Александр. Том 3 — страница 27 из 42

— Не очень то вы торопитесь к порядку их призвать, — сварливо заметил Илья.

— Я Багратиона зачем с ревизией по стране отправил? Вот вернётся Пётр Иванович, тогда мы всех и соберём вместе. А сейчас смысла нет трепыхаться раньше времени, — и я первым выпрыгнул из кареты.

Нет, я даже тебе не стану говорить, что буду затягивать это безобразие сколько смогу. Армия у нас вполне боеспособная, но на бумагах — реформа! Что здесь непонятного? Мы погоны изобретаем, какой Аустерлиц без погон? Понимать же надо! А потихоньку будем новшества внедрять, которые на общей боеспособности отразятся положительно, но будут не слишком заметны. Вроде повышения гигиены, кипячения воды, походные бани, периодические осмотры медиками и тому подобное.

Кроме артиллерии. Она-то как раз сдвинулась с мёртвой точки. Аракчеев хорошо спелся с Эйлерами, и они своей могучей кучкой продавили Кутузова. Как ни странно, но к ним присоединился Барклай де Толли. Но тот любое начинание поддержит, лишь бы в пику Кутузову. И что их мир не берёт? Запереть их в одной камере, что ли. Макарову намекнуть, что оба гнусные заговорщики, и на отдых в Петропавловскую крепость на пару недель. Может, в изоляции сумеют договориться, хотя бы для того, чтобы чисто теоретически на каторгу не отправиться? Утрирую, конечно, про Макарова, но что-то делать надо. Не знаю, надо думать.

Тем временем мы подошли к входу в дом Дарьи Васильевой. Я заметил выбитое окно, кое-как заделанное подушкой, чтобы не пропускало холод. Покачав головой, отступил в сторону, пропуская Илью вперёд. Сзади меня шёл Челищев, командующий сегодня моей охраной.

Дверь приоткрылась, и в щель высунулась женская головка. Осмотрев Скворцова, она повернулась внутрь дома.

— Дарья Ивановна, к вам мужчина, э-э-э, мужчины, — добавила она неуверенно.

За дверью послышалась какая-то возня, а потом она распахнулась, и в проёме появилась стройная женская фигурка. Женщина была молодая и довольно миловидная. Она куталась в шаль и, казалось, видела только одного Скворцова.

— О, Илья Афанасьевич, — Дарья просто расцвела, глядя на моего секретаря. Я не удержался и хмыкнул. И тут она перевела взгляд на меня. Пару раз моргнула и побледнела. — Ваше величество, — то ли спросила, то ли поздоровалась Васильева довольно неуверенно.

— Вы позволите нам войти? — спросил я, когда молчание затянулось. — Нет, мы, конечно, можем и здесь поговорить, но, думаю, в доме за чашкой чая будет удобнее.

— Да-да, конечно, — Дарья засуетилась, отходя от двери.

Мы вошли в маленький холл. Подбежавшая служанка, открывшая нам дверь, помогла раздеться. После чего куда-то умчалась. Подозреваю, что на кухню, чтобы чай заварить. Васильева провела нас в небольшую гостиную. Мы с Ильёй сели в кресла, а вот Челищев остался стоять возле двери, отрицательно покачав головой, когда Дарья предложила ему к нам присоединиться. Правильно, он на службе, а от охраны толку мало, если она будет чаи распивать.

— Дарья Ивановна, Илья рассказал мне о вашем бедственном положении, и я решил предложить вам помощь, — сказал я, не дожидаясь, когда принесут чай.

— Илья Афанасьевич, а вы разве… — она испуганно посмотрела на Скворцова. Похоже, он ей не говорил, где служит. Быстро справившись с волнением, Дарья перевела взгляд на меня. — Ваше величество, я так понимаю, помощь не будет включать просто выделение определённой суммы денег? Иначе вы бы не приехали сюда.

— Верно, — я улыбнулся. Умная, храбрая женщина, да ещё и красивая — убийственное сочетание. Кажется, начинаю понимать этого придурка Васильева, так сильно помешанного на ней. — Я не верю в благотворительность. Точнее, я искренне верю, что необходимо помогать людям, которые не могут о себе позаботиться по каким-то причинам. А вот вы вполне способны это сделать.

— У женщин мало возможностей в нашем мире, — Дарья прямо смотрела на меня. — Я думала над тем, чтобы пойти работать гувернанткой или компаньонкой к знатной пожилой даме. Но пока не настолько отчаялась.

— И, тем не менее, я хочу предложить вам службу, — она вскинулась было, но я поднял руку, не давая ей высказать своё мнение, основанное на неверных предпосылках. — Здесь, в Москве, открывается школа для девочек. Для дочерей не слишком богатых купцов, чиновников, нетитулованных дворянок. Школа не будет готовить фрейлин, нам для этого Института благородных девиц хватит. Она будет бесплатной, полностью на государственном финансировании. Но её выпускницы после окончания будут обязаны в течение пяти лет отработать учителями в женских гимназиях, которые будут к первому выпуску открыты, по крайней мере, в крупных городах.

— Вы хотите, чтобы я учила девочек? — Дарья моргнула.

— Да, — просто ответил я. — Кроме того, у нас всё ещё не занято место начальницы школы и не сформирован штат учителей. Думаю, в Москве немало образованных женщин, попавших в такое же затруднительное положение, что и вы. И некоторые из них не будут возражать против такой службы. Самое главное, вам не придётся жить не в своём доме. Кроме разве что дежурств. Кто-то из классных дам будет обязан оставаться ночью в школе.

