— Вы знаете Балтийское море? — я даже удивился. Перебрасывать командира, знающего Чёрное и Средиземные моря как собственную баню, в неизвестные ему воды лично мне казалось просто несусветной глупостью.
— А разве это имеет значение? — Ушаков махнул рукой. — Узнаю, что мне ещё делать остаётся.
— Значит, вы готовы идти на галеры? — уточнил я. Строганов тем временем постарался встать таким образом, чтобы его не было из-за меня видно. Всё-таки не просто так это семейство обладает одним из самых значительных капиталов в Российской империи, ой не зря. Паша своего точно не упустит. И это мне в нём, как ни странно, нравилось. Он мне чем-то меня самого прежнего напоминал.
— Если ваше величество решит, что моё место на галерном флоте, то так тому и быть, — твёрдо произнёс адмирал.
— Хм, — я задумчиво посмотрел на карту, а потом перевёл взгляд обратно на Ушакова. — Фёдор Фёдорович, я пока вас ожидал, столько всего про вас наслушался, что даже и не знаю, где там правда, а где выдумки, бабьи сказки.
— Про всех мало-мальски известных людей постоянно болтают. Языки у людей без костей, вот и собирают сплетни всякие, — Ушаков поморщился. — А о чём говорят-то?
— О том, что вы неплохо ладили с вице-адмиралом Горацием Нельсоном, например, — ответил я на вопрос адмирала.
— В общем-то ладить с ним было легко, — немного подумав, заявил Ушаков. — Но иной раз в нём начинало возобладать чванство и гордыня, и Гораций переставал слушать чужих советов. В его оправдание могу сказать, что все мы когда-то грешим подобным.
— Вы разговаривали с ним об Америке? — я посторонился, давая Ушакову взглянуть на карту. Он на неё старательно косился, но не подходил ближе.
— Да, разумеется, но, ваше величество, Лисянский Юрий Фёдорович много раз ходил в Америку в составе английского флота. Насколько мне известно, Резанов Николай Петрович, как представитель Российско-Американской компании, готовит кругосветную экспедицию. Её согласился возглавить Иван Фёдорович Крузенштерн, и Лисянский тоже будет принимать участие в этом путешествии. — Ушаков, наконец, подошёл к карте.
— Кругосветное плавание — это хорошо, — я посмотрел на Строганова, но тот развёл руками, показывая, что не в курсе этих планов компании. — А когда в нём принимает участие государство — ещё лучше. Паша, позови Скворцова, — Строганов сразу же направился к двери, а я повернулся к Ушакову. — Наполеон хочет продать французские земли в Америке. Я собираюсь их купить. Теперь внимание, вопрос: каким образом мы будем сообщаться с этими землями? Как наладим снабжение и будем осуществлять контроль?
— Эм, — протянул Ушаков, принявшись разглядывать карту. — Нам нужен будет флот, способный постоянно пересекать океан, — наконец, сказал он.
— Да, скорее всего, вы правы. — Я отошёл к окну. В кабинет вернулся Строганов, и проскользнул Илья, вставший неподалёку от меня и приготовившийся писать. — Как ваше здоровье, Фёдор Фёдорович?
— Не жалуюсь, ваше величество, — Ушаков оторвался от разглядывания карты и посмотревший на меня. — Вы хотите, чтобы я сходил в порт Нового Орлеана?
— Вы схватываете всё на лету, Фёдор Фёдорович, — я посмотрел на Скворцова. — Как только вернёмся в Петербург, пригласи ко мне на встречу Крузенштерна Ивана Фёдоровича и Лисянского Юрия Фёдоровича. Мне нужно будет у них кое-что уточнить. — Скворцов записал и деловито спросил:
— Что-то ещё, ваше величество?
— Нет, пока только это, — Илья поклонился и вышел, я же снова посмотрел на Ушакова. — Вы очень опытный и необыкновенно талантливый флотоводец, Фёдор Фёдорович. Балтийское море поскучает без вас, на нём достаточно моряков. А вот вам предстоит проявить свои таланты не только как адмирала, не проигравшего ни одного сражения. Подумайте и скажите сразу, вы сможете оценить во время похода, сколько нам понадобится кораблей и какого класса должны быть эти корабли, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности в океанах?
— Я, — Ушаков запнулся, а потом решительно продолжил, — я постараюсь, ваше величество. И да, вы правы, мы с Нельсоном обсуждали путешествия по океанам. Он довольно охотно делился кое-какой информацией. Во-первых, эта информация уже не является секретной, ну и, во-вторых, Нельсон не верит, что Российская империя когда-то выберется из своих морей в океаны. Я сейчас про военное присутствие говорю.
— Я это понял, Фёдор Фёдорович, — жёстко улыбнувшись, я скатал, наконец, карту и убрал её в шкаф. — Ну что, докажем вице-адмиралу Нельсону, что он ошибается?
— Я был бы рад доказать ему это, ваше величество. — Ушаков коротко поклонился.
— Леди Гамильтон действительно так хороша, как о ней говорят? — мой вопрос ввёл Ушакова в лёгкий ступор. — Ну что вы на меня так смотрите, мне действительно интересно.
— Она, хм, действительно полна очарования. — Очень уклончиво ответил Ушаков.
— Почему-то в последнее время я сравниваю её с княгиней Багратион. К чему бы это? — вошёл слуга и принялся расставлять на столе кофейные принадлежности. Когда он вышел, я снова обратился к Ушакову. — Выпьете со мной кофе, Фёдор Фёдорович? Павел Александрович, хватит прятаться у меня за спиной, ты меня нервируешь. Думаю, раз уж ты не завтракал сегодня, то немного кофе не повредит.
