[Curt, VI, 9, 22].
Сосредоточив в Экбатане значительные материальные и
военные ресурсы, Александр в начальной стадии своего за-
воевательного похода считал, что Экбатана станет центром
Среднего Востока. Вероятно, царь уже в это время имел в виду
завоевание всего персидского царства, и при этих условиях он
мог бы сделать центром своего тыла Экбатану. В Экбатане было
основано четвертое финансовое управление, в состав которого
вошли только что завоеванные провинции: Месопотамия, Су-
зиана, Персида и Мидия. Управление должно было заботиться
о снабжении войска и вообще о всех видах связи в курируемых
территориях. Для операций Александра на Востоке Экбатана
стала превосходным опорным пунктом в тылу. Однако Экбата-
на не могла надолго удержать свое главенствующее положение.
С покорением Азии произошли значительные перемены в гео-
графических представлениях Александра. Когда царь в 325 г. до
н.э. вернулся из Индии, ведущее место в его планах занял Ва-
вилон, которому предназначалось стать перевалочным пунктом
между Востоком и Западом [Шахермайр, 1986. С. 177, 179, 309].
Прибыв в Экбатану осенью 324 г., Александр избрал ме-
стом своего жительства царский дворец; этот дворец, бывший
памятник поры величия Мидии, находился под стенами город-
ской цитадели и занимал пространство в семь стадий; роскошь
этого здания была почти сказочная; все деревянные части его
были сделаны из кедра и кипариса, балки, потолки, колонны
в портиках и во внутренних покоях были обложены золоты-
168
ми или серебряными пластинками, крыши одеты листовым
серебром. Таким же образом был украшен находившийся по-
близости дворца храм Анитис; его колонны увенчивались золо-
тыми капителями, а крыша состояла из золотых и серебряных
черепиц. Хотя многие из этих дорогих украшений были уже
похищены корыстолюбивыми македонскими военачальника-
ми, столь жестоко хозяйничавшими в Мидии, но в целом храм
представлял собою картину изумительной роскоши. Окрест-
ность гармонировала с пышностью царской резиденции; по-
зади дворца поднимался насыпной холм, вершину которого
увенчивала крепкая цитадель с башнями, зубцами и погребами, полными сокровищ; перед ней почти на три мили в окружности
раскинулся громадный город, а на севере виднелись вершины
высокого Оронта, по ущельям которого тянулись обширные
водопроводы Семирамиды [Дройзен, 2011. С. 420].
В Экбатане Александр дал войску некоторое время на отдых,
устраивал театральные представления и частые пирушки для
друзей [Diod, XVII, CX, 7]. В этом поистине царственном городе
осенью 324 г. Александр отпраздновал Дионисии; они начались
грандиозными жертвоприношениями, которыми Александр
всегда благодарил богов за то счастье, которое они ему даровали.
Здесь следовали всевозможные торжества, боевые игры, блиста-
тельные шествия, состязания художников; пиры и попойки за-
полняли промежутки [Дройзен, 2011. С. 420]. Плутарх сообщает, что Александр, прибыв в Экбатану Мидийскую и устроив там не-
обходимые дела, стал снова бывать в театрах и на празднествах, так как из Греции к нему явились три тысячи актеров [Plut. Alex.
72, 1]. Арриан же отмечает, что в Экбатане Александр принес
жертву, которую обычно приносил при благоприятных обстоя-
тельствах, учредил состязания гимнастические и мусические и
даже проводил гимнастические состязания между детьми [Arr.
An., VII, 14, 1]. Афиней сообщает о маленькой сатирической
драме «“Аген”, сочинитель которой — то ли Питон/Пифон из
Катаны (или из Византия), то ли сам царь», имея в виду Алек-
сандра [Ath., XIII, 595]. Пьеса, согласно Афинею, была сыграна
«на дионисийских празднествах на берегах реки Гидаспа», а Поль
Фор считает, что эта пьеса была поставлена скорее в Экбатане в
169
324 г., так как именно сюда были приглашены Александром дея-
тели греческого театра во время его пребывания в Мидии.
В честь пребывания Александра в Мидии Атропат дал
грандиозный прием, который отличался самой безумной ро-
скошью; он пригласил в гости все войско. Чужеземцы, которые
стеклись из окрестностей и издалека посмотреть на празднества
в Экбатане, окружали длинный ряд столов, за которыми шум-
но пировали македоняне и при звуках труб, через герольдов,
возглашали свои тосты, свои пожелания счастья царю и дары
[Дройзен, 2011. С. 420].
Праздник в Экбатане для Александра был опечален вне-
запной смертью его друга и соратника Гефестиона. Плутарх
сообщает, что Гефестион не мог подчиниться строгим предпи-
саниям врача и однажды, воспользовавшись тем, что врач его
Главк ушел в театр, съел за завтраком вареного петуха и выпил
большую кружку вина. После этого он почувствовал себя очень
плохо [Plut. Alex., 72, 1]. Арриан сообщает, что шел седьмой день
болезни Гефестиона, когда Александру сказали, что Гефестио-
ну плохо. Он поспешил к нему, но уже не застал его в живых.
