У России есть лишь два верных союзника — её армия и её флот.
Александр III
1. ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В АРМИИ Управление войсками
Новому властелину России нужны были и новые, как бы мы сказали сейчас, «силовые министры». 21 мая 1881 г. вместо просвещённого и либерально настроенного военного министра графа Д. А. Милютина был назначен генерал-адъютант Пётр Семёнович Ванновский (294, т. 1, с. 573) который стал бессменным сотрудником нового монарха во всё время царствования и пользовавшегося, по признанию самого Александра III, его «исключительным доверием и уважением». Ванновский происходил из дворян Минской губернии. Родился он в Киеве 24 ноября 1822 г. Был сыном преподавателя французского языка в 1-й Киевской гимназии. Образование получил в 1-м Московском кадетском корпусе, по окончании которого в 1840 г. произведён в прапорщики л.-гв. Финляндского полка. Участвовал в Венгерском походе 1849 г. и Крымской войне 1853-1856 гг. В марте 1855 г. произведён в полковники и назначен командиром 3-го, а затем 1-го батальонов л.-гв. Финляндского полка. С 1857 по 1861 г. начальник Стрелковой офицерской школы в Царском Селе. В 1861 г. произведён в генерал-майоры. В 1861-1863 гг. директор Павловского кадетского корпуса (с переименованием в 1863 г. — начальник Павловского военного училища до 1868 г.); одновременно с 1862 г. член Особого комитета по устройству военно-учебных заведений. В 1868 г. назначен для особых поручений в Главное управление военно-учебных заведений, произведён в генерал-лейтенанты. В 1868-1870 гг. начальник 12-й, а в 1870-1875 гг. — 33-й пехотной дивизии. С 1876 г. командир 12-го армейского корпуса. Участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Состоял начальником штаба Рущукского отряда (которым командовал цесаревич, будущий император Александр III), затем командовал Рущукским отрядом. За боевые отличия награждён орденом Св. Георгия 3 степени (декабрь 1877 г.), золотым оружием с надписью «За храбрость», в феврале 1878 г. — командующий войсками Восточного отряда, пожалован в генерал-адъютанты. В мае 1878 г. назначен с переименованием Восточного отряда в Северный, командующим войсками этого отряда. По возвращении из Болгарии в августе 1879 — мае 1881 г. командир 12-го армейского корпуса. Неоднократно заменял командующего войсками Киевского округа. 22 мая 1881 г., как указано выше, после вступления на престол Александра III, назначен управляющим Военным министерством, а с января 1882 по январь 1898 г. военный министр и член Государственного совета по должности. 15 мая 1883 г. произведён в генералы от инфантерии. Являясь министром, входил в состав комитетов и особых совещаний в области обороны (Временный комитет по оборонительным сооружениям (1882); Особый комитет для пересмотра положения о полевом управлении войск (1888); Главный распорядительный комитет по перевооружению (1890); Комитет Сибирской железной дороги (1893) и др.). Неоднократно сопровождал Александра III в поездках по стране, осмотре оборонительных сооружений и крепостей и участии в манёврах.
По оценке современников, весьма единодушной, Ванновский был человеком ограниченного ума и небольшого образования (окончил лишь дореформенный кадетский корпус), однако натурой достаточно сложной. Генерал А. А. Киреев писал: «Военный министр Ванновский не мудрствует лукаво, да и вообще не мудрствует. Он немного солдафон» (326, т. 1, с. 185). Те же черты отмечал в нём и гр. С. Ю. Витте: «Ванновский представлял собою личность. Он был человеком небольшого образования, небольшой культуры, но он был человек определительный, твёрдо преданный государю, человек порядка, несколько желчный» (84, т. 1, с. 300). Человек в высшей степени грубый и придирчивый, он деспотически обращался с подчинёнными. Служить с ним было очень тяжело, и редко кто выносил это сколько-нибудь продолжительное время.
«Ведь я — собака, — любил говорить он своим подчинённым, — я всех кусаю, никому дремать не даю, а потому и порядок такой, какого, может быть, ни у кого нет; когда вы будете начальниками, советую вам тоже быть собаками». Как писал генерал-адъютант В. А. Сухомлинов, «Ванновский был тип так называемого тяжёлого начальника… Начав свою службу в армейских частях, он старался пополнить пробелы своего образования чрезвычайной педантичностью и добросовестностью. Насколько в нём преобладала эта последняя черта характера, показывает его отношение к своему назначению: из-за границы он выписал себе гору учебников, дабы пополнить свой познания» (326, т. 1, с. 185). Профессор военной администрации А. Ф. Редигер, бывший в конце 90-х гг. начальником Канцелярии Военного министерства, а впоследствии военным министром, характеризуя положение в военном ведомстве, отмечал в своих воспоминаниях: «Во всё царствование императора Александра III военным министром был Ванновский, и во всё это время в военном ведомстве царил страшный застой. Что это была вина самого государя или Ванновского, я не знаю, но последствия этого застоя были ужасны. Людей неспособных и дряхлых не увольняли, назначения шли по старшинству, способные люди не выдвигались, а двигаясь по линии, утрачивали интерес к службе, инициативу и энергию, а когда добирались до высших должностей, они уже мало отличались от окружающей массы посредственностей. Этой нелепой системой объясняется и ужасный состав начальстующих лиц, как к концу царствования Александра III, так и впоследствии, во время Японской войны» (235, т. 1, с. 157-158).
Непременным условием своего вступления на ответственный министерский пост Ванновский поставил самостоятельный выбор своих ближайших сотрудников и не без борьбы с самим государем добился согласия на это. Таковыми явились: на посту начальника Главного штаба и председателя Военно-учёного комитета — генерал Н. Н. Обручев, а на посту начальника Канцелярии Военного министерства — генерал П. Л. Лобко, которые и оставались ближайшими сотрудниками в течение всех 17 лет управления Ванновским Военным министерством. По признанию Витте, «ум военного министерства, конечно, составлял Обручев, и Ванновский представлял собою собственно характер Военного министерства, они, так сказать, друг друга восполняли… конечно, никто не мог ожидать, что по вступлении на престол императора Александра III Обручев будет назначен начальником Главного штаба, но тем не менее он получил это место, потому что Ванновский откровенно сказал государю, что он либеральных воззрений Обручева не боится, что с этой точки зрения Обручев его не проведёт, что он сам, будучи всю жизнь в строю, хорошо знает строевую часть, и в этом смысле ему не нужно никакой помощи со стороны его сотрудников. Но с точки зрения теоретических военных соображений и с точки зрения собственно военной науки он считает, что единственный человек, на которого он мог бы опереться и который мог восполнить его недостатки, — это Обручев… как Ванновский, так и Обручев в течение всего царствования Александра III, т. е. в течение 13 лет, пользовались доверием государя…» (84, т. 1, с. 300—301).
В 1898 г., после отставки с поста министра, Ванновский был назначен членом Государственного совета. С 1898 г. шеф 131 Тираспольского пехотного полка. Состоял почётным президентом Военно-медицинской академии (с 1890 г.), почётным членом Петербургской АН (с 1888 г.), Императорского Русского географического общества (с 1891 г.) и академий: Николаевской Генерального штаба, Михайловской артиллерийской и Николаевской инженерной. За государственную деятельность удостоен всех высших российских орденов, до ордена Св. апостола Андрея Первозванного включительно (1896). В феврале 1899 г., по распоряжению императора Николая II возглавил комиссию, расследовавшую причины студенческих беспорядков в Петербургском университете и выявившую роль полиции, спровоцировавшей волнения среди молодёжи. После убийства Н. П. Боголепова с 24 марта 1901 г. Ванновский почти в 80-летнем возрасте назначен министром народного просвещения. Подготовка реформы системы среднего образования в духе реформ 1860-х гг. и попытка осуществить изменения в порядках высших учебных заведений вызвала резкое неприятие Николая II. С 11 апреля 1902 г. Пётр Семёнович был уволен со всех должностей. Скончался в С. — Петербурге внезапно, в ночь на 17 февраля 1904 г. на 82-м году жизни, до последнего дня страстно волнуясь текущими событиями и неутешительными известиями с театра Русско-японской войны. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Ненамного пережил его и Н. Н. Обручев. Также под влиянием несчастных для России событий он скончался 25 июня 1904 г. на 74 году жизни во Франции, в замке Жор, имении своей жены-француженки. Следует добавить к вышесказанному, что в годы правления Александра III Обручев, занимая высокий пост, показал себя неутомимым тружеником, работая по 10-12 часов ежедневно, как говорится, в поте лица. Он принимал самое непосредственное участие в разработке всех вопросов первостепенной важности по совершенствованию отечественных вооружённых сил. Осуществлял руководство работой различных комиссий военного ведомства: по созданию нового положения о полевом управлении войск в военное время, по переустройству кавалерии и сапёрных войск, по вопросам минной и береговой обороны, по отработке планов войны с Германией и Австро-Венгрией. По инициативе Обручева или при его участии в России были сформированы 3 армейских корпуса, сведены в корпуса Кавказские и Туркестанские войска, введена систем резервных войск; в полевой артиллерии развёрнуты стрелковые артиллерийские дивизионы и мортирные полки; в инженерных войсках введён железнодорожный телеграф, образованы воздухоплавательные батальоны и роты и созданы крепостные инженерные части. По предложению Обручева учреждены были казарменные комиссии, соорудившие казармы с офицерскими флигелями для 170 войсковых частей, проложены стратегические шоссе на 1650 вёрст, усилены укрепления и вооружения Кронштадта, Киева, Варшавы, Новогеоргиевска, Бреста, Зегрежа, Осовца и Владивостока (86а, т. 17, с. 82). По словам генерал-адъютанта А. Н. Куропаткина (военного министра в 1898-1904 гг.), «талантливым и энергичным руководством генерала Обручева наша боевая готовность была очень приподнята сравнительно с ещё недавним временем» (326, т. 2, с. 152). В 1887 г. Обручев был произведён в генералы от инфантерии, 30 августа 1893 г. назначен членом Государственного совета, с оставлением в занимаемых должностях и званиях. Был автором ряда военно-теоретических и литературных работ.
Во внимание к его заслугам 13 июня 1898 г. последовал приказ о переименовании форта «В» Кронштадтской крепости в форт Генерал-адъютант Обручев. Кроме того, его имя было присвоено одной из станций Закавказской железной дороги.
Есть основание полагать, что в правление Александра III не было недостатка в крупных военных деятелях. Кроме вышеназванных лиц влиятельными соратниками царя в военном управлении являлись генералы М. И. Драгомиров, «суровый победитель Балкан» И. В. Гурко, прославившийся в Севастополе Э. И. Тотлебен, «белый генерал» М. Д. Скобелев, главный военный прокурор св. князь А. К. Имеретинский, главный начальник военно-учебных заведений Н. А. Махотин. Каждый из них внёс свой весомый вклад в развитие вооружённых сил России.
Слава Драгомирова как учёного, писателя, педагога и начальника достигла высшего предела во время его командования Киевским военным округом в период 1889-1903 гг. (см. о нём § 3, гл. 2). С 1897 г. Драгомиров занимал пост киевского, подольского и волынского генерал-губернатора. За 2 года до смерти в 1903 г. он был введён в состав Государственного совета. Образ Драгомирова запечатлён И. Е. Репиным в картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (1878-1891, Русский музей). Он изображён в правой части полотна над писарем. В зубах его трубка, а на лице застыла ироническая усмешка.
О многих трудах Драгомирова, переведённых на иностранные языки, лестно отзывалась западно-европейская печать. Практически разные вопросы жизни, службы, быта, обучения и подготовки армии решались при его участии. Издававшиеся уставы и наставления для войск, также несли на себе признаки его причастности. Система обучения и воспитания войск Драгомирова, его взгляды на военное дело имели как горячих поклонников, так и ярых противников. Михаил Иванович придавал большое значение нравственно-психологическому фактору, т. е. человеку, верил в «чудо-богатырей», воскресить которых он хотел осуществлением поучений А. В. Суворова. «Человек больших достоинств, — справедливо писал Керсновский, — он имел и большие недостатки, сделавшие его влияние на армию в конечном счёте отрицательным. Взяв в основание вечную и непреложную истину о первенстве морального, духовного элемента, он свёл её к отрицанию военной науки вообще, и стратегии в частности, своего рода военному нигилизму. Всё военное дело низводилось им к тактике, а тактика — к тому, чтобы «брать нутром». Драгомиров противопоставлял дух технике, не сознавая, что техника отнюдь не враг духа, а его ценный союзник и помощник, позволяющий сберечь силы и кровь бойца. Все свои тактические расчёты драгомировская школа строила на грудах человеческого мяса, потоках человеческой крови — и эти взгляды, преподанные с кафедры заслуженным профессором, а затем и начальником академии, имели самое пагубное влияние на формацию целого поколения офицеров Генерального штаба — будущих «минотавров» Мировой войны. Считая, что всякого рода техника ведёт непременно к угашению духа, Драгомиров всей силой своего авторитета противился введению магазинного ружья и скорострельной пушки, которыми уже были перевооружены армии наших вероятных противников. Когда же, несмотря на всё его противодействие, скорострельные орудия были введены, Драгомиров всё-таки добился, чтобы они были без щитов, «способствующих робости». Результат — растерзанные трупы тюренченских и ляоянских артиллеристов, зря пролитая драгоценная русская кровь» (152а, с. 23).
