Тумены, точно в срок собравшись к месту битвы из отдалённых земель, где они выполняли самостоятельные тактические задачи, разделались с могучим войском венгров почти без потерь. В боях они дополняли своё превосходство китайскими военными хитростями и использовали баллисты в полевом сражении. А чтобы медленно собиравшееся в Германии войско Священной Римской империи германской нации не мешало грабить огромное королевство Венгрию, Субэдей рейдом отряда Петы на Оломоуц (стычка 24 июня) заставил короля Вацлава II стянуть чехов и немцев на оборону Богемии.
К концу 1241 г. все неподвластные германской империи земли в центре Европы были разорены, а выставленные ими в поле войска разбиты[73]. Верный принципу "разделять и побеждать", Субэдэй мог теперь взяться за Священную Римскую империю германской нации. Немцы крепко провинились: они участвовали в боях с татарами, а император Фридрих II даже осмелился принять вассальную присягу непокорного короля Белы. В следующем году татары вторглись в Хорватию и Далмацию, выйдя к границам входившей в империю Италии.
Рассказывали, что Батый осмотрел Адриатическое море, даже въехал в него на коне, и оно ему не понравилось. Эту воду конь отказался пить! Гористая местность на западе также не привлекала кочевников. К тому же хана Бату и Субэдэя гонцы из Каракорума призвали на курултай. Дисциплина для татар была прежде всего. Их конница пошла назад, на Восток, оставив Запад истово благодарить Бога за чудесное избавление.
К тому времени, когда Орда вернулась в южнорусские степи, благодарность за избавление истово возносили Богу и в Новгороде. Но речь шла не о татарах, нашествие которых летописцы сочли Божьей карой за грехи, а о крестоносцах, поспешивших на завоевание разгромленной, как им казалось, Руси. И рукой Бога, остановившей "папёжников", стал князь Александр Ярославич.
Часть III. ПОДВИГИ
Глава 1. РУССКИЙ РУБЕЖ
Подсобив отцу утвердиться на великокняжеском престоле, Александр Ярославич в том же 1238 г. вернулся в Новгород. На семейном совете в разоренном Владимире было решено использовать спасённые во время татарского нашествия дружины для объединения под властью великих князей владимирских других земель Руси (разумеется, не тех, на которые направят следующий удар татары).
Великому князю Ярославу предстояло завоевать Смоленск. Граждане этого богатого торгового города, устрашённые прошедшей мимо Ордой, призвали для своей обороны литовского князя. Пользуясь отсутствием "законных" русских князей, искавших безопасности на западе, Ярослав с дружиной захватил город, взял в плен литовского князя, а с гражданами заключил договор, что княжить у них будет его ставленник[74].
Александр тем временем прибыл в Полоцк — центр второго крупного княжества к западу от их с отцом и родичами объединённых семейных владений. Полоцкий князь Брячеслав, последний из правившего здесь рода Рогволдовичей, нуждался в надёжной опоре, испытывая нарастающее давление со стороны Литвы, епископа Рижского и ордена. Его дочь Александра произвела неизгладимое впечатление на 18-летнего новгородского князя, не желавшего, судя по всему, жениться по воле родителей. Сватовство и свадьба состоялись быстро.
"Старый" по тем временам жених (в роду Александра женились в 12–15 лет) венчался со своей избранницей в суровой пограничной крепости Торопец, в храме Святого Георгия Победоносца. "Там кашу (свадебный пир. — Авт.) чинил, а в Новгороде другую", — отмечает летописец[75]. На свадьбе, видимо, присутствовала его мать Ростислава, которая оставалась с сыном и невесткой в Новгороде до изгнания князя и его семьи зимой 1240 г.[76]
О княгине Александре мы ничего не знаем, кроме того, что она стала прародительницей московских князей и царей. Зато очевидно, что в приданое за невестой князь получал войну с грозившей её княжеству и Новгороду Литвой. Потому и первую "кашу" он давал в крепости, защищавшей владения его семьи от Литвы.
Сразу после свадьбы Александр стал сооружать "городцы" — укрепления по р. Шелони, вдоль которой лежал путь в Новгород с запада. Центром активной обороны здесь стал возведённый князем Городец (Старый Порхов). Его гарнизон должен был усилить линию обороны между Старой Руссой и Великими Луками. Умело используя местность, новгородцы-городовики прикрыли проходы между болотами лесными засеками и полевыми укреплениями.
Сам Городец должен был, при необходимости, легко выдержать атаку литовцев. Для этого он был укреплён трехметровой глубины рвом и такой же высоты валом, по широкому гребню которого шла деревянная стена со стрелковой галереей. Но главной задачей Городецких воинов было не отсиживаться за стенами, а выслеживать и бить крадущиеся на Русь литовские отряды, по тревоге скакать на помощь Старой Руссе или Великим Лукам.
