На следующий год магистр Ливонского ордена прислал в Новгород послов с предложением мира «на всей воле новгородской»: с разменом пленными, возвращением всех захваченных немцами земель и даже с уступкой части Латгалии Новгородской республике. В отсутствие князя Александра договор подписали два посадника и архиепископ Спиридон. Со стороны Ордена подпись под договором поставил магистр Дитрих фон Грюнинген.
Установленные по миру 1243 года границы просуществовали без изменений до середины XVI века, когда под ударами московских ратей царя Ивана IV Грозного хищный агрессор — Ливонский орден — прекратил свое существование.
СЛУЖЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА
Ко времени первого нашествия Батыя на Русь отец Александра Невского, князь Ярослав Всеволодович, пребывал в Киеве. Но чувствовал он себя на «златом» киевском престоле ох как неуютно. Утомляли вечные боярские пересуды и дрязги, досужие жалобы смердов, назойливое шушуканье советчиков. Неспокойно было и вокруг Киева. Князь Даниил Романович уже держал в своих руках Галицию и Волынь и только и ждал часа, чтобы послать в Киев своего воеводу с войском. Князья Михаил Всеволодович Черниговский и Ростислав Мстиславич, внук Романа Смоленского, тоже зарились на киевские богатства, мечтая захватить остатки сокровищницы древних киевских великих князей Владимира Крестителя и Ярослава Мудрого. В церквях и монастырях Киева по-прежнему таились несметные богатства, несмотря на памятные всем набеги и грабежи Юрия Долгорукого и Рюрика Ростиславича.
Благочестивому Ярославу претила вся эта суета. Он тосковал по семье: любимой жене Ростиславе, милым сыновьям Александру, Андрею, Константину, Ярославу, Даниилу. Они остались вместе с матерью в Новгороде, спасаясь от татарщины. Александру вручена власть князя-наместника. Он справится, думал Ярослав.
В начале апреля 1238 года в Киев прискакал скоротеча из Владимира, от брата, князя Ивана Стародубского. Он привез грамоту, в которой подробно рассказывалось о том, как погибла от татар Владимиро-Суздальская Русь, как были сожжены цветущие города, убиты жители, а оставшиеся в живых уведены в плен; как погиб брат Ярослава, великий князь Юрий Всеволодович, и все члены его семьи. Немного позже подоспел скоротеча из Новгорода, от князя Александра. Он привез другую весть — радостную: Бог молениями Пресвятой Богородицы и Святой Софии спас великий Новгород и в нем детей Ярославовых: Александра, Андрея, Константина, Ярослава, Данилу; а еще брата Святослава с сыном Димитрием, внука великого князя Константина Василия Всеволодовича, племянника его Владимира и двоих сыновей Василька Константиновича — Бориса и Глеба с матерью их княгиней Марией Михайловной.
«А татарове ушли от Новгорода на юг. Дойдя до Козельска, что в верховьях Оки, на реке Жиздре, осадили его, и стоял там Батый с Каданом и со всеми несметными силами своими семь недель, пока не взяли город. И избили в нем жителей, не пощадив ни младенцев, сосущих молоко, ни отрочат, ни юношей, ни дев, ни воинов, ни жен, ни стариков. А малолетний князь Василий Титыч, говорят, в крови утонул. Так козляне все погибли, все чашу смертную испили, убив более четырех тысяч татар и троих сыновей темниковых. И прозвали татары Козельск „Злым городом“, а сами ушли в Половецкую степь, к кочевьям». Так рассказывали князю гонцы. «А ты, княже, поспеши на стол свой великий во Владимир и людей своих спаси, зане погибаем злой смертию!»
Сразу же после отъезда Ярослава из стольного Киева «златой киевский престол» занял князь Михаил Черниговский. Но и он не удержался в Киеве: вскоре, узнав о приближении татар, покинул столицу.
Между тем в том же мае 1238 года великий князь Ярослав Всеволодович приехал во Владимир. И «пришед седе на столе в Володимери, — записывал летописец. — И обнови землю Суждальскую, и церкви очистив от трупия мертвых и кости их сохранени, и пришелцы утеши, и люди многи собра. И бысть радость велика христианом, их же избави Бог рукою своею крепкою от безбожных татар».
На следующий день рано поутру в наспех поновленном и очищенном от скверны великокняжеском дворце Юрия Долгорукого на княжеском снеме собрались уцелевшие князья: суздальские, ростовские, ярославские, угличские, костромские, переяславские. Великим князем Владимирским избрали старшего в роду Ярослава Всеволодовича.
Был на снеме и новгородский князь Александр. Он не мог не радоваться торжеству отца. И это торжество было одновременно торжеством Руси, разоренной, но не поверженной. Нет, не погибнет Русь, когда у нее есть такие защитники, как великий князь Ярослав, «доблий» Рюрикович! Тогда же великий князь Ярослав дал брату своему Святославу Суздаль, а другому брату, Ивану, — Стародуб.
Можно думать, что тогда же, во время венчания на великое княжение Владимирское князя Ярослава Всеволодовича, было произнесено торжественное «Слово о погибели Русской земли», сочиненное незадолго до того печатником великого князя Галицко-Волынского Даниила Романовича Кириллом, будущим русским митрополитом. Его текст привез во град Владимир-на-Клязьме скоротеча из Галича. Вот это «Слово», обращенное не только к современникам Ярослава, но и к нам, живущим сегодня:
О светло-светлая
и украсно украшена
земля Руськая!
