У меня постоянно спрашивали советов относительно любых перемещений флота, просили помочь в выборе каждого корабля и особенно настойчиво выясняли дату, благоприятную для начала штурма. Люди были измотаны изнурительной работой, все смертельно устали, ко всему относились недоверчиво, мои ответы также брали под сомнение, бесцеремонно прерывая мои расчеты, заставляли поторопиться с жертвоприношениями. Я тоже был сильно раздражен и однажды на совете полководцев, не выдержав, потребовал заверений в уважении к голосу прорицателя. Мои слова о падении города в последний день месяца военачальники встретили смехом, ибо этот день уже наступил и не представлялось возможным подготовить и провести штурм.
Мне пришлось долго разъяснять смысл пророчества, доказывая, что все не так глупо, как может показаться на первый взгляд. Составляя все свои расчеты, я обычно использовал египетский календарь, основанный на законе движения Сириуса. На сей раз я забыл ввести эту поправку в греческий календарь, который отстает от египетского на семь дней.
Александр, с которым я часто обсуждал проблему летосчисления, решил, что представился случай уточнить календарь греков. Желая выказать уважение ко мне и моим трудам, царь объявил, что текущий месяц будет продлен на неделю, а сегодняшний день нужно считать не тридцатым, а двадцать третьим числом.
Штурм, как я и предсказывал, начался в последний день месяца, то есть ровно через неделю. Александр первым устремился в пролом в стене. Обагренный кровью врага, он бесстрашно сражался на крепостном валу, нанося противнику смертельные удары мечом и щитом. К вечеру город, когда-то выдержавший тринадцатилетнюю осаду Навуходоносора, пал.
Из числа пленных тринадцать тысяч были проданы в рабство, пять тысяч повешены или утоплены и еще три тысячи приговорены к распятию. Тараны, пробившие путь к победе, были освящены и выставлены в храме Мелькарта-Геракла, доступ в который пытались закрыть царю Македонии чиновники Тира. Во время начавшейся сразу после битвы церемонии священнослужения богу Мелькарту-Гераклу по всему берегу жгли фимиам, и облака дыма, поднимавшиеся от алтарей, на некоторое время закрыли солнце.
Вся армия македонян торжественно праздновала победу. Перед тремя тысячами крестов, на которых стонали распятые жертвы, прошли по берегу парадным маршем воины Александра, а вдоль побережья – в боевом порядке корабли флота македонского царя.
Тир был разрушен, сохранили в неприкосновенности лишь храмы и крепостные постройки. Уцелела также огромная дорога, построенная Александром. Песок, намываемый течениями и приливами, накапливался, оседая на камнях и ливанских кедрах насыпи. Скоро по обе стороны дамбы земля вытеснила воду. В результате береговая линия сильно изменилась, остров, где высился город Тир, превратился в полуостров.
К этому времени Барсина родила сына, которого назвали Гераклом.
XIИскушение
Весть о падении Тира потрясла мир. Вскоре Александр получил от персидского царя Дария предложение о заключении мира. На этот раз Дарий признавал за Александром титул царя, он адресовал ему письмо следующего содержания:
«Кроме десяти тысяч золотых талантов, которые я тебе предлагаю за выкуп моей семьи, я согласен выдать за тебя замуж мою старшую дочь Статиру, отдав в приданое большую страну, земли которой простираются от Геллеспонта до реки Галис.[40] Себе же хочу оставить лишь земли на Востоке.
Если же тебя одолеют сомнения относительно принятия моих условий, вспомни: все на земле преходяще, фортуна переменчива и не покровительствует долго одному человеку, ибо не любит оставаться на одном месте. Чем выше она возносит людей, тем больше они становятся подвержены зависти и соблазнам. Помни, что птиц уносит в небеса их природная легкость. Ты же никогда не взлетишь, движимый ветром глупой самовлюбленности. Остерегайся, жизнь рано или поздно собьет спесь с молодого храбреца. В твои годы нет ничего более трудного, как удержать великую фортуну.
Да, я понес значительные потери, но, несмотря на это, у меня еще остались значительные силы. Не всегда я буду отсиживаться в скалах. Придет время, я соберу войска, и тогда посмотрим, как жалко будешь выглядеть ты с горсткой людей и как буду велик я со своей великой ратью. Для того чтобы победить, тебе придется преодолеть Евфрат, Тигр, Аракс и Гидасп, которые служат несокрушимым оплотом моей империи. Когда ты преодолеешь Мидию, Бактрию, Карманию, тебе придется углубиться в страны Индии, омываемые океаном, где живут многочисленные народы, имена которых тебе неведомы. Ты успеешь состариться, прежде чем пересечешь все мои государства, я уже не говорю о том, как ты пострадаешь во время сражений, в которых тебе придется отвоевывать каждую пядь моей земли. Не торопись меня найти; когда бы ты ни пришел, ты всегда будешь опаздывать».
Александр зачитал послание совету полководцев. Старший из военачальников Парменион держал слово. Он долго говорил об опасностях, которые ожидают войско македонян в задуманной кампании, после чего предложил принять условия Дария.
– Подумай, Александр, – сказал он, – в течение пяти лет ты довольствовался надеждой взять в жены дочь сатрапа Галикарнаса как единственной возможностью получить в наследство Карию; сегодня тебе Дарий предлагает свою родную дочь и всю Среднюю Азию. Будь я Александром, я бы не сомневался ни минуты.
– И я бы принял эти предложения, если бы был Парменионом, – презрительно бросил Александр.
Эти слова одобрили все молодые сподвижники царя. Александр приказал Евмену из Кардии составить ответ Дарию. Вот это письмо:
«Действительно, очень мило с твоей стороны предлагать мне то, что тебе больше не принадлежит, и делить то, что ты уже безвозвратно потерял. Земли, которые ты мне обещаешь, уже завоеваны мною в боях. Верно, ты забыл, что право повелевать принадлежит победителю, а побежденному дозволено только слепо повиноваться господину. Если ты все еще сомневаешься, кому из нас быть хозяином этих владений, мы можем выяснить это в честном бою. Что касается денег, то тебе нет необходимости устанавливать цену, ибо я сам заберу столько, сколько потребуется. Относительно твоей дочери Статиры напоминаю, что она в моих руках, а потому я могу жениться, когда только захочу, без твоего родительского согласия. Знай, что я движим великими замыслами, у меня высокие цели. И, перейдя Геллеспонт, я не стану довольствоваться мелкими победами, которые ты мне сулишь. Знай, куда бы ты ни пытался бежать, где бы ни скрывался, я везде тебя настигну. Тебя не защитят твои реки, ибо это не преграда для преодолевающего моря. Так же как земля не может иметь два солнца, Азия не может иметь двух царей».
Если до сегодняшнего дня Александр думал только о завоевании Египта, то теперь его заветной мечтой стало покорение азиатской империи. Как слова из песни, он повторял названия рек и дальних стран, по которым ему надлежало пройти: Евфрат, Тигр, Аракс, Гидасп, Кармания, Бактрия, Индия… Я знал, что в то время Александр уже был близок к вершине своей судьбы, уже почти достиг предназначенного ему, но письмо Дария стало тем искушением, которое породило в царе желание добиться невозможного. Так богам угодно испытывать нас, когда мы уже близки к заветной цели, соблазняя новыми непокоренными вершинами, влекущими нас в роковые бездны.
«Царь, прежде чем начинать любую новую кампанию, – сказал я, – вспомни о своем предназначении на земле Амона».
XIIВорота Египта
Газа – столица филистимлян, славящаяся фимиамом, благовонными смолами, была последней преградой на пути к Египту. Бати Бебем, черный евнух, командовавший обороной крепости, намеревался вести затяжную войну с царем Македонии, предполагая, что город имеет достаточное количество воинов и большие запасы продовольствия, чтобы выдержать длительную осаду.
Столица филистимлян, подобно орлиному гнезду, возвышалась на вершине неприступной скалы. Казалось, что полностью исключена возможность применения боевых машин Диада для штурма крепостных стен. Но если Александр, чтобы одержать победу над Тиром, сумел изменить береговую линию острова, то почему он должен остановиться перед недосягаемой крепостью? Для того чтобы опоясать крепостные стены широкой площадкой для штурма, Александр приказал возвести вокруг скалы специальные подъемные сооружения. На выполнение этой работы потребовалось несколько недель.
Однажды на рассвете во время богослужения у алтаря на плечо царя упал ком земли. Его обронил огромный гриф, летевший с добычей. Птица, ударившись о натянутые канаты подъемных сооружений, упала в кипящую смолу. Даже для малоопытного прорицателя не составляло труда открыть смысл этого предзнаменования: Александру суждено овладеть городом Газа, однако при этом он подвергается большой опасности быть раненым. Не вняв моему совету остерегаться нападения в этот день, царь направился посмотреть, как продвигаются работы. Стрела, пущенная со стен города, пробив щит и доспехи, вонзилась в его плечо. Рана оказалась довольно серьезной, и Александр потерял много крови. Когда я стал упрекать Александра в неосторожности и в пренебрежительном отношении к моим советам, он ответил, улыбаясь:
– Ты предсказал мне ранение и победу; так как первое уже произошло, мне ничего не остается, как ждать свершения второго.
Александр сильно ослабел. Силы еще не вернулись к нему, когда осажденные предприняли вылазку, намереваясь поджечь осадные машины. Царь узнал, что крепостные ворота открыты. Быстро оценив ситуацию, он приказал немедленно начать общий штурм города. Врач Александра, Филипп из Акарнании, понимая, что никакими силами больного не удастся удержать в палатке, позволил ему командовать боевыми действиями, но при условии, что он не будет лично принимать участия в сражении.
Александр, следуя на малом удалении от своих воинов, следил за ходом наступления. Неожиданно арабский офицер бросился бежать в сторону царя Македонии. Высоко подняв руки, он всячески показывал, что желает сдаться. Перебежчику было позволено приблизиться. Смиренно пав на колени перед Александром, он лишь выжидал минуты, чтобы кинжалом нанести смертельный удар раненому царю. Коварному арабу не удалось застигн