Правителем учрежденной провинции Нижнего Инда был назначен Пифон. Его резиденцией стала Александрия, с обширными верфями, основанная царем недалеко от северной границы провинции. Крепость в центре области, бывшей столице Мусикана, была перестроена и укреплена. Многие городки и крепости в окрестностях тоже были окружены новыми стенами. В Паттале укрепили цитадель и построили гавань. Во всех крепостях были оставлены гарнизоны, воины которых стали одновременно новыми поселенцами этой страны.
Речная экспедиция Александра вниз по Инду закончилась в Паттале летом 325 г. до н. э.[303] Отсюда начиналась дельта и открывался выход в океан. Поход в Индию завершился. Только часть тех земель, на которые рассчитывал Александр, была завоевана. Это были земли в районе Инда от Гималаев до моря. Главной задачей теперь стало включить на вечные времена долину Инда в новую империю. Но нельзя пройти и мимо другого, более глубокого замысла Александра — установить морской торговый путь от Евфрата и, более того, от Египта до Патталы. Если бы это удалось, восточная оконечность империи получила бы соответствующее завершение и была бы прочно закреплена. Это компенсировало бы отказ Александра от тех честолюбивых замыслов, которыми он руководствовался в начале экспедиции.
Завоевать мир благодаря превосходству македонского оружия оказалось не столь уж трудно. Гораздо сложнее было придать завоеванным землям стойкие организационные формы и удержать их в подчинении. Здесь жизнь ставила не столько военные, сколько политические, организационные, общественные, культурные и нравственные задачи. Очень сложной оказалась также проблема коммуникаций. Александр всегда придавал большое значение созданию новых торговых путей и поддержанию их в порядке. Развитию торговли в первую очередь способствовали дороги, унаследованные от персов, а в Месопотамии, Египте и Индии — также и реки. Но Александр рано понял, какое значение будет иметь море как связующий фактор будущей мировой империи. Большие надежды царь возлагал на Средиземное море, доказательством чего может служить основание им египетской Александрии.
После экспедиции вниз по Инду царь осознал, что на свидетельства Скилака вполне можно полагаться, а следовательно, и на его сведения об океане. Скилак утверждал, что в океане имеются два залива, один из которых ведет к Вавилонии, а другой — к Египту. Сразу же у Александра возникла мысль использовать океан для связи этих стран между собой.
Царя уже не интересовала разрешенная Скилаком географическая проблема. Перед ним встала иная задача — совместить исследование путей по океану и возвращение армии. Царь решил разделить войско. Первая группа под командованием Кратера должна была идти более простым путем — через Арахозию. Другую следовало доставить в Вавилон флотом, которому надлежало двигаться вдоль пустынного морского побережья. Сам Александр с третьей группой намеревался идти вдоль побережья по суше, чтобы снабжать экипажи кораблей продовольствием. Это решение было принято царем еще в стране Мусикана, т. е. далеко от океана. По-видимому, он пришел к этому плану, основываясь на данных Скилака, с которыми втайне все-таки считался. Ни от кого другого царь не мог получить сведений, которые побудили бы его принять это решение. Кратер по приказу Александра со значительной частью войска двинулся на запад.
Отказавшись от командования флотом, царь стремился хоть как-то удовлетворить свою страстную тягу к океану. Столь торжественно начатая экспедиция по Инду должна была получить завершение в открытом море[304]. Паттала была расположена уже в дельте Инда. До моря оставалось пройти по одному из двух больших его рукавов. Александр избрал западный рукав и приказал готовиться к выходу в открытое море: отобрать лучшие корабли, жертвенных животных и необходимую утварь. На берегу остались отборные войска, в задачу которых входило сопровождать флот. Казалось, что царь предусмотрел все, но он не мог предвидеть своенравие стихий. Так же как и год назад, наступило время юго-западных муссонов, которые здесь летом несли не дожди, а бури. Неожиданными также оказались неизвестные македонянам океанские приливы. Все произошло не так, как наметил царь.
Уже в начале пути стало ясно, как трудно продвигаться без проводников по прибрежной низменности. На второй день муссон принес страшный ураган. Этот ураган и начавшийся прилив погнали воду вверх по реке, что привело к поломке многих кораблей. Когда поврежденные суда починили и нашли лоцманов из местных жителей, экспедиция добралась до устья реки. Тут муссон и прилив снова вызвали шторм. Корабли попытались укрыться под берегом, но, к ужасу македонян, вода внезапно схлынула, и все суда оказались на суше. Впервые македоняне познакомились с неизвестными на Средиземном море отливами. Когда вода вновь стала подниматься, сильный прилив нанес еще больший ущерб: корабли сталкивались друг с другом и разрушались. Только теперь царь принял наконец давно созревшее решение выслать несколько судов на разведку. Этим кораблям удалось отыскать для флота путь до острова, лежащего недалеко от места впадения реки в море. Однако Александр не рискнул сразу двигаться дальше, а принес жертвы богу Аммону. На следующий день корабли все-таки отплыли и достигли острова. Здесь царь снова принес жертвы и вышел на своем корабле далеко в открытое море. Счастливыми глазами смотрел он вокруг себя: нигде не было видно земли. Это был тот океан, о котором он мечтал. Ни в каком море не могло быть таких приливов и отливов. Только теперь он принес жертвы Посейдону: быков, вино и золотые сосуды. Царь вполне серьезно относился к этому религиозному обряду. Когда-то Средиземное море отступило перед ним, но океан не пожелал подчиниться сыну Зевса. Однажды Посейдон уже нарушил задуманную Александром торжественную программу, и неясно было, допустит ли открытое море запланированное царем плавание вдоль границы обитаемого мира. Гневный бог, однако, отнесся милостиво к путешествию на родину и ко всем будущим плаваниям.
