], в то же время «в восточных провинциях, на которые не нашлось охотников, сохранились прежние правители» [Шахермайр, 1986. С. 350].
В Трипарадисе все наиболее видные диадохи получили части александровской империи. Пифону подтвердили его право на обладание Мидией [Klinkott, 2000. S. 67–74]. Фотий, ссылаясь на позднее произведение Арриана «После Александра», сообщает, что на собрании в Трипарадисе (Triparadisus) Питону/ Пифону была выделена «Мидия до Каспийских ворот» [Arrian. After Alexander’s death, 1920. P. 164].
В Трипарадисском списке распределенных территорий Малая Мидия/Атропатена, получившая на Вавилонском собрании статус полноценной сатрапии, вовсе не упоминается [Diod., XVIII, 39, 5].
Сообщение о распределении сатрапий в Трипарадисе (современная Сирия) в 321 г., когда в перечне подконтрольных македонцам сатрапий отсутствует упоминание Малой Мидии/ Атропатены, оценивается исследователями, как выход из зоны македонского влияния и подтверждение независимости Атропатены. Но на самом деле все происходило не так мирно, как может показаться.
Отсутствие Малой Мидии в списке Трипарадиса некоторыми исследователями оценивается как попытка отстранения Атропата от руководства даже этой частью Мидии.
Однако, если верить Страбону [Strabo, XI. 13. 1], Стефану Византийскому (s.v. ’Атрлатиа) [Stephani Byzantii, 1849. P. 143–144] и Геродиану (De prosodia 3. 1. 287), Атропат продолжал править той частью Мидии, которая впоследствии получила название Атропатена.
Означает ли это, что македонская власть смирилась с отпадением далекой сатрапии и переходом ее под власть Атропата? Вероятно, смерть Александра и последовавший за ней политический вакуум создали благоприятную почву для формирования идей сепаратизма у местных элит на окраинах империи [Смирнов, 2014. C. 41], что, по существу, уточняет, что под покровительство Питона/Пифона Малая Мидия/Атропатена не вошла.
Среди исследователей нет единого мнения о существе и времени занятия Питоном должности «стратега верхних сатрапий», что фактически означало господство Пифона на всей территории к востоку от Евфрата [Смирнов, 2014. C. 39]. Диодор называет Пифона стратегом [Diod., XVIII. 7. 3], но не указывает на то, что Пифон являлся именно стратегом «верхних сатрапий» [Смирнов, 2014. C. 35]. В. Хеккель предполагает, что Пифон все-таки был стратегом «верхних сатрапий» и имел чрезвычайные полномочия для набора крупного войска в сатрапиях [Heckel, 1992. P. 277; 2006. P. 195]. Напротив, М. Ольбрыхт считает, что этот пост Пифон мог занять лишь после встречи в Трипарадисе [Olbrycht, 2013. P. 164].
Питон/Пифон, войдя в союз с Антигоном, был одним из участников заговора, в результате которого Пердикка был убит. Через несколько лет он сам стал жертвой заговора и был казнен Антигоном, с которым еще недавно был в союзе. Антигон, казнив Питона/Пифона, назначил в Мидию в качестве сатрапа мидянина Оронтовата (316 г.) и, одновременно с ним, македонянина Иппострата в качестве стратега с 3500 наемниками [Рыжов, 2002]. Таким образом, с перерывом в 7 лет Большую Мидию (без Атропатены) в качестве македонского сатрапа вновь возглавил коренной мидянин Оронтоват/Оронтобат, имя которого упоминается Аррианом в числе командующих в Гавгамельской битве против Александра [Arr. An., III, 8, 5].
Это означало, что в этих условиях территории бывших царств Манна и Ашгуз, ныне называемые Малая Мидия, благодаря умелому руководству, политическому чутью Атропата были выведены за пределы амбиций македонских претендентов на александровское наследие.
В этом же аспекте следует рассматривать факторы, способствующие возникновению в 321 г. до н. э. независимой Атропатены.
Таким образом, в 321 г., по итогам съезда диадохов в Трипарадисе, Атропатена добилась независимости, но так называемое смутное время, в течение которого следовало приложить немало усилий для сохранения достигнутой независимости, продолжалось. Герен разделил это смутное время империи на три периода. Это периоды действий трех лиц (Пердикки, Евмена и Антигона), которые пытались сохранить единство александровской империи и признания власти его законного наследника — Александра IV, сына от Роксаны. Первый период простирается до смерти Пердикки в 321 г., второй — до смерти Евмена в 316 г. И, наконец, третий определен Гереном смертью Антигона в сражении при Ипсе в 301 г. до н. э. [Герен, 1836. C. 228–229]. После гибели Антигона империя окончательно распалась на несколько частей, а после убийства сына Александра от Роксаны (Александра IV) местные правители приняли царские титулы. Никого не волновала больше идея объединения сатрапий. Диадохи решили самостоятельно править теми частями империи, на которых они создавали свои небольшие государства, продолжая враждовать друг с другом [Шахермайр, 1986. C. 352, 353].