— Почему вы сравнили Эмму Гамильтон с княгиней Багратион, ваше величество? — после довольно продолжительной паузы спросил Ушаков. — Дочь кузнеца и содержанку сравнивать с дамой благородного происхождения не слишком правильно.
— Когда две дамы, рождённые в столь разных слоях общества, начинают вести себя примерно одинаково, их грех не сравнить. Но это ведёт к принижению того самого благородного происхождения, о котором вы говорили, Фёдор Фёдорович. Об этом стоит как минимум задуматься, не так ли? Но в таком случае я не понимаю скандала, разразившегося в связи с женитьбой лорда Гамильтона на Эмме. — Я поставил пустую чашку на стол. — Если бы связь Нельсона с леди Гамильтон была чем-то тайным, безумным, я бы даже, возможно, посочувствовал им. Но вот так открыто… Это пошло и некрасиво. Это вульгарно, в конце концов.
— Мы сплетничаем, ваше величество? — осторожно спросил Строганов.
— А разве мужчины не могут слегка отдохнуть и посплетничать о прелестницах? — я усмехнулся, а потом добавил. — Паша, напиши письмо Воронцову Семёну Романовичу. Пускай на досуге навестит леди Нельсон. Бедняжка, наверняка, нуждается в утешении. Такое предательство мужа сложно пережить без горечи в сердце. Пускай спросит, может быть, она в чём-то нуждается?
— Ваше величество, — Строганов осёкся и быстро поклонился. — Да, ваше величество, я всё сделаю. Леди Нельсон действительно оказалась в ужасном положении и заслуживает сострадания.
— Я рад, Паша, что мы друг друга понимаем. — Ответил я, откинувшись на спинку кресла. В это время Ушаков поставил чашку на стол и посмотрел на меня.
— Я представлял вас, э-э-э, другим, ваше величество, — медленно проговорил Фёдор Фёдорович.
— Это хорошо или плохо? — спросил я.
— Это странно, но не могу сказать, что меня такое положение дел не устраивает. Полагаю, вы не стали бы награждать Эмму Гамильтон мальтийским орденом? — Ушаков пристально смотрел на меня.
— Ну почему же? Её интрижка с Нельсоном — это их личное дело. Если бы она действительно внесла неоценимый вклад в победу, то, безусловно, наградил бы, — невозмутимо ответил я.
— Я рад, что вы были со мной откровенны, ваше величество, — и Ушаков поклонился.
Я поднялся из-за стола и отпустил обоих, задумчиво глядя на кофейный осадок в чашке. Решительно взяв её в руки, перевернул на блюдце. Вошедший в кабинет Скворцов удивлённо посмотрел на меня.
— Ты умеешь гадать на кофейной гуще? — спросил я его, внимательно разглядывая потёки кофе на стенках чашки. — Как думаешь, что здесь видно?
— Не могу разглядеть, ваше величество, — покачал головой Илья.
— Правда? Очень жаль. А вот я почему-то вижу солнце. Да, определённо похоже на солнце. Как думаешь, это хороший знак? — я поставил чашку на стол и протёр лицо руками. — Поехали. Сначала к твоей Васильевой, а потом на Лубянку.
— Я распорядился заложить карету, — ответил Скворцов.
— Ты в курсе, что добавил мне хлопот? Как будто других мало. — И я протянул назад руки, а Илья ловко надел на меня шинель. — Вот ей-богу, если не получится что-то решить, я просто разрублю этот узел. Женю тебя на Васильевой, и дальше все её проблемы станут твоими проблемами.
— Это не решит трудности сотен женщин, вроде неё, — возразил Илья.
— Нет, не решит. Поэтому поехали, нечего время тянуть.
Глава 12
Клим Олегович Щедров вошёл в дознавательскую и сел за стол, сочувственно глядя на сидящего напротив человека.
— Ну что, Пётр Афанасьевич, вы готовы побеседовать со мной, раз уж мои следователи вас чем-то не устраивают? — спросил Щедров, всем своим видом демонстрируя участие к Васильеву.
— Понятия не имею, кто вы и почему я с вами должен разговаривать, — довольно резко ответил Васильев, неприязненно глядя на молодого щёголя, сидевшего перед ним. — Как не понимаю, за что меня арестовали. И следователям я всё рассказал. Всё, о чём меня спрашивали!
— Простите, Пётр Афанасьевич, — Щедров всплеснул руками. — Почему-то мне показалось, что я представился вам, когда вошёл. Щедров Клим Олегович, начальник Московского отделения Службы Безопасности. Так непривычно государь переименовал нашу службу… — он на мгновение задумался, а потом радостно добавил, — но мне очень нравится. А вам как? Только послушайте: Служба Безопасности! Ну, звучит же. И отражает суть. Мы же этим и занимаемся, оберегаем нашу страну от больших потрясений, чтобы безопасно у нас в Российской империи было.
— А я здесь при чём? У меня и в помыслах не было в каких-либо заговорах участие принимать! — Васильев закрыл лицо руками.
— Ну как же в помыслах не было, — Щедров покачал головой. — И это не вы с друзьями грозились убить личного секретаря его императорского величества? Илья Афанасьевич, пришедший в гости к Дарье Ивановне Васильевой, прямо утверждает, что так оно и было. И что грозились, и что удавить пытались. И лейб-медик Мудров подтверждает, что пытались-таки удавить, Пётр Афанасьевич. А уж когда у соседей спрашивать архаровцы начали, так и вовсе такие страсти узнали, что следователь Крынкин Лев Фроймович капли пить начал.