Смерть Гефестиона Александр очень тяжело переживал. «Говорят, что он провел таким образом целый день и целую ночь. Не-
которые добавляют, что он повесил врача Главкию будто бы за
плохое лечение, по словам же других, за то, что он спокойно
смотрел, как Гефестион напивается допьяна. Все единогласно
утверждают, что в течение трех дней после смерти Гефестиона
Александр ничего не ел, не приводил себя в порядок, а лежал, рыдая, или скорбно молчал» [Arr. An., VII, 14, 1, 4, 8]. Диодор
сообщает, что «царь тяжело переживал случившееся и поручил
Пердикке перевезти тело умершего в Вавилон, так как хотел
устроить пышное погребение» [Diod, XVII, CX, 8].
Когда Александр выступил со своим войском из Экбатаны,
направляясь к Вавилону, был уже конец 324 г.
* * *
Постараемся подвести некоторые итоги визита Александра
в Мидию.
170
В Мидию Александр ехал в ожидании полного всенарод-
ного признания, в качестве блюстителя мидийских интересов
и большого друга мидийцев. В преддверии этого визита Алек-
сандр казнил более 600 македонцев, в том числе македонских
генералов, имевших заслуги перед ним, но обвиненных в пре-
ступном отношении к мидийцам и их ценностям. В преддверии
своего визита Александр распорядился вывести из Мидии ма-
кедонский военный гарнизон и, более того, в состав элитного
военного отряда «агема» и новообразованного отряда так на-
зываемых эпигонов-потомков были включены и представи-
тели мидийской знати. Александр лично проявил инициативу
выдать дочь Атропата за своего самого ближайшего соратника
Пердикку [Arr. An., VII, 4, 5].
Атропат, в отличие от первого визита Алекасандра в Мидию,
состоявшегося в мае 330 г., когда он в преддверии похода Алек-
сандра покинул Мидию, ныне, встречая Александра, признан-
ного руководителя страны, постарался продемонстрировать
искренность, гостеприимство и большие возможности Мидии,
а также, что очень важно, свою верность Александру.
Александр постарался как можно больше увидеть и по-
знать о мидийских реалиях и, в частности, пронаблюдать за
Атропатом в условиях его общения с населением и мидийской
и македонской элитой. Особенно ему бросилась в глаза как по-
литическая мощь самого Атропата, материальные возможности
и фортификационная мощь Экбатаны, а также чрезмерная
укрепленность мидийских городов. Последнее не могло не бес-
покоить Александра и его ближайшее окружение.
Полибий сообщает, что мидянам был нанесен материаль-
ный ущерб, в частности, большая часть металла из дворца в
Экбатане была похищена при вторжении македонян, с Алек-
сандром во главе. Далее Полибий сообщает, что в целом в пери-
од греко-македонских нашествий за счет «золотых пластинок,
обложенных вокруг колонн», «золотых и серебряных дощечек»,
«серебряных дощечек» была отчеканена монета, около 4000 та-
лантов, и вся эта сумма была доставлена в царскую казну [Plb.,X, 27, 11]. Но македонцы не намеревались ограничиться лишь
материальными приобретениями в Мидии.
171
В связи с траурными действиями Александра по случаю
смерти его лучшего друга Гефестиона в Экбатане Плутарх со-
общает: «Горе Александра не знало границ, он приказал в знак
траура остричь гривы у коней и мулов, снял зубцы с крепостных
стен близлежащих городов, распял на кресте несчастного врача, на долгое время запретил в лагере играть на флейте и вообще
не мог слышать звуков музыки, пока от Аммона не пришло по-
веление оказывать Гефестиону почести и приносить ему жертвы
как герою» [Plut. Alex., 72. 1, 2]. Об этих же событиях сообщает
Клавдий Элиан, который говорит, что, когда Гефестион умер,
Александр бросил в погребальный костер оружие, золото, се-
ребро и драгоценную персидскую одежду. Он также на гоме-
ровский лад отрезал прядь своих волос, подражая Ахиллу. Но
царь горевал необузданнее и сильнее этого героя: он занес руку
на экбатанский акрополь. Все, включая срезанные волосы, по
моему мнению, было вполне в греческом духе [Claudius Aelianus.
VII, 8].
Если действия, связанные с трауром в виде среза своих во-
лос и со стрижкой грив у коней и мул, запретом игры на флейте, сжиганием на погребальном костре оружия, золота, серебра,
драгоценной персидской одежды (полагаясь на Клавдия Эли-
ана) можно признать «вполне в греческом духе», то действия