Драгомиров ошибочно принимал чувство самосохранения вредным для военного человека, выступал решительным противником приспособления к местности и самоокапыванию. Неслучайно он был противником залегания цепи во время наступления.
«Принятую Драгомировым систему воспитания войск, — подчёркивает Керсновский, — нельзя считать удачной. В бытность его начальником дивизии он развил инициативу частных начальников — батальонных и ротных командиров — до высокой степени совершенства. Став же командующим войсками, всячески подавлял инициативу подчинённых ему корпусных командиров и начальников дивизий. Обратив всё своё внимание на индивидуальное воспитание солдата («святой серой скотинки»), Драгомиров совершенно проглядел офицера, более того, сознательно игнорировал офицера (его всегдашнее иронически-презрительное «Гас-па-дин офицер!»). Нарочитым умалением, унижением офицерского авторитета Драгомиров думал создать себе популярность как в солдатской среде, так и в обществе. Памятным остался его пресловутый приказ: «В войсках дерутся!» — незаслуженное оскорбление строевого офицерства… Впоследствии, болезненно переживая первую русскую смуту, он рекомендовал офицерам «корректность, выдержку и остро отточенную шашку». Заботься Драгомиров в своё время о поднятии офицерского авторитета, ему, пожалуй, не пришлось бы на склоне своих лет давать подобные советы…
Служба в штабе Киевского округа послужила трамплином для карьеры многих деятелей, из коих далеко не всё принесли счастье русской армии. Отсюда вышли Сухомлинов, Рузский, Юрий Данилов, Бонч-Бруевич» (там же, с. 23—24).
Другим представителем суворовской школы был командующий войсками Одесского (1882-1883) и Варшавского (1883-1894) военных округов И. В. Гурко. В отличие от Драгомирова Гурко не был теоретиком, не имел даже высшего образования. Слава его как боевого генерала была неразрывно связана с Русско-турецкой войной 1877-1878 гг. Человек сильного характера и большой воли, Гурко подчинил всю свою деятельность командующего войсками округа делу обучения войск тому, что необходимо на войне. Проявлял большую заботу о солдатах, был инициатором проведения зимних манёвров, наряду с которыми в Варшавском военном округе практиковал и ночные манёвры, чего не наблюдалось в других округах (за исключением Киевского). Сочетал высокую требовательность и сухость в обращении с вниманием, участием и привязанностью к своим сослуживцам. Решения его отличались всегда здравым смыслом, прямотой и справедливостью. В Варшавском округе Гурко многое сделал по созданию укреплённых пунктов и сети стратегических дорог.
С мая 1880 г. войсками Виленского военного округа командовал инженер-генерал Э. И. Тотлебен. По свидетельству современников, подчинённые его скорее боялись, чем любили. Сказывалось его резкое обращение с окружающими, безграничная самоуверенность, убеждённость в своём превосходстве. В то же время они «ценили его неподкупную честность и постоянную заботливость о солдате». Вокруг имени Тотлебена был ореол, «которого не могут затмить никакие ошибки: этот ореол — Севастополь» (249, т. 27, с. 192). Эдуард Иванович известен и как военный историк. Он был почётным членом ряда академий и Петербургского университета. Под его руководством издано «Описание обороны г. Севастополя» (т. 1—2, 1863-1872), написан ряд специальных записок и инструкций. Скончался Тотлебен 19 июня 1884 г. во время лечения в Зодене, близ Франкфурта-на-Майне. Прах его был доставлен в Севастополь и опущен в могилу 5 октября 1884 г. на Братском кладбище, о котором он так заботился при жизни. В 1909 г. в этом городе русской славы поставлен памятник работы А. А. Бильдерлинга (восстановлен после Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. по проекту Л. М. Писаревского).
Яркий след в военной истории отечества оставил М. Д. Скобелев, который показал свои блестящие дарования полководца в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и в завершении присоединения Средней Азии к России (см. о нём в 5 и 15 главах). Прожив всего 38 лет, он участвовал в 70 сражениях, не проиграв ни одного из них. Яков Полонский писал о нём:
Казалось, русская природа
Его из меди отлила
И в руки меч ему дала
Во славу русского народа.
Скобелев отличался редкостной храбростью. За приверженность в бою к белому мундиру и белой лошади его называли «белым генералом». Он поистине стал любимым героем России и Национальным героем Болгарии. Историограф его В. И. Немирович-Данченко писал: «Меня лично Скобелев поражал изумительным избытком жизненности… Скобелев был инициатор по преимуществу. С быстротой и силой паровика он создавал идеи и проекты в то время, когда не дрался. Собственно говоря, я решительно не могу понять, когда он отдыхал. Отмахав вёрст полтораста в седле карьером, сменив и загнав при этом несколько лошадей, он тотчас же принимал донесения, делал массу распоряжений, требовавших не утомлённого ума, а быстроты и свежести соображений, уходил в лагеря узнать, что варится в котлах у солдат, мимоходом проверял аванпосты и наконец закончив всё это, садился за книги, которые он ухитрялся добывать при самых невозможных условиях, и всегда серьёзные, требовавшие напряжения мысли…» (190б, с. 262).
В мирное время, командуя 4-м армейским корпусом с 1878 г. в Виленском военном округе (штаб его размещался в Минске), был награждён орденом Св. Анны I степени. Это был единственный орден среди его многочисленных наград, полученный им не за боевые заслуги. В череде поручений, выполненных Скобелевым в качестве корпусного командира, заслуживают интерес его зарубежные командировки на манёвры, о которых он представлял весьма содержательные отчёты. Наиболее сильным и опасным противником России он считал Германию, которая не сегодня, так завтра объявит нам войну. Глубоко изучив славянский вопрос, он пришёл к убеждению о солидарности агрессивного Берлина с Веной, стремящейся нейтрализовать влияние Российской империи на балканских славян. Неслучайно Скобелев усиленно настаивал на сближении с Францией. 12 января 1882 г. в Петербурге в годовщину празднования падения Геок-Тепе Скобелев произнёс на банкете перед офицерами речь об угнетении славян в Австро-Венгрии, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы в немецкой прессе. Вскоре 5 февраля, когда группа студентов Балканских стран в Париже поднесла ему приветственный адрес, Скобелев высказал им свои идеи, указав на враждебное отношение немцев к славянам. Речь, эта, гипертрофированная германской прессой, приобрела тревожный смысл и вызвала дипломатическую переписку. По высочайшему повелению Скобелев экстренно был вызван в Петербург. Известно, что приём боевого генерала у императора 7 марта прошёл весьма благополучно. В ночь на 26 июня 1882 г. Михаил Дмитриевич Скобелев скоропостижно скончался в Москве от паралича сердца и лёгких. Смерть легендарного героя и талантливого полководца потрясла Россию, в Болгарии был объявлен национальный траур. Александр III направил сестре Скобелева Надежде Дмитриевне письмо: «Страшно поражён и огорчён внезапной смертью вашего брата. Потеря для русской армии трудно заменимая и, конечно, всеми истинно военными сильно оплакиваемая. Грустно, очень грустно терять столь полезных и преданных своему делу деятелей» (249, т. 24, с. 583).
Вся Москва провожала тело боевого генерала. Похоронен Михаил Дмитриевич в своём родовом имении, с. Спасском-Заборовском Раненбургского уезда Рязанской губернии в левом приделе местной церкви Св. Михаила рядом с родителями.
Память народного героя была увековечена в многочисленных произведениях искусства как в России, так и в Болгарии. О подвигах, заветах и деятельности Скобелева написаны сотни книг и статей. Образ полководца отражён в галерее картин известных художников Верещагина, Рубо, Дмитриева-Оренбургского, Сверчкова, Кившенко, Лагорио, Брауна и др. В Москве на пожертвования граждан 24 июня 1912 г. был сооружён грандиозный памятник-ансамбль Скобелеву и русским солдатам-освободителям. Автором его стал никому не известный скульптор подполковник А. П. Самонов, выигравший конкурс. Прилегающую площадь назвали Скобелевской. Однако в соответствии с декретом от 12 апреля 1918 г. «О снятии памятников царей и их слуг и выработке проектов памятников Российской социалистической революции» вышеназванный памятник 1 мая того же года был снесён, переименовывались улицы, парки, библиотеки и другие объекты, названные в честь Скобелева. Несомненно, возвращение народу памяти о М. Д. Скобелеве должно стать неотложной задачей каждого из нас, любящего свою Родину.
Император Александр III, желая, чтобы военные доблести связывали армию и флот общими традициями, повелел крепость Витязь впредь именовать Скобелев.
Некоторые современники считали, что Александр III отошёл от армии. Его родитель часто бывал на разводах, смотрах, полковых праздниках, в лагерях и собраниях, беседовал с офицерами, интересовался всеми их новостями, близко принимал к сердцу события в полковой семье. Александр III на первых порах несколько ограничил своё общение с армией строго необходимым и, казалось, замкнулся в тесном семейном кругу в своём уютном Гатчинском дворце. Главной причиной, конечно, была перегруженность его работой, оставлявшая мало свободного времени. Известную роль играла здесь и природная застенчивость царя, не любившего многочисленное общество, и, наконец, тот горький осадок, что оставило на его душе 1 марта 1881 г. «Образ покойного государя, склонившегося над телом раненого казака и не думавшего о возможности вторичного покушения, не покидал нас, — вспоминает о тех днях великий князь Александр Михайлович. — Мы понимали, что что-то несоизмеримо большее, чем наш любимый дядя и мужественный монарх, ушло вместе с ним невозвратно в прошлое. Идиллическая Россия с царём-батюшкой и его верным народом перестала существовать 1 марта 1881 года. Мы понимали, что никогда более русский царь не сможет относиться к своим подданным с безграничным доверием» (50, с. 62—63). Царские смотры стали устраиваться реже, разводы были вовсе отменены, флигель-адъютантские и свитские вензеля, щедро раздававшиеся Александром II в армейские полки, стали теперь редкими и в гвардии, сделавшись привилегией очень небольшого круга лиц.
Хотя молодой государь не питал страсти к военному делу, как его отец, но он прекрасно понимал, что судьбы вверенного ему отечества во многом зависят от состояния его вооружённых сил, и, сознавая это, настойчиво добивался развития русской военной мощи. В то же время Александр III указывал на безотлагательную необходимость уменьшения военных расходов, чтобы беречь государственные средства и податные силы народа. Не случайно, принимая управление Военным министерством, Ванновский поставил задачу перед руководством армии принять меры к неуклонному сокращению военных расходов. Чтобы понять озабоченность императора в 1881 г., восстановим в памяти некоторые факты прошлого. 20 лет назад Россия содержала в мирное время армию, имевшую свыше миллиона солдат и с военным бюджетом, составлявшим в 1858 г. 89’154’000 руб., в 1859 г. — 96’655’000 руб., в 1860 г. 106’653’000 руб. Двадцать лет спустя страна содержала армию намного меньшую, с военным бюджетом, фактически доходящим до 200’000’000 руб., не считая, конечно, расходов экстраординарных, которые накапливались ещё до 50 млн.
Из «Обзора деятельности Военного министерства в царствование императора Александра III. 1881-1894» видны ассигнования и расходы по годам (см. табл. 1).
Таблица 1
Ассигнования и расходы Военного министерства в 1881-1894 гг.
| Годы | Ассигновано, млн руб. | Фактически израсходовано, млн руб. | по росписи | сверх росписи | всего |
| 1881 | 210,0 | 46,4 | 256,4 | 253,6 | |
| 1882 | 186,9 | 22,3 | 209,4 | 204,9 | |
| 1883 | 196,1 | 11,2 | 207,3 | 201,8 | |
| 1884 | 199,4 | 4,6 | 204,0 | 200,1 | |
| 1885 | 204,3 | 17,8 | 221,1 | 216,3 | |
| 1886 | 211,4 | 12,8 | 224,2 | 221,1 | |
| 1887 | 214,2 | 1,1 | 215,3 | 214,6 | |
| 1888 | 211,6 | 2,0 | 213,6 | 213,4 | |
| 1889 | 219,7 | 10,2 | 229,9 | 227,7 | |
| 1890 | 241,2 | 3,5 | 244,7 | 243,0 | |
| 1891 | 253,5 | 1,4 | 254,9 | 254,7 | |
| 1892 | 261,0 | 1,9 | 262,9 | 262,7 | |
| 1893 | 270,5 | 5,0 | 275,5 | 275,1 | |
| 1894 | 280,3 | 4,4 | 284,7 | 284,4 |
Как видно из таблицы, первые три года, с 1882 по 1884-й, наблюдается непрерывное уменьшение военных расходов примерно на 25%. С 1885 г. начинается некоторый рост военного бюджета, причём только в 1891 г. сумма расходов достигает уровня 1881 г. (197а, с. 321). В течение всего изучаемого периода Военное министерство испытывало серьёзные финансовые затруднения, не случайно в это время обороноспособность страны отнюдь не находилась на том уровне, который соответствовал бы необходимым требованиям времени.
