являлся центральным в области содействия земств народному труду. Работа в этом отношении могла бы получить надлежащее развитие лишь с созданием планомерной агрономической организации.
Вместе с тем земства устраивали сельскохозяйственные выставки, содействовали сельскохозяйственному кредиту, привлекали агрономов и ветеринаров, заводили ветеринарные и сельскохозяйственные училища.
Почти во всех губерниях ветеринарная часть находилась в ведении губернского земства. Главная задача земских ветеринарных врачей состояла в предупреждении и прекращении эпизоотий (широкого распространения инфекционных болезней животных).
В их обязанности входило также наблюдение за ветеринарно-санитарным состоянием территории уезда, надзор за устройством и содержанием кузниц, боен, живодерен, кожевенных заводов, складов костей, шерсти и т. п., промышленных и торговых заведений; наблюдение за состоянием здоровья пригоняемого на ярмарки и базары скота и за качеством животных продуктов (кожи, мяса, шерсти, костей и т. п.), привозимых в такие пункты. Земства ввели взаимное страхование сельских строений от огня.
Деятельность земств по организации народного кредита в 60-х гг. свелась к попытке учреждения земских банков, имевшей целью удовлетворение интересов крупного личного землевладения и крупной торговли и промышленности.
Из всех проектов таких банков получил осуществление лишь один (Херсонский земский банк). В 70-х гг. с учреждением комитета о ссудо-сберегательных товариществах земства берут на себя содействие учреждению этих товариществ. Всего за период 1870—1887 гг. было открыто с ссудой от земства 442 товарищества, но большинство из них в 90-х гг. было ликвидировано.
Неудача со ссудо-сберегательными товариществами на довольно долгое время охладила интерес земств к вопросу о кредите. В 80-х гг. были, однако, организованы скибинский сельский банк в Полтавской губернии и сумский сельскохозяйственный банк в Харьковской губернии для выдачи ссуд крестьянам. В конце 90-х гг. земства снова обращают внимание на организацию вещного кредита под залог хлеба и движимого имущества. Операции этого рода существуют, однако, в немногих земствах. В последние годы земства учреждают, по уставу 14 июля 1906 г., земские кассы мелкого кредита. В 1912 г. таких касс было 130. Некоторые земства (тверское, московское, ярославское, таврическое и др.) выдавали также ссуды крестьянам на покупку земли, но более или менее широкого развития это дело не получило.
Первые шаги земств на поприще помощи кустарной промышленности, выразившиеся в устройстве кустарных артелей, были неудачны.
Те земства (московское, вятское, нижегородское, полтавское и др.), которые позже, в 80-х и 90-х гг. решили оказывать известную помощь кустарным промыслам, сочли необходимым прежде чем приступать к практическим мероприятиям, изучить условия кустарного производства.
Меры содействия кустарным промыслам, развившимся позднее, могли быть сведены к следующим:
1) улучшение техники производства посредством устройства кустарных заводов и, особенно, кустарно-ремесленных мастерских с учебными целями: таких мастерских насчитывалось до 158;
2) устройство музеев и складов с целью сбыта кустарных изделий на комиссионных началах. Из таких музеев особенно крупным являлся московский;
3) организация материального и денежного кредита кустарям; пермским земством основан с этой целью кустарно-промышленный банк, выдающий ссуды кустарям (в 1904 г. на 167 029 руб.). На развитие кустарных промыслов всеми земствами в 1910 г. ассигновано было 770,7 тыс. руб. и в 1911 г. — 1 030,4 тыс. руб.
К 1880 г. губернские продовольственные капиталы, с учетом всех вычетов, увеличились с 12 до 17 млн. рублей, а для облегчения населения в повинностях земские учреждения на первых же порах и в самых широких размерах воспользовались предоставленным правом перелагать натуральные повинности на денежный земский сбор с привлечением всех предметов земского обложения, что в значительной мере дополнило заботы правительства об облегчении податных сословий, особенно в отношении подорожной и подводной повинностей66.
Нередко для удовлетворения непосредственных практических целей земства предпринимались специальные статистические исследования67. Поводом для этого чаще всего являлись вопросы продовольственные, податные, дорожные, содействие кустарным промыслам, улучшение техники сельского хозяйства, специальные культуры, сбыт сельскохозяйственных продуктов и др.
Значение земской реформы
Земская реформа, утвержденная указом Александра II 1 января 1864 г., ввела в государственную организацию Российской империи новую систему местных учреждений.
Впервые были созданы выборные от всех сословий органы местного управления, уездные и губернские земские собрания и управы. По своему предназначению, структуре и составу они в корне отличались от существовавших ранее бюрократических сословных учреждений. Сфера действия земства была весьма разнообразна. Земства способствовали развитию хозяйственной активности в стране, подъему культуры и общественно-политической жизни, включению в нее значительной части интеллигенции и широких слоев населения.
Земские учреждения добились немалых успехов в решении хозяйственных, продовольственных вопросов на местах, в создании благотворительных заведений, в распространении начального образования и медицинского дела.
Как правило, школы и больницы земств по своему уровню превосходили прежние, дореформенные. Земства приглашали врачей, устраивали фельдшерские и акушерские курсы, создавали аптеки, регулярно проводили оспопрививание. По их инициативе открывались сельские школы, гимназии, учительские семинарии и библиотеки. Земские учреждения принимали меры по развитию местной промышленности, развертыванию сельскохозяйственных выставок, содействовали сельскохозяйственному кредиту, привлекали агрономов и ветеринаров, основывали ветеринарные и сельскохозяйственные училища. Земства практиковали взаимное страхование сельских строений от огня. Большое значение для социально-экономического развития промышленности и сельского хозяйства пореформенной России имела организация земской статистики.
Используя свое влияние и широкую гласность, земства регулярно добивались разрешения различных местных проблем в центральных государственных органах страны. С 1865 по 1879 г. земства подали в общей сложности 2039 ходатайств по вопросам земского устройства народного образования, продовольствия, дорожного дела, медицины, общественного призрения и другим68.
Наряду с этим земская реформа имела ряд ограничений, которые сдерживали общественные силы и их стремление к прогрессивному развитию страны. Создание земств не было завершено учреждением центрального представительного органа в виде парламента, «земского собора» или «всероссийской думы».
В наше время, в период создания правового государства, опыт земских учреждений заслуживает самого глубокого и внимательного изучения. Особенно для нас важна и интересна культурно-хозяйственная деятельность интеллигенции в органах местного управления.