Александровская идея восточно-западного сближения продолжала развиваться и после его смерти. Каждый из диадохов по-своему отдавал дань памяти Александра, поднявшего их на вершину власти. Одним из диадохов был Селевк I. Государство Селевкидов — уникальный исторический феномен, сочетавший в себе восточные (персо-мидийские и ассиро-вавилонские) и западные (греческие и македонские) черты. Фактически оно представляло собой квинтэссенцию политических традиций империи Ахеменидов, Македонии царя Филиппа II и державы Александра Македонского и просуществовало до 64 г. до н. э., когда оно было преобразовано в римскую провинцию [Смирнов, 2011. С. 1–4]. В управлении Египтом Птолемей и его потомки также органически сочетали черты как греко-македонские, так и собственно египетские. Первый правитель государства, диадох Птолемей, использовал местные традиции, сохранившиеся от династического периода до укрепления государства, которое просуществовало до римского завоевания в 30 г. до н. э., после чего стал провинцией в составе Римской империи.
На этом фоне из числа правопреемников государства Александра следует отметить Атропатену. Противостояние, в условиях которого Атропату следовало сохранить (с таким трудом добытую) независимость Атропатены, еще долго продолжалось. Атропат трезво оценил стратегическую важность Большой Мидии для александровских наследников, понимая, что они без кровопролитных боев не уступили бы ее. Можно с уверенностью сказать, что Атропат рассчитал, что Малая Мидия (т. е. территория бывшей Манны и Ашгуза) может быть исключена из раздела кровопролитного противостояния. Судить о политическом статусе Атропата в независимый период можно по сообщению источников, которые называют его гемюн-правитель [Смирнов, 2014. С. 41], а не сатрап. Страбон называет Атропата — царь. Стиль работы Атропата в условиях македонской оккупации дает основание считать, что главными отличительными чертами его работы и в новых условиях была глубокая и четкая продуманность действий и умение дистанцировать Атропатену от ненадежных союзов и кровопролитных конфликтов. Это стало залогом длительного независимого существования Атропатены.
Пол Уитли и В. Хеккель считают, что Мидия Атропатены утвердила свою независимость приблизительно после 316 г. Якобы лишь после поражения сторонника Пердикки — Эвмена и отъезда Антигона на запад, Атропат провозгласил независимость и принял титул царя [Just. Epit., Vol. II. Books 13–15. Р. 95–96]. Мы не можем согласиться с подобной оценкой. Источники не сообщают о каких-либо противоречиях Атропата с Эвменом, тем более что они оба были сторонниками Пердикки, который легализовал отделение Малой Мидии. Возможно, отнесение независимости Атропатены к 316 г. основывается на том, что в течение периода, начиная с Вавилонского и Трипарадисского собраний, в регионе шла кровопролитная междоусобица. Сторонники идеи того, что 316 г. стал годом независимости Атропатены, возможно, считают, что междоусобные боевые действия с участием Питона и Антигона происходили на территории Мидии, включая Малую Мидию. Но источники дают ясную картину того, что театр боевых действий происходил за пределами каких-либо территорий Малой Мидии — Атропатены. Источники четко указывают регионы, вовлеченные в боевые действия. В частности, это «округ, называемый Раги», там, где «холмы вблизи пустыни», которые располагались на крайней восточной части Большой Мидии на границе в Парфией, территории южнее Экбатаны, регион пребывания коссеев, регион города Габена, расположенный в Паретакене, Нисейских полях и, наконец, в Персиде. Все это не исключает, что какие-то военные силы Малой Мидии — Атропатены в качестве наемников не участвовали в этих боях [Diod., XIX, 38; 46, 3–6; 19; 26; 34, 7; 20; 46, 3–6; 48, 1–4; 27; 44, 3–4]. Но, думаю, наблюдая за характером Атропата, это делалось именно с целью предотвратить официальное вовлечение Атропатены, уже объявившей свою независимость, в македонские междоусобицы.
Риза Шабани считает, что «Атропатена очень скоро отделилась… так как определенно претендовала на независимость раньше Парфии и Бактрии. Греческие правители были вынуждены признать их независимость, так как присутствие греков в Атропатене было невелико» [Шабани, 2008. C. 93]. И. Дьяконов считает, что «невмешательство Атропата в войны за раздел наследства Александра было равносильно объявлению им независимости» [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 174], и в результате «первой из стран Востока Малая Мидия/Атропатена добилась независимости и от персидских, и от греко-македонских завоевателей» [Дьяконов, 1951. Кн. II. С. 174]. В одном И. Дьяконов прав, что Малая Мидия/Атропатена первой из стран Востока добилась независимости от греко-македонских завоевателей, но совершенно неправ, говоря, что Атропат «добился независимости от персидских завоевателей». В последнем не было никакой необходимости, так как Персида и Мидия, после распада Ахеменидской империи, были раздельны, в виде независимых друг от друга сатрапий. А в процессе как Вавилонского, так и Трипарадисского деления александровского наследия Персида, целиком и полностью оставаясь в пределах македонского контроля, отдавалась во власть македонских сатрапов. В таких условиях ни о каких так называемых персидских завоевателях или их каких-либо персидских амбициях на Атропатену не могло быть и речи.