Общее направление деятельности Военного министерства в первые же месяцы руководства Ванновского претерпевает серьёзные изменения. Начинают проводиться меры, «противоположные тем, которые осуществлялись ранее. Так, обучение солдат грамоте прекращается, и этот вид деятельности объявляется необязательным и даже вредным».
В октябре 1881 г. под председательством генерала П. Е. Коцебу была сформирована Особая комиссия в составе 31 человека для пересмотра системы военного управления, введённого Д. А. Милютиным. Причём программа работы этой комиссии была составлена по личному указанию Александра III, она предусматривала изменение системы центрального, местного и полевого управления (197а, с. 60—61). При этом особое внимание обращалось на выделение из состава Военного министерства Генерального штаба и на повышение главенствующей роли министерства. Однако подготовленная комиссией контрреформа не была доведена до конца из-за последовавших частичных преобразований, изменения мобилизационного плана, а также вследствие жизнеспособности и правильности, оправдавшей себя милютинской системы военного управления. Военно-окружная система сохранялась с некоторыми изменениями. В 1881 г. упразднили Оренбургский военный округ, присоединив его к Казанскому. В 1882 г. из Западно-Сибирского округа и Семиреченской области был образован Омский военный округ, чем было достигнуто объединение командования по всей границе с Западным Китаем. В 1884 г. обширный Восточно-Сибирский военный округ разделили на два — Иркутский и Приамурский, что поднимало значение Приамурья как возможного театра военных действий.
Затем было образовано особое управление Закаспийской областью, которая до 1890 г. находилась в подчинении Кавказского окружного начальства. В 1889 г. Харьковский военный округ был упразднён, часть его присоединили к Киевскому, часть — к Московскому. В самой организации военно-окружных управлений были сделаны некоторые изменения, приблизившие их к той форме, которая должна была обеспечить быструю и удобную мобилизацию: в Виленском, Киевском и Приамурском округах были учреждены должности помощников командующих войсками, предназначаемых при мобилизации занять места командующих войсками; в Варшавском округе назначены были два помощника для заведования крепостями плацдарма и кавалерией округа. Три западных пограничных округа — Виленский, Варшавский и Киевский — получили в 1886 г. систему управления, аналогичную с таковой же армией военного времени. Войска этих округов на случай войны должны были составить главные силы трёх армий. В 1890 г. утверждено выработанное комиссией генерала Лобко Положение о полевом управлении войск. В сравнении с предыдущим оно значительно увеличивало права главнокомандующего и освобождало его от опеки Военного министерства. Положение это в первый раз определяло правила формирования при мобилизации армейских управлений из военно-окружных.
Ряд нововведений последовал в центральном аппарате Военного министерства. В связи с быстрым развитием железнодорожного дела в России, строительством стратегических дорог, имевших большое значение для мобилизации войск, в Главном штабе в 1885 г. был создан отдел для заведования перевозкой войск и военных грузов. Из-за частичного изменения дислокации войск, вызванного расширением наших границ в Средней Азии, также в Главном штабе образовали новый азиатский отдел вместо бывшей азиатской части.
В 1891 г. были упразднены должности генерального инспектора кавалерии и по инженерной части с передачей соответствующих делопроизводств в Главный штаб и в главное инженерное управление. В 1890 г. сформировали исполнительную комиссию по перевооружению войск и временную распорядительную по оборонительным сооружениям. В 1894 г. Обручев подготовил проект преобразования Главного штаба в орган, способный «выполнять работу и высшего стратегического порядка, относительно распределения войск по театрам войны, образования армий, составления планов их сосредоточения и первоначальных действий, подготовки полевого управления в пограничных округах, организации сбора сведений о неприятеле и проч.» (38в, ф. 831, оп. 1, д. 896, л. 481—482). К сожалению, этот проект был рассмотрен только в 1900 г. при новом военном министре А. Н. Куропаткине. 24 февраля того же года проект был принят, а в марте утверждено «Положение о Главном штабе», введённое в жизнь в 1903 г.
Состав и комплектование войск
Комплектование армии производилось на основании положений устава о воинской повинности 1874 г. По окончании Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. к началу царствования Александра III армия была доведена до состава мирного времени и до 1891 г. штат её мало изменился. По всеподданнейшим отчётам Военного министерства в 1881 г. армия насчитывала 845’534 человека, в 1891 г. — 886’393 человека. Небольшое увеличение численности войск до 871’764 чел. произошло в 1886 г. в связи с англо-русским конфликтом, вызванным афганским кризисом 1885 г. Конфликт был разрешён дипломатическим путём и закреплён Лондонским протоколом 29 августа (10 сентября) 1885 г. Некоторое ухудшение отношений с Германией из-за её стремления вновь развязать войну против Франции, вынудило Петербург увеличить численность армии в 1885-1887 гг. и держать её на этом уровне до конца 1891 г. Стремление России установить дружественные отношения с Германией не нашли должного отклика. «Договор перестраховки», заключённый с ней в 1887 г., сумел продержаться всего лишь три года. Тройственный союз Германии, Австрии и Италии, подписанный в Берлине в 1891 г., создал угрозу нападения на наше государство. В ответ на это Россия заключила секретное соглашение с Францией 15 (27) августа 1891 г., затем 5 (17) августа 1892 г. военную конвенцию, которая была ратифицирована в декабре 1893 г. Русско-французский союз потребовал дальнейшего увеличения численности армии, возросшей в 1894 г. до 975’913 человек, из которых 35’500 были генералами и офицерами. Была проведена работа по увеличению боевой части наших вооружённых сил за счёт сокращения небоевых элементов и без увеличения общей численности армии. Особое внимание обращалось на увеличение числа офицеров. Усилена была регулярная кавалерия переформированием полков из 4-эскадронного состава в 6-эскадронный. Увеличено число действующих казачьих полков. Усилена и частью преобразована полевая и крепостная артиллерия. Усилены инженерные войска образованием 5-й сапёрной бригады, железнодорожной бригады, учебного воздухоплавательного парка, крепостных воздухоплавательных отделений и военно-голубиных почтовых станций.
Одной из важных забот военного ведомства в царствование Александра III стало увеличение обученного запаса армии путём пропуска большого количества людей через её ряды. Ежегодный контингент новобранцев составлял при Александре II 150’000 человек, в 1881 же году было уже призвано 235’000 человек.
Срок службы сперва оставлен тот же: 6 лет в строю, 9 — в запасе. Одним из последних распоряжений Милютина весною 1881 г. было сокращение срока службы до 4 лет в пехоте и пешей артиллерии и 5 лет в прочих родах войск.
Ванновский немедленно отменил это распоряжение, опасаясь за качество и прочность обучения. Действительно, во всей миллионной армии имелось всего 5500 сверхсрочнослужащих унтер-офицеров из намеченного в 1874 г. при введении всеобщей воинской повинности числа 32’000 (то есть 17%). В 1886 г. срок службы вольноопределяющихся по I разряду увеличен до одного года — шестимесячные вольноопределяющиеся давали слишком несведущих офицеров запаса. В 1888 г. количество сверхсрочных удвоилось (всё ещё составляя около трети намеченного числа), и в этом году было произведено сокращение сроков службы до 4 в пеших и до 5 лет в конных и инженерных войсках. Одновременно была удвоена продолжительность пребывания в запасе — с 9 лет до 18, и запасные стали считаться военнообязанными до 43-летнего возраста включительно. Были учреждены ежегодные учебные сборы запасных и ополченцев. Напомню, что в государственное ополчение входили все военнообязанные в возрасте 21—43 лет, которые в мирное время были освобождены от призыва на военную службу, но являлись годными к ней в военное время, а также лица, ранее состоявшие на действительной военной службе и числившиеся в запасе (от 36 до 40 лет, с 1891 г. — с 39 до 43 лет). Государственное ополчение делилось на ратников двух разрядов. К первому разряду относились ратники младших четырёх возрастов, годные к строевой службе и предназначавшиеся для пополнения действующей армии. Ко второму — годные к нестроевой (тыловой) службе.
В 1891 г. контингент обученного запаса нижних чинов был определён следующим образом: в запасе считалось 2,5 млн обученных людей и в мобилизованной армии (с казачьими войсками) должно было считаться до 4 млн бойцов. К отбыванию воинской повинности привлекалось всё население империи, за исключением населения Закавказского и Туркестанского краёв, Приморской и Амурской областей и других отдалённых частей Сибири, Астраханской и Архангельской губерний, Тургайской и Уральской областей. Население казачьих войск и Финляндии отбывало повинность на основании особых положений (179а, с. 1). В 1887 г. всеобщая воинская повинность была распространена и на туземное население Кавказа (за исключением горцев) и Семиреченскую область. Как во время очередных призывов, так и при мобилизации комплектование проводилось таким образом, чтобы в каждой отдельной войсковой части 75% солдат были русскими (в дореволюционном понимании этого слова, включая украинцев и белорусов), а остальные 25% комплектовались из представителей национальных меньшинств (130, с. 119). В конце царствования ежегодно призывалось по 270’000 человек — примерно вдвое больше, чем при Александре II. Ежегодно записывалось 6’000-7’000 вольноопределяющихся.
В 1883 г. был упразднён чин майора (окончательно) и прапорщика (оставленный лишь в военное время для офицеров запаса из вольноопределяющихся). Преимущество старой гвардии над армейцами стало лишь одним чином, а не двумя, как прежде. Молодая гвардия была упразднена, её полки (Кирасирский Её Величества, стрелковые 3-й Финский и 4-й Императорской фамилии) были переведены в старую. Фактически же армейские полки стали с этого времени пользоваться преимуществами молодой гвардии.
Генерал Ванновский стремился к повышению строевого состава войск, и за период 1881-1894 гг. количество строевых было доведено по его докладам с 84 до 95%. Увеличено содержание младших строевых офицеров, особенно ротных командиров. Для пополнения состава офицеров в военное время изданы положения об офицерах и прапорщиках запаса и установлены их учебные сборы. Одно из первых нововведений было связано с изменением внешнего вида войск. В 1881-1882 гг. была введена новая форма. Она значительно упростилась и потеряла в красоте. Канули в Лету гвардейские каски с плюмажем, кепи и шако с султанами, эффектные мундиры с цветными лацканами, уланки и ментики, сабли и палаши. Для всей армии были введены тёмно-зелёные, почти чёрные мундиры в виде куртки с запашным бортом на 5 крючков (вместо пуговиц) без цветных лацканов, такого же цвета шаровары (в кавалерии серо-синие) с красной выпушкой, заправленные в высокие сапоги, а в качестве головного убора — круглая чёрная мерлушковая шапка с плоским суконным верхом (высотой 10 см). На воротнике и обшлагах у офицеров имелись шитые золотые (серебряные) петлицы. Кроме мундиров офицерам был оставлен и сюртук, покрой которого с 1809 г. почти не изменился. «Офицеры, — как писал Керсновский, — стали походить на обер-кондукторов, гвардейские стрелки — на околоточных надзирателей, фельдфебели — на сельских старост в кафтанах с бляхой. Солдаты в своём сермяжном обличии стали похожи на паломников, особенно в армейской пехоте, где были упразднены ранцы и вместо них введены «вещевые мешки» — точная копия нищенской котомки — носившиеся через плечо. Кавалерия уныло донашивала уланки, кивера и ментики со снятыми шнурами и с поротым шитьём, раньше чем по примеру пехоты облачиться в зипуны. Офицеры стремились смягчить уродство новой формы, каждый на свой вкус. Одни укорачивали мундир на прежний образец, другие, наоборот, удлиняли, приближая его к сюртуку, третьи по примеру стрелков утрировали напуск шаровар, доводя их до носков сапог» (152а, с. 12). С этого времени существовало три вида формы: парадная, обыкновенная и сюртук. Парадная включала мерлушковую шапку (в южных округах — Одесском, Кавказском и Туркестанском — фуражку), мундир с орденами и эполетами, шарф и шаровары, заправленные в сапоги. Обыкновенная представляла собой тот же самый мундир, но с погонами или эполетами и фуражкой, в городском расположении — всегда с холодным оружием; вне строя и службы при сюртуке разрешалось надевать серые перчатки, шаровары носить поверх сапог. Аксельбанты (кому они положены) с сюртуком можно было не надевать. В парадной форме следовало быть в дни восшествия на престол, коронования, рождения и тезоименитства Их Величеств и наследника, в Новый год, первый день Св. Пасхи и первый день Рождества Христова. Она также надевалась на высочайших выходах во дворце, смотрах и парадах в городах в присутствии высшего начальства, при представлении членам императорской фамилии и своему начальству по важнейшим поводам (в связи с производством в следующий чин, наградой, новым назначением, командировкой и отпуском), при церковных парадах в дни полковых праздников, при освящении знамён, присяге, на приёмах в иностранном посольстве и при присутствии на брачной церемонии в роли жениха или шафера. Обыкновенная форма носилась на учениях и разводах в присутствии высшего начальства, на публичных торжественных собраниях, балах и обедах, при представлениях начальству по другим поводам, на официальных молебствиях при освящении церквей и т. п., при вызове в суд, в дни полковых праздников и при посещении театров и концертов в дни основных государственных праздников (дней восшествия на престол и коронации Их Величеств). В карауле и на дежурстве по полку, смотрах и парадах, лагерных сборах и представлениях начальству обыкновенная форма надевалась с шарфом. Сюртук разрешалось носить при посещении театров в обычные дни, на концертах, гуляньях и т. п., в учреждениях, управлениях, на полковых занятиях, а также вне службы в любых случаях. Сюртук с эполетами и брюками навыпуск обычно служил визитной формой. На погребении воинских чинов (даже солдат) была обязательна парадная форма, гражданских лиц и женщин — обыкновенная.