— Я не совсем понимаю… — Дарья продолжала смотреть на меня, не отводя взгляда.

— Эти школы курирует её величество Елизавета Алексеевна. Завтра в полдень она будет ждать вас, чтобы обговорить все детали. Думаю, вам хватит ума и мужества сделать так, чтобы школа открылась к сентябрю и приняла первых учениц, — и я снова улыбнулся. — В конце концов, вы спасли моего секретаря, вступив в схватку с мужчинами.

— Ваше величество, — её глаза распахнулись, и Дарья вспыхнула, словно я только что сказал нечто постыдное.

— Завтра в полдень, Дарья Ивановна. А теперь я бы попил чайку, но боюсь, вашу горничную похитили, — я не успел договорить, как Васильева подскочила с дивана и побежала выяснять, куда действительно подевалась служанка. Я же задумчиво смотрел ей вслед, думая о том, что не только артиллерия сдвинулась наконец с мёртвой точки.

Глава 13

— Ваше высочество, Генри Дандас виконт Мелвилл и Уильям Питт нижайше просят принять их, — дворецкий склонил голову в поклоне, обращаясь к принцу.

Георг поднял голову от письма, которое он писал своей давней любовнице леди Джерси, и смерил стоящего перед ним человека неодобрительным взглядом.

— Как узник этого замка может что-то разрешать? И как его можно о чём-то спрашивать? — принц Уэльский скривился, глядя как преданный слуга бросил на него укоризненный взгляд. — Я приму их прямо сейчас. Может быть, парламентские сплетни хоть немного развеют мою скуку.

Дворецкий снова склонил голову и вышел, а буквально через несколько секунд дверь в кабинет снова открылась, и вошли Мелвилл с Питтом. При этом оба окинули Георга пристальными взглядами, словно пытаясь что-то для себя понять.

— Ваше высочество, — оба синхронно поклонились, и Питт продолжил говорить. — Мы чрезвычайно рады видеть вас в добром здравии.

— О, видели бы вы меня неделю назад, — Георг откинулся на спинку кресла. — Когда я выходил из Тауэра, чтобы сесть в карету, мой слуга Джон едва сознание не потерял. Сказал, что совершенно меня не узнаёт. Всё благодаря стараниям моего отца. Ну, ничего, у него ещё много сыновей и дочерей, всегда можно меня кем-то заменить, — и принц сардонически рассмеялся.

— Мы не думаем, ваше высочество, что его величество планирует вас кем-то «заменить», — впервые в жизни Питт растерялся и не знал, что говорить. А ведь они пришли сюда с весьма определённой целью. — Но мы как раз и приехали, чтобы обсудить с вами здоровье его величества.

— Я никогда не питал иллюзий по поводу душевного здоровья моего отца, — принц Уэльский поджал губы. — Что можно говорить о его здоровье, если он обвинил меня в покушении на свою жизнь, а теперь ещё и Каролину, принцессу Уэльскую, отправил сюда, в Виндзорский замок. Только полный безумец может рассчитывать, что в заточении между мной и моей женой возникнет симпатия, и мы подарим ему наследника.

— Об этом мы и хотим поговорить, ваше высочество, — Питт улыбнулся. — До нас дошли слухи, что в связи с вашей, хм, опалой, те, кого вы считали своими лучшими друзьями, вроде лорда Мойра, отвернулись от вас. Никто из них ни разу не навестил вас ни в этом замке, ни в Тауэре. Хотя ваше заключение не было столь строгим, и вам можно было принимать посетителей.

— Я прекрасно об этом осведомлён, — ядовито ответил Георг. — И даже могу предположить, что вы пришли предложить мне регентство над моим отцом. Устраивайтесь, господа, я вас выслушаю, хотя это и попахивает изменой, — он указал на стулья, и Питт с Дандасом сели напротив него.

— Боюсь, что скоро у нас не останется выбора, — Питт покачал головой. — Его величество болен, и это подтверждается его последними решениями, которые наглядно показывают, что принимал он их, находясь далеко не в ясном рассудке. Один из примеров, заключение Амьенского мира с Францией, от чего я всё ещё пребываю в сильнейшем смятении. Как будто этого было мало, так вчера в частной беседе с одним господином, с которым я поддерживаю дружеские отношения, Аддингтон намекнул, что будет подниматься вопрос об оставлении Мальты!

— Согласно заключённому миру, мы и так должны оставить Мальту, — мрачно заявил Георг.

— Ну неужели кто-то всерьёз рассматривал этот вопрос? — Питт вскочил со стула и заметался по комнате. — Эта безумная политика Аддингтона поставит под сомнение наше положение в мире. Вы же понимаете, ваше высочество, что этого нельзя допустить! А здоровье его величества не позволяет рассуждать здраво.

— Я не могу признать своего отца сумасшедшим, вы же это понимаете? — Георг прищурился. — Это могут сделать только заслуживающие доверия доктора. А потом парламент должен вынести решение…

— Аддингтон не может влиять на парламент, — остановившись, заявил Питт. — Большинство палаты пэров и почти две трети палаты общин видят, что мы катимся в пропасть. Самое время вам, ваше высочество, взять власть в свои руки. Иначе последствия могут быть очень плачевными.