Князь Васильчиков подчеркивал, что «Камейный» сервиз «представляет собой миллионную ценность» и что «любители готовы в настоящее время заплатить до 1000 руб. за тарелку Екатерининского сервиза», что «употреблять его долее в дело, подвергая каждый раз ломке и утратам, – значит мало-помалу уничтожать его. К тому же многие его части никогда не употребляются, как, например, стопочки, передачи для рюмок и т. п., вышедшие в наше время из обихода».
Далее в документе указывается, что 160 предметов из «Камейного» сервиза были украдены во время пожара Зимнего дворца и в 1838 г. оказались в Лондоне в собрании лорда Лонсдейла. После смерти лорда в 1872 г. последовало повеление Александра II, и посол в Лондоне барон Брунов выкупил почти все предметы «Камейного» сервиза, доставив их в Зимний дворец. Однако некоторые предметы сервиза выкупить не удалось. К 1881 г. одна тарелка сервиза хранилась в Кенсингтонском музее, три – у князя С.М. Воронцова в Петербурге.
Сам факт кражи из горящего Зимнего дворца 160 предметов из хорошо известного коллекционерам «Камейного» сервиза и сосредоточения украденного в одних руках указывает на заказной характер преступления. Видимо, когда загорелся дворец, «любители старины» моментально сориентировались и договорились с кем-то из дворцовых служителей. Поражает молниеносность кражи, поскольку вынести 160 крайне хрупких вещей можно было только в суматохе первых часов пожара. При этом очевидно, что заказчик и исполнитель хорошо знали и маршруты безопасного выноса вещей, и их местонахождение в самом дворце.
Спустя десятилетия, в 1904 г., в Париже у антиквара Гамбургера были приобретены две вещи из «севрского сервиза с вензелем Екатерины II, для помещения в музей Зимнего дворца».[938] Как следует из ведомости, в перечень предметов «Сервиза Севрского с вензелем Екатерины II, голубой, с живописью и позолотой, называемый бирюзовый», вошли: «26. Поднос круглый, малый, о 3-х ножках с 3-мя приделанными чашками без крышек – 1; 23. Стопочка малая с ручками без вензеля – 1». 17 февраля 1905 г. гофмаршал П. Бенкендорф, прежде чем отправить вещи в Зимний дворец, представил их Николаю II в Александровском дворце.
В Александровском дворце Царского Села столы для официальных завтраков устанавливались в Полукруглом зале. При этом было два основных варианта размещения гостей, что зависело от повода к официальной трапезе или от подбора гостей. Круглые 11-местные столы устанавливались, когда царь хотел большего контакта и возможности для бесед со своими гостями. В этом случае царь переходил от одного стола к другому, присаживаясь на минуту на оставленный для него свободный стул. Это позволяло гостям говорить, что они завтракали вместе с царем. Обычные прямоугольные столы устанавливались во время официальных, протокольных трапез.
Естественно, во все времена большое внимание уделялось не только сервировке столов, но и безупречному состоянию залов, в которых проходили «вечерние собрания» с участием членов императорской семьи. Например, когда в 1844 г. выяснилось, что «в гостиной комнате Ея Величества после вечернего собрания оказалось на столе в хрустальной вазе разбит небольшой край», то началось настоящее следствие, кто и когда отбил край вазы. Это была одна из парных граненых алых «покрывочных ваз», поднесенная к Высочайшему двору и отправленная в 1835 г. в Александровский дворец.[939] Поврежденную вазу убрали, заменив ее новой.
В Александровском дворце Царского Села, в правом флигеле которого жила семья Николая II, постоянной столовой не было. Это устраивало семью, поскольку, по свидетельству мемуаристки, «Государь не любил обедать в одном и том же помещении, поэтому обеденный стол несли в ту комнату, в которой ему хотелось потрапезовать».[940]Впрочем, также обстояло и в квартире Николая II в Зимнем дворце, где супруги подчас обедали в Готической библиотеке или Кабинете императора. При этом большие официальные обеды сервировали в Большом Царскосельском дворце.