В целом при данном упрощении формы одежды была допущена серьёзная психологическая ошибка. Ведь форма одежды является не только выражением определённого внутреннего содержания человека, подтягивает и дисциплинирует, но и способствует выполнению им своего служебного долга. Отличный внешний вид поддерживает и высокий воинский дух. Проведённое преобразование формы себя не оправдало: тёмные мундиры демаскировали воинов на поле боя, а отмена традиционной парадной формы вызвала недовольство среди офицеров.
Изменения в боевой выучке
Для повышения уровня боевой подготовки армии в период 1881-1894 гг., регулярно проводились манёвры и учения в местностях, предполагаемых театров военных действий, как правило в присутствии Александра III, что придавало им характер выдающихся политических событий. Начиная с 1886 г., проводились крупные манёвры между войсками двух смежных военных округов. В 1886 г. большой 12-дневный манёвр проведён в Гродненской губернии между войсками Виленского и Варшавского округов, с участием 118 батальонов, 85 эскадронов и сотен и 210 орудий. В 1888 г. в течение 6 дней шли учения под Елисаветградом между войсками бывшего Харьковского и Одесского округов, в составе 78,5 батальона, 79 эскадронов и сотен и 170 орудий.
В 1890 г. в Волынской губернии манёвры продолжались 9 дней между войсками Варшавского и Киевского округов. Причём по числу войск (191 батальон, 143 эскадрона и 468 орудий) учения эти заняли выдающееся и исключительное положение в ряду подобных мероприятий, до тех пор где-либо проводившихся. В 1892 г. около крепости Ивангорода состоялись 6-дневные манёвры (при участии 71,75 батальона, 67 эскадронов и сотен и 216 орудий) из состава войск Варшавского военного округа. В 1894 г. планировалось провести большие манёвры под Смоленском между войсками Виленского и Московского округов. Однако манёвры не состоялись из-за болезни Александра III (197а, с. 84—85). Кроме того, проводилось обучение войск производству морских десантных экспедиций в Одесском округе, где подобного рода упражнения могли иметь действительно военное значение. Занятия такого рода, начатые в 1884 г., прошли весьма медленно, отчасти по новизне и трудности дела, отчасти по неопределённости отношений между морскими и сухопутными начальствующими лицами. Отряды сухопутного десанта назначались обычно в составе 3—4,5 батальонов, 0,5 эскадрона и 4—5 орудий. В 1885, 1891 и 1893 гг. подобные манёвры были проведены близ Одессы, в 1886 г. — в юго-западной части Крыма у с. Байдары, в 1887 и 1892 гг. близ Севастополя, в 1888 г. около Керчи, в 1889 г. у Очакова и в 1890 г. близ Судака (197а, с. 85). До 1891 г. были пересмотрены все действующие уставы и наставления и после проверки введены в войсках. Так были изданы: «Инструкция для маневрирования войск с боевой стрельбой из трёх родов оружия» (1886); «Особые указания производства движения и боя ночью» (1886); «Наставление для обучения стрельбе» (1889); «Устав о строевой пехотной службе с инструкцией для действий роты и батальона в бою» (1889); «Положение о сапёрных командах в пехоте» (1890). Для улучшения тактической подготовки командных кадров издали новую «Инструкцию для занятий с офицерами».
Перевооружение армии магазинной винтовкой образца 1891 г. и введение бездымного пороха потребовали нового пересмотра уставов.
С приведением в 1879 г. пехотных полков в 4-батальонный состав — 16 однородных рот, где все люди были вооружены малокалиберными скорострельными винтовками, организация русской пехоты в главных своих чертах оставалась неизменной до Мировой войны. Строевая часть была значительно упрощена. Плевна имела последствием снабжение лёгким шанцевым инструментом всех строевых чинов, Шейново ввело перебежки. С целью достижения лучших результатов в подготовке войск действиям в поле, признано было необходимым упражнения периода общих сборов производить не только в постоянных лагерях, но и вне их, в так называемых подвижных сборах. Впервые такие сборы в качестве опыта были проведены в 1885 г. в некоторых войсках Московского округа, а затем с 1889 г. они были применены и в остальных военных округах. В последующие годы подвижные сборы получили такое значительное развитие, что в 1894 г. в них уже участвовало более 2/3 армии (68% пехоты, 65% конницы и 66% артиллерии). Начиная с 1886 г., в программу занятий общих сборов включается также и маневрирование с боевой стрельбой всех родов оружия. Первоначально в виде опыта такое маневрирование было произведено в 1885 г. на полигоне при с. Клементьеве (197а, с. 82—83).
В 1886 г. во всех пехотных и кавалерийских полках были заведёны охотничьи команды из людей, особенно способных к разведывательной службе и выполнению ответственных поручений (по 4 человека на роту и эскадрон). В 1891 г. преобразованы резервные войска. Номерные резервные батальоны получили наименования, а часть их — в пограничных округах была развёрнута в 2-батальонные резервные полки, сведённые по 4 в резервные пехотные бригады и разворачивавшиеся при мобилизации в пехотные дивизии нормального состава.
Стремление ускорить передачу приказаний и донесений в пехотных частях привело к применению для этой цели самокатов. В 1891 г. введено было снабжение ими полевых пехотных войск Европейской России, с расчётом 4-х самокатов на полк и отдельный батальон. Машины были заготовлены на отечественных арсеналах и оказались первоначально настолько несовершенными, что в первое время далеко не оправдали возлагавшихся на них надежд. Поэтому в 1894 г. вопрос о пользовании самокатами в войсках остался ещё мало выясненным.
Серьёзное внимание было обращено на кавалерию. Перед Русско-турецкой войной 1877-1878 гг. насчитывалось 19 кавалерийских дивизий (3 гвардейские, 14 армейских, 1 казачья и 1 Кавказская), состав которых был различен. 1-я гвардейская дивизия имела 4 кирасирских полка, а 2-я гвардейская — конногвардейский, уланский, гусарский и лейб-казачий полки. Все армейские кавалерийские дивизии включали: конногренадерский, драгунский, уланский, гусарский и казачий полки. Независимо от количества полков каждая кавалерийская дивизия состояла из 2 бригад. Регулярные кавалерийские полки имели по 4 эскадрона, казачья — по 6 сотен. Эскадроны и сотни состояли из взводов. 1882 г. ознаменовался «разгромом» русской кавалерии так называемой драгунской реформой. 18 августа 1882 г. 14 уланских и 14 гусарских полков были переименованы в драгунские. Считается, что идея проведения этой реформы принадлежала генералу С. М. Сухотину — фактическому генерал-инспектору конницы (номинально генерал-инспектором числился великий князь Николай Николаевич старший, по смерти которого в 1891 г. должность эта вообще была упразднена). «Исследуя кавалерийские рейды Северо-Американской войны, — писал Керсновский, — Сухотин пришёл к заключению о необходимости преобразовать всю русскую регулярную конницу на драгунский лад. Против этой, в сущности, здравой мысли ничего нельзя было возразить — драгунская выучка ещё Потемкиным признавалась «самонужнейшею и полезнейшей». Однако Сухотин, человек примитивного мышления, материалист и плохой психолог, начал с того, что исковеркал славные наименования полков русской кавалерии, отобрал у них мундиры, которыми они так гордились (в глазах канцелярских утилитаристов эти «побрякушки» ничего не значили), посягнул на самую душу конницы — её традиции. Увлекаясь американской ездящей пехотой, он прошёл мимо всех сокровищ богатого и славного опыта русской кавалерии. Станция Бренди заслонила и Шенграбен, и Фер Шампенуаз, и даже знаменитый налёт Струкова — налёт, перед которым бледнеют все операции Стюарта и Шеридана. Этот психоз «рейдов» на американский образец, пересаженных на русскую почву, печально сказался затем при Инкоу. Мода на американских ковбоев привела к упразднению пики, оставленной лишь в казачьих частях» (152а, с. 18—20). Сухотин считал неуместным пользоваться этим «тяжёлым и неудобным» оружием — пережитком старины в «век прогресса техники». Предписано было усиленно заниматься пешим строем и стрельбой, что выполнялось формально, но «заметно снижало кавалерийский дух». На лошадь стали смотреть не как на первое и главное оружие кавалериста, а только как на средство передвижения. Отсутствие истинно кавалерийского руководства привело к рутине, отлично ужившейся с «поверхностным новаторством на американский образец». Условия службы в кавалерии стали непривлекательными. Новые дикие названия — «бугские драгуны», «павлоградские драгуны», «ахтырские драгуны» — резали ухо кавалеристам и щемили их сердце. Многие офицеры покинули ряды конницы, особенно когда «подрагуненные» полки были одеты в кафтаны и армяки нового псевдорусского покроя и направлены в захолустные стоянки на западную границу, откуда стала чувствоваться угроза. В Киевском гусарском полку, например, все офицеры подали в отставку, когда их полк, существовавший двести с лишним лет, был переименован в драгунский 27-й. Только что назначенный тогда командиром Павлоградского полка — «шенграбенских гусар» — Сухомлинов с горечью вспоминает об этом вандализме: «Рационализм у нас в течение долгих лет только разрушал и, не пользуясь содействием современной техники, не давал взамен ничего нового, лучшего. Так вверенная мне часть из блестящего гусарского полка стала армейским драгунским номера 6-го полком, с традициями которого можно было познакомиться только в архивах, а не по форме одежды и гордому виду людей, её носящих» (152а, с. 20).
Состав регулярной кавалерии был заметно увеличен. Она возросла более чем в полтора раза. В 1883 г. все драгунские полки из 4-эскадронного состава были приведены в 6-эскадронный, а из новоформированных полков в Варшавском округе образовали 15-ю кавалерийскую дивизию. В то же время казачья конница несколько сократилась, упразднили 3-ю Кавказскую казачью дивизию, но сформировали новую — 2-ю сводно-казачью — в Киевском округе. Местное управление объединили в одно учреждение, подчинённое военному начальству. Приняты также меры к упорядочению станичного самоуправления. В 1889 г. было образовано Уссурийское казачье войско. В том же году 14 мая из уроженцев Финляндии был сформирован Финский драгунский полк. Затем 16 июля 1891 г. были образованы 47-й Татарский и 48-й Украинский драгунский полки. С присоединением Уральского казачьего полка, они составили 15-ю кавалерийскую дивизию.
На Кавказе в 1883 г. все драгунские полки были сведены в одну Кавказскую кавалерийскую дивизию, а из казачьих полков образованы 1-я и 2-я Кавказские казачьи дивизии. «В общем, — считает Керсновский, — качество русской конницы в 80-х и 90-х годах заметно снизилось, и она приблизилась скорее к типу ездящей пехоты. Реформа генерала Сухотина останется в её истории печальным памятником бездушного материализма и рационализма, владевших умами руководящих русских военных кругов» (там же, с. 21). Крен в кавалерии был сделан на тактическую подготовку. Определённую роль сыграли новые инструкции и наставления, в частности «Инструкция для действия в бою отрядов из всех родов оружия» (1882); «Воинский устав пешего строя кавалерии» (1884); новая редакция «Строевого кавалерийского устава» (1884), «Инструкция для маневрирования с боевой стрельбой отрядов из трёх родов оружия» (1889); «Устав внутренней службы в кавалерии» (1889).
Утешительнее обстояли дела в артиллерии, стараниями своего генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Николаевича остававшейся на своей всегдашней высоте. Она была вся перевооружена клиновыми орудиями образца 1877 г. хорошего баллистического качества, бившими на 4,5 версты. В целом резко повысилась дальность стрельбы и эффективность действия огня. Стало возможным вести навесную стрельбу. В период 1889-1894 гг. сформировано 5 мортирных полков по 4—5 батарей в шесть 6-дюймовых мортир. В рассматриваемый нами период военное ведомство направило в войска ряд новых инструкций и наставлений, которые разрабатывали основы тактики артиллерии и способы её использования со всеми родами. В частности, были изданы: в 1882 г. «Инструкция для действия в бою артиллерии в связи с другими родами войск»; в 1884 г. «Устав орудийного и батарейного учения пешей артиллерии»; в 1886 г. «Наставление для обучения полевой артиллерии стрельбе», «Правила стрельбы полевой батареи»; в 1889 г. «Правила для совокупного действия группы батарей полевой артиллерии» и др.
