Полагаю, не обошлось без пагубного влияния де Шалона, в обмен на побрякушки велевшего Соланж и Лоиз не спускать с меня глаз.
Однажды я даже попыталась припереть вероломную светлость к стенке и заставить признаться, что он самым бесстыдным образом подкупил моих близких. Увы, словесная баталия закончилась моим бесславным поражением: я снова засыпала в объятиях мага, к которому тянулась каждая клеточка моей слабой плоти.
О пробуждении и вспоминать не хочу, оно ничем не отличалось от предыдущих. Глупость, наверное, но всякий раз после близости с Мораном я чувствовала, как сила переполняет меня, как растекается по венам, становится частью моего естества.
Даже закралось подозрение, а не повинен ли де Шалон в том, что я стала вроде как магом? Хотя… как тот, кто владеет стихией воздуха, может насыщать меня силой огня? Ещё одно нелепое предположение, пока что ничем необоснованное.
И ни одного внятного ответа. А вопросы всё продолжали множиться.
В отличие от Валь-де-Манна, библиотека которого несомненно заслуживала внимания, в городских апартаментах его светлости книг было раз, два и обчёлся. И что самое обидное, на все манускрипты по магии какой-то умник (и я даже догадываюсь, какой) наложил охранные заклинания: стоило только коснуться тиснёного золотом переплёта, и в пальцы словно впивались тысячи невидимых иголочек. Болезненные ощущения проходили не сразу, и после пары неудачных попыток я была вынуждена оставить идею познакомиться поближе с литературной коллекцией мужа.
Оставалось надеяться, что сразу после праздников, близняшки и маман всё-таки поимеют совесть и отправятся восвояси. Тогда уже никаким Гастонам и заверениям Стража в беспокойстве о моей драгоценной персоне не удастся удержать меня в этом доме.
А пока… Приходилось набраться терпения и ждать самого важного в жизни Соланж и Лоиз события. И пытаться самостоятельно укротить стихию, которая ни в какую не желала укрощаться.
Утром накануне бала весь дом стоял на ушах. Слуги убирали мебель, дабы танцующим было где разгуляться, украшали бальную залу гирляндами из живых цветов, выносили в сад столы, чтобы ближе к вечеру заставить те всевозможными угощениями.
Из комнат близняшек время от времени доносились восторженный визг и смех, а также раздражённые окрики матери, не перестававшей потчевать дочерей советами и наставлениями. Которые сёстры, больше чем уверена, даже не слушали.
Хорошо хоть меня после той нашей ссоры баронесса больше не пыталась учить уму-разуму. На людях вела себя, как любящая родительница, а когда мы оставались наедине, что случалось, хвала Единой, крайне редко, предпочитала делать вид, что я предмет интерьера. Ваза какая или занавеска.
В общем, в тот памятный день с раннего утра все домочадцы сходили с ума. И я, кажется, тоже.
Проснувшись, битых полчаса сидела перед зеркалом, вглядывалась в своё отражение. Всю жизнь, всю свою сознательную жизнь, сколько себя помню, у меня были голубые глаза. Светлые, в опушке чёрных прямых ресниц. Обычные. А теперь они вдруг взяли и… позеленели. Не так чтобы очень, но цвет однозначно стал другим. Кто-кто, а я своё собственное лицо за двадцать четыре года успела хорошо изучить. Небесной голубизной там больше уже и не пахло.
Досмотрелась до того, что в какой-то момент, лишь на долю секунды, почудилось, что на мои собственные черты наслаиваются чьи-то другие. Как будто на меня смотрели не одна, а две девушки. Одна — я.
Другая — Серен.
Бред какой-то…
Стоило зажмуриться, как наваждение прошло, и снова в зеркале отражалась немного растерянная, бледная Александрин.
Вот только цвет глаз по-прежнему оставался другим.
— Ксандра, ну как мы тебе?! — смерчем ворвались в спальню близняшки.
Лоиз, как всегда, влетела первой и покружилась передо мной в ярком васильковом платье, обильно расшитом драгоценными камнями. Соланж блистала в кремовом наряде с жемчужной отделкой.
— Красавицы, — улыбнулась этим рыжеволосым солнышкам и невольно поёжилась, вспомнив о другой обладательнице огненной копны, что только что привиделась мне в зеркале.
— Правда нравится? — недоверчиво переспросила Соланж, уловив перемену в моём настроении.
— Ещё как нравится! — Отринув неприятные мысли, я поднялась и наигранно-весёлым голосом предложила юным модницам: — Покажете, какие подобрали под них украшения?
Дважды просить не пришлось. Довольные, сёстры утащили меня к себе хвастаться коллекцией драгоценностей.
Распрощаться с болтушками удалось только после обеда, но побыть в одиночестве и снова поизучать своё отражение мне не дали. Явились служанки, дабы подготовить маркизу де Шалон к празднику, на который был приглашён весь цвет столицы.
Став замужней дамой, я не только лишилась некоторых прав, вроде свободы, но и обрела немало обязанностей. Теперь на любом торжественном мероприятии мне вменялось встречать гостей. Благо Моран согласился разделить со мной эту незавидную участь, и вот уже демон знает сколько времени мы стоим в холле, изображая нарядные статуи. Лучась фальшивыми улыбками, отвечаем на приветствия приглашённых. А они всё прибывают и прибывают.
— Мне кажется, для этих смотрин следовало арендовать площадь, — воспользовавшись мгновенной передышкой, шепнула я мужу. — Скоро они набьются сюда, как сельди в бочку. По-моему, мессир, у вас проблемы с арифметикой. Доверили бы составление списка гостей человеку, сведущему в подсчётах.
Надо ж было хоть как-то наказать его гадкую светлость за очередной предрассветный побег.
— Какое поэтичное сравнение, — закатил глаза де Шалон и тоже не преминул пустить шпильку в мой адрес: — Иногда я задаюсь вопросом, а не подсунули ли мне в жёны крестьянку.
— Вы сами выбрали меня, — хмыкнув, заметила я. — Вот теперь и наслаждайтесь.
Пришлось прервать нашу маленькую пикировку и вновь расплываться в улыбке, от которой, если честно, уже скулы сводило.
Да, я не являюсь эталоном хороших манер, в нашей семье, кроме мама, этим вообще никто не заморачивался, и порой у меня выскакивала какая-нибудь не слишком уместная для высшего общества фраза.
Увы, вместо того чтобы задеть Стража, я, кажется, снова его позабавила.
— Вы становитесь ещё соблазнительней, когда злитесь, — продолжил посмеиваться надо мной чародей, когда очередной барон с баронессой и их юный отпрыск — потенциальная жертва моих сестёр, оставили нас в покое и гуськом покинули холл. — Не терпится сорвать с вас это платье, — скользнул плотоядным взглядом по наряду из золотой парчи, уделив особое внимание глубокому вырезу, подчёркнутому кулоном из турмалина.
Прикрываясь кружевным веером, подалась к супругу. Словами не передать, как хотелось стереть с холёной физиономии это самодовольное выражение.
— Не боитесь разориться? — спросила, имея в виду свой роскошный туалет, пошитый с подачи черноглазого транжиры.
— Для вас, дорогая, никаких сокровищ не жалко, — горячее дыхание обожгло висок.
— Вам их не жалко и для моих сестёр. Вертите ими, как вздумается, — буркнула раздражённо.
И снова невинный взгляд, а голос так и сочится издёвкой:
— Вам повсюду мерещатся заговоры, Александрин. Я всего лишь пытаюсь обеспечить Соланж и Лоиз достойное будущее.
— И благодаря этому «всего лишь» я уже который день сижу дома, словно на привязи! — Ну вот, хотела позлить Морана, а в итоге распсиховалась сама.
— Перестаньте накручивать себя, радость моя, и наслаждайтесь вечером.
Мне так и не удалось стереть с лица Стража улыбку. Но вот кое у кого она всё-таки сошла: у седовласого господина, показавшегося в тот момент в холле.
Мой недавний знакомый-маг, сегодня щеголявший в расшитом серебром камзоле, поменялся в лице, стоило ему заметить рядом с маркизом девушку, не так давно нагло выставленную им из коллежа.
— Ваша светлость, — почтительно поклонился гость хозяину вечера и пробормотал, явно чувствуя себя неловко: — Полагаю, это ваша супруга…
— Да, мэтр Легран, я решил, что заслужил второй шанс на счастье, — ответил этот счастливчик и тоже расшаркался перед приглашённым.
А я стояла ни жива ни мертва, опасаясь, что вот сейчас ворчливый старикашка расскажет, что уже имел возможность со мной пообщаться. Почему-то вдруг подумалось, если Моран узнает, где я провела тот день, меня и вовсе посадят в погреб или замуруют на чердаке.
— Искренне за вас рад, — натянуто улыбнулся преподаватель коллежа и, к моему облегчению, поспешил откланяться, не выдав нашего с ним знакомства.
Когда было озвучено имя последнего значившегося в списке гостя, мы с его светлостью облегчённо вздохнули и последовали за приглашёнными в бальный зал. А за нами, под аккомпанемент из восторженных вздохов и несмолкающего гомона, грациозно вплыли близняшки.
Смущённые и взволнованные, они делали несмелые шажки к центру зала, и в плитах из розового мрамора отражались две стройные изящные фигурки. За сёстрами шлейфом тянулось пламя, золотистой дымкой оно окутывало их руки, являясь доказательством того, что в будущем Соланж и Лоиз смогут передать силу потомкам.
Что они не пустышки.
После того как Моран представил своих протеже и объявил о начале танцев, обстановка немного разрядилась. По крайней мере, сёстры перестали бледнеть и теперь с удовольствием демонстрировали собравшимся всё, чему научил их за минувшие дни нанятый де Шалоном хореограф.
Мама от умиления пускала скупую слезу, папа уже вовсю угощался шампанским. Хотела последовать его примеру и пригубить немного хмельного напитка, когда почувствовала, как чьи-то сухие пальцы коснулись моего локтя.
— Ваша светлость…
Обернувшись, встретилась взглядом с господином магом. Кажется, Моран обращался к нему «мэтр Легран». И если в первую нашу встречу колдун едва не лопался от высокомерия, то теперь смотрел на меня, точно побитая хозяином собачонка.
— Ваша светлость, — старик глубоко вздохнул, — я задолжал вам свои извинения. Знай я, что вы супруга маркиза де Шалона, ни за что бы не позволил себе подобной дерзости. Искренне сожалею, что наше с вами знакомство началось с такого неприятного инцидента.