Тем более что Воронцов весьма недвусмысленный намёк получил, что я им недоволен. Ну а как он ещё может расшифровать увольнение родной кровиночки с места фрейлины её величества Марии Фёдоровны? Так что пускай старается, промышленный шпионаж во все времена существовал.
В приёмной послышалась какая-то возня. Ильи не было, и я невольно нахмурился, прислушиваясь к разговору. Кто-то явно хотел сюда ворваться, но его сдерживал… Судя по голосу, Челищев. Похоже, как только Скворцов покинул свой пост, его место занял дежурный офицер. Скорее всего, Челищев расположился в приёмной в кресле для посетителей, чтобы никто не воспользовался оказией и не просочился в кабинет без доклада и разрешения.
— Да поймите, господин де Ришелье, я не могу просто взять и пропустить вас к его величеству, — голос Челищева раздавался уже возле самой двери. Словно он встал перед ней, защищая святая святых чуть ли не грудью. — Нужно сначала доложить. Тем более что вы сами сказали, что вам не назначено.
— Так доложите! — я замер. Ришелье сказал это на русском языке. На очень скверном русском языке с чудовищным акцентом, но, тем не менее.
Я, кажется, догадываюсь, зачем он пришёл. И почему без предварительной записи на аудиенцию. Да потому что наконец-то решился продемонстрировать мне знания языка. Надо же. Он, похоже, действительно настолько любит Одессу, что готов на всё, лишь бы туда вернуться и продолжить доводить город до совершенства. Даже русский язык готов выучить ради этого.
Дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл Челищев.
— Ваше величество, разрешите обратиться, — сказал он с порога.
— Что у вас там происходит, Николай Александрович? — я повернулся к нему, отмечая, что Челищев выглядит слегка взъерошенным. Он что, правда, Ришелье держал, чтобы тот в кабинет не вломился?
— Герцог де Ришелье очень хочет с вами встретиться, ваше величество, — ответил Челищев. — Вы его примете, или отправить прочь и сказать, что вы велели через Скворцова аудиенции добиваться?
Я едва не усмехнулся, услышав в его голосе надежду на второй вариант ответа. Но мне нужно было немного отвлечься — это ожидание действовало на нервы и откровенно выматывало.
— Пускай герцог зайдёт, — через почти минутную паузу произнёс я. Челищев скривился, но ничего не сказал, только коротко поклонился и вышел из кабинета.
Практически сразу дверь снова открылась, и вошёл Ришелье. Он склонился в придворном поклоне, а когда поднял голову, то сразу же заявил:
— Я выполнил ваше поручение, ваше величество, — говорил он медленно, часто останавливаясь, подбирая слова. — Конечно, мой русский ещё далёк от совершенства… Я не думал, что мне вообще придётся его учить. Практически все образованные люди в Российской империи говорят на французском языке…
— А не образованные? — я приподнял бровь, разглядывая его. — Разве вам не интересно знать, что о вас говорят, ну, к примеру, слуги?
— Эм, — протянул он и завис. Наверное, пытался найти в своём скудном словаре те слова, которые помогут объяснить мне, что слуги — это как бы и не люди, разве что с философской точки зрения.
— Господин де Ришелье, — я вздохнул. — Вы уже бежали от одной революции, и до сих пор не поняли, что чернь нужно хотя бы слышать? Я назначу вас генерал-губернатором Одессы. Если честно, не вижу других кандидатур, которые подошли бы лучше вас. Одесса — это ваше детище без прикрас. Единственное условие: вы продолжите совершенствовать русский язык. И я надеюсь, что через год получу от вас доклад, написанный собственноручно на моём родном языке.
— Ваше величество… — начал он, а потом просто поклонился. — Я невыразимо благодарен вам. Я…
— Поберегите ваше красноречие, — прервал я его, потому что в порыве чувств Ришелье перешёл на французский язык. — Надеюсь, вы сделаете этот город истинной жемчужиной Российской империи.
— Конечно, ваше величество, у меня уже есть план развития порта…
— Никаких послаблений в налогах, — снова прервал я его. — Вы развиваете порт, создаёте карантинную зону вокруг него. Моряки с иностранных судов не будут иметь права покидать эту зону. Те, кто захочет обеспечить их досуг, вроде кабачников и весёлых девок, не будут иметь права покидать эту зону, пока не просидят две недели в карантине.
— Но… ваше величество…
— Это приказ, герцог, — я посмотрел на него довольно жёстко. — В штате должны быть крысоловы. Чтобы ни одна крыса, сбежавшая с кораблей, не смогла проникнуть в город.
— Но зачем? — удалось вклиниться Ришелье.
— Потому что я так хочу, этот ответ вас устроит? — полюбовавшись на его насупленную физиономию, я усмехнулся. — На самом деле, это рекомендуют сделать медики. Они проанализировали, как шла чума, не так давно бушевавшая в Москве, и пришли к таким вот интересным выводам. Полноценные рекомендации вам выдаст доктор Мудров. И, я вас очень прошу, господин де Ришелье, не вздумайте саботировать эти рекомендации. Иначе так получится, что вы зря учили русский язык.
— Что-то ещё, ваше величество? — Арман поджал губы.
