Морану подумалось, что стоит лишь потянуть за нежно-голубой бант, и можно будет вновь любоваться соблазнительными полукружиями, скрытыми шелковистой тканью сорочки.
Опустившись на край широкого письменного стола, девушка протянула к магу руку. Нежным, почти невесомым касанием пальцев пригладила ему волосы и мягко произнесла:
— Вчера, вместо того чтобы отдыхать, ты засиделся здесь до глубокой ночи. И позавчера тоже. Мне кажется, для разнообразия сегодня можно и поспать.
Моран устало потёр глаза и улыбнулся своей заботливой жёнушке.
— Мне не хочется спать.
— Но нельзя же постоянно работать. Давно в зеркало смотрелся? Вон уже и круги под глазами от ночных бдений.
Маркиз перехватил руку жены, когда та собиралась одарить его очередной лаской, и прижался губами к маленькой тёплой ладошке.
— Если мне предложат альтернативу поинтересней, так уж и быть, сделаю перерыв.
— Как насчёт… — Александрин задумчиво закусила губу. Ничего особенного, вот только от этого «ничего» Стража, словно штормовой волной, накрыло возбуждением, будто он вдруг перенёсся в прошлое и снова стал несдержанным сопливым мальчишкой, только познавшим радости любви. — О, придумала! Если ваша светлость изволит, можем сыграть в карты.
Намеренно дразнит, прекрасно зная, что невозможно устоять перед этой её улыбкой, томным взглядом, едва уловимым запахом диких цветов, обласканных жарким солнцем, что летом витал над полями и лугами горячо любимой им Гавойи. Моран и сам не мог понять, почему именно этот аромат слышался ему всякий раз, когда Александрин оказывалась рядом. Словно она олицетворяла саму природу, всё чистое и светлое, что ещё оставалось в его жизни.
Какие к демонам демоны, когда он не в силах отвести взгляда от чувственно приоткрытых губ, жаждущих поцелуев! От полной груди, соблазнительно вздымающейся под тонким шёлком.
— Моя светлость изволит сыграть, — стремительно поднявшись, Страж привлёк девушку к себе. — Но только не в карты.
Усадив её на стол, прямо на ворох корреспонденции, нетерпеливо надавил коленом, вынуждая Ксандру раздвинуть ноги и удобно устроился между точёных бёдер.
Звякнула, ударившись о пол, жемчужная заколка, которую маг выдернул из смоляной копны, и густые, отливавшие золотом в пламени свечей волосы легли на плечи девушки тёмной пелериной.
Александрин опустила от удовольствия веки, когда сильные руки мужа, лаская, скользнули по её стройным ножкам, задирая подол сорочки. Погладили колени, слегка надавив, побуждая раскрыться перед ним ещё больше. Девушка покорно запрокинула голову, позволяя магу покрывать поцелуями обнажённую, ноющую от желания грудь и плечи, с которых Моран нетерпеливо сдёрнул халат и приспустил, едва не порвав, кружевные бретельки сорочки.
Как же ему нравилось вдыхать её запах, такой дурманящий, такой сладкий. Нравилось видеть её изнывающей от желания, заласканной до потери сознания, содрогающейся от каждого малейшего прикосновения его пальцев. Слышать стоны и своё собственное имя, произносимое хриплым шёпотом.
Нравилось доводить её до умопомрачения и терять голову вместе с ней.
Маркиз зажмурился, опьянённый близостью, в глазах уже темнело от желания. Не способный сдерживаться, сильнее сжал чувствительное полушарие, заполнившее его ладонь. Александрин всхлипнула от этой порывистой, немного грубой ласки, задрожала от прикосновения горячего языка к жилке, бешено пульсирующей на шее, и подалась навстречу, стремясь прижаться к мужу теснее, почувствовать его возбуждение и твёрдость его намерений.
Ощутив, как девушка, простонав его имя, потёрлась промежностью о напряжённый член, больше не сдерживая себя, маг впился в приоткрытые губы жадным, глубоким поцелуем.
Целовал неистово, с силой вжимая в себя, втайне мечтая, чтобы эти мгновения растянулись в вечность.
— Что же ты со мной делаешь? — прошептал он хрипло, получив в ответ громкий вскрик, в котором смешались мимолётная боль и удовольствие, когда Страж резко, на всю длину ворвался в жаркое, уже готовое принять его лоно.
Александрин выгнулась, запрокинув голову так, что волосы рассыпались по столу. Всхлипнула от нового сильного толчка, царапая ногтями ни в чём не повинную столешницу, а заодно сминая исписанные листы, некогда являвшиеся важными документами, а теперь превратившиеся в жалкую скомканную бумагу.
Впрочем, до королевских посланий магу уже давно не было дела. Сейчас для него ничто не имело значения, кроме девушки, захмелевшей от страсти. Как и он, одурманенной скоротечным счастьем.
Послушная движению его руки, Александрин скользнула на стол, взглядом ловя его взгляд, впитывая в себя его дыхание, тяжело вырывающееся из груди. Тёмные волосы, янтарём отливавшие в бликах пламени, разметались по дереву, контрастируя со светлой, молочной кожей девушки.
Моран продолжал двигаться в ней, из последних сил пытаясь оттянуть момент разрядки, стремясь в полной мере насладиться видом возбуждённой, сгорающей от страсти красавицы.
Его жены. Его избранницы.
Которую не было сил отпустить и которую отпустить он был обязан.
Пока ещё не стало слишком поздно.
Поймав взгляд небесных, отравленных зеленью глаз, увидев то, как они лихорадочно блестят, а сама Ксандра в исступлении кусает губы, Страж не выдержал. Вонзился в неё до предела, содрогаясь в приступе наслаждения, лавой выжегшее всё внутри. Стёршее все мысли, и даже голос, непрестанно звучавший где-то глубоко в сознании, теперь казался почти неразличимым.
Едва слышимым…
…В ту ночь маркиза впервые за долгое время не мучила бессонница, не тянуло остаться в одиночестве. И девушка, уснувшая у него на груди, впервые проснулась, разбуженная не служанкой, а лаской и поцелуями мужа.
Глава 12
Сидя в кресле возле очага, в котором только начало разгораться пламя, робко подбиравшееся к днищу закопченного котелка, Опаль с интересом рассматривала жильё человека, прозванного Чернокнижником. Отправляясь на встречу с загадочным колдуном, девушка ожидала увидеть убогую лачугу посреди дремучего леса, вроде той, в которой прозябала старуха Берзэ. Полную засушенных лягушачьих лапок, крысиных хвостиков и прочей мерзости.
Каково же было удивление герцогини, когда поиски привели её в небольшой городок на западе Вальхейма, радовавший взор опрятными улочками и добротными домами с тенистыми двориками. Жилище мага, увитое плющом, с ухоженным палисадником, в котором росли яблоневые деревья, заставило девушку задуматься, увенчалось ли успехом её расследование, или она ошиблась.
Внутри жильё колдуна, к которому горожане почтительно обращались не иначе, как лекарь Дюбуа, тоже было чистым, с мебелью, может, и грубоватой, лишённой изящества, к которому так привыкла молодая герцогиня, зато сделанной на совесть. И в воздухе витал аромат готовящейся с пряностями дичи.
Каменный пол устилали шкуры животных. Два стеллажа, темневшие по углам гостиной, ломились от книг. И пока месье Дюбуа ходил за сидром, дабы гостья могла утолить жажду (почему-то этот высокий, худой, как щепка, мужчина, одетый в тёмный костюм из грубого сукна и до блеска начищенные туфли с пряжками, не жаловал вина), Опаль из любопытства заглянула в несколько талмудов.
Что только укрепило её сомнения. Едва ли можно было найти какое-нибудь хитрое заклинание в исторических трактатах и преданиях Единой. К разочарованию девушки, она не обнаружила ни одного тома, хранящего в себе древние, скрытые от большинства знания.
— Наверное, книги по магии он где-то прячет, — приободрила себя гостья и вернулась в удобное кресло.
Больше всего Опаль опасалась повстречать шарлатана, который только голову ей заморочит. Нет, денег герцогине было не жалко — жалко времени. Каждый час, что проживал Моран, упиваясь любовью своей треклятой жёнушки, а она, Опаль, страдала, мыслями снова и снова возвращаясь к тем светлым дням, когда была счастлива со своим кумиром и чувствовала себя пусть не любимой, но хотя бы желанной, был подобен пытке.
Герцогиня д'Альбре устала жить прошлым, устала теряться в своих мечтах, так и не осуществившихся. Следовало как можно скорее разорвать этот порочный круг. Развеять чары Стража, которого одновременно и любила, и ненавидела.
Только смерть маркиза могла принести ей избавление от этого затянувшегося кошмара.
— Ваша светлость, — вернулся в комнату лекарь и протянул гостье большую кружку сидра, не преминув похвалиться: — Сам готовлю из своего урожая и по своему собственному рецепту.
Герцогиня натянуто улыбнулась.
Хозяйственный чистюля днём, исцеляющий людские хвори, а ночами могущественный чародей, приносящий в жертвы младенцев? Девушка нахмурилась. Как-то не вязался образ этого господина, такого любезного и улыбчивого, с образом безжалостного колдуна, который Опаль рисовала в своём воображении.
— Так что же вас привело ко мне, дорогая герцогиня? — Помешав густое варево в котелке, которое постепенно начинало шипеть и булькать, и по запаху очень напоминало чечевичную похлёбку, Чернокнижник опустился в соседнее кресло.
Отпив из кружки немного освежающего яблочного напитка, Опаль вгляделась в лицо колдуна. Совершенно невыразительное, и глаза его были такими же: светло-карие с зеленцой, что-то вроде болотной тины.
— Никак не пойму, месье, из какой стихии вы черпаете силу?
— Я не стихийник, — улыбнувшись одними уголками тонких бескровных губ, признался мужчина.
— Демоны? — деловито осведомилась Опаль, гадая, действительно ли этот нескладный верзила — потомок великих морров.
— Разве ваша светлость приехала ко мне из самой столицы, только чтобы выведать все мои секреты? — увильнул от ответа лекарь.
— Просто пытаюсь понять, как вы… хм, помогаете страждущим, вроде меня.
— Мои методы не должны вас заботить. Главное — результат, — веско заметил мужчина. Закинув ногу на ногу, сплёл перед собой длинные жилистые пальцы и вкрадчиво попросил: — Лучше расскажите, что привело вас ко мне. А я подумаю, чем смогу быть полезен такой красавице.