Сохранился документ, свидетельствующий о судебной работе князя в приграничных землях. Совместно с псковским посадником Твердилой Александр Ярославин решил земельный спор со Спасо-Мирожским монастырём в пользу свободных крестьян, утвердив навеки их "смердью грамоту". Князь, хвалимый автором его Жития за справедливость, высоко чтил монастыри, но ещё больше — правду. К тому же каждый смерд на рубеже умел держать в руках оружие, а оно иной раз оказывалось сильнее молитвы[77].
Укреплять границу князю приходилось и на севере, по р. Неве. За рекой, в землях подданной Великому Новгороду еми, уже шла война. Заселявшая всю центральную часть Финляндии емь, как мы помним, не отличалась излишним миролюбием и даже не так давно нападала на земли Великого Новгорода. Несмотря на давние военные, политические и экономические связи с республикой, платить ей дани емяне не очень-то хотели. Но, пустив к себе католических миссионеров, обещавших крестимым язычникам, как водится, "помощь Запада", прародители финнов просчитались гораздо больше. Очень скоро им пришлось восстать, чтобы сбросить католическое иго с помощью Руси. В ответ папа римский Григорий IX в 1237 г. объявил против еми и Руси крестовый поход.
Руководивший христианизацией Финляндии епископ Томас (он прибыл сюда из Англии в 1220 г.) действовал здесь в самой обычной манере. То есть сначала увлекал часть знати креститься, а затем начинал крушить языческие капища, требовать работников для строительства церквей, а главное — заставлял всех платить церковную десятину. Себя он, как и другие епископы на христианизируемых католиками землях, считал верховным владыкой во всех духовных и светских делах.
Вы спросите, а почему бы епископу, как представителю папы римского, наместника Бога на земле, не управлять подновластно своею паствой? Дело в том, что Томас и другие католические епископы полагали себя хозяевами всех поголовно душ в своей епархии. А границы епархии они определяли сами: папы, исходя из докладов епископов и своих приблизительных представлений о географии, утверждали их весьма расширительно: "от сего места до границ, которые удалось покорить".
В 1230-е гг. люди обширнейшего союза племён еми, спокойно жившие при власти Новгорода на своих землях в центральной Финляндии, вдруг обнаружили, что у них появился "хозяин", претендующий, помимо прочего, на десятую часть их доходов и имущества, а всех не крестившихся считающий преступниками. Когда непрошенные миссионеры, приходя в селения с отрядами шведских воинов, стали грабить народ, разбивать идолов, принуждать людей к крещению и ни в грош не ставить местных вождей, до финнов медленно, но неотвратимо стало доходить, что "здесь что-то не так".
На гипотетический вопрос любого финского старейшины — а что это вы здесь распоряжаетесь? — Томас мог предъявить копии совершенно законных документов на управление их землёй. 4 апреля 1216 г. папа Иннокентий III в булле на имя шведского короля Эрика Кнутсона подтвердил его права на завоёванные земли западных финнов и те, которые король сам сможет приобрести. А в 1221 г. папа Гонорий III в помощь епископу Томасу настрочил буллу о торговой блокаде "варварских" народов, мешающих окатоличиванию Финляндской епархии в границах, которые определил сам Томас. Но епископ и его представители не вдавались в такие тонкости. Учитывая, что язычники всё равно не умеют читать, они просто кивали страже, и та вынимала из ножен более доступный аргумент: меч.
"Горячим финским парням", ещё недавно, с подачи миссионеров, воевавшим против "злой" Руси, пришлось вновь доставать из кладовых луки, копья и топоры. Им и в голову не могло прийти, как печётся об их "спасении" неведомый им мужчина в далёком Риме. А папа Григорий IX (1227–1241), несмотря на преклонный возраст (он был избран на престол в 80 лет) и страшную вражду с германским императором Фридрихом II, владевшим большей частью Италии, в январе 1229 г. только и думал, что о любезной его сердцу Финляндии.
В течение нескольких дней, крайне обеспокоенный докладом епископа Томаса о жестком сопротивлении финнов его "священной" власти, папа Григорий написал о положении в Финляндии 7 (семь!) булл, — больше, чем по поводу освобождения Фридрихом II Иерусалима в том же 1229 г. (там-то всё было просто: раз папа уже отлучил императора от церкви, то и сама Святая земля попала под интердикт).
Судя по этим буллам, поход князя Ярослава Всеволодовича в земли еми зимой 1227 г. сильно помог местным язычникам в борьбе с притязаниями епископа Томаса. В своих буллах папа нехорошими словами отзывается о русских и под угрозой отлучения требует прекратить с ними всякую торговлю, особенно оружием, железом, медью, свинцом, лошадьми и продовольствием. Буллы были направлены церковным властям в Риге, на Готланде, в Висбю и Любеке — то есть по важнейшим точкам торговли Новгорода на Балтике. Учитывая, что именно в это время Русь постиг страшный голод, папская идея торговой блокады была эффективна.