Раевский отошёл от крыльца, Илья подался следом. Николай хмурился, разглядывая выбитое окно.
— Я примерно предполагаю, что здесь произошло, — наконец сказал он. — Его величество послал нас найти тебя.
— Я понял, — Илья потёр болевшее горло. — Если честно, в тайне ждал, что кто-то явится, когда его величество увидит, что меня нет на месте. Куда вы их планируете отвезти?
— На Лубянку, — Раевский усмехнулся. — Пускай Швецов разбирается, было ли нападение на личного секретаря его императорского величества частью злостного заговора, или же просто подлостью и глупостью.
Со стороны крыльца раздался судорожный вздох. Скворцов с Раевским повернулись и увидели испуганную Дашу. Она широко раскрытыми глазами смотрела на Илью, прижимая к груди кочергу. И ей было, похоже, наплевать на то, что кочерга пачкает платье.
— Эм, — впервые Илья не знал, что сказать. Наконец, он шагнул к Даше. — Позвольте представить вам графа Раевского, — после чего повернулся к Николаю. — Дарья Ивановна Васильева.
— Очень рад, Дарья Ивановна. И буду просто счастлив, если вы поведаете мне о том, что привело к столь печальным последствиям, — раскланялся перед Дашей Раевский. — Его величеству нужны будут подробности.
Посмотрев на часы, я покачал головой и направился к двери. Багратион, сидевший в это время за столом, встрепенулся и посмотрел на меня. Он так задумался, что, похоже, выпал на мгновение из жизни.
— Похоже, Скворцова мы сегодня не дождёмся, — сказал я в ответ на его вопросительный взгляд. — А то место, в котором он пропал, ещё и моих адьютантов затянуло, как-то болото. А у меня как раз сейчас назначена встреча.
— Мне выйти, ваше величество? — Багратион вскочил, но я лишь покачал головой.
— Сидите, Роман Иванович, эта встреча так или иначе касается и вас в том числе, — остановил я его и открыл дверь.
В приёмной стоял Карамзин и явно не знал, что ему делать. Стол секретаря был пуст, а гвардейцев в приёмной не было. Похоже, к моим секретарям привыкли куда быстрее, чем к каким-либо другим изменениям.
— Николай Михайлович, вы уже пришли? — я широко улыбнулся, а Карамзин вздрогнул и развернулся ко мне. — А я вот решил проверить, вдруг вы пораньше заглянуть решили. И не ошибся ведь.
— Ваше величество, а почему вы сами… — он махнул рукой, пытаясь сформулировать, почему я сам открыл дверь, чтобы его встретить.
— А Скворцов у меня где-то загулял, подлец. Ну не лакея же дежурного на его место сажать, ей-богу. Ещё обозлится да отравит конкурента, — глядя на слегка вытянувшееся лицо Карамзина, я сухо сообщил: — Шутка.
— А-а-а, — протянул Николай Михайлович. — Я так и подумал, ваше величество.
— Проходите. Мы с Романом Ивановичем вас уже заждались, — и я отошёл от двери, давая ему возможность войти в кабинет.
Карамзин остановился в дверях и долго смотрел на подскочившего Багратиона. Я же сел за стол и взял перо, не то чтобы мне срочно понадобилось что-либо запись, хотелось просто занять чем-то руки. Воцарилась тишина, которую никто не решался нарушить. Ни Багратион, ни Карамзин явно не понимали, зачем их здесь вместе собрали, но спрашивать не спешили.
— Присаживайтесь, господа, — я указал им пером на стулья. — Чем быстрее мы переговорим, тем больше времени у вас будет на то, чтобы собраться.
— Собраться куда, ваше величество? — спросил Карамзин, не отрывая от меня пристального взгляда.
— В Константинополь, конечно, — я полюбовался, как его брови взлетели вверх. — Роман Иванович отбывает туда завтра утром, если, конечно, мне вернут Скворцова, и он отдаст Роману Ивановичу подарок для валиде-султан.
— Я не понимаю, у Романа Ивановича есть политическая миссия, но с какой целью туда поеду я? — Карамзин развёл руками.
— Вы поедете туда как журналист, чтобы всем подданным Российской империи сообщить, как благожелательно приняла Накшидиль-султан нашего князя, — ответил я ему, бросая перо на стол.
— А если она примет его довольно холодно? — осторожно спросил Карамзин. — Вы слышали, что сейчас по Европе ходит легенда, будто валиде-султан кузина Жозефины де Богарне?
— Именно поэтому вы поедете туда как можно скорее, — я резко поднялся и вышел из-за стола, пройдясь по комнате. — Наполеон пытается усилить влияние в Порте, и ему это определённо удаётся. И ваша задача заключается в том, чтобы прежде всего зародить сомнение в реальности этих слухов. Сейчас, когда Наполеон начал бракоразводный процесс с Жозефиной, это будет как никогда актуально.
— Вы не ответили, ваше величество, что если валиде-султан примет Романа Ивановича не радушно? — повторил вопрос Карамзин.
— Если его не вышвырнут из дворца, а я не знаю, что он должен сделать, чтобы его вышвырнули, вы можете писать что угодно. К тому же вы не будете лгать. Приняла благожелательно, обещала оказать всестороннюю помощь и поддержку — это обычные слова, которые говорят в таких случаях. Вы можете только добавить, что всё это было сказано, вероятно, потому, что Накшидиль-султан было радостно увидеть князя, ведь он мог напомнить ей о родине, — я развернулся и в упор посмотрел на него. — Николай Михайлович, я, что ли, должен учить вас писать статьи?