— Да, — я посмотрел на карту дорог, потом снова повернулся к нему. — Я не потерплю рядом с собой слугу двух господ. Если вы решите покинуть Одессу и Российскую империю и вернуться во Францию, вы покинете их навсегда.
— Это… приемлемое условие, — наконец, ответил Ришелье. — Тем более что у меня нет ни малейшего желания возвращаться во Францию.
— Это пока, — ответил я и снова повернулся к карте. — Через неделю прошу предоставить мне разумный план развития города и порта, с учётом тех мер, о которых я говорил. Если я сочту их приемлемыми, то вы получите приказ о назначении и можете сразу же отправляться к месту службы.
— Благодарю вас, ваше величество, — он поклонился и направился к двери, правильно поняв, что аудиенция закончена.
— А я когда-нибудь обязательно посещу Одессу, — пробормотал я, как только дверь за герцогом закрылась. — Надо не забыть Мудрова напрячь, чтобы он составил мне сборник карантинных мероприятий. Пора уже начать их соблюдать. У нас и так людей не так чтобы много. Если ещё в эпидемиях их терять, то мы никогда наши земли не заселим и не освоим.
Мудров пришёл через десять минут. Он был на редкость серьёзен, и я сразу же понял: что-то произошло.
— Что с ними? — спросил я с порога.
— Ваше величество, не нужно так переживать, — Мудров мягко улыбнулся. — Её величество в порядке, с ребёнком тоже ничего, что вызвало бы тревогу, не происходит.
— Тогда почему у вас такое лицо… — я щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово, не заботясь о том, как это выглядит.
— Просто раздумываю, как донести до вашего величества, что вам лучше остаться в Москве до рождения вашего сына или дочери, — он вздохнул. — У её величества слегка повышен тонус. Не критично, нет, но длительная поездка может усугубить состояние, и вот тогда будет плохо.
— Ну, это не страшно, — я выдохнул с облегчением. — Ничего не случится, если мы задержимся здесь. Или есть что-то ещё?
— Да, — Мудров замялся, явно не зная, как до меня донести свою следующую рекомендацию. — В общем, вам лучше ночевать в отдельной спальне, — наконец, выпалил он.
— Та-а-а-к, — протянул я, с подозрением глядя на медика. — Матвей Яковлевич, а вы говорили об этом её величеству?
— Нет, — он для наглядности даже головой покачал. — Я деликатно промолчал и решил сообщить вашему величеству.
— Просто отлично, — я почувствовал, как на меня начинает накатывать самая аристократичная болезнь в мире — мигрень. — Матвей Яковлевич, у меня для вас задание. Вы должны чётко и понятно расписать правила создания карантинных зон. По пунктам. Например, первое — оградить карантинную зону вокруг портов; второе — запретить иностранным морякам покидать эту карантинную зону и так далее. Надеюсь, составляя эти правила, вы не будете ни о чём деликатно умалчивать, — добавил я деловито.
— Разумеется, ваше величество, всё будет сделано, — Мудров задумался, а потом решил спросить. — А зачем вам нужны такие рекомендации, да ещё и написанные простым языком?
— Чтобы губернаторам выслать, особенно в пограничные губернии, — любезно ответил я. — А так как они люди в основном военные, то рекомендации должны быть оформлены в форме приказа и не иметь двойного толкования.
— Вы шутите, ваше величество, — Мудров нахмурился.
— Ну что вы, Матвей Яковлевич, какие тут могут быть шутки? К тому же вы сами говорили, что уже разработали простые и доступные правила, которые помогут нам избежать эпидемий, — я сложил руки за спиной, сцепив пальцы.
— Да, разумеется. Так я пойду, ваше величество? — спросил он, покосившись на дверь. Наверное, ему мой тон всё-таки не слишком понравился.
— Идите, я вас не задерживаю, — и я в очередной раз мило улыбнулся. Дверь за ним закрылась, и я интенсивно протёр лицо руками, простонав: — Что за хренов день.
Я направился к двери, когда вошёл Илья. По его лицу я сразу понял, что он хочет меня добить. Всё оказалось страшно для Васильевой, но не страшно для меня. Я даже разрешил выделить ей две комнаты во дворце.
— Спасибо, ваше величество, — тихо поблагодарил меня Скворцов.
— Брось, у этой дамы есть связи, секретарь императора ей благоволит, — ответил я и усмехнулся. Илья немного покраснел, но ничего не сказал. — Что насчёт пожара думаешь?
— Мы с Крынкиным думаем, что это пасынок Дарьи Ивановны дом поджёг, — мрачно сказал Илья.
— Возможно, — я задумался. — А может быть, и нет. Надеюсь, вы разберётесь. Иди устраивай свою подопечную, а то как-то неудобно получается. Я радею за нравственность, а мой секретарь очаровательную вдовушку в своих комнатах селит. Ну а мне нужно будет сейчас каким-то образом объяснить любимой женщине, почему мы должны будем спать раздельно и не испортить при этом отношения.
Глава 18
— Саша, вы слышали новость? — князь Голицын приветствовал вошедшего в столовую Краснова. — Хотя откуда, вы же не были вчера на вечере у принцессы де Тарант.