[82].
30 августа в Санкт-Петербург пришла весть о Бородинском сражении. Н.Д. Дурново в тот же день записал в дневнике: "Курьер привез известия… о генеральном сражении… Граф Кутайсов пропал. Полагают, что он взят в плен…"[83]. Как хотелось родным и близким надеяться, но судьбе было угодно распорядиться иначе…
Четвертый пункт приказа главнокомандующего 1-й армии от 24 июня 1812 года № 48 гласил: "4-й артиллерийской бригады поручик Мячков и 23-й артиллерийской бригады поручик Вындомской назначаются старшими адъютантами к начальнику артиллерии генерал-майору графу Кутайсову"[84]. Но не прошло и трех месяцев, как состоялся очередной приказ Барклая де Толли № 92 от 6 сентября 1812 года, напомнивший о грустных событиях: "Бывшие адъютанты генерал-майора графа Кутайсова, артиллерии поручики Мячиков, Выдомский (написание фамилий оставлено без изменений. — А.С.), Бремзен прикомандировываются к начальнику артиллерии генерал-майору Бухольцу (барон О.И. Бухольц сменил Кутайсова. — А.С.), поручику Поздееву состоять при начальнике главного штаба" (Ермолове. — А.С.)[85].
А 24 сентября 1812 года, когда пропали последние надежды на то, что Александр Кутайсов в плену, М.И. Кутузов написал безутешному отцу, которого знал не один год, проникновенные строки истинного сострадания: "Милостивый государь мой граф Иван Павлович, несколько дней уже прошло, как получить я имел честь письмо Вашего сиятельства и доселе не смел приняться за перо, дабы не быть первым горестным вестником родительскому Вашему сердцу. Если общее участие, приемлемое всею армиею, в значительной потере, сделанной его на поле чести, достойного сына Вашего может усладить хотя несколько живую скорбь Вашу, то примите, Ваше сиятельство, уверение в таковой же чувствах имеющего быть с отличным почтением Вашего сиятельства вечно скорбным слугой князь Михайла Г.-Кутузов"[86]. Жизнь брала свое, но память оставалась и в официальных документах, письмах и воспоминаниях еще частенько упоминалось об А.И. Кутайсове. Память нельзя запретить или истребить. А пока о человеке помнят, он живет сведи нас, он жив в нашей памяти и сегодня.
Чем же объяснить, что в официальных рапортах и докладах Борклая де Толли, Ермолова, Раевского и других военачальников о Бородинском сражении ничего не сказано о гибели Кутайсова, а сведения об этом появляются в записках и воспоминаниях некоторых из них, спустя много лет? По-моему, ответ напрашивается сам собой: с Кутайсовым считались, его уважали за образованность и смелость, но его не любили, ему завидовали, считая выскочкой, чья карьера была обеспечена его отцом — фаворитом императора Павла I. Нелюбовь к отцу перешла и на сына.
Давно уже нет Александра Кутайсова, его завистников и доброжелателей. Сохранились лишь сухие строки документов да скупые фразы записок, дневников и воспоминаний о незаурядном и храбром человеке, ушедшем из этой жизни, не дожив четырех дней до своего 28-летия. "Он был еще в цветущих летах, с привлекательными чертами лица; товарищи и подчиненные не могли налюбоваться его храбростью, его воинскими дарованиями. Глядя на него, так легко было вспомнить о молодом Паладине (т. е. доблестном рыцаре, преданном государю. А.С.) средних веков! И тем легче, тем естественнее, что великая битва, где ратовало рыцарство, закованное в железо, битва при Креси (битва между англичанами и французами во время Столетней войны. — А.С.) происходила в то же самое число, 26 августа (1346-го года), как и наша Бородинская! Юность, осанка, мужество, все соединялось в живом, бодром воине: это граф Кутайсов, командир всей артиллерии при Бородине"[87], - восклицал известный писатель и поэт Ф.Н. Глинка, поручик Апшеронского пехотного полка 1812 года, участник Бородинского сражения.
На этом можно было бы и закончить краткое повествование об А.И. Кутайсове, но давайте взглянем на оценку современниками и историками последствий его гибели.
"Что бы не говорили, но последствия достаточно доказывают, что сражение 26-го было проиграно… Одна из причин, послуживших к проигрышу сражения, произошла, как меня уверяли, от беспорядка, поселившегося в артиллерийском парке, после того как убили графа Кутайсова"[88], - писал генерал-лейтенант Ф.Ф. Винценгероде 13 сентября 1812 года императору Александру I. Винценгероде не был непосредственным участником Бородинского сражения, но был достаточно хорошо осведомлен о нем, поэтому и сомневался в том, что гибель Кутайсова привела к "беспорядку" в обеспечении артиллерии боеприпасами, а это, в свою очередь, стало якобы одной из причин тактического проигрыша Бородинского сражения.
