Schottky, 1989. S. 43], он же со ссылкой на К. Белоха говорит, что «была попытка устранить Атропата из Мидии, но она провалилась» [Beloch, 1912–1927. S. 303].
А как насчет женитьбы Пердикки и Роксаны, о которой говорится в «Завещании Александра»? При обсуждении правопреемника именно Пердикка предлагает дождаться рождения сына Роксаны от Александра (Александр IV), чтобы он стал соправителем брата Александра Арридрея — (Филиппа III). Пердикка опекает Роксану, и именно он участвует в заговоре по убийству двух других жен Александра, чтобы исключить возможность их претендования на престол [Plut. Alex. 77, 4]. А. С. Шофман в свою очередь считает, что Пердикка с согласия Роксаны был готов взять на себя заботу опекуна ее будущего ребенка [Шофман, 1984. C. 65–66]. В реальности Роксана была уже не царицей, а всего лишь вдовой и поэтому нуждалась в сильной поддержке, которой на тот момент мог бы быть Пердикка. Пердикка и сам нуждался в этом для укрепления своей не очень прочной власти. Распространились документы, в которых даже учитывалась возможность свадьбы Роксаны и Пердикки [Fоntana. Ser. 4. Vol. 18. Part II. Palermo, 1959]. А. С. Шофман добавляет, что «хотя достоверных источников по поводу последней возможности у нас нет, тем не менее считать это полностью утопическим также нельзя. Дело в том, что жена покойного царя нуждалась в сильной защите. Сама она была азиатка и как таковая не пользовалась расположением у тех диадохов, которые были противниками восточной политики Александра. Они отрицали за представительницей азиатской знати и ее сыном какое-либо право на македонский престол [Шофман, 1984. С. 65–66].
Подытоживая сообщения источников о завещании Александра, в части их достоверности хотелось бы отметить, что несправедливо целиком отрицать сообщения, объединенные под условным названием Псевдо-Каллисфен. Правильнее было бы систематизировать их и суметь отделить правду от вымысла (сознательного или случайного). Эта работа частично проведена в науке усилиями многих исследователей, но не завершена.
Пердикка делит между главными полководцами управление сатрапиями. О решениях, в части перераспределения сатрапий, проведенного Пердиккой, на Вавилонском совещании с начальствующими людьми, в частности, сообщают Юстин и Диодор [Diod., XVIII, 3, 1].
Диодор сообщает, что Пердикка «Мидию дал Питону/Пифону» и в этом же параграфе, продолжая список распределения сатрапий, Диодор сообщает, что он же «Мидию дал Атропату» [Diod., XVIII, 3, 1; XVIII, 3, 2]. Безусловно, упоминание у Диодора в одном и том же тексте (с разницей в несколько строчек) двух Мидий без каких-либо прилагательных, с двумя разными сатрапами является случайностью или ошибкой переписчика. Считать так дает основание сообщение Юстина, в котором говорится, что Пердикка «делит между главными полководцами управление сатрапиями с тем, чтобы удалить своих главных соперников и чтобы они в то же время считали этот дар благодеянием с его стороны». В этом перечне упоминается, что «иллириец Питон становится во главе Великой Мидии, Атропат, тесть Пердикки, во главе Малой Мидии» [Just. Epit. XIII, 4, 13]. Общее между сообщениями Юстина и Диодора заключается в том, что в обоих случаях речь идет о двух Мидиях и двух разных сатрапах. Разница же в том, что у Диодора не оговаривается, что Питон/Пифон стал сатрапом Большой Мидии, а Атропат — Малой Мидии (как об этом говорит Юстин).
Исследователи по-разному представляют процесс и мотивы разделения Мидии на две сатрапии.
Hyland John утверждает, что при разделе Мидии Атропат получил утешительный приз — «Малую Мидию», в северо-западном углу своей бывшей сатрапии [Hyland, 2013. Р. 139].
Хеккель, интерпретируя отделение «Малой Мидии» во главе с Атропатом, считает это «специальным одолжением Пердикки» своему тестю, в то же время подчеркивает, что «трудно себе представить, что Атропату было бы приятно отказаться от своей власти в Мидии» [Heckel, 2006. Р. 195–96].
Риза Шабани считает, что «македонский царь, знавший о восстаниях сатрапов в эпоху Ахеменидов, дабы предотвратить мятежи, направленные на захват власти, разделил Мидию на две части» [Шабани, 2008. С. 93].
С. Смирнов считает, что Пердикка урезал часть его владений, передав их своему тестю Атропату для ограничения власти Пифона в регионе [Смирнов, 2014. С. 41].
Р. Биллоуз даже предполагает, что создание Мидии Атропатены было результатом напряженности отношений между Пердиккой и Пифоном [Billows, 2000. Р. 300].
П. Ветлей (P. Whetley) и В. Хеккель (W. Heckel) раздел Мидии и назначение Атропата сатрапом Малой Мидии, наряду с назначением Питона/Пифона сатрапом Большой Мидии, считают, что это было сделано для проверки амбиций Питона/ Пифона [Justin: Epitome of the Philippic History of Pompeius Trogus. Volume II: Books 13–15].