И многыми красотами удивлена еси:
озеры многими,
удивлена еси
реками и кладязьми месточестьными,
горами крутыми,
холми высокими,
дубровами частыми,
польми дивными,
зверьми разноличьными,
птицами бещислеными,
городы великыми,
селы дивными,
винограды обителными,
домы церковьными
и князьми грозными,
бояры честными,
вельможами многами —
всего еси испольнена
земля Русьская,
о правоверная
вера хрестияньская.
Отселе до Угор,
от Угор и до Ляхов,
от Ляхов до Чахов,
от Чахов до Ятвязи
и от Ятвязи до Литвы,
от Литвы до Немець,
от Немець до Корелы,
от Корелы до Устьюга,
где тамо бяху Тоймичи погании,
и за Дышючим морем.
От моря до Болгарь,
от Болгарь до Буртас,
от Буртас до Чермис,
от Чермис до Моръдви —
то все покорено было Богом
крестияньскому языку поганьскыя страны:
великому князю Всеволоду,
отцю его Юрью, князю Кыевьскому,
деду его Володимеру и Манамаху,
которым то Половьци
дети своя полошаху в колыбели.
А Литва из болота
на свет не выникываху.
А Угры твердяху
каменыи городы железными вороты,
абы на них великый Володи мер тамо не възъехал.
А Немци радовахуся,
далече будуче за синим морем.
Буртаси, Черемиси, Веда и Моръдва
бортьничаху на князя великого Володимера.
И кюр Мануил Цесаре городе кый, опас имея,
поне и великыя дары посылаше к нему,
абы под ним великый князь Володимер
Цесаря города не взял.
А в ты дни болезнь крестияном от великаго Ярослава
И до Володимера,
И до нынешняго Ярослава,
и до брата его Юрья, князя Володимерьскаго…
Но празднество празднеством, а дело делом — главное было восстановить разоренный татарами Владимир, заново отстроить другие города Северо-Восточной Руси. И Ярослав, пригласив строителей со всей Руси (особенно ценились плотники из Новгорода), строил и восстанавливал дома, дворцы, храмы, монастыри, чинил мосты и дороги. Собирал людей из других разоренных татарами земель в свое княжество, всем давал работу[8].
Так возрождалась к новой жизни Владимиро-Суздальская Русь. Именно в Ярославе видела она спасителя от тьмы поганства Измаилитова, от окаянных сыроядцев.
Но более всего великого князя Ярослава тяготило отсутствие ратного дела. И когда смольняне попросили его о помощи, он не смог им отказать. Тем паче, что речь шла о деле, благом для всей Русской земли.
Дикие литовцы, обрадованные бедствиями Руси, завладели Смоленском и большей частью Смоленского княжества. Великий князь Ярослав с дружиной быстро выступил в поход, разбил литовцев в битве под Смоленском, взял в плен литовского князя Ердзивила Рингольтовича и посадил вместо него на смоленский стол русского князя Всеволода Мстиславича, внука Романа. А сам с большим полоном и добычей возвратился во Владимир.
Не мог отказать великий князь Ярослав в помощи и своему дальнему родственнику князю-скитальцу Михаилу Черниговскому, бежавшему из Киева. Тот попросил его вызволить из плена свою супругу, княгиню Феодору Романовну, заключенную в крепости Каменец на Подолии близ Днестра. С малой дружиной прошел Ярослав через всю Русь. Крепость Каменец взял на щит, княгиню освободил и хотел было вернуть ее супругу, но не смог найти того: затерялся князь Михаил где-то в Польше. Зато князья Романовичи — Даниил Галицкий и брат его Василько — потребовали вернуть им сестру на Волынь, что и было сделано Ярославом.
В том же 1239 году великий князь вызвал из Ростова во Владимир монаха-летописца Ефрема и велел тому составить «Летописец» о том, что случилось во Владимиро-Суздаль-ской земле и особенно о татарщине. В другие города и монастыри были посланы грамоты, и оттуда тоже пришли достопамятные известия, включенные в Ростовский свод 1239 года. Свод этот дошел до наших дней.
Летом 1239 года ростовский епископ Кирилл на престольный праздник заново освятил храм святых князей-мучеников Бориса и Глеба в княжеской усадьбе под Суздалем, в Кидекше. Это событие вдохновило русских людей, укрепило их веру: не все погибло, пока у Руси такие заступники, как святые Борис и Глеб!
На другое лето после нашествия великий князь повелел ростовскому владыке Кириллу перенести из Ростова во Владимир тела своего брата, великого князя Юрия Всеволодовича, и племянника, ростовского князя Василька Константиновича, убитых татарами. В годовщину битвы на Сити, 4 марта, сам великий князь Ярослав, а также епископы, архимандриты и весь священный собор Владимира встречали на Суздальской дороге торжественную процессию во главе с епископом Кириллом, которая несла святые мощи князей-страдальцев. После отпевания в соборной златоверхой Успенской церкви тела Юрия и Василька погребли в каменных гробах в притворах собора. И не было слышно церковного пения из-за плача, причитаний и воплей собравшихся, свидетельствует летописец. В ту пору явилось чудо дивное, памяти достойное. Рассказывают, что когда владыка приложил к телу во гробе отрубленную голову великого князя Юрия, она пристала к честному телу его так, словно никогда не была отсечена.