В 1975 году Старшинов стал кандидатом технических наук, а еще через четыре года возглавил кафедру физического воспитания Московского инженерно-физического института, знаменитого МИФИ. Любопытна и тема диссертации, которая дает представление о мировоззрении хоккеиста: «Исследование нравственного долга и ответственности спортсмена». «Мне кажется, что я ушел со льда вовремя. У человека наступает момент в жизни, когда, стремясь к воплощению мечты, он наконец-то, осуществив ее, получает заряд суперэмоций. Причем часто один раз в жизни. В спорте я достиг всего и неоднократно. В итоге дальнейшее свое призвание я нашел в науке и, занимаясь ею, также получил свой заряд положительных эмоций», – заключает Вячеслав Старшинов.
В 2004 году Старшинов дал большое интервью великому русскому реставратору и своему другу Савелию Ямщикову, ушедшему из жизни в конце 2009 года. Оно дает представление о жизненных приоритетах великого хоккеиста, для которого главной ценностью было сражаться за честь своей родины и выигрывать. «Какие вещи в жизни ты ценишь превыше всего?» – спросил Савва Ямщиков у своего друга. «Без всякого пафоса для себя самого, я это главное сформулировал бы так: делать людям добро. Как получается – другой вопрос, но если от моих действий другому человеку хорошо, то, значит, прожил не зря. Вот что всегда во главу угла ставлю», – ответил Старшинов.
Чуть позже Ямщиков спросил у хоккеиста, что двигало им в его многолетней трудной, но блистательной карьере. «Естественно, в спорте очень важно стремление побеждать, несмотря на то, что соперник сильный. Просто, если он очень силен, значит, больше желания победы, и концентрируешься на этом весь, без остатка. А второе, но может быть, оно первое, не знаю, это, как ни банально, патриотизм, любовь к Родине, в хорошем смысле этого слова. Чтобы не посрамить землю русскую, – честно признался Вячеслав Старшинов. – Почему ты болеешь за “Спартак”, кто-то за “Динамо” или персонально за Мальцева, Фирсова, Харламова? Потому что человек так устроен, что он не может проявить все свои лучшие качества и стремления – какой бы гениальный ни был. Но, болея за того или иного игрока и команду в целом, ты его как бы идентифицируешь с собой. Он такой же, и у него получается. Вот это самое главное в болении, я имею в виду настоящее боление, где есть взаимопонимание и взаимодоверие. Ты верно заметил, что мы-то играли не только за себя, но за всю страну. А как иначе, если ночами миллионы людей сидят у телевизоров. Телеграммы, письма – мешками. Поэтому мы знали, что за нами Родина, отступать некуда. Вот, собственно, две силы, которые двигали нами».
Рассказ о лучшем друге Александра Мальцева, Валерии Харламове, в этой книге выведен в отдельную главу, на что есть свои веские основания.
Автор этих строк неслучайно, пройдясь «мазками», остановился на хоккеистах из символической «сборной Мальцева». Если вдуматься, то сам Мальцев выбрал не просто лучших из лучших хоккеистов, а предпочел назвать тех людей, кто близок ему по духу. Кто не предавал свой клуб, не перебегал из команды в команду, кто протягивал ему руку в трудную минуту, кто любил и любит свою Родину. Наконец, тех, с которыми, тут Мальцев абсолютно прав, ему просто «было надежнее». Воистину: «Скажи мне, кто твой друг – и я скажу, кто ты».
Глава девятаяВРАТАРИ-«ЛЮБИМЧИКИ». МАЛЬЦЕВ В НАЧАЛЕ 1970-х
У нападающего Александра Мальцева особые «любимчики» были среди вратарей. Форвард «Динамо» был прирожденным «охотником за вратарскими скальпами». Сколько раз они, бедолаги, покупались на мальцевские фокусы и сколько раз в досаде швыряли на лед клюшки, пропустив шайбу от хитрого Мальцева. Один из финских голкиперов однажды в истерике даже поехал в сторону собственной скамейки запасных меняться, настолько издевательски 10-й номер советской сборной забросил шайбу в его ворота.
Партнеры Мальцева по сборной СССР и «Динамо» не раз говорили, что с Александром лучше всего играть в одной команде, а не оказываться по разные стороны «хоккейных баррикад». Сам Мальцев недавно признался мне, что «особое наслаждение ему доставляло забивать Третьяку».
Владислав Третьяк помнит, как в 1968 году начинал играть вместе с восемнадцатилетним Мальцевым в юношеской сборной. «Чем мне запомнился Мальцев? – переспросил Владислав Третьяк в ответ на мой вопрос, комфортно ли ему игралось с нападающим из «Динамо». – Запомнился он тем, что в одной из игр “Динамо” с ЦСКА Мальцев забил мне четыре гола, что было крайне редким случаем для одного хоккеиста. Признаю честно, Мальцев – совершенно уникальный игрок. На вид, как и Гретцки, чисто физически ничего из себя не представляет, а как изящно катается. Мы его “Маресьев на льду” называли. Он одну ногу как бы за другой тянул, но был настолько взрывной, умный, так ювелирно пасы отдавал и так много забивал, хотя, казалось бы, я его изучил еще с молодежной сборной, потом продолжил внимательно следить за его манерой игры на тренировках национальной команды. Когда он выходил в составе “Динамо” играть против меня, я вроде бы знал, что он сделает, казалось, что изучил все его повадки на льду. Ан нет, это не очень-то и спасало. Ему я всегда уделял пристальное внимание, он очень талантливый игрок был».
