ый дает в московском дворце французский посол в России, граф Луи Гюстав Монтебелло. Николай и Александра не в настроении для подобного мероприятия. Все же три его дяди, которые советуют и оказывают влияние на молодого царя с момента вступления в свои обязанности, убеждают обоих: подобные несчастья случались даже в Англии, и никому не было до этого никакого дела (этот аргумент, предположительно, исходил от Владимира Александровича). Но прежде всего: Франция на это время — кроме маленькой Черногории — единственный союзник России, и было бы роковой политической ошибкой оскорблять ее.
И Николай с Александрой принимают приглашение — что, как и ожидалось, дает повод для критики. Все эти дни в перерывах между предусмотренными мероприятиями оба посещают больницы, где лежат раненые после катастрофы на Ходынке. Из своих личных средств царь выдает семьям пострадавших высокие единовременные пособия и назначает пенсии; погибших хоронят за его счет.
Но несчастье бросает еще и другую тень. В ходе начатого по распоряжению Николая расследования перед ним возникает дилемма. Ответственные за организацию этого мероприятия министр двора граф Воронцов-Дашков и великий князь Сергей как губернатор Москвы. Сергей не только один из дядей Николая, которого он уважает из посмертного послушания покойному отцу, но еще и супруг Эллы и тем самым зять его любимой Аликc (как он по-прежнему называет Александру). Его наказание было бы чревато личными осложнениями. Однако превыше всего для него чувство долга: поступать по совести, как подобает правителю страны. Существует две версии поведения Николая. Согласно одной, он хотел сместить Сергея, после чего другие члены семьи, занимавшие какие-либо посты, единодушно пригрозили ему отставкой.
По другой версии, Сергей сам предложил подать в отставку, однако Николай ее не принял.
Как бы там ни было, но факт остается фактом: Сергей остается в должности; свое место теряет лишь и.о. московского обер-полицмейстера Власовский. Но отношения между Александрой и ее сестрой, к популярности которой она и без того немного ревнует, заметно охлаждаются.
Почитает Александру, как молодую царицу, прежде всего простой люд, издавна отличавшийся преданностью и лояльностью. Давно уже на престоле не было такой красивой женщины. Между тем Александра не только научилась держать себя с достоинством, что было для нее не так просто из-за природной скромности, но и непринужденно вести любезную беседу с незнакомыми людьми. К тому же одевается она просто, но элегантно; если ожидает ребенка, то только в черное или белое. Похоже, в широких кругах ее принимают за русскую народную матушку, к чему она сама так сильно стремится, — из-за сверхпринципиального соблюдения всех положений православной религии; вскоре ее даже начинают считать «более католиком, чем сам папа», к чему относятся со смешанным чувством уважения и насмешки.
Александра вовсе не первая немецкая принцесса на царском троне.
Русские, постоянно обуреваемые противоречивыми чувствами — ксенофобией и беспредельным гостеприимством, славянофилией и открытостью Западу, — видели уже много немок на своем троне. Их список пространен: только из Гессена Александра третья по счету немецкая принцесса: в 1773 г. была Вильгельмина Луиза, принцесса Гессен-Дармштадтская, ставшая в результате замужества с Павлом I царицей Натальей Алексеевной, когда тогдашний ландграф Гессен-Дарм-штадтский решил выдать свою дочь за царевича. Спустя семь десятков лет в 1840 г. царское достоинство в качестве супруги царя Александра II приобрела Мария Александровна, урожденная Максимилия Виль-гельмина София.
Благодаря связям с правящими домами Гессенская династия выгодно отличалась от других немецких княжеских родов, влачивших скорее жалкое существование поместных князьков. Гессен также никогда не искал благосклонности германских кайзеров — он был независимым, хотя и не особенно большим территориально (тем более после территориальных уступок Пруссии), и содержал собственные дипломатические миссии.
Не столь широко известен тот факт, что почти при всех царях немецкие женщины, если и не становились царицами, то, по крайней мере, выступали в роли со-правительниц. Кто теперь помнит, что мать царя Ивана VI, Анна Леопольдовна, была герцогиней Брауншвейг-Люнебургской?
Славу на Западе приобрела только Екатерина II Алексеевна: урожденная принцесса Августа София Фридерика Ангальт-Цербстская была известна как царица Екатерина Великая. После нее в хронологическом порядке идет уже упоминавшаяся Вильгельмина Луиза, принцесса Гессен-Дармштадтская, которая в качестве первой супруги сына Екатерины, Павла, стала Натальей Алексеевной.
И во второй раз Павел I женится на немке: это Софья Доротея, принцесса Вюртембергская — русская Мария Федоровна. За ней идет царь Александр I, вошедший в историю как победитель Наполеона. Его жена, Елизавета Алексеевна, снова немка — принцесса Луиза Августа Дурлах Баден-Баденская. Его преемник, Николай I, выбрал прусскую принцессу Шарлоту Каролину и сделал ее царицей Александрой Федоровной, чтобы с помощью этой сестры кайзера Вильгельма I преодолеть немецко-русскую вражду. Гессенская принцесса Максимилиана Августа София Мария Гессен-Дармштадтская, ставшая в браке с Александром II царицей Марией Александровной (перед его морганатической женой Юрьевской, урожденной Долгорукой), продолжила ряд немецких принцесс в России до Александры Федоровны, царицы при Николае II, который был прерван только датской принцессой Дагмар, ставшей под именем Марии Федоровны женой Александра III и свекровью Александры.
Вскоре после коронационных торжеств, которые завершились уже в столице, Петербурге, царь и царица едут в официальное заграничное путешествие, чтобы представиться суверенам других государств.
Первая цель — Вена. Царя и царицу принимают император Франц Иосиф и императрица Елизавета, которые после смерти кронпринца Рудольфа редко присутствуют на официальных встречах. Новый престолонаследник, эрцгерцог Франц Фердинанд, за пять лет до этого гостил в Петербурге. Свой визит в Вену Александра описывает в письме брату Эрнсту Людвигу:
«Вена, Хофбург, 15/27.8.1896.
Мой милый Эрни.
Я вынуждена писать Тебе отсюда. Так забавно после двух лет в России вновь услышать немецкую речь. Но я чувствую себя ближе к Тебе и поэтому должна писать Тебе. День серый, но, к счастью, дождя нет, так что торжественный въезд прошел прекрасно. Ники ехал с императором, а я следовала за императрицей — должна сказать, в присутствии столь большого числа незнакомых лиц я совершенно оробела. Императрицу я уже дважды видела до этого — она спрашивала о Тебе. Стефания была очень мила, сейчас я жду ее с минуты на минуту, поскольку она хотела видеть меня в спокойной обстановке. В русском посольстве был званый обед, прошедший прекрасно. В пять часов был дан большой официальный обед с участием circle (бомонда) (о, Боже!) и затем «Сон в летнюю ночь» в театре. Рано утром состоялся военный парад, затем охота для Ники, в четыре часа семейный обед в Лейнце, и позднее концерт в «Бурге». Так жаль, что когда не бывало императрицы, Стефания тоже не показывалась — она была бы для меня поддержкой.
Я скучаю здесь за своей малышкой [дочкой Ольгой], но, как я слышала, она хорошо себя чувствует.
У меня была простуда, и я до сих пор кашляю, к тому же у меня вновь невралгия, и то и другое беспокоит, когда необходимо быть любезной.
Целую также от Ники, сердечно Тебя любящая Твоя Санни.
Первое, что я обнаружила в этой комнате, были удивительные старые часы[85], изготовленные в Дармштадте. Комната у нас прелестная. В субботу утром мы отъезжаем».
На обратном пути в Киев, к ужасу царской четы, умирает бывший посол в Вене, а в последнее время министр иностранных дел, князь Лобанов, который должен был сопровождать их как в этом, так и в последующих заграничных турне. Однако дальнейшая программа будет продолжена по плану.
Николай и Александра посещают кайзера Вильгельма II в Бреслау, ее сестру Ирину с младшим братом Вильгельма, Генрихом Прусским, в Киле, далее короля Христиана IX — дедушку Николая по материнской линии на датском дворе — и плывут на черно-золотой яхте «Штандарт» в Англию.
У побережья Великобритании царя и царицу встречает английский флот. Кажется, прошла вечность, как Александра — когда ее еще называли Аликc — ожидала здесь Николая вскоре после помолвки в Дармштадте — и все же это было только два года назад. Теперь королева Виктория принимает свою внучку уже как царицу и сообщает об этом в своем дневнике:
«Балморал, 22 сентября [1896].
…Дождливый день, прескверный, каких у нас, пожалуй, не бывало; (…) услышала, что императорская яхта показалась у Лита (…) спустилась в семь тридцать в комнату для гостей и ждала там, пока не зазвучали церковные колокола и не заиграла музыка. Ровно в восемь процессия достигла ворот. Сначала шествовал эскорт Шотландского грейского полка, затем музыканты и факельщики и, наконец, карета с Ники, Алики, Берти [принцем Уэльским, Альбертом Эдуардом] и Артуром [герцогом Коннотским, третьим сыном королевы]. Я стояла у входа, Ники вышел первым, я обняла его и затем милую Алики — всю в белом, удивительно выглядевшую — и горячо ее поцеловала. Она вошла в дом и обошла присутствующих, протягивая руку, — до этого появился могучий казак и встал в дверях.
Затем мы все прошли в галерею, где к нам присоединилась свита Ники, граф Воронцов-Дашков, князь Голицын, граф Бенкендорф… Внесли милую крошку — совершенно очаровательная малышка, и такая крупная, — после чего Ники и Алики ушли в свою комнату, чтобы поскорее переодеться к званому обеду; это была семейная трапеза — Ники, Алики, Берти, Артур и Луисхен [его жена, урожденная принцесса Прусская], Беатриса [младшая дочь королевы, вдова Генриха Баттенберга], Джорджи и Мэй [внучка королевы, кузина Александры и Николая], Джордж Кембридж, Тора [Елена Виктория, принцесса Шлезвиг-Гольштей-нская] и Францес [принц Баттенберг] — все принцы в мундирах (…) Мне казалось, это сон, что Алики и Ники здесь — если бы и милый Лико [зять, принц Генрих Баттенберг