Александр вернулся в Патталу, не вполне удовлетворенный результатами своих исследований. Рассчитывая, что восточный рукав дельты будет легче пройти, он решил плыть до открытого моря по нему. При этом македоняне действовали уже осторожно, используя муссон, который дул сбоку. Итак, сочтя восточный рукав более пригодным к плаванию, Александр сосредоточил свое внимание на нем. Он приказал построить здесь новую гавань, верфи для кораблей, а также собрать запас продовольствия на многие месяцы. Вдоль побережья стали рыть колодцы. Для обеспечения безопасности царь оставил здесь постоянный гарнизон.
В Паттале царь стал собирать дополнительные сведения у местных жителей. От них удалось узнать кое-что о берегах Индии. Впервые было упомянуто название острова Тапробан (Цейлон). Правда, не исключено, что здесь возникла какая-то путаница. Остров, расположенный в двадцати днях пути от материка, на крайнем юге, вполне мог быть и Суматрой[305]. Однако все, что удалось узнать, казалось малодостоверным. Лишь о муссонах он получил более точные сведения: с юго-запада они дуют только до осени, а затем начинают дуть с северо-востока. Вот тогда эти ветры благоприятствуют путешествию на запад.
Ждать надо было долго, а терпение не относилось к числу добродетелей Александра. Взяв свою часть войска, царь двинулся вперед, для того чтобы заранее запасти продовольствие и воду для флота. Неарх с кораблями остался ждать перемены ветра. Александр надеялся, что плавание Неарха будет успешным и откроет перспективы для судоходства по океану.
Люди грубые и жестокие иногда бывают склонны к нежной и верной дружбе, хотя в их отношениях и отсутствует сентиментальность. Так, тесная дружба Александра и грека Неарха вовсе не была проявлением мягкотелости. Она зародилась еще в юности и выдержала нелегкие испытания: верность Неарха наследнику привела его в свое время к ссылке. Когда Александр унаследовал престол, обнаружилось, что они оба могут существовать вдали друг от друга, но дружба их не слабеет и на расстоянии. Иеарх не был похож на Гефестиона, который без царя был «ничем». Неарх успешно исправлял должность наместника в Ликии, пока Александру не понадобился опытный мореход. От сухопутных «македонских крыс» не приходилось в этом деле ожидать ничего хорошего. Они чувствовали себя в своей стихии на конях, а не на палубе корабля. Хорошими моряками были только греки. Когда Неарх прибыл в Согдиану, его назначили хилиархом гипаспистов; для грека это был очень высокий пост. Когда началось строительство флота на Гидаспе, само собой получилось, что эта задача была поручена Неарху, и он стал командующим речной флотилией.
После благополучного прибытия в Патталу Александр не мог решить, кого назначить командующим морской экспедицией, а также войсками, отправлявшимися на кораблях. Дело в том — а этого до сих пор не заметили исследователи, — что в задачу экспедиции входила также транспортировка части армии[306]. Войска могли, конечно, подождать прибытия одного из македонских военачальников — Гефестиона или Птолемея, но тут оказался Неарх. Он сам передает свой разговор с царем[307]. Александр попросил у своего друга и опытного флотоводца совета, кого назначить командующим. Они перебрали всех приближенных, но Александр всех отверг. Один, по его словам, боялся опасностей, другой был слишком мягок, третий стремился поскорее вернуться домой. Наконец Неарх предложил себя. В первую минуту Александр заколебался, боясь подвергать друга непредвиденным опасностям, но потом с радостью согласился. В этом разговоре Александр предстает перед нами в необычном свете. Это не беззаботный гордец, не жестокий поработитель, а любящий и внимательный друг. Возможно, царя угнетали в это время темные предчувствия и мысли о провале всего предприятия, Александр проявил нежность, заботу о друге и, вручая Неарху командование войсками, распорядился, чтобы он вел их к Тигру. Назначением были довольны все, особенно его приближенные-македоняне, которые из страха перед морской болезнью вовсе не стремились взять командование в свои руки.