Так, надо кого-то озадачить. Ведь у физиков такая машина запросто может оказаться. Сейчас же открытия одно за другим делают. Скоро паровозы по всему свету разбегутся и электрические лампочки засветятся. Так что у них точно какой-нибудь аналог автоклава должен быть. И вот, казалось бы, многие проблемы удалось бы решить уже давно, если бы кто-то додумался в своё время банку в тот же автоклав засунуть, или операционное бельё с бинтами. Но наши хоть кипятить начали, и то хлеб.
— А перед стиркой, замачивали те же бинты известковую воду. Правда, пришлось придумывать, как полоскать, чтобы прачки не остались без кожи на руках… Мы придумали, ваше величество, не волнуйтесь, — замахал руками Мудров. — Да, подготовка теперь занимает очень много времени, зато результат того стоит. За месяц всего два случая послеродовой горячки и одна раневая лихорадка.
— Это замечательный результат, — заметил я. — Вы начали распространять опыт?
— Да, ваше величество, начали. Особенно в войсках и родильных отделениях. Проблема в нехватке кадров, ваше величество. В деревнях людишки мрут, как мухи. Нам не хватает фельдшеров и повитух, которые хотя бы знают, что делать, как помощь оказывать. Иногда ведь достаточно просто перевязать рану грамотно, или роды сложные принять, чтобы смертность в разы сократилась.
— Вот что, вы сможете выделить врачей, кто сможет подготовить хотя бы фельдшеров и повитух? — Я лихорадочно прикидывал расклад. Младшие врачебные чины нужны так же, как и высшие, если не больше. Но где их взять? — А давайте проведём социальный эксперимент, — я махнул рукой. Это был жест отчаянья, но я не представлял, что ещё можно сделать.
— О каком эксперименте вы говорите, ваше величество? — осторожно спросил Мудров.
— Наберём парней и девок из казённых крестьян. Из тех, что посмышлёней. И обучим их на фельдшеров и повитух. Причём будем набирать со всей Империи. Условие будет обучить, а потом отправить обратно. А за то время, пока они обучаться будут, поставим, ну, скажем, фельдшерские или повивальные избы. Оснастим и поставим на государственный кошт. На первое время сойдёт, всё равно вы их сначала грамоте обучите, а потом премудростям разным. Три-четыре года точно это займёт. А мы за это время придумаем, как избы эти оснастить. Что думаете, Матвей Яковлевич?
— Это… Это может сработать, — тихо проговорил Мудров. — Нужно только помещение подобрать подходящее. Разрешите заняться этим, ваше величество?
— Разрешаю. А я пока Скворцова озадачу, чтобы он гонцов разослал к губернаторам. По одному парню и по одной девке из всех государственных поселений, где больше тысячи душ проживает. В городах-то врачи какие-никакие во всех найдутся. — Мудров поклонился и вышел из покоев государыни, что-то бормоча себе под нос. Видимо, уже прикидывал, как подступиться к решению этой задачи.
— Вот и славно, — пробормотал я и подошёл к Раевскому. — Ну что, сошёлся пасьянс?
— Да, ваше величество, сошёлся, — и он слегка отклонился, давая мне полюбоваться картиной.
— Ну вот и отлично. А теперь переставай себя жалеть и сходи в приёмную. Пускай Скворцов начинает уже готовить приказ о создание младшей медицинской службы. Я скоро к вам присоединюсь.
Раевский вскочил из-за стола, коротко поклонился и вышел из гостиной. Я же направился в спальню к жене.
Елизавета сидела перед зеркалом и расчёсывала длинные белокурые пряди. Наши взгляды встретились в зеркале.
— Матвей Яковлевич сказал, что опасность миновала, — произнесла она, а я подошёл и, забрав у неё щётку, принялся перебирать пряди, очень осторожно расчёсывая их. Лиза закрыла глаза и слегка подалась назад, навалившись на меня спиной. При этом она мне мешала, но я всё равно умудрялся отделять пряди, проводя ни ним щёткой. — Он сказал, что мы можем заниматься любовью, если есть такая потребность.
Моя рука замерла в воздухе, и наши взгляды снова встретились. Она смотрела на меня немного испуганно, словно боялась, что я её пошлю. Ну а что, беременность наступила, зачем ещё жена нужна?
— Тогда я сегодня как добропорядочный муж буду скрестись в двери твоей спальни, в надежде, что ты меня впустишь. — Вот уже две недели мы спали раздельно. Как только Мудров почувствовал лёгкую угрозу выкидыша. И все эти две недели я катастрофически не высыпался, хотя как раз спал дольше, чем обычно.
— Саша, — она снова закрыла глаза, а я нагнулся и поцеловал её в шею. При этом руки так и тянулись потискать слегка округлившееся тело, но я заставил себя отступить. Дел ещё много, и у нас вся ночь впереди. — Я слышала, что ты сказал Мудрову насчёт крестьян. Может быть, начнём всеобщее обучение именно с казённых?
— Нет, — я покачал головой. — Реформа начнётся везде одновременно. Иначе будет сложно отследить, тех, кто нарушает приказ.
— Думаешь, найдутся такие дураки? — она нахмурилась.
— О, сколько угодно, — и я негромко рассмеялся.
— Давай откроем лицей, — внезапно сказала Лиза. — В Царском Селе.