В 1891 г. сформирован горноартиллерийский полк, в котором испытывались горные орудия различных образцов. Как это ни кажется странным, горная артиллерия никогда не находилась в центре внимания руководящих кругов, несмотря на то, что русская армия почти всегда воевала в горах и войска очень ценили эти маленькие, подвижные, тактически неприхотливые пушки с их моментальной готовностью к стрельбе с любой позиции.
Серьёзные усилия были предприняты для укрепления обороны государства. Сооружены новые крепости, преимущественно на наиболее угрожаемом Западном фронте. Развёрнуты работы по приведению старых укреплений в соответствие современным требованиям инженерного искусства, сооружены линии железных дорог, имеющие большое стратегическое значение (Закаспийская и др.). В 1887 г. принято новое положение об управлении крепостями, объединившее деятельность крепостного управления в руках коменданта.
В связи с усиленным строительством крепостей на западной границе значительно увеличен состав инженерных войск. В конце царствования Александра III их насчитывалось 26 батальонов (21 сапёрный, 5 железнодорожных).
Совершенствовалась их подготовка. Вслед за сапёрными и крепостными частями появились специальные войска связи (части телеграфные, самокатчиков, воздухоплавательные и железнодорожные). Для их обучения также были изданы соответствующие инструкции и наставления. Железнодорожные войска принимали, в частности, деятельное участие в строительстве железных дорог в Средней Азии и Сибири. Главное внимание в их подготовке обращалось на отработку скоростных способов постройки полевых дорог. Неплохой опыт этого, например, был получен на манёврах 1890 г. под Луцком (386, ф. 802, оп. 3, д. 2168).
В местных войсках была введена новая организация, значительно сократившая их личный состав. В целях поддержания соответствия сил с предполагаемым противником сформировали 4-х новых корпуса (XVI—XIX).
Перемена внешнеполитической обстановки сказалось и на дислокации войск. В 1882-1884 гг. вся кавалерия (за исключением 1-й и 10-й дивизий) сосредоточилась в Западных пограничных округах. Туда же двинута треть Кавказских войск. В 1883 г. простилась с Кавказом 41-я пехотная дивизия, в 1888 г. за ней последовала на запад 19-я и ряд конных полков. Тогда был расформирован II Кавказский корпус и образованы управления новых корпусов — XVI в Виленском и XVII в Московском округах. Из Казанского округа двинуты в пограничные все полевые войска (40-я, а затем и 2-я пехотные дивизии) и там оставлены только резервные бригады. В Московском округе резервные войска составляли треть общего числа пехотных батальонов. В 1894 г. в Санкт-Петербургском округе образован XVIII армейский корпус.
Подготовка офицерских кадров
Офицеры как военные профессионалы всегда составляли стержень и костяк армии и являлись надёжной опорой государства. Они определяли лицо и качество армии. Каков был офицер, такова была и армия. К периоду царствования Александра III офицерский корпус России делился на три категории: обер-офицеров (младший офицерский состав), штаб-офицеров (старший офицерский состав) и генералов. В состав обер-офицеров в пехоте, артиллерии и инженерных войсках входили прапорщики, подпоручики, поручики, штабс-капитаны и капитаны; в кавалерии — корнеты, подпоручики, поручики, штаб-ротмистры; в казачьих войсках — хорунжий, сотники, подъесаулы и есаулы.
К штаб-офицерским чинам относились майоры (за исключением гвардии), артиллерии и инженерных войск, где этот чин отсутствовал), подполковники (за исключением гвардии) и полковники.
Генеральских чинов было четыре: генерал-майоры, генерал-лейтенанты, генералы и генерал-фельдмаршалы. При этом генералы именовались по роду войск: от инфантерии, от артиллерии, от кавалерии и инженер-генерал.
При переходе из гвардии в армию офицер обычно повышался на один чин. При переходе же из армии в гвардию, наоборот, соответственно понижался.
Система офицерских чинов была серьёзно изменена приказом Ванновского № 244 от 30 августа 1884 г. Чин майора в армии был упразднён, и тем самым устранено преимущество в один чин над офицерами армейской пехоты и кавалерии офицеров специальных войск и ведомств, а у гвардии осталось преимущество только в один чин. В казачьих войсках чин подполковника был заменён чином войскового старшины, который раньше соответствовал майору, и введён чин подъесаула, равный штабс-капитану. В июле того же года во всех родах войск в мирное время упразднён чин прапорщика, а чин корнета в кавалерии приравнен к чину подпоручика. Чин прапорщика с тех пор существовал только для офицеров запаса (в том числе и кавалерии). Таким образом, были устранены неудобства и несообразности, проистекавшие из несоответствия классов одних и тех же чинов в разных родах войск и установлена единая стройная система (см. табл. 2).
Таблица 2
Система офицерских чинов армии при Александре III
| Класс | Армия | Кавалерия | Казачьи | Гвардия |
| (кроме кавалерии) | войска | |||
| VI | полковник | полковник | полковник | полковник |
| VII | подполковник | подполковник | Войсковой старшина | капитан |
| (ротмистр) | ||||
| VIII | капитан | ротмистр | есаул | штабс-капитан |
| (штаб-ротмистр) | ||||
| IX | штабс-капитан | штаб-ротмистр | подъесаул | поручик |
| X | поручик | поручик | сотник | подпоручик |
| (корнет) | ||||
| XI | подпоручик | корнет | хорунжий | — |
Как видно из таблицы 2 (см. 856, с. 45), классы всех обер-офицерских чинов по общегосударственной Табели о рангах были подняты (капитана — с IX до VIII, штабс-капитана — с X до IX, поручика — с XII до X, подпоручика — с XIII до XII). Чин прапорщика, существовавший только в военное время, считался теперь в XIII классе вместо XIV. Такой вид система сухопутных чинов имела до самого конца существования русской армии.
Напомню, что с ноября 1855 г. на виц-мундирах было введено ношение погон вместо эполет. Позднее эполеты заменяются офицерскими погонами на походной форме. С 1882 г. на всех видах офицерской формы, кроме парадной носились только погоны.
Некоторые изменения были введены в постановке военноучебного дела. Упор был сделан на милитаризацию образования и воспитания. В 1882 г. военные гимназии были вновь преобразованы в кадетские корпуса, обучение в которых продолжалось 6—7 лет. В 1883 г. учреждён новый Донской кадетский корпус на 420 воспитанников, в 1887 г. — 2-й Оренбургский (на 300). Принимались меры, чтобы превратить эти корпуса в чисто дворянские учебные заведения. Были сокращены курсы общеобразовательных наук. Вместо гражданских воспитателей были назначены офицеры, введены строевые занятия и учреждены летние лагеря для кадетов. Усилена военно-физическая подготовка. В военных и юнкерских училищах, где обучались 2—3 года, усилили специальное образование. С 1885 г. некоторые училища принимали только окончивших кадетские корпуса. Обучение в юнкерских училищах включало в основном предметы военного дела в объёме знаний, необходимых командиру взвода (роты). Выпускникам этих училищ присваивался чин подпрапорщика (подхорунжего). Первый обер-офицерский чин прапорщика (с 1884 г. — подпоручика), хорунжего они получали лишь после определённого срока службы в войсках. В 1886 г. Военное министерство открыло при Московском, Киевском, Елизаветградском юнкерских училищах отделения с военно-училишным курсом для подготовки обер-офицеров, предназначавшихся для занятия более высоких должностей. Вскоре из юнкерских училищ (с годичным курсом) стали выпускать подпрапорщиков на правах младших офицеров. Подпрапорщики эти через год-другой производились непосредственно в подпоручики. К началу царствования Александра III функционировали Павловское, Константиновское, Александровское пехотные училища и Николаевское кавалерийское. В 1894 г. Константиновское военное училище было преобразовано в артиллерийское. Постепенно все общевойсковые училища увеличивали свою ёмкость. В 1881 г. произведено 1750 офицеров, в 1895 г. — 2370. Помимо общевойсковых учебных заведений существовали и специальные военные училища, готовившие офицеров артиллерии, инженерных войск и специальных родов службы (топографической, юридической). В 1882 г. открыты офицерские школы — стрелковая, артиллерийская (для практического совершенствования кандидатов в ротные и батарейные командиры) и электротехническая, в офицерских школах усовершенствования командного и инженерно-технического состава, появившихся в 90-е гг. обучались один год, в академиях учились от 3 до 5 лет. Николаевская академия Генерального штаба являлась главным центром подготовки общевойсковых командиров и специалистов штабной службы. Для 80-х гг. в ней заметен подъём военно-научной работы, чему в немалой степени способствовали профессора Г. А. Леер, П. К. Гудим-Левкович, Н. Н. Сухотин, П. Л. Лобко, М. А. Газенкампф, А. К. Пузырёвский, А. Н. Куропаткин, А. Ф. Редигер и др. Наплыв кандидатов в Генеральный штаб побудил с 1885 г. принимать в академию по конкурсу (трёхлетний строевой ценз для кандидатов был установлен ещё в 1878 г.). Соответствующих специалистов готовили Михайловская артиллерийская, Николаевская инженерная и Военно-юридическая академии. В 1883 г. был открыт Курс восточных языков при школе МИД. На этом Курсе в течение трёх лет преподавались арабский, персидский, турецкий и татарский языки, международное и мусульманское право. Ежегодно принимались 5 офицеров, которые по окончании курса обязаны были прослужить в Азии не менее 4,5 года. Первый выпуск состоялся в 1886 г., всего же в 1886-1894 гг. окончили курс 45 офицеров. Затем для подготовки офицеров знающих китайский язык, в конце 1890 г. высочайше было разрешено иметь двух стипендиатов в школе, образованной Министерством внутренних дел в г. Урге и через год командировать из Омского округа одного казачьего офицера, на 2 года в Кульджу (197а, с. 233).
Таким образом, число военно-учебных заведений, состоявших к 1 января 1881 и 1895 гг., видно из следующих данных (таблица 3).
Таблица 3
Число военно-учебных заведений в 1881-1895 гг.
| Военно-учебное заведение | 1881 г. | 1895 г. |
|---|---|---|
| военная академия | 4 | 4 |
| курс восточных языков | — | 1 |
| Пажеский Е. И. В. корпус (с общими и специальными классами) | 1 | 1 |
| военное училище | 6 | 6 |
| Финляндский кадетский корпус (с общими и специальными классами) | 1 | 1 |
| приготовительные классы Пажеского корпуса | 1 | — |
| приготовительный пансион Николаевского кавалерийского училища | 1 | — |
| военная гимназия | 18 | — |
| кадетский корпус | — | 20 |
| приготовительная школа кадетского корпуса | — | 2 |
| военная прогимназия | 8 | — |
| военная школа | — | 2 |
| Военно-топографическое училище | 1 | 1 |
| юнкерское училище | 16 | 12 |
| юнкерское училище с военно-училищным курсом | — | 2 |
| Училищная семинария военного ведомства | 1 | — |
| педагогии, курсы при 2-й петерб. военной гимназии | 1 | — |
К концу 90-х гг. в кадетских корпусах обучалось около 12 тыс. человек, в военных училищах — 5,5 тыс. человек, юнкерских училищах — 2,8 тыс. человек, в академиях около 850 человек. Среднегодовой выпуск офицеров достигал 2 тыс. человек, что позволяло обеспечить до 80% вакансий в армии и на флоте.
Перевооружение армии
План перевооружения русской армии был утверждён 18 июля 1888 г. Он предусматривал переоснащение войск малокалиберными винтовками, перевооружение полевой артиллерии дальнобойными орудиями и замену крепостной артиллерии орудиями крупных калибров (40, ф. 169, карт. 34, д. 1). После испытания многих систем, как русских, так и зарубежных, в апреле 1891 г. Военное министерство представило Александру III доклад «Об утверждении образца пачечного трёхлинейного ружья, предложенного капитаном Мосиным».
Император утвердил решение военного ведомства, и новая конструкция получила название «трёхлинейная винтовка образца 1891 г.». С. М. Мосину было присвоено звание полковника и выдано вознаграждение 30 тыс. руб. Кроме того, в 1891 г. Мосину была присуждена Михайловская премия (бельгийскому фабриканту Леону Нагану выдана премия в 200 тыс. руб., хотя его система и не была принята). Перевооружение войск винтовками Мосина осуществлено в 1893-1895 гг. сперва в пехоте, начиная с пограничных округов, затем и в коннице (получившей облегчённую и укороченную винтовку драгунского образца). Трёхлинейная винтовка Мосина зарекомендовала себя блестяще. Имея прицел на 3200 шагов, она значительно превосходила простотой конструкции и баллистическими качествами ружья всех остальных европейских армий.