В карьере Александра Мальцева наиболее впечатляющим и, главное, удачным для него самого можно, наверное, назвать первую половину 1970-х годов. Несколько выигранных золотых медалей на чемпионатах мира. Звание лучшего хоккеиста СССР 1972 года, которое он получил на двоих, вместе с лучшим другом Валерием Харламовым. Отличная игра в Суперсерии 1972 года с канадцами. Казалось, чего бы еще желать парню, который приобрел все это к 23 годам? Во впечатляющей коллекции наград относительно молодого игрока обязательно должен был прибавиться титул олимпийского чемпиона.
Зимние Олимпийские игры 1972 года прошли в Японии, в местечке Саппоро, запомнившись многочисленным спортсменам не только искренностью и радушием местных жителей, но и постоянными капризами погоды. Это были первые зимние Олимпийские игры, прошедшие за пределами Западной Европы и США.
Турнир в Саппоро для хоккеистов был первым, в котором в комплекте с олимпийскими медалями не разыгрывались титулы чемпионов мира и Европы. С 1972 года было решено проводить такие соревнования отдельно, и, следовательно, в год проведения зимних Олимпиад на хоккеистов стала выпадать дополнительная нагрузка. Команда СССР, как действующий чемпион Олимпийских игр, сразу попала в шестерку сильнейших команд, разыгравших чемпионский титул. В итоге в финальном турнире этим командам предстояло сыграть по пять встреч друг с другом.
«Осторожно, они кусаются» – таким заголовком, предупреждая русских, сопроводила одна из японских газет материал о возможностях сборной США. Впрочем, советская сборная быстро показала, что не боится американцев, выиграв у них с убедительным счетом 7:2. Две шайбы в этой игре забросил Александр Мальцев. До этого сборная СССР выиграла у финнов со счетом 9:3. И в этой встрече Мальцев точно «выстрелил дважды». Матч со шведской командой был единственным, в котором сборная СССР потеряла очко. Этот поединок закончился вничью – 3:3. Затем советские хоккеисты победили поляков со счетом 9:3. Трижды в этом матче отличился Харламов. И наконец, игроки сборной СССР поставили убедительный восклицательный знак, выиграв в последнем своем матче на олимпийском турнире в Саппоро у команды Чехословакии 5:2.
Это был последний матч на Олимпиадах, когда хоккейной сборной руководили Анатолий Тарасов и Аркадий Чернышев. В составе советской команды на первые роли выходило новое поколение хоккейных звезд: Михайлов, Петров, Харламов, Мальцев, Третьяк, Васильев, Лутченко, Шадрин, Якушев.
История увольнения Тарасова и Чернышева из сборной окутана тайной. В одной из газет в начале 2000-х годов даже выдвигалась версия о том, что после победы в Саппоро Анатолий Тарасов, который не всегда был в ладах с властями предержащими, якобы выдвинул тогдашнему главе Спорткомитета СССР Сергею Павлову два требования. Во-первых, в случае победы над канадскими профессионалами дать возможность выехать в НХЛ двум-трем лучшим игрокам сборной СССР, а ему самому якобы предоставить право поработать в одной из команд НХЛ в качестве консультанта. Павлову, по логике вещей, такие требования показались абсурдными. Впрочем, в то, что Тарасов так рвался за границу, верится с трудом. Он был таким патриотом своей страны и приверженцем ленинских идеалов, что, по воспоминаниям его близких, в годы перестройки швырял в сторону журнал «Огонек», называя его «антисоветчиной».
Более справедливым выглядит тезис о том, что непокорность Тарасова в конце концов достала чиновников. Один из ветеранов, попросив не называть свою фамилию, рассказал мне весьма любопытную трактовку событий. «Известно, что Анатолий Владимирович был большим любителем создавать конфликты, а в матчах с чехословаками, особенно после памятных событий августа 1968 года, когда наши танки вошли в Прагу, и вовсе стал для чехов самым ненавистным человеком в сборной СССР. Он не стеснялся провоцировать и чешских болельщиков, и тренеров, и хоккеистов, причем прямо во время игры мог плюнуть в их сторону. Естественно, чехи, включая руководство страны, свирепели. Для них Тарасов был как красная тряпка для быка. У нас говорили, что накануне чемпионата мира 1972 года, проводившегося в Праге, Густав Гусак, креатура Брежнева и тогдашний глава чешской компартии, во избежание новых беспорядков в стране лично попросил советского генсека. “Потерпим кого угодно во главе советской сборной, Чернышева, других, только не Тарасова. Иначе за последствия не ручаюсь. Болельщики не простят ему новых оскорблений. Будет бойня, и вам придется присылать сюда уже не одну, а две армии”, – примерно так сказал Брежневу Гусак, который был большим любителем хоккея. Так, сразу же после победы в Саппоро Тарасова, а вместе с ним и Чернышева отстранили от работы со сборной», – признался ветеран.
Вскоре у сборной СССР появился новый тренерский тандем: Всеволод Бобров и Николай Пучков, которые работали консультантами в штабе сборной в Саппоро. А Аркадий Иванович Чернышев и Анатолий Владимирович Тарасов ушли из сборной непобежденными…