Очень часто высочайшие столы были связаны с приемом дипломатов той или иной страны. Например, 7 марта 1908 г. в Александровском дворце состоялся обед по случаю отъезда на родину французского посла Бомпара. Столы накрыли в Полукруглом зале на 44 чел. Среди них, кроме императорской четы и 10 французов, присутствовали великий князь Михаил Александрович, принцесса Ирена Прусская, фрейлина Тютчева, министр иностранных дел Извольский с супругой. Обед сопровождался музыкой придворного оркестра, прислуживали слуги в бальной форме.[941]
В архивном деле хранится меню обеда 27 октября 1906 г.[942] Примечательно, что на оригинале карточки меню рядом с типографским текстом красными чернилами указаны вина, которые подавались к соответствующим блюдам. В дневнике Николая II осталась следующая запись от 27 октября 1906 г.: «Холодный серый ветреный день. Было три доклада и четыре представляющихся. Завтракал Мандрыка (деж.). Гулял. Тетя Евгения пила чай. В 8 час. дали прощальный обед чете Эренталь со всем австрийским посольством. Разошлись в 10 1/4». Запись очень лаконична, но из нее мы узнаем, что «прощальный обед» в Александровском дворце носил «дипломатический характер». Дело в том, что Алоиз фон Эренталь с 1899 по 1906 г. являлся послом Австро-Венгерской империи в России, а с 1906 по 1912 г. – министром иностранных дел. Следовательно, «дипломатический обед» был для посла прощальным перед принятием высокого поста. Для самого же Николая II подобный дипломатический обед был не более как частью его многогранной царской работы.
Столы такого уровня сервировались по высшему стандарту: дорогим фарфором, хрусталем, художественным стеклом, золотом и серебром. Заметим, что к этому времени посуда из драгоценных металлов почти вышла из употребления, но в Серебряной кладовой хранились многочисленные золотые и серебряные вещи, подававшиеся в торжественных случаях к императорскому столу. К сожалению, я не могу привести перечень столовых и других приборов, выкладывавшийся на столы в Александровском дворце, но имеется список золота, которым и с которого ели на императорской яхте «Штандарт». Думается, что большой разницы не было.
Итак, на стол могли поставить платиновую горчичницу с ложкой, золотые ложечки для мозгов, золотые щипцы для спаржи, золотые лопаточки для икры, золотые вилки устричные, золотые ложки для простокваши. Например, 22 чайные ложки с яхты «Штандарт» весили 1,5 фунта золота; 100 золотых столовых вилок с яхты «Ливадия» – 24 фунта 85,5 золотника; 36 десертных серебряных позолоченных вилок – 4 фунта 14 золотников.[943]
Любопытно соотнести имеющиеся в архивных делах меню с дневниковыми записями Николая II. 28 мая 1915 г. на обед в Александровском дворце были поданы:[944] «Суп солянка из рыбы; Расстегаи; Судак огратап; Жаркое пулярда; Салат; Каратель виши; Крем ваниль». Для Николая II это был обычный рабочий день в Царском Селе. Из «кулинарных» упоминаний в дневнике кратко отмечено: «Обедали у меня в приемной».[945]
Еще один подобный рядовой семейный обед состоялся 26 июня 1915 г.[946]: «Уха из ершей; Расстегаи; Форелька гатчинская итальвень; Пельмени и вареники; Жаркое утка; Салат; Мороженое ваниль». Поскольку обед был совершенно рядовым, то Николай II в дневнике о нем не упомянул вообще. При этом очень много писал о погоде. Примечательно, что в обоих вышеприведенных меню довольно внушительна «рыбная составляющая» (рыбные супы и жареная рыба), при том что в ряде мемуарных источников утверждается, что Николай II не любил копченую рыбу. Хотя, наверняка, гатчинскую отварную или жареную «форельку» он ел с детства.
Некоторые из рядовых обедов удостоились упоминаний в дневнике Николая II только потому, что в них принимали участие люди, которые были небезразличны царю. Например, в обеде 24 декабря 1916 г. приняли участие «Аня и Н. П…». «Аня» – это Анна Александровна Вырубова, близкий друг царской семьи с 1906 г., а «Н. П…» – Саблин Николай Павлович, флигель-адъютант, капитан 1-го ранга Гвардейского экипажа, в 1912–1915 гг. – старший офицер императорской яхты «Штандарт», а с 1916 г. – ее командир. Декабрьский обед составили такие блюда:[947] «Щи кислые; Пирожки; Филе говядины с гