III. Завоевания и «экономическое развитие»
Итак, если достаточно ясно можно представить себе, каким образом осуществлялось управление территориями и контроль над населением, более сложным становится анализ того, как проистекала экономическая жизнь империи. Дело в том, что античные биографы Александра, по существу, не интересовались этими проблемами, поэтому сегодня трудно собирать воедино разрозненные сведения, разбросанные в их рассказах о завоевательных походах. Причем главный вопрос: действительно ли Александр придумал и систематически применял на практике политику, которая бы соотносилась с масштабами завоеванных территорий, и пытался ли он усовершенствовать или изменить те структуры, которые существовали до него? Некоторые авторы стремятся представить Александра «великим экономистом», который находил новые пути, повышал эффективность сельского хозяйства, ввел монетарную экономику (которой они придают значение «прогресса») на территориях, экономика которых до того строилась на отношениях так называемого натурального обмена (определяемого как «стагнация»). Подобное изображение Александра-колонизатора установилось в качестве догмы европейскими историками и географами в период между двумя мировыми войнами XX века. Эта тенденция полностью не изжита и по сей день.[39] А это значит, что прежде чем приступить к изучению проблемы, следует вычленить ее из рамок современной либеральной экономики. Причем рассмотрение не должно ограничиваться Александром. Также надо (по мере возможности) затронуть ближневосточные сообщества во всей их сложности и многообразии. Необходимо задаться вопросом: как бы они поняли выражения «выигрышное положение территорий» или «положительные последствия завоеваний» и не окажется ли их понимание очень далеким от исторических характеристик?
96
То, что сразу бросается в глаза в имеющихся в нашем распоряжении немногочисленных документах, - образ Александра, озабоченного освоением пространства и составлением его описания с точки зрения развития производства. Известно, что он отправил множество экспедиций для открытия или повторного исследования верховий Нила (Каллистен), Персидского залива (Неарх, затем Архий и Андросфен), планировал экспедицию к Каспийскому морю. Руководители экспедиций должны были подготовить для царя отчеты о населений и производстве на исследуемых территориях. Царь также интересовался флорой и фауной, и не сказалось ли в этом увлечении влияние Аристотеля, с которым он поддерживал переписку?[40] Однако когда в 327 г. до н. э. Александр отправил в Македонию самые красивые экземпляры из огромных стад быков, захваченных у аспасиев, это следует рассматривать как «освоение» или скорее как характерный для Македонии грабеж? Двусмысленность присутствует и в положении самого Александра в Азии. Когда Парменион в Персеполе (330 г. до н. э.) отговаривал царя разрушать то, что ему принадлежит, он этим демонстрировал противоречивый характер завоевания. Не имея ни продовольственных складов, ни интендантской службы, Александр вынужден брать все необходимое на месте. Налогов, поступающих из Македонии и греческих полисов, оказалось совершенно недостаточно для удовлетворения нужд. Источником стали захваченные несметные сокровища Ахеменидов. Также был произведен захват открытых к тому времени золотых и серебряных рудников.[41]
«Обычные» доходы, как и при Ахеменидах, шли в первую очередь от земель, статус которых в отношении царской власти был самым различным. Это же относится и к земледельцам. В 323 г. до н. э. сатрап Месопотамии нанял 10 000 «ассирийцев» для очистки канала Паллакопас. Достоверно известно, что это были вавилонские крестьяне, привлеченные по нарядам. Характерно, что в труде Псевдо-Аристотеля «Экономика» автор дает схематичное описание империи Александра (а также империя Ахеменидов). Там подчеркивается, что основной задачей сатрапов было налаживание служб сбора налогов, преимущественно с сельскохозяйственного производства. Метод, при помощи которого в этом труде и других текстах древних авторов описывается финансовое управление некоторых сатрапов и правителей Александра, состоит во внимательном изучении грубых способов получения налогов: грабеж, вымогательство, спекуляция продуктами питания, - судя по всему, такие методы повышения доходов царя считались вполне нормальными, если это не способствовало личному обогащению сатрапов.
Повсюду и всегда Александр распространял во всей полноте свои традиционные царские права на землю и людей. После победы при Гранике царь поставил над Фригией Геллеспонтской македонского сатрапа и «велел населению вносить те же взносы, которые они вносили при Дарии» (Арриан. I, 17, 1). Теперь он не колеблясь применял такую политику, ущемлявшую финансовые интересы уже греческих полисов. Так, он забрал территорию в Приене, заявив во всеуслышание, что она принадлежит ему: «Я знаю, что эта территория моя», - написал он в своем послании городу.
В некоторых из предприятий Александра, обычно рассматриваемых как наиболее характерные для его политики освоения, еще труднее отличить «гражданские» цели от военных. Упоминавшееся выше основание им городов показывает, что в большинстве случаев они служили скорее военным интересам. Следует обратить внимание также на исследовательские экспедиции. Главной задачей, стоявшей перед руководителями экспедиций к Персидскому заливу, начатых в 324-323 гг. до н. э., был сбор сведений о плюсах и минусах в отношении готовившегося военного похода на арабское побережье. Кроме того, они должны были оставлять аванпосты в стратегически значимых пунктах.
Также недостаточно простого перечисления важных мероприятий, проводимых Александром, для того чтобы заключить ipso facto[42] его стремление к «экономическому развитию». В реальности военные цели преобладали, например, в работах по очистке месопотамских каналов, которые производились царскими крестьянами. Когда Страбон (XVI, 1, 10) утверждает, что интерес Александра характерен для «добрых вождей», он просто выражает здесь общее место для месопотамско-эллинистической монархической идеологии. В действительности, в тот период, когда производилась очистка каналов (324-323 гг. до н. э.), ее главная цель была - обеспечить проход флота через Аравийский полуостров к морю. Тот же смысл заключался в ежегодном возведении персидскими властями плотин (временных) на Тигре до Описа[43] и в сооружении военного порта в Вавилоне. Разумеется, для Александра ирригация земель не была первостепенной целью. Речь шла просто о создании материально-технической базы готовившегося завоевания арабского побережья Персидского залива.
Внимательного анализа заслуживает также еще один серьезный аспект политики Александра. Речь идет одновременно о походах в Индию и через Персидский залив, совершенных им в 326 и 323 гг. до н. э., поскольку оба имели общую цель: вновь исследовать и начать эксплуатировать страны, в основе богатства которых лежали значительные природные ресурсы и важные торговые преимущества.
После волнений в войсках на Гифасисе (326 г. до н. э.) Александр построил на Гидаспе флот, включающий 2000 судов. Спуск по Гидаспу, а затем по Инду продолжался с ноября 326 по январь 325 г. до н. э. Там было основано много городов, например, Александрия в устье Асесина - портовый город, которому Александр придавал большое значение; хорошо укрепленная Паттала в дельте Инда, где были построены порт и верфь. Александр несколько раз лично совершал исследовательские вылазки в открытое море, где греки были поражены явлением приливов и отливов.
Возвращение осуществлялось по трем направлениям. Кратеру было поручено (июль 325 г. до н. э.) достичь Арахосии северным путем. Сам Александр возвращался побережьем Гедросии и Кармании. Флот, возглавляемый Неархом, должен был пройти вдоль восточного побережья Персидского залива. Александр и Неарх должны были продвигаться параллельными курсами. Основной целью Александра было обнаружить природные гавани и оборудовать в этих местах хранилища для провизии и воды, чтобы у моряков Неарха была возможность легко пополнять свои припасы на этом весьма негостеприимном побережье. В задачи Неарха также входил сбор информации о побережье и его населении, рейдах и возможностях запасаться водой и местными товарами. Наконец в конце января 324 г. до н. э. Неарх воссоединился с Александром в Месопотамии и смог представить ему свой доклад.
Спустя год в Вавилоне были возобновлены и расширены морские проекты. Был построен порт, вмещавший 1000 кораблей. Флот строился в Финикии отдельными партиями, которые поднимались по Евфрату к Тапсаку, затем переправлялись в Вавилон. Экипажи вербовались в финикийских городах.
«Он задумал заселить побережье Персидского залива и тамошние острова. Земля эта казалась ему не менее богатой, чем Финикия. Флот он готовил, чтобы напасть на арабов под тем предлогом, что это единственные из здешних варваров, которые не прислали к нему посольства и ничем не выказали ему ни доброжелательства, ни уважения. На самом же деле, мне кажется, Александр был просто ненасытен в своих завоеваниях» (Арриан, VII, 19, 5-6).
Лучше и не скажешь! Далее Арриан замечает, что Александра манило богатство страны - родины различных «пряностей» (мирт, ладан, нард, кассия и т.д.). Сверх того, это - протяженное побережье с рейдами и великолепными естественными гаванями; близко к побережью находятся цветущие острова. Все это Александру сообщили в своих докладах руководители экспедиций. Завладеть богатствами арабского побережья было основной целью планируемой экспедиции.