– Желаете чего-то особенного, барышня? – многозначительным тоном спросил продавец.
Но его голос и ухмылка были какими-то чересчур странными, поэтому Шура слегка забеспокоилась и поспешила уверить, что ничего не нужно, она сама пока не знает, чего хочет почитать, но если выберет, позовет его.
Продавец с явным разочарованием поклонился и вернулся на свое место. Теперь уже разочаровалась Шура – не стоять же ей тут целый день, поджидая, когда грабитель пойдет назад или произойдет еще что-нибудь интересное.
Однако стоило ей решить уйти, как раздался тихий стук, и продавец вдруг забеспокоился, оглянулся на нее (она тут же изобразила, что очень внимательно разглядывает томик Блока) и исчез за дверью черного хода.
Неужели это был условный сигнал?! А она даже не запомнила, сколько раз постучали! Ну как можно быть такой глупой и невнимательной? Ругая себя, Шура прокралась к задней двери и попыталась чуть-чуть ее приоткрыть. Увы, та была заперта с другой стороны. Сплошные разочарования!
Но тут взгляд Шуры упал на дверной колокольчик. А он ведь очень пронзительный, звенит куда громче, чем обычные колокольчики, которые вешают у входа. Может быть, это для того, чтобы его было слышно и там, куда ведет черный ход?
Она сунула в сумочку томик Блока, положила на прилавок деньги, поднялась по лестнице, толкнула дверь, чтобы колокольчик зазвенел, после чего быстро сбежала вниз и спряталась в углублении под лестницей, рядом с ведром и веником. Ни от черного хода, ни от прилавка ее не должно быть видно.
Ее расчет оказался правильным – через несколько секунд скрипнула задняя дверь, а потом голос продавца сказал:
– Никого нет. Это барышня ушла, вон и деньги оставила за книжку.
Ему ответил уже хорошо знакомый Шуре голос грабителя:
– Ты уверен, что это просто покупательница?
– А как же, – ухмыльнулся продавец. – Она ж за книжонками этой, прости господи, распутницы Мар приходила. Это, скажу я тебе, такие барышни, я их сразу узнаю. С виду уж такие тихие-скромные, глаз не поднимут, говорят нежным голоском, а сами такие развратные романы читают, которые даже меня в краску вгоняют.
– Ладно, хватит о ней, – оборвал его грабитель. – Смотри только, чтобы тебя на сбыте запрещенных романов не повязали. Если на нас из-за тебя выйдут – лично пристрелю.
– Да бог с тобой, Максимыч, все законно. Это политические книги печатать нельзя, а развратные очень даже можно. Нынче издают такое, что волосы дыбом встают. Нет, поверь мне, власть, которая позволяет печатать подобные романчики, долго не продержится…
Шура услышала, как раздался четкий стук. Раз-два, раз-два-три и снова раз-два. Задняя дверь скрипнула, и прежде чем она закрылась, можно было еще расслышать слова грабителя:
– Поторопись, посыльный придет в шесть, как обычно…
Более-менее пришла в себя и успокоилась Шура только в экипаже, когда книжный магазинчик остался далеко позади. Сейчас, оглядываясь назад, она приходила в ужас от собственного безрассудства. И как ей только в голову пришло спрятаться и подслушивать?! А если бы продавец остался в магазине? А если бы он решил прибраться и пошел за веником?
Господь ее спас, не иначе.
И вот еще вопрос: а зачем она так рисковала? Что ей удалось узнать? Кодовый стук, по которому открывают дверь? Это, конечно, хорошо, но что ей это дает? Полицию она туда привести не может, если они и схватят грабителя, это не решит проблемы с письмами отца. Не приведи бог в них заглянут, а если там что-то серьезное, то получится, что она фактически сама передала письма в полицию.
Нет, надо действовать без привлечения посторонних и тем более официальных властей. Но как? Ах, были бы у нее деньги, она бы кого-нибудь наняла и… Но денег у нее нет. Да и кого нанять, она тоже не знает. И даже в Кисловодске не знала бы.
Остается только она сама. Допустим, она пойдет туда, постучится, ей откроют… и что она дальше скажет?
Впрочем – она повеселела – зачем ей идти самой? Есть еще один вариант! Она расскажет обо всем Сенту! Надо спросить Таню, наверняка та знает, когда он из Кронштадта приедет, а если не знает – у поручика Камилева спросит.
Сеит обязательно придумает, что делать! Может быть, облаву устроит – приведет своих людей и они схватят подлого шантажиста вместе со всеми его помощниками!
Хотя, по правде говоря, ей было немного жаль этого «Максимыча» или «Крофта», Бог знает, как его настоящее имя. Несмотря ни на что, этот русский Робин Гуд, как назвала его Таня, вызывал у нее какую-то неосознанную симпатию. Если бы он не шантажировал ее отца, она не стала бы его выдавать. Но что поделать, он сам виноват!
Приехав домой, точнее, в дом Богаевских, они ведь с Валентиной на время болезни отца поселились там, а она пока не собиралась превращать свой маленький бунт в скандал и покидать тетушкин дом. Так вот, приехав домой, Шура первым делом послала записку Тане, а сама занялась обдумыванием плана.
Конечно, она собиралась полностью довериться Сеиту, но это еще не означало, что сама она не должна ничего придумывать. А вдруг ей в голову придет отличная идея, она поделится ею с Сеитом, тот одобрит и заметит, какая она умная…
Шура сообразила, что размечталась, и вернулась к обдумыванию плана. Даже без романтических фантазий все равно следует иметь в голове разные запасные варианты, мало ли как все обернется и что в жизни пригодится.
К тому времени как вернулись Надежда Васильевна с Валентиной, план уже сложился, и причем самой Шуре он так нравился, что она даже почти не обратила внимания на полученный от тети и сестры нагоняй. Пусть ругаются.
Делая вид, что слушает их, и время от времени кивая, она продолжала обдумывать план и выискивать в нем слабые места. А ведь хорошо получилось. Просто и четко. Шуре даже стало казаться, что она могла бы обойтись и без посторонней помощи. Будь она немного авантюрнее, непременно пошла бы сама в логово грабителей и заставила бы их вернуть письма!
Но это опять были только мечты. На самом деле она была достаточно благоразумна, чтобы не претворять подобные планы в жизнь. У нее есть Сеит, а у него – сила, ум, опыт, и вообще такие дела должны решать мужчины.
С такой мыслью она и ушла спать, перед этим покладисто согласившись с тетушкой Надин, что вела себя вызывающе, глупо и неразумно, а следовательно глубоко раскаивается.
На деле она совсем не раскаивалась. Но только засыпая, вдруг поняла, что впервые в жизни так прямо и без смущения солгала.
Глава 9Тайна Сеита
Татьяна Чупилкина заехала на следующее же утро, но не стала пытаться зайти к Богаевским и вновь злить Надежду Васильевну, а отправила подруге записку через горничную. Получив ее, Шура немедленно накинула шубку и вышла через черный ход, чтобы никому не попасться на глаза.
По пути она раздумывала, сказать Тане о книжном магазинчике или не надо. С одной стороны, нечестно утаивать от нее такую важную информацию, ведь та с ней всем делится. А с другой – скажешь ей, она сообщит поручику Камилеву, и плакали все надежды на конфиденциальность и безопасное возвращение писем.
– Дусечка моя, – Таня встретила ее улыбкой и усадила в свой экипаж, – ну как, большая вчера разразилась гроза? Надин Богаевская метала много молний?
– Вроде бы да, – Шура равнодушно пожала плечами, – но мне было все равно, поэтому ни одна в меня не попала. Сейчас меня волнует другой вопрос.
– Знаю, читала твою записку, – хихикнула Таня. – Когда приедет Септ. Так вот, могу тебя обрадовать, он уже приехал и будет сегодня на приеме у Бобринских.
Шура усмехнулась.
– Вот и отлично, тетя будет очень рада моему желанию поехать к Бобринским. Спасибо, Танечка. – Она поцеловала подругу и собиралась уже выйти из экипажа, но кое-что вспомнила, и в итоге любопытство пересилило осторожность. – Таня, а кто такая госпожа Мар?
Реакция ее подруги на это имя была довольно неожиданной – Таня вздрогнула, выронила перчатки и уставилась на нее во все глаза.
– Откуда ты знаешь это имя?! Шура! – Она как-то нервно хихикнула. – Да порядочной девушке неприлично даже слышать о госпоже Мар, не то что говорить о ней! Упаси тебя бог упомянуть ее при твоей матушке или тетушке Надин, их удар хватит.
– Но почему? – недоверчиво спросила Шура.
– Да потому что она такое пишет!.. – Таня закатила глаза. – Даже не знаю, как тебе рассказывать. Я один ее роман читала – «Женщина на кресте» – чуть со стыда не сгорела. Это я-то! Мне казалось, что в театре я всего насмотрелась, но госпожа Мар сумела меня поразить.
– Да что там такое?
Таня наклонилась к ней и почти шепотом, словно их кто-нибудь мог услышать, пояснила, сдерживая смех:
– Там один богатый господин сечет юную девицу розгами, и они оба получают от этого сладострастное удовольствие.
Шура сдавленно ахнула и покраснела, а Таня многозначительно кивнула.
– По этому роману сделано кино, но я не решилась пойти в синематограф – испугалась, что меня кто-нибудь узнает.
Она хотела добавить еще что-то, но на соседней церкви зазвонили колокола, сообщая о конце обедни, и Шура, попрощавшись, поспешила убежать, прежде чем кто-нибудь заметит ее отсутствие.
Сеита вопреки Шуриным надеждам на приеме не оказалось. Зря только торопилась и нервничала, что тетя Надин и Валентина слишком медленно собираются. Оставалось изо всех сил изображать для них интерес к Петру Бобринскому и дожидаться прихода Сеита.
Но прошло не меньше двух часов, а он так и не появился. Шура уже устала караулить входную дверь и улыбаться, чтобы ее ни в чем не заподозрили. В конце концов она решила, что глупо все время крутиться в танцевальной зале. Сеит же не на пять минут заглянет. Она вполне может подождать его и в гостиной или в каком-нибудь из кабинетов, где можно вновь подумать над своим планом возвращения писем.
Так что она после очередного танца сказала кавалеру, что у нее разболелась голова, и ускользнула в одну из дверей. Там, насколько она поняла, были комнаты, где гостям можно было отдохнуть от толпы. Оставалось только надеяться, что других отдыхающих не окажется.