Неизвестный русский офицер, вероятно участник Бородинского сражения, в своей дневниковой записи выдвинул другую столь же сомнительную версию последствий гибели Кутайсова: "… Командир артиллерии граф Кутайсов убит, и никто не знал, в котором месте резервная артиллерия расположена"[89]. Автор этих строк прежде всего продемонстрировал собственную неосведомленность, ибо место резервной артиллерии было определено диспозицией к сражению, доведенной до всех командиров корпусов, а ими, в части качающейся, и до подчиненных им командиров соединений и частей, в том числе и до командиров артиллерийских бригад пехотных дивизий.
Князь А.Б. Голицын, в 1812 году ординарец Кутузова и корнет лейб-гвардии Конного полка, в своих записках дополнил сведения о последствиях гибели Кутайсова: "Кутузов часто повторял, что со смертию Кутайсова армия много потеряла. Хотя граф Кутайсов был во всем отличный человек и конечно на поприще военном отличный генерал, но слова Кутузова не относились к лицу его; ибо он его мало знал еще, а к тому, что на этот день не имел он при себе начальника артиллерии. Неизвестность распоряжений, сделанных Кутайсовым, произвела то, что на всех пунктах у нас стало менее орудий, нежели у французов и часто против неприятельских батарейных орудий действовали с нашей стороны полевые орудия. Здесь упоминается о сем: ибо Кутузов неоднократно приписывал этому событию не полный успех, как бы ему быть должно, по его соображению… Кутузов… говорил это из одной политики"[90]. Однако, и суждения Голицына вызывают большие сомнения. Во-первых, известно, что Кутайсов еще 25 августа доложил Кутузову о всех сделанных по артиллерии распоряжениях к предстоящему сражению, как свидетельствовал адъютант главнокомандующего Михайловский-Данилевский. В-третьих, количественное превосходство неприятельских орудий на отдельных направлениях вовсе не всегда вело к его огневому превосходству. В-четвертых, контрбатарейную стрельбу или артиллерийскую дуэль вполне могут вести легкие орудия с батарейными. Кстати сказать, и в "Общих правилах" нет требований близких к указанным, даже там, например, где идет речь о "стрельбе по батареям" (в пункте 7). После всего сказанного причина "неполного успеха" в Бородинском сражении, выдвинутая Кутузовым, выглядит не слишком убедительно. К тому же и сам Голицын в нее не верил, указав на чисто политический характер приведенных Кутузовым доводов. К сожалению, подобные "политические" ходы у Кутузова были не единичны, так, например, докладывая императору о причинах сдачи Москвы, Кутузов ссылался, как на одну из причин, на сдачу Смоленска Барклаем де Толли.
О тех же последствиях гибели Кутайсова писал и Михайловский-Данилевский, но опять же со ссылкой на Кутузова: "… Невознаградимою потерею была смерть графа Кутайсова. Во время общей атаки наших на курган (центральная высота, на которой располагалась "батарея Раевского". — А.С.), он отделился вправо, пожал руку Паскевичу, повел пехоту в штыки и более не возвращался. Вскоре прибежала его лошадь, и по окровавленному на ней седлу заключили о смерти Кутайсова. Ему было только 28 лет, но Отечество веселилось уже его быстрыми шагами на поприще славы. Общим голосом признаваемы были в нем способности необыкновенные. Его смерть имела важные последствия на весь ход сражения, лишив 1-ю армию начальника артиллерии в такой битве, где преимущественно действовали орудия. Неизвестность сделанных Кутайсовым распоряжений произвела то, что многие роты, расстреляв заряды, не знали откуда их пополнить, и против батарейных французских орудий действовали у нас, в иных местах, легкие. Когда впоследствии заходила речь о Бородинском сражении, князь Кутузов обыкновенно говаривал, что если не одержан полный успех, на какой, по своим соображениям, мог он надеяться, тому причиною была смерть Кутайсова"[91]. К сожалению, в приведенном фрагменте Михайловский-Данилевский зачастую противоречит сам себе.
Норов фактически повторил слова Михайловского-Данилевского, поддержав все им написанное: "… Самый пламенный Кутайсов, лишь несколько часов тому назад, с необыкновенным оживлением передавал мне вышеприведенные его заповедные слова артиллерии, которая в этот день их выполнила при нем и продолжала выполнять, не зная, что его уже нет с нами… Замечательно, что та именно центральная батарея, возле которой Кутайсов был убит, не преставала действовать, доколе неприятель не сел верхом на ее пушки; но они тут же были опять выручены, выкупив вполне временную свою потерю устланными вокруг неприятельскими трупами. Весьма справедливо сказал Данилевский (А.И. Михайловский-Данилевский. — А.С.), что смерть Кутайсова имела важные последствия на весь ход сражения, лишив 1-ю армию начальника артиллерии в таковой битве, где преимущественно действовали орудия, и что неизвестность сделанных Кутайсовым распоряжений произвела то, что многие роты, расстреляв заряды, не знали откуда их пополнить… многие роты простояли без дела, а другие были довольно поздно употреблены"