Несмотря на то, что в ряде стран сумели создать конструкции с большей дальностью действительного выстрела, русская трёхлинейка оказалась более совершенной и более надёжной. Неслучайно она свыше 30 лет находилась на вооружении русской армии и затем ещё многие годы служила Красной Армии.
В 1881 г. были приняты новые образцы холодного оружия: шашки драгунские и казачьи, а в 1886 г. — артиллерийские. При этом в устройство клинков и эфесов внесены существенные улучшения, а ножны к ним приняты деревянные, обтянутые кожей. До 1883 г. всё холодное оружие положено было в мирное время содержать в затупленном виде, оттачивая его лишь при мобилизации. В 1883 г. было положено содержать его в отточенном виде (кроме пик), производя при мобилизации лишь отточку. В 1881 г. тесаки как оружие, не имеющее боевого значения, были изъяты из вооружения строевых нижних чинов пехоты и оставлены лишь музыкантам, барабанщикам и горнистам. Кроме того, они на мирное время были оставлены в гвардейских частях, для носки вне строя. Перевооружение войск шашками нового образца было начато в 1883 г. и закончено в 1886 г. (197а, с. 150-151).
В 1882 г. Ванновскому удалось завершить в полевых войсках замену стальными орудиями все устаревшие системы, которые были переданы на вооружение крепостей (197а, с. 155-156). С 1881 по 1891 г. проводилось укомплектование резервной и запасной артиллерии. В 1887 г. на вооружение была принята 6-дюймовая мортира — гаубица, созданная двумя годами ранее А. П. Энгельгардтом. Следует подчеркнуть, что европейские армии не имели тогда ещё гаубичной артиллерии, получившей со временем широкое применение. Вес орудия составлял 1800 кг (1300 кг в походных условиях), вес снаряда — 25,4 кг, дальность стрельбы — 3200 М., скорость стрельбы — 4 выстрела в минуту, начальная скорость — 231,8 м в секунду при крутой траектории. Гаубичная артиллерия обеспечивала разрушение всех типов полевых инженерных сооружений. С 1887 по 1895 г. было изготовлено 72 орудия, что позволило создать 3 мортирных полка в составе 4 шестиорудийных батарей каждый (202, с. 154). Принимались также меры по совершенствованию крепостной, осадной и береговой артиллерии, что требовало значительных средств. Хотя число орудий новейших образцов значительно увеличилось (на 2987 орудий), но общее количество орудий, положенных на вооружение крепостей, возросло всего на 521 орудие, что объясняется, главным образом, сокращением некоторых укреплённых пунктов, потерявших значение, в особенности упразднением крепостей Двинска, Киева и Бендер, а также заменою орудий устаревших типов новыми, современных образцов (197а, с. 169). Укомплектование осадной артиллерии шло медленно из-за недостаточного ассигнования потребных денежных средств. Кроме того, ретрограды военного дела во главе с Драгомировым яростно восставали против технических новшеств, усматривая в технике «гибель духа».
Переход к производству казнозарядных ружей и стальной артиллерии требовал особых марок железа и стали и, конечно, новых взрывчатых веществ. В 1894 г. после серии испытаний в артиллерии был принят бездымный порох.
Как справедливо отметил в своей обстоятельной книге о вооружённых силах России XIX в. историк Л. Г. Бескровный, руководители Военного министерства в конце означенного столетия продолжали мыслить устаревшими понятиями при определении текущей потребности и мобилизационных запасов оружия. И когда в начале XX в. возникла потребность увеличения армии в несколько раз, русская военная промышленность оказалась не готовой к обеспечению своих войск дальнобойным казнозарядным стрелковым и артиллерийским вооружением. Военная промышленность оказалась неподготовленной к решению новых задач (68, с. 397).
2. МЕРЫ ПО УСИЛЕНИЮ ФЛОТА
Управление флотом
Стремясь укрепить военно-морское дело в России, Александр III в мае 1881 г. вместо великого князя Константина Николаевича управляющим флота и морским ведомством, а с июля — главным начальником флота и морского ведомства с правами, предоставленными генерал-адмиралу, назначает своего брата великого князя Алексея Александровича. Как отмечает академик А. Н. Крылов: «… на вопрос «что такое Алексей?» острослов Михаил Ильич Казн (долгое время бывший начальником Балтийского завода) ответил: «Семь пудов августейшего мяса» (166а, с. 134). Родился Алексей 2 января 1850 г. в С. — Петербурге и был четвёртым сыном Александра II и императрицы Марии Александровны. Уже в день рождения он был зачислен его дедом Николаем I в Гвардейский экипаж, то есть со дня рождения предназначался к морской службе. Получил домашнее образование. В 1858-1874 гг. воспитывался под руководством известного учёного-мореплавателя капитана 1-го ранга, а затем контр-адмирала К. Н. Посьета (впоследствии министра путей сообщения). В январе 1857 г. получил чин мичмана. С 10-летнего возраста начал плавать во внутренних и заграничных морях, на разных судах, под руководством своего воспитателя проходя теоретический курс обучения морским наукам. 13 сентября 1868 г. фрегат «Александр Невский», на котором Алексей служил в чине лейтенанта потерпел крушение в проливе Скагеррак у берегов Ютландии. В 1870 г. он совершил путешествие по внутренним водным системам из С. — Петербурга в Архангельск, после чего в должности вахтенного начальника на корвете «Варяг» вернулся морем в Кронштадт. В 1871-1873 гг. на винтовом фрегате «Светлана» плавал в Северную Америку, Японию и Китай, а затем возвратился в С. — Петербург сухопутным путём через всю страну с востока на запад. В июле 1873 г. получил звание капитана 1-го ранга. В 1873-1881 гг. командовал Гвардейским экипажем. С февраля 1874 г. одновременно командовал фрегатом «Светлана». С декабря 1874 г. член кораблестроительного и артиллерийского отделений Морского технического комитета, участвовал в подготовке реформ морского ведомства и создании парового броненосного флота. С января 1875 г. почётный член Общества для содействия русскому торговому мореходству. С января 1877 г. почётный член Николаевской морской академии. В июне 1877 г. произведён в контр-адмиралы с зачислением в свиту Его Императорского Величества. Участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.: состоял начальником всех морских команд на Дунае. За успешную проводку понтонов из Никополя в Систово мимо неприятельских позиций и охрану переправы русских войск награждён золотой саблей с надписью «За храбрость» и орденом Св. Георгия 4 степени. В феврале 1880 г. назначен генерал-адъютантом, в январе 1881 г. — членом Государственного совета.
В мае 1881 г., как указано выше, Алексей Александрович возглавил морское ведомство. Одновременно возглавил Особое совещание по усилению русского военного флота. Участвовал в разработке 20-летней судостроительной программы (1881), последующих планов военно-морского строительства. С февраля 1882 г. вице-адмирал, а в мае 1883 г. возведён в звание генерал-адмирала. В январе 1888 г. получил чин адмирала. В январе 1892 г. назначен членом Комитета министров и шефом Морского кадетского корпуса. Состоял покровителем Общества для содействия русской промышленности и торговле. В 1886 г. за службу пожалован орденом Св. Владимира I степени.
Большинство современников сходились в оценке Алексея Александровича. Гр. С. Ю. Витте писал: «Это был прекраснейший человек, весьма добрый, никому не делавший зла, очень приятный в своих сношениях, имеющий то качество, которым должен обладать великий князь, а именно благородство…»
Великий князь
Алексей Александрович был любимым братом Александра III, поэтому он имел большое влияние. Человек он был во всех отношениях достойный и прекрасный, но человек, который своих собственных государственных идей и вообще серьёзных идей не имел. Он был скорее склонен к личной удобной, приятной жизни, нежели к жизни государственной. Он имел тот недостаток, что не был женат, а потому всегда находился под влиянием той дамы, с которой он в данное время жил».
По словам князя Гавриила Константиновича, «он был очень похож на своего брата, Александра III, но красивее его». «Это был один из самых красивых по внешности членов императорской фамилии, — вспоминал генерал-лейтенант А. А. Мосолов. — Я убедился в Париже, насколько он поражал своей наружностью. Как-то, гуляя на бульварах, я заметил впереди себя высокого мужчину. Прохожие, видя его, останавливались, а некоторые даже восклицали: «Какой красавец!» Подойдя ближе, я узнал великого князя в штатском платье, с покупками в руках…» Алексей Александрович был человеком атлетической силы, обладал большой жизненной энергией и любил военно-морскую среду, в которой провёл большую часть своей жизни. Он жил в прекрасном дворце на Мойке, где, правда, весьма редко, но всё же иногда устраивал балы, но зато весьма блестящие и роскошно обставленные.
Давались они главным образом в царствование брата великого князя, императора Александра III, который временами их посещал. По свидетельству вел. князя Александра Михайловича, А. А. пользовался репутацией самого красивого члена императорской семьи, хотя его колоссальный вес послужил бы значительным препятствием к успеху у современных женщин. Светский человек с головы до ног, которого баловали женщины, Алексей Александрович много путешествовал. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку… Трудно себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице. Не интересуясь решительно ничем, что бы не относилось к женщинам, еде или же напиткам, он изобрёл чрезвычайно удобный способ для устройства заседаний Адмиралтейств-совета. Он приглашал его членов к себе во дворец на обед. И после того как наполеоновский коньяк попадал в желудок его гостей, радушный хозяин открывал заседание Адмиралтейств-совета традиционным рассказом о случае из истории русского парусного военного флота» (50, с. 133-134).
В то же время современники единодушно считали, что Алексей Александрович в отличие от своего дяди вел. князя Константина Николаевича, флотскими делами занимался мало и слабо в них разбирался. А. Н. Крылов, критически оценивая деятельность Алексея Александровича, писал: «За 23 года его управления флотом бюджет возрос в среднем чуть ли не в пять раз; было построено множество броненосцев и броненосных крейсеров, но это «множество» являлось только собранием отдельных судов, а не флотом» (166а, с. 134). Всё это привело к негативным последствиям (развитию казнокрадства в морском ведомстве, замедлению темпов технического перевооружения флота, снижению его боеспособности) и в конечном счёте разгрому русского флота при Цусиме. Хотя в этом был виноват не только он. 2 июня 1905 г. в ходе Русско-японской войны 1904-1905 гг. Алексей Александрович освобождён от должности главного начальника флота и морского ведомства с оставлением в звании генерал-адмирала.
Последние годы большей частью провёл во Франции. Скончался в Париже 1 ноября 1908 г. от воспаления лёгких на 59-м году жизни. Похоронен в великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора С. — Петербурга.
Женат не был. В конце 1860 — начале 1870-х гг. состоял в связи с фрейлиной императрицы, дочерью известного поэта В. А. Жуковского Александрой Васильевной Жуковской (1842-1899), ставшей впоследствии женой барона фон Вормана. В 1871 г. они просили императрицу Марию Александровну разрешить им повенчаться, но получили категорический отказ. Тайно обвенчались в Италии, но брак был аннулирован Александром II. В конце 1871 г. А. В. Жуковская родила в Зальцбурге сына Алексея, получившего титул барона Седжиано. Указом Александра III от 21 марта 1884 г. барон Алексей Седжиано возведён с нисходящим потомством в графское Российской империи достоинство с присвоением ему отчества Алексеевич и фамилии Белевской. Он был женат на княжне Марии Петровне Трубецкой (род. 1870 г.), младшей дочери действительного статского советника С. — Петербургского уездного предводителя дворянства князя П. Н. Трубецкого. Накануне Первой мировой войны гр. А. А. Белевской-Жуковский состоял шталмейстером высочайшего двора. После октябрьского переворота 1917 г. остался в России. В 1932 г. был расстрелян в Тбилиси. Он имел сына Сергея Алексеевича (ум. 1953) и двух дочерей. Одна из них, гр. Мария Алексеевна (1901-1996), в первом браке была за В. В. Свербеевым, во втором — за В. А. Янушевским. Скончалась она в Париже.
