Когда Ярослав ушёл из Новгорода, на кафедре остался его сторонник Арсений. В этом году была дождливая осень; разливы мешали распахивать поля и убирать сено, загнивавшее в стогах. Меньшие люди стали волноваться и кричать, что Бог наказывает Новгород за то, что на владычнем престоле сидит Арсений, а не Антоний. Суздальский летописец, с неодобрением относящийся к новгородским распрям, объясняет эти волнения происками дьявола: «Окаянный дьявол, исперва не хотя добра роду человеческому и завидев ему (Арсению) зане прогоняет его нощным стоянием, пением и молитвами, воздвиже на Арсения мужа кротка и смиренна, крамолу велику». Произошло бурное вече. Люди стали кричать, что Арсений сел на престол, дав взду Ярославу. Толпы чёрных людей бросились с Торговища в детиниц, ворвались во владычины палаты и выволокли оттуда Арсения. «Ако злодея пхающе, а инии за ворот, выгнаша, мало ублюде его Бог от смерти». Другая толпа пошла с веча в Хутынский монастырь, где был заточен Антоний, и с честью посадила его на архиепископский престол. Но этим волнения не кончились. Весь город пришёл в смятение. Вооружённые толпы прямо с веча пошли расправляться со сторонниками Суздаля. Одни разграбили двор тысяцкого Вячеслава и его брата. Другая толпа была послана вечем, чтобы разгромить двор липенского старосты Душильца, а самого его повесить. Душилец едва успел скрыться и убежать в Переяславль.
Этот открытый мятеж против Суздаля с набатом, грабежами и вооружёнными толпами чёрных людей испугали княжеских тиунов. Они не чувствовали себя безопасными в Городище. Той же зимой, во вторник сыропустной недели, захватив молодых княжечей, они ночью побежали из Новгорода к Ярославлю в Переяславль.
Известие о бегстве молодых князей, означавшее окончательный разрыв с Суздалем, озадачило новгородцев. Собравшись на вече, они сказали: «Мы их не гонили, но братию свою казнили есма, а князю есма зла не учинили ничего же». Раз суздальские княжичи бежали, новгородцы решили промыслить себе другого князя. На этом же вече они призвали Св. Михаила Черниговского, замученного впоследствии в Орде. Св. Михаил целовал крест, что будет соблюдать новгородские вольности, «ходити по ярославским граматам»... «И рады быша новгородцы».
Но Св. Михаил не прокняжил долго в Новгороде. В его княжение продолжались бедствия. Шли непрестанные дожди. Потом ударил ранний мороз и побил озими. Начался голод. «Бысть же мор в Новгороде от глада; таков бо бе глад, яко мнози своего брата режуще ядяху, а инии мёртвое трупие ядаху, друзии конину и псину и кошки, и инии мох и сосну, и игел и лист и толико бе множество мёртвых, яко не быть кому погребати их... уже бяшет при кончине град сей».
В то же время Ярослав захватил Волок Дамский. Посланного к нему Св. Михаилом посла Нездилу Прокшича он велел заковать в цепи и продержал в Переяславле целое лето. В самом Новгороде продолжались нескончаемые раздоры между двумя посадниками с грабежами, поджогами и убийствами на самом вече.
Св. Михаил ушёл в Чернигов, оставив вместо себя в Новгороде своего сына Ростислава. Но южнорусский князь из своего далёкого удела не мог защищать Новгород ни от Суздаля, ни от его внешних врагов. Напрасно прождав присылки обещанного войска с юга, новгородцы изгнали Ростислава, сказав ему: «Как отец твой рекл был ввести на конь (сесть на коня, чтобы вести ополчение) с Воздвижения, и крест целовал, а се уже Николин день; с нас крестное целование (т. е. благодаря нарушению Св. Михаилом крестного целования защищать Новгород и с нас снимается целование подчиняться ему); а ты пойди прочь, сами себе князя промыслим». Видимо, суздальская партия опять победила. Новгородцы послали к Ярославу звать его на княжество.
30 декабря 1231 года Ярослав въехал в Новгород и у Св. Софии дал обещание: «целова Св. Богородицу» — блюсти новгородские вольности.
На этот раз он не остался в Новгороде и, пробыв там две недели для устройства дел, в середине января вернулся в Переяславль, оставив в Новгороде своими наместниками Феодора и Св. Александра с боярами.
Молодые князья опять очутились в Новгороде между волей отца и волей Новгорода, в том трудном положении, которое дважды принудило молодого Всеволода тайком убежать в Суздаль. Но на этот раз княжение было ещё труднее: в эти годы Новгород и всю Русь посещали одно за другим разные несчастья и беды.
ГЛАВА IV
За полвека до рождения Св. Александра Невского в глубинах Азии произошли события, оставшиеся тогда неведомыми Руси, но которые оказались чрезвычайно значительными для её исторических судеб.
Около 1160 года у Ексукай Багадура, одного из ханов многочисленных и разрозненных татарских орд, кочевавших в уходящей к стенам Китая азиатской пустыне Гоби, родился сын, названный им Тенгрин Оггюсен Темучин, т. е, «дарованный богами Темучин». Темучин рано потерял отца, и, пользуясь его молодостью, улусы Ексукай Багадура отказались ему подчиняться. На его кочевье напало враждебное племя тайджигутов. Молодой хан девять суток скрывался без пищи и еды в пещере на обрывистом берегу Онона, но всё же был схвачен и закован. Ему удалось разбить колодки и бежать, скрываясь в болотах.
Несчастная молодость, полная преследований и унижений, выковала в Темучине волю и упрямство, жестокость, хитрость и вероломство, умение всеми путями идти к своей цели. Длительной борьбой он вернул себе власть над улусами отца. Но этого уже было для него мало. Его честолюбие открывало ему иные горизонты. Объединив тринадцать татарских родов, он разбил своих давних врагов тайджигутов и убил, бросив в кипящие котлы, их семьдесят беков. Потом настал черёд других монгольских ханов. Храбростью и вероломством, разбивая врагов и приобретая союзников, избавляясь от них ядом и убийством, когда они становились не нужны, Темучин сделался единым ханом над всеми монгольскими ордами. В 1203 году он созвал в долинах Кернона Великий курултай и был провозглашён верховным ханом. С этого курултая он стал называться Чингисханом. Перед его ставкой был вознесён бунчук из девяти хвостов яка, по числу девяти монгольских племён. В это время ему было за сорок лет.
Молодость Чингисхана проходит в почти библейской простоте на фоне богатых азиатских пастбищ. В ней древнее божественное происхождение соединено с первобытной жизнью номада. Это жизнь среди кочевнических племён, где ханы и князья живут в юртах и кибитках и так же пасут стада, как и их подданные, где пропажа шести аргамаков и поездка хана за невестой являются историческими событиями племени. В Азии, вообще, есть великая неподвижность. Она словно погружена в полусон. Но в её глубине дремлют силы, как бы полусонные мечтания её прошлого и будущего. И образы тех, кто претворяет эти мечтания в жизнь, — образы великих азиатских завоевателей — принимают нечеловеческие, уже легендарные размеры. Из неизвестности и темноты азиатских недр они сразу выходят на мировые просторы. Исторические завоевания Чингисхана кажутся такими же легендарными, как и во многом явно легендарные события его молодости. В самом его имени встают просторы пройденных с боем равнин и пустынь. В расширении его владений, в создании им великого кочевого царства, начавшемся после Великого курултая, есть стремительность всеуносящего потока.
Краткие хронологические даты ярче всех описаний говорят о силе и быстроте этого потока.
Завоевания Чингисхана почти одновременно направлялись на запад, восток и юг. После Великого курултая на Керноне он завоевал Каракитай, то есть восточный Туркестан, и земли Уйгиров, живших на Алтае. В 1206 году к царству монголов был присоединён Тибет. Окончательное завоевание Китая завершилось лишь при преемниках Чингисхана. Но уже при его жизни монгольские орды начали проникать за Великую Китайскую стену. Китайцы оборонялись в своих укреплённых городах, но татары научились их брать, разбивая стены таранами. В 1211 году были завоёваны китайские провинции Шенеси и Чжили, в 1213 году взят Шандун, в 1215 году Пекин. Китайские императоры перенесли столицу на юг, за Жёлтую реку, оставив весь Северный Китай в руках Чингисхана.
На западе постепенно расширявшиеся владения Чингисхана достигли границ Ховзарема — царства шаха Магомета лежащего на территории теперешнего Туркестана. На западе Ховзарем доходил до Каспийского моря, на юге граничил с Хорасаном. Избиение купцов в пограничном городе Отраре, произведённое по приказу хана Ингала, вассала шаха Магомета, послужило предлогом войны. В 1219 году Чингисхан вторгся в пределы Ховзарема. Под Отрарой он разделил своё войско. Своего сына Огодая он оставил осаждать город, а сам с другим сыном, Тулу ем, пошёл на Бухару и Самарканд. После ожесточённого сопротивления Отрара была взята и хан Ингал казнён. Высокие каменные стены туркестанских городов только временно задерживали Чингисхана. После осады и разрушения стен он брал их приступом, разрушал богатые мечети, рынки и караван-сараи и избивал жителей или уводил их в плен. В феврале 1220 года он взял Бухару и Самарканд. Внутренние религиозные смуты суннитов и шиитов, разрушавшие Ховзаремское царство, помогли монголам. Шах Магомет бежал в пределы Хоросана. Чингисхан послал за ним Тулуя.
Преследуя шаха, Тулуй взял Мервь, перебив в городе не только всех жителей, но и домашних животных. Та же участь постигла Нишапур. У трупов, лежавших на улицах города, были отрублены головы и сложены в три пирамиды: отдельно головы мужские, женские и детские. Потом город был срыт и место, где он стоял, засеяно ячменём.
Силы Ховзарема были уничтожены, и начался окончательный разгром отдельных уцелевших городов и преследование по всем направлениям бежавших врагов. В 1221 году Чингисхан, преследуя сына Магомета — Джалалэддина, перешёл Гиндукуш и дошёл до Инда.
Сам шах Магомет с остатками своего войска отступал после взятия Нишупура на запад. Чингисхан послал вслед за ним свою конницу под начальством воевод Жебе Нойона и Субудай Багадура. Это преследование сделалось знаменательным для Руси.
Джебе Нойон и Субудай Багадур оттеснили Магомета до самого Каспийского моря. Когда Магомет умер, укрывшись на одном из островов, татарские воеводы получили от Чингисхана приказ продолжать поход на север и на запад для дальнейших завоеваний. Они покорили Азербайджан и Грузию и через Шемаху подошли к горным хребтам Кавказа. Перейдя через снежные перевалы, они спустились в степи и разгромили кочевавшие там половецкие вежи. Половцы были частью перебиты, частью покорены, частью бежали. Татары прошли по очистившейся степи в Крым, разрушили Судак и на зиму ушли в половецкие кочевья, чтобы продолжать поход с наступлением весны.