— Эм, — Карамзин задумался, а потом покачал головой. — Разумеется, нет, ваше величество. Я понял, на чём сделать акцент.
— Главное, вы должны писать это так, будто видели собственными глазами, даже если вас там не было. Тогда вам поверят. И не только в Российской империи, что немаловажно. — Я задумался, а потом окинул Багратиона весьма расчётливым взглядом. — Кстати, вы можете написать сентиментальный роман о несчастной безответной любви российского посланника, целого князя и прелестницы из гарема, которую он случайно увидит в садах Топкапы.
— Да, но я никогда не был там и вряд ли когда-нибудь попаду, — Карамзин вскочил. — И я не видел ни разу жительницу гарема, чтобы описать её…
— Бросьте, Николай Михайлович, — я махнул рукой. — Судя по вашей Лизе, вы и крестьянок никогда в глаза не видели и понятия не имеете, чем они занимаются. Это не помешало вам написать прекрасный, хм, да, прекрасный роман. Главное, что князь безмерно страдал. Дамы будут рыдать, я вам гарантирую.
— А это зачем вам нужно, ваше величество? — Карамзин устало опустился на стул.
— Понятия не имею, — я развёл руками. — Чтобы придать антураж вашим статьям. В таком случае может сложиться впечатление, что вы действительно там были, видели валиде-султан и имеете право сомневаться в её родстве с Жозефиной. В общем, подумайте, как лучше это сделать.
Я остановился, потому что в приёмной в это время раздался шум, несколько голосов, среди которых я услышал голос Скворцова. Только звучал он как-то приглушённо. Дверь открылась, и в кабинет заглянул Илья.
— Ваше величество, я прошу прощения за то, что задержался. Обстоятельства непреодолимой силы заставили меня опоздать… — Он под моим пристальным взглядом замолчал. Я же в этот момент смотрел на платок с чудовищно сложным узлом у него на шее. Всё бы ничего, но Илья не любил такие пышные удавки. Или он под ним засосы прячет, или же…
— Выдай Николаю Михайловичу все необходимые бумаги и поручение в Казначейство, а Роману Ивановичу подарок для валиде-султан. — Медленно проговорил я. — А потом ко мне на доклад.
— Слушаюсь, ваше величество, — Скворцов поклонился. — Разрешите войти Щедрову Климу Олеговичу? У него срочный доклад для вас, — говоря последнюю фразу, Илья тяжко вздохнул. Похоже, этот доклад был как-то связан с ним и платком на шее.
— Пропусти, — кивнул я, не напоминая, что Щедров, как начальник Московского отделения Службы Безопасности, имел право входить ко мне без доклада.
Карамзин с Багратионом поклонились и вышли из кабинета. При этом Карамзин выглядел крайне задумчивым, а Багратион крайне несчастным. Он и так был не в восторге от этой поездки. А стать прототипом главного героя в сентиментальном романе ему тем более не хотелось.
Щедров вошёл сразу же, даже дверь не успела закрыться. При этом он выглядел не менее озадаченным, чем Карамзин.
— Ваше величество, — он коротко поклонился и посмотрел на меня, явно не зная с чего начать. — У нас сложилась странная ситуация и я просто не знаю, что мне сейчас делать. Это касается трёх не слишком умных господ, имевших глупость напасть на вашего Скворцова. Ну не могу же я их действительно обвинить в измене, как мне посоветовал Розин.
— Та-а-а-к, — я почувствовал, как у меня дёрнулся глаз. — Рассказывайте подробно, что произошло, а потом вместе подумаем, что будем делать.
Глава 11
— Саша, а разве сегодня граф Строганов не будет с нами завтракать? — спросила Екатерина, нарушив стоявшую за столом тишину, прерываемую лишь звуками столовых приборов.
— Видимо, нет, — я отложил вилку и посмотрел на сестру. — Я не давал ему специальных распоряжений. Павел Александрович не обязан завтракать с нами, он волен есть там, где ему хочется.
— Например, он в кои-то веки решил позавтракать с семьёй, — довольно резко добавила Мария Фёдоровна. — С тех пор как Павел всеми силами стремится вернуть расположение твоего брата, Екатерина, графиня Софья перестала его видеть дома. А ведь она снова на сносях. Даже странно, что, обладая такой внешностью, граф не обзавёлся парочкой любовниц. Или же он их весьма ловко скрывает. Саша, вы что-нибудь слышали об этом?
— А вам не кажется, матушка, что здесь не место для обсуждения подобных тем? — я невольно нахмурился. — За столом присутствуют дети.
— И я до сих пор не понимаю, почему вы позволяете им сидеть с нами за одним столом, — вдовствующая императрица так сжала вилку, что костяшки пальцев побелели. — Вы, по всей видимости, считаете, что ваши брат и сёстры достаточно взрослые, чтобы сидеть с нами за одним столом, а не завтракать в детской. В таком случае не нужно делать вид, что они всё ещё недостаточно взрослые, чтобы слушать наши разговоры.
Я ничего не ответил, только молча смотрел на неё. Мы научились поддерживать некое хрупкое подобие мира, но иногда ей было тяжело себя сдерживать, и тогда я вынужден был выслушивать подобные речи. Зато сейчас я был сам готов удавить Строганова за то, что тот не пришёл на завтрак.