После романа с А. В. Жуковской Алексей Александрович не на шутку увлёкся младшей сестрой знаменитого генерала М. Д. Скобелева, красавицей Зиной (называемой Зинок), которая с 1878 г. состояла в морганатическом браке с герцогом Евгением Максимилиановичем Лейхтенбергским. В 1889 г. получила титул графини Богарнэ. «С наружностью и приёмами французской горизонталки, — писал о ней С. Д. Шереметев, — она соединяла чары своего прекрасного и обработанного голоса» (411, с. 103). Не случайно вел. князь Александр Михайлович свидетельствовал: «Когда я упоминаю её имя, я отдаю себе отчёт в полной невозможности описать физические качества этой женщины. Я никогда не видел подобной ей во время моих путешествий по Европе, Азии, Америке и Австралии, что является большим счастьем, так как такие женщины не должны попадаться часто на глаза. Когда она входила, я не мог оставаться с ней в одной комнате. Я знал её манеру подходить в разговоре очень близко к людям, и я сознавал, что в её обществе я становлюсь безответственным за свои поступки. Все молодые великие князья мне сочувствовали, так как каждый страдал при виде её так же, как и я. Находясь в обществе очаровательной Зины, единственно, что оставалось сделать, это её обнять…» Алексей Александрович становится неизменным спутником четы Лейхтенбергских. Герцог, «услужливый муж, почти постоянно пьяный», смотрел на этот роман сквозь пальцы, поэтому во время совместного путешествия по Европе неразлучную троицу нарекли, как manage royal â trois — «августейшая любовь втроём». Герцог, замечает Половцов, «лишённый всякого нравственного чувства негодяй, промышляющий тем, что вел. князь Алексей Александрович без памяти влюблён в жену герцогиню Богарнэ, которая вместе с мужем вытягивают из Алексея Александровича как можно больше денег» (296, т. 2, с. 396). Зинаида Дмитриевна с мужем часто посещала дворец великого князя, где чувствовала себя хозяйкой. Она открыто хвастала большим бриллиантом, полученным в подарок от Алексея по случаю своего дня рождения. Бомонд не упускал ни одного случая, чтобы позлословить о названной выше троице. «Одновременно со мной, — фиксирует Половцов, — находится в Париже вел. кн. Алексей Александрович, проживающий в отеле Continental с Зиной Богарнэ и её пьяным мужем» (296, т. 1, с. 341). Несколько позже Половцов отмечает в своём дневнике: «Алексей… просит позволения поехать в Париж навестить Зину Богарнэ, о чём последняя прислала телеграмму через своего мужа… Государь очень смущён этим ходатайством, говорит, что разрешил бы эту поездку, если бы была хоть какая-нибудь возможность устроить её под предлогом посещения строящихся за границей судов». На одном из приёмов, наблюдая за князем, Половцов, пишет, что он «думает лишь о том, как бы без нарушения приличий улизнуть поскорее и вернуться к кровати Зины. Скука крупными чертами изображается на его лице» (296, т. 2, с. 307). Роман великого князя с герцогиней продолжался до самой кончины прелестницы в 1899 г.
Ближайшими сотрудниками Алексея Александровича по морскому делу были управляющие Морским министерством адмиралы И. А. Шестаков (с 1882 по 1888 г.) и Н. М. Чихачёв (с 1888 по 1896 г.), сыгравшие выдающуюся роль в развитии отечественного флота.
Совершенствование системы руководства флотом при Александре III нашло своё выражение в «Положении об управлении морским ведомством» 1885 г. и «Наказе по управлению морским ведомством» 1888 г., разработанных комиссией члена совета государственного контроля вице-адмирала Жандра. Эта система учитывала замечания адмирала Шестакова и обеспечивала централизованное руководство флотом как боевой единицей. Она устанавливала управление технической частью в соответствии со значением различных специальных отраслей морского дела и строго отделяла функции управления личным составом флота от управления хозяйственной его частью.
Период управления морским ведомством и флотом Алексея Александровича при Александре III характеризуется созданием мореходного броненосного флота, сравнительно быстрым развитием артиллерийского и минно-торпедного оружия, появлением минно-тральных сил и средств и изменением тактики военно-морского флота.
Строительство броненосного флота
Осложнение международной обстановки в связи со складыванием Тройственного союза поставило перед морским ведомством новые задачи.
Первый шаг к созданию нового броненосного флота был сделан в 1881 г., когда при Морском министерстве под председательством великого князя Алексея Александровича состоялось специальное совещание с участием военного министра и министра иностранных дел по вопросу дальнейшего развития военно-морских сил. На этом совещании были определены стратегические задачи по наращиванию морской мощи на Черноморском, Балтийском и Тихоокеанском театрах военных действий. В частности, совещание признало необходимым в случае возникновения войны на Дальнем Востоке войны с Японией или Китаем «откомандирование в воды Тихого океана эскадры из состава Балтийского и Черноморского флотов» (38 г., оп. 1, д. 35382, л. 9-11). Морское министерство тревожилось о скорейшем оборудовании Владивостока, ибо он являлся единственным военным портом открытого моря, способным стать базой крейсерских сил русского флота, и планировался использоваться для дислокации крупных эскадр, перебрасываемых сюда при необходимости с запада. Пока же корабли эскадры Тихого океана, состав которой менялся от условий военно-политической обстановки, вынуждены были проводить большую часть года в зарубежных портах, даже стран — потенциальных наших противников. В 1888 г. на тихоокеанской эскадре компетентная комиссия, председателем которой являлся капитан 1-го ранга С. О. Макаров, а в числе членов были капитаны 1-го ранга Н. И. Скрыдлов и Ф. К. Авелан, выработала план действий на случай войны. В то же время комиссия пришла к выводу, что порт Владивосток из-за своей неподготовленности не в состоянии снабдить целиком ни один корабль. К сожалению, своевременных мер по укреплению флота в этом регионе принято не было (см. 369, 2002 г., № 9, с. 48—49).
В отличие от 60-70-х гг., когда в России создавался оборонительный флот, в начале 80-х гг. было решено строить мощный мореходный флот, способный вести активные наступательные действия. При этом броненосный флот по своей силе должен был превосходить на Балтике германский, а на Чёрном море турецкий флот. В соответствии с поставленными задачами Морским министерством была разработана обширная кораблестроительная программа, рассчитанная на 20 лет (1881-1900 гг.), утверждённая 20 мая 1882 г. Она предусматривала создание 217 боевых кораблей, в том числе 26 броненосцев, 32 крейсеров 1 и 2 рангов, 28 канонерских лодок и 131 миноносца (38 г., оп. 1, д. 14788, л. 38—40). Реализация этой программы началась в 1883 г., когда на верфях С. — Петербурга были заложены для Балтийского флота броненосец и два крейсера, а на верфях Николаева и Севастополя — три броненосца и четыре миноносца для Черноморского флота.
Казалось, дело воссоздания Черноморского флота шло быстро. Неслучайно в 1888 г. при посещении Александром III Кавказа на новороссийском рейде уже находились 2 новопостроенных броненосца, 5 броненосных канонерских лодок, 1 крейсер и 2 парохода — целый строй первенцев возрождающегося флота. Александра III не мог не порадовать этот успех, что было вскоре отмечено в высочайшем приказе № 233 от 15 октября 1888 г. на имя генерал-адмирала. «… В настоящее пребывание моё на юге, — говорилось в этом документе, — я убедился, что воля моя иметь там флот приводится в исполнение под руководством Вашим с настойчивостью и успехом. Я не мог без истинной радости смотреть на целую эскадру боевых судов, готовую стоять за права наши на Чёрном море. Труды по сооружению флота признательно оценят вместе со мной все, кому дороги честь, значение и спокойствие Отечества» (198а, с. 219).
В связи с тем, что Германия опережала Россию по наращиванию морской мощи, намеченная программа по строительству флота несколько раз корректировалась. Наиболее существенные поправки были внесены в 1885 и 1895 гг. Так в 1885 г. по предложению начальника Главного морского штаба адмирала Чихачёва было решено ускорить строительство минного флота (миноносцев, эскадренных миноносцев и минных крейсеров) за счёт некоторого сокращения численности запланированных к постройке броненосцев. Важным этапом в развитии русского судостроения стал спуск на воду в 1891 г. броненосного корабля «Наварин». В его создании участвовали крупные судостроители того времени корабельные инженеры В. В. Максимов, Г. А. Тучков, В. К. Берг и П. А. Титов. В последующем «Наварин» стал своего рода эталоном при создании броненосного флота России. Удачное расположение артиллерии главного калибра в носовой и кормовой башнях, прикрытие всех главных механизмов и артиллерийских погребов броневой цитаделью, установка броневых казематов для артиллерии среднего калибра — всё это стало классической схемой при строительстве броненосцев. К 1894 г. по судостроительной программе 1881 г. было построено 114 боевых кораблей, из них 17 броненосцев, 10 броненосных и неброненосных мореходных канонерских лодок, 8 минных крейсеров, 3 императорские яхты, 7 транспортов (за исключением транспорта «Якут», купленного в Англии), 3 учебных судна, 3 ледокола и 49 миноносцев (198, с. 89—90).
В то же время продолжались работы по созданию подводного корабля, способного вести боевые действия на море. Следует напомнить, что наиболее совершенная для того времени лодка была построена ещё в 1866 г. по проекту И. А. Александровского. Она имела следующие размеры: длина — около 33 М., наибольшая ширина — 4 М., высота — 3,6 М., водоизмещение 335 т. В качестве двигателя использовалась машина, работавшая на сжатом воздухе, хранившемся в баллонах. Хотя проведённые испытания в Финском заливе прошли успешно, однако Морское министерство, скептически относившееся к идее создания подводного флота, не выделило изобретателю средств для продолжения работ над её усовершенствованием. Значительный вклад в создание подводных лодок внёс С. К. Джевецкий, по проекту которого в 1879 г. были построены и испытаны две подводные лодки (одноместная и четырёхместная), вооружённые минными аппаратами и приводимые в движение мускульной силой человека через ножной привод. На второй ПЛ был впервые применён перископ. После одобрения Александра III, было построено 50 ПЛ конструкции этого инженера. В 1884 г. Джевецкий создал первую в мире ПЛ с электрическим двигателем, работающим от аккумуляторов.
В обозреваемый период коренным изменениям подверглась морская артиллерия. Особенность вновь созданных орудий, в сравнении с прежними того же калибра, заключалась, главным образом, в большей длине их при меньшем весе, в большей начальной скорости, сообщаемой снарядам без увеличения вредных давлений в канале орудия, в улучшении конструкции затворов, в скорострельности орудий не только мелких, но и средних калибров. В это же время были достигнуты довольно утешительные результаты также и в деле изготовления предметов боевого «снаряжения», как-то: пороха, снарядов, патронов и разных огнестрельных припасов. Из устройств, выполненных для удобства действия судовой артиллерии, нельзя не обратить внимания на электрические приборы для ночной стрельбы и приборы для управления артиллерийским огнём. В течение всего 14-летнего периода, так же, как артиллерийское, непрерывно развивалось минное дело. Особую отрасль морского дела составило электрическое освещение. Все боевые суда были снабжены этим освещением.
Следует сказать, что судостроительная деятельность не была бы возможна без активно развивающихся судостроительных заводов и фабрик. При Александре III к построенным ранее заводам (Балтийскому, Ижорскому, Обуховскому, Севастопольскому, Николаевскому и др.) было привлечено до 15 частных вспомогательных заводов, из которых одни с успехом строили миноносцы и судовые механизмы, другие выделывали стенки, третьи производили разные поковки и отливки из стали, котельные работы, дымогарные и паровые трубы, работы по устройству водоотливной системы и т. п.
Забегая вперёд, отметим, что к началу 1898 г. Россия занимала в Европе третье место по числу боевых судов. Великобритания имела 355 кораблей, Франция — 204, Россия — 107, Германия — 77 судов (106, с. 106). Наиболее слабым оказалось обеспечение Тихоокеанского флота. На этом театре Россия вдвое уступала возможным противникам — Японии и Англии. Россия имела 75, Япония — 108, Англия — 45 судов.
В связи со строительством броненосных кораблей и дальнейшим совершенствованием артиллерийского и минно-торпедного оружия менялась и морская тактика, основополагающий вклад в разработку которой внёс выдающийся деятель русского флота, флотоводец и учёный С. О. Макаров.
При Александре III были также преобразованы корпуса инженеров-механиков и корабельных инженеров, увеличено число флотских экипажей, устроены порты Севастопольский, Порт-Артур, увеличено число эллингов, расширены доки в Кронштадте, Севастополе и Владивостоке. Был сооружён новый порт в г. Либаве, названный по высочайшему повелению Николая II 5 декабря 1894 г. именем его основателя — Портом императора Александра III (198, с. 113).
Серьёзное внимание уделялось поддержанию и усилению Добровольного флота, созданного, как показано в § 6 пятой главы, при участии Александра III в бытность его цесаревичем.
Лучшей школой для повышения морской выучки офицеров и команд всегда признавались плавания, которые в то же время служили отличным средством и для проверки самого качества судов. Плавания придавали жизнь отечественному флоту, способствовали приобретению офицерами и командами истинно морского духа, в котором их мощь и главная сила. Понимая это, Морское министерство принимало меры к возможно большему развитию как внутреннего, так и заграничного плаваний, не останавливаясь перед значительностью на них денежных затрат. При Александре III эти затраты составили огромную цифру — более 75 млн руб. В период с 1881 по 1895 г. в заграничном плавании, ближнем и дальнем, находилось 308 судов, на которых перебывало 4972 офицера, или 22,08% к числу всех, находившихся в плаваниях, и 61’679 матросов (соответственно 22,8%).
Главной и суровой проверкой морской подготовки продолжали считаться плавания в водах Тихого океана. За обозреваемый период такие плавания совершили 3284 офицера и 42’097 матросов. В Средиземном море за это же время побывало 1362 офицера и 15’036 матросов, а непосредственно в Атлантическом океане — 327 офицеров и 4516 матросов (там же, с. 123-124).
Плавания в Атлантическом океане начались в 1889 г. Тогда были посланы в 3-месячное крейсерство фрегат «Генерал-адмирал», на котором в чине мичмана плавал вел. князь Георгий Александрович, и в годовое плавание — фрегат «Минин» с новобранцами последнего призыва. В 1890 г. с целью ознакомления с отдалёнными краями отечества было совершено плавание наследника цесаревича Николая Александровича (см. § 2, гл. 16).
Начиная с 1883 г. Морское министерство, помимо обычных рейдовых учений со стрельбой из орудий и минами на якоре и на ходу, начало проводить специальные манёвры. С каждым годом программа их совершенствовалась. Манёвры 1884-1886 и 1889 гг. проходили в присутствии Александра III. Чтобы манёвры происходили в условиях, приближённых к боевым, в состав практической эскадры назначались суда всех типов. Программы манёвров предусматривали нападение, самооборону, разведку и испытания целесообразности размещения береговых укреплений и крепостных орудий. По просьбе военного ведомства таким образом были проверены укрепления Динамюнде и Кронштадта.
Смотры флота в присутствии императора обычно проводились на кронштадтском рейде и только дважды в других местах:
19 августа 1892 г. — в Бьорк-э-Зунде и 12 августа 1893 г. — в Либаве. Вместе с действующей эскадрой в Балтийском море плавали особые практические отряды: учебно-артиллерийский, учебно-минный и др. В 1893 г. гардемарины были расписаны на суда практической эскадры Балтийского и Чёрного морей на три месяца, а четвёртый плавали на учебном судне «Скобелев» (198, 134-135).
Почти с самого начала царствования Александра III перед Тихоокеанской эскадрой была поставлена новая задача: оберегать отечественные морские промыслы от иностранных хищнических судов в наших водах Тихого океана, у побережья Сахалина, Камчатки и Командорских островов, для чего ежегодно назначалось по одному клиперу. Эти плавания на Крайнем Севере, на судах мало приспособленных к этому, всегда были исключительно трудны. И только экстренные меры, принимавшиеся Морским министерством к снабжению команд тёплыми полушубками, к приспособлению жилых палуб для возможной защиты судового экипажа от холодных и сырых погод, предохраняли команды от общих простудных заболеваний. Несмотря на суровость климата и вообще на тяжёлую обстановку плаваний под северными широтами, здоровье команд, в общем, за весь рассматриваемый период оставалось удовлетворительным. В результате неусыпной деятельности клиперов было конфисковано 12 хищнических английских и американских шхун с большим количеством дорогих котиковых шкур. Всё менее стали повторяться случаи несанкционированного посещения наших морских просторов иностранными судами (198, с. 126-127).
Учитывая мирный период царствования Александра III, нельзя не упомянуть о неоднократных посещениях Кронштадта военными судами различных наций, свидетельствующих о взаимных дружественных к России отношениях соседних морских держав. Так, в 1881 г. Кронштадт посетила английская резервная эскадра под флагом Его Королевского Высочества принца Альфреда, состоявшая из 9 судов, и в то же лето — датские королевская яхта и паровой крейсер. В 1882 г. побывал бразильский учебный корвет, в 1883 г. по случаю торжества коронования Их Императорских Величеств — американский корвет под флагом контр-адмирала Больдвича; в 1886 г. — австро-венгерский учебный фрегат и датский учебный корвет. В 1887 г. состоялось посещение Кронштадта германским императором Вильгельмом II на яхте «Гогенцоллерн» и германской эскадрой из 10 судов; в 1890 г. на той же яхте германский император вторично посетил наши воды, тогда же прибыли датский учебный корвет и нидерландский фрегат; в 1891 г. — французская эскадра из 8 судов под флагом контр-адмирала Жерве.
Выдающимся событием 1893 г. явилась та роль, которая по воле Александра III, выпала на долю русского флота в деле тесного политического сближения с Францией. Наша средиземная эскадра, состоявшая из пяти боевых судов под флагом контр-адмирала Ф. К. Авелана сделала ответный визит на посещение французской эскадрой Кронштадта в 1891 г. и посетила Тулон, вызвав ряд небывалых торжеств в честь России и её флота. Не меньшей торжественностью отличалось также посещение нашими военными судами Северо-Американских Соединённых Штатов в том же 1893 г. для участия в международном морском торжестве в Нью-Йорке по случаю открытия в г. Чикаго Всемирной выставки в память 400-летия со времени открытия Америки Христофором Колумбом. Эскадра наша состояла из пяти броненосных судов, со 182 офицерами и 2472 матросами, где и пробыла до конца июля под флагом вице-адмирала Н. И. Казнакова. Надо отметить, что на американцев произвели благоприятное впечатление молодецкая выправка наших матросов и их бравый вид.
К сожалению, не всё гладко проходило на флотах. За рассматриваемый период Морское ведомство имело несчастье потерять в водах Тихого океана крейсер 1-го ранга «Витязь» (командир капитан 1-го ранга Зарин), получивший значительные повреждения в подводной своей части вследствие удара о гряду камней у входа в порт Лазарев, не показанных на карте. Несмотря на энергичные работы для съёмки крейсера с гряды, в которых принимали участие все суда тихоокеанской эскадры и владивостокского порта, разразившийся 4 июля 1893 г. шторм разбил крейсер волнами. Из команды его никто не погиб, к тому же с судна заблаговременно были свезены орудия и прочие принадлежности его вооружения.
Были и людские потери. В октябре 1889 г. в Тихом океане погибла на пути с Тюленьего острова шхуна «Крейсерок», на которой возвращались во Владивосток офицер и 19 матросов Сибирского экипажа, по окончании в том году срока караульной службы на означенном острове. Шхуну «Крейсерок», вместе с арестованной ею американской хищнической шхуной «Роза», на которую перед возвращением во Владивосток была переведена часть команды, захватил в пути сильный ветер с туманом, из-за чего оба судна потеряли друг друга из виду и разбились: «Роза» — у мыса Терпения, а «Крейсерок» — в Японском море. Последнюю шхуну, уже разбитую, выбросило на берег острова Маумая, в 15 милях к югу от мыса Соя. Из команд спасся один только квартирмейстер со шхуны «Роза». Произошло это во второй половине октября — месяце вообще для плавания в водах Тихого океана неблагоприятном (198, с. 128).
На Балтийском море 7 сентября 1893 г. произошло крушение броненосца береговой охраны «Русалка», идущего из Ревеля в Гельсингфорс. Потеря судна как боевой единицы для нашего флота не могло иметь особо важного значения, поскольку броненосец принадлежал к числу старых судов. Чувствительная сторона этого происшествия заключалась в потере людей — 12 офицеров и 165 матросов (там же, с. 135-136). Отрадно только то, что русское общество близко приняло к сердцу постигшую беду и щедрым пожертвованием, в котором приняли участие все сословия, не замедлило обеспечить семьи безвременно погибших моряков. Поиски броненосца, к сожалению, не имели успеха, и он был исключён из списка судов. Крушение это по справедливости можно отнести к тем печальным случайностям в море, от которых не гарантированы в плавании ни одна жизнь, ни одно судно.
3. КРАТКИЕ ВЫВОДЫ ПО АРМИИ И ФЛОТУ
В рассматриваемый период развитие вооружённых сил страны происходило под неусыпным вниманием Александра III, который искренне стремился к укреплению русской военной мощи, отслеживал подбор высшего командного состава, регулярно принимал доклады Ванновского и великого князя Алексея Александровича о состоянии армии и флота, присутствовал на крупнейших манёврах и смотрах. Были осуществлены серьёзные меры в области комплектования, организации и развёртывании войск, введены специальные войска связи. Значительно возросло число обученного запаса, созданы кадры ополченческих частей, увеличена сеть стратегических железных дорог. Большой вклад в дело организации производства вооружения и судостроения внесли отечественные учёные, конструкторы и металлурги, что дало возможность создать первоклассные образцы казнозарядного стрелкового оружия, развить сталепушечное производство, провести перевооружение армии и построить крупный броненосный флот.
В то же время ограниченность финансовых средств препятствовала нормальному развитию вооружённых сил. Одним из важных недостатков являлась недооценка грамотности личного состава армии и флота. В рассматриваемый период, вплоть до 1902 г., обучение грамоте солдат и матросов фактически было запрещено, чему в милютинский период придавалось большое значение. Естественно, обучение войск в большей степени походило на дрессировку, нежели на подготовку разумного, инициативного солдата, способного к активным самостоятельным действиям.
4. ИТОГИ ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКИ САМОДЕРЖАВИЯ
Внутренняя политика во время царствования Александра III носит отпечаток самобытности и оригинальности характера его личности. Новый император с первого дня своего правления был настроен возвратить стране внутреннее спокойствие, поднять духовно-нравственное развитие народа и улучшить его благосостояние. На выполнение этих задач были нацелены все усилия правительства, которые выражались в дальнейшем возвышении самодержавной власти и её органов, укреплении дворянского сословия, повышении эффективности экономики России, усилении роли православия и обрусении страны. Ревизии были подвергнуты практически все реформы предыдущего царствования. Отход от курса на модернизацию политической системы был закреплён манифестом 29 апреля 1881 г. «О незыблемости самодержавия» и принятии 14 августа того же года «Положения о мерах к сохранению государственной безопасности и общественного спокойствия».
Первыми жертвами нового курса стали печать и школа.
27 августа 1882 г. вступили в силу новые «временные правила» о печати, устанавливающие строгий административный надзор за газетами и журналами. В 1883-1884 гг. прекратили своё существование все радикальные и многие либеральные периодические издания, в том числе органы демократической печати. 20 ноября 1882 г. был принят циркуляр о средней школе, усиливавший дисциплинарные взыскания, а 5 июня 1887 г. введён позорный циркуляр о «кухаркиных детях», который запрещал принимать в гимназию «детей кучеров, лакеев, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей».
Новый университетский устав, утверждённый 23 августа 1884 г. ликвидировал автономию университетов. Должности ректора, деканов и профессоров, которые по уставу 1863 г. были выборными, теперь подлежали назначению, при этом учитывалась благонадёжность кандидатов. С 1886 по 1889 г. практически было ликвидировано высшее женское образование. В то же время при Александре III увеличилось количество высших учебных заведений.
В национальном вопросе политика самодержавия была направлена на обеспечение единства и неделимости Российской империи. В национальных регионах предпринимались шаги по введению русского языка в делопроизводство, в преподавание в высших учебных заведениях и школах.
По настоянию Победоносцева в 80-х — начале 90-х гг. осуществлена серия религиозно-церковных мероприятий, направленных на повышение авторитета церкви. В несколько раз возросла сеть церковно-приходских школ. Улучшено материальное положение духовенства.
Особым вниманием правительства пользовалось крестьянство. Значительно были понижены выкупные платежи, проведена отмена подушной подати, приняты меры по организации переселений, учреждён Крестьянский банк, упорядочены переделы общинной крестьянской семьи.
Серьёзные меры были приняты для усиления позиций дворянства, значительно ослабленных общим ходом исторического развития страны. Принятый 12 июля 1889 г. закон о земских начальниках усилил роль поместного дворянства в деревне, подорванную отменой крепостного права. Другим крупным нововведением стало «Положение о губернских и уездных учреждениях» 12 июня 1890 г., согласно которому было увеличено сословное дворянское представительство. Пересмотрена и городская реформа. Новое «Городовое положение» 11 июня 1892 г. существенно урезало избирательные права городского населения. Из ведения суда присяжных изъяли ряд дел, в том числе о сопротивлении властям. В 1887 г. был изменён ценз присяжных заседателей с целью усиления землевладельческого сословия.
Таким образом, корректировка реформ, проведённая правительством Александра III укрепляла позиции дворянства во всех сферах общественной жизни, утверждала патриархальные начала в обществе, усиливала административную власть. Одновременно правительство придерживалось ориентации на ускорение экономического развития. Законами 80-х гг. о штрафах, о фабричной инспекции, о запрещении ночной работы для женщин и подростков было положено начало правительственной регламентации взаимоотношений между предпринимателями и рабочими. При активном участии министров финансов Бунге, Вышнеградского и Витте многое было сделано для развития отечественной промышленности. Свою роль сыграли развитие акционерных компаний, капиталистического кредита, усиленное железнодорожное строительство, привлечение иностранных капиталов, форсирование экспорта, покровительственный таможенный тариф 1891 г., льготы и пособия отечественным предпринимателям, упорядочение денежного обращения и достижение бюджетного равновесия.
Значительно возросли объёмы внутренней и внешней торговли.
Целый ряд преобразований произведён в вооружённых силах империи. Началось постепенное перевооружение армии, введена мортирная полевая артиллерия. Вся регулярная конница превращена в драгун, которые в случае войны, могут спешиваться и сражаться в рядах. Нововведения коснулись также интендантской службы, военно-врачебной, военно-судной и др. Серьёзные перемены произошли в военно-морских силах. Построен крупный броненосный флот.
В целом в 80-е — начале 90-х гг. XIX в. была укреплена государственность и достигнута социальная стабильность в России. Вместе с тем в обществе нарастали симптомы противостояния консервативным тенденциям, характерным для правительственной политики.