Если основываться на сообщении Курция Руфа, раздел Мидии был уступкой македонскому полководцу Питону/Пифону, который после смерти Александра оказался первым, кто «начал проводить план Пердикки» по правопреемству, в результате которого Пердикка стал первым лицом империи [Curt, X, 7, 4]. Возможно, это назначение, тем более руководителем всего лишь части сатрапии, Питон считал недостаточной оценкой его заслуг в поддержке Пердикки в борьбе за власть. Питон/Пифон старался стать сатрапом целиком всей Мидии, возможно именно поэтому источники так разноречиво сообщают о мидийских назначениях. Фактически с назначением со стороны Пердикки сатрапом Большой Мидии Питон/Пифон одновременно превратился в его врага [Curt, 1809. Р. 439, 448].
Раздел Мидии по-разному воспринимался правителями его двух частей. Диодор замечает, что сатрап Мидии стремился к самостоятельной власти в «верхних сатрапиях» [Diodor, XVIII. 7. 4], но еще не обладал ею [Billows, 1997. Р. 55]. Пол Уитли/Pal Wheatley и В. Хеккель отмечают, что «Питон был одним из наиболее скользких персонажей своего времени» [The Successors to Alexander the Great. 2011. Р. 93], а с нашей точки зрения, Питон/Пифон был человеком, у которого амбиции опережали его военно-политические возможности.
Проблема последствий раздела Мидии отражена в специальном исследовании С. Смирнова, посвященном Питону/Пифону. Ниже мы приводим выдержки из этой статьи. Раздел Мидии, некогда единой сатрапии, безусловно, должен был вызвать конфликтную ситуацию между Пифоном и Атропатом. О каких-либо военных действиях между сатрапами ничего не известно. Безусловно, это можно было бы объяснить плохим состоянием наших источников, однако заметим, что сам Атропат, видимо, не покушался на владения Пифона и занял только северную часть Мидии, принадлежащую ему согласно договору 323 г. В данном случае более вероятным решением проблемы представляется заключение договора между Пифоном и Атропатом, в котором были просто оговорены зоны влияния и границы. С одной стороны, такой договор обезопасил бы владения Атропата, целостности которых мог реально угрожать лишь стратег «верхних сатрапий». С другой — данное соглашение гарантировало Пифону надежного союзника, притом располагавшего отличным военным потенциалом. Страбон сообщает, что военный потенциал Атропатены был столь велик, что в случае войны область могла выставить 10 тысяч всадников и 40 тысяч пеших воинов, столь необходимых ему для реализации более амбициозных планов, чем захват отдаленной сатрапии [Strabo, XI. 13. 2]. Питону/Пифону, ставшему сатрапом, пришлось столкнуться с проблемой проведения границы Мидии с северной частью, которая в качестве самостоятельной сатрапии переходила Атропату [Смирнов, 2014. С. 40]. Когда Пифон впервые столкнулся с «проблемой Атропата», мы не знаем. Первые годы после смерти Александра он был занят общегосударственными задачами: подавлением греческого мятежа в «верхних сатрапиях», участием в войне с Птолемеем, и, наконец, какое-то время Пифон являлся регентом, находясь в центре политической борьбы. Но, разумеется, Пифон не мог не знать о ситуации с Атропатом. Тем не менее наиболее вероятно, что Пифон обратился к этой проблеме уже после Трипарадиса [Смирнов, 2014. С. 40, 41].
Согласно С. Смирнову, Питон/Пифон стремился создать собственное государство на Ближнем Востоке с центром в Мидии [Смирнов, 2014. С. 31, 34], а что касается Атропата, идея раздела Мидии, на первый взгляд кажущаяся противоречивой, его вполне устраивала в силу его династийной принадлежности, о чем мы говорили выше.
О мощи Мидии в составе Ахеменидской империи Александр знал задолго до своего восточного похода, и не исключается, что он подумывал о мерах его ослабления.
Бруно Якобс в Enciclopedia Iranica (Columbia University of New York) [Bruno, 2006] приводит, что в период Ахеменидской империи Армения входила в состав Большой Мидии.
При втором своем походе за Дарием в Мидию в мае 330 г. (первым был поход Александра в северную часть Мидии — Сатрапену/Атрапену — осенью 331 г.) Александр выделил из ее состава Паретакену (южная часть Мидии), которую все же вернул в состав Мидии, в преддверии своего второго визита.
После своего третьего визита в 324 г., когда он объехал несколько регионов Мидии (Багистан, Нисейские поля, Экбатану), Александр еще больше был обеспокоен мощью Мидии. Последовавшие в ходе и сразу после визита осенью 324 г. в Мидию действия Александра по разрушению экбатановского акрополя, снятию зубцов с крепостных стен городов Мидии, расхищению золотого и серебяного наличия в Мидии, приказ об окружении Мидии греческими городами были направлены на ослабление мощи Мидии и преследовали цель предупредить возможное неповиновение Мидии.
Идея раздела Мидии могла быть завершающей в длинной цепи действий Александра, направленных на резкое ослабление оборонной мощи и материального благосостояния Мидии и правящего потенциала лично Атропата. Херцвельд предполагает, что разделение Мидии на две части состоялось еще при правлении Александра [