— Давай, откроем. Я даже знаю, где именно он будет располагаться. Во флигеле Екатерининского дворца. И я, пожалуй, отдам туда Колю с Мишей. И вот тогда мы можем громко закрыть иезуитский колледж, или что они там хотят открыть, чтобы смущать умы нашей знати. — Добавил я серьёзно. — Это будет отдельный лицей с отдельной программой. Так что, тебе все карты в руки. Со Сперанским свяжись. Он поможет. И, Лиза, я лично буду утверждать программу лицея и преподавателей. Это моё категорическое условие.
— Я сделаю всё, чтобы тебе угодить, — промурлыкала она и потёрлась головой о мою грудь.
— Так, запомни этот настрой. Мы сегодня обязательно вернёмся к идее ублажения моего величества, — и я негромко рассмеялся, снова поцеловал её в шею и вышел из спальни. Потому что если бы задержался хоть на минуту, то никуда бы мы уже сегодня отсюда не вышли.
Раевский вошёл в приёмную и даже растерялся, увидев пустой стол секретаря.
— А где… — он протянул руку, не совсем понимая, кому задал этот вопрос.
— Его здесь не было всё утро, — голос раздался сбоку. Николай резко развернулся и увидел сидевшего на стуле Романа Багратиона. Князь скрестил руки на груди и откинул голову, прислонясь затылком к стене. — Я пришёл, чтобы умолять его величество принять меня, а здесь нет никого, с кем бы я мог решить свою проблему.
— Какая у вас проблема, Роман Иванович? — Раевский снова посмотрел на пустой стол секретаря.
— Я не могу ехать в Константинополь, — Багратион выпрямился. — Я не дипломат, я солдат!
— Насколько мне известно, его величество не как дипломата вас отравляет в Порту. А чтобы вы засвидетельствовали почтение валиде-султан. Я не могу сказать, чем обусловлен его выбор, но вам нужно только смириться и с честью выполнить поручение. — Твёрдо ответил ему Раевский.
— То есть, не стоит просить вас, Николай Николаевич, похлопотать за меня, — резюмировал Багратион.
— Нет, не стоит, — Раевский даже нахмурился.
— Не берите в голову, я пошутил, — князь сел прямо. — Я пока в своём уме, чтобы оспаривать приказ его величества. Мы ещё час назад должны был со Скворцовым забрать подарок для валиде-султан. Я завтра уезжаю, поэтому нужно было подготовиться. Но Скворцова нет, и я впервые не знаю, что делать.
Выйдя из покоев Елизаветы, я сразу же направился в свой кабинет. Войдя в приёмную, я сразу же увидел Багратиона и Раевского. Князь вымученно улыбался, а новоиспечённый граф хмурился, исподлобья поглядывая на Багратиона. И тут я перевёл взгляд на стол секретаря.
— Где Скворцов? — сразу же спросил я.
— Понятия не имею, ваше величество, — Раевский даже руками развёл.
— Коля, хватай Розина и отправляйтесь на поиски Ильи. — Наконец, произнёс я. — Что-то в последнее время я жутко устал от таких вот поворотов. Роман Иванович, заходите. Ещё раз проговорим, о вашей миссии.
И я первым зашёл в кабинет, старательно гоня от себя мысль, что с незаменимым Скворцовым что-то могло случиться.
Глава 10
Филипп Розин соскочил с коня и подошёл к спешившемуся Раевскому.
— Коля, это же экипаж Скворцова вон там стоит? — и Розин указал на скромную карету, стоявшую напротив входа в городскую управу.
Кузьма в этот момент встрепенулся, соскочил с козел и принялся ходить рядом с флегматичной лошадью, интенсивно размахивая при этом руками.
— Давно уже стоит, замёрзнуть успел, — заметил Раевский. — И что, интересно, Илья так долго в управе делает?
— Пока не зайдём и не спросим, вряд ли узнаем, — ответил ему Розин и взбежал по лестнице к двери.
Раевский посмотрел на лошадей и покачал головой. Ему пришлось остаться на улице, потому что денщика он взять с собой не догадался.
— Пора привыкать, Коля, — пробормотал он, обводя взглядом небольшую площадь перед городской управой. — Граф как-никак. Надо же, как в жизни всё повернуться может. Похоже, никто не ожидал такого.
В это время из управы выбежал Розин и быстрым шагом подошёл к Раевскому. Выглядел он при этом крайне озабоченным.
— Что случилось? — Николай невольно нахмурился.
— Скворцова в управе никто не видел, — выпалил Розин. — Илья не обещал, что придёт именно сегодня. Видимо, у его величества перенял привычку наведываться внезапно, словно снег на голову. Поэтому его ждали, но никто не забеспокоился, когда секретарь его величества так и не появился. Может быть, даже в глубине души обрадовались.
— Но его экипаж здесь стоит, — Раевский бросил поводья Розину и решительно направился к экипажу Скворцова. Кузьма уже успел забраться на козлы и готовился отъехать, потому Николай махнул ему рукой. — Эй, постой!
— Я не извозчик, ваше благородие, — сразу же зачастил мужик. — Стою здесь не для того, чтобы господ развозить, куда их душеньке угодно будет.
— Ты Скворцова Илью Афанасьевича привёз? — перебил его Раевский.
— Да, ваше благородие, точно так, Илью Афанасьевича, — закивал Кузьма. — Он приказал туточки его дожидаться. Сам-то пошёл барышню провожать. Я и знать не знаю, что мне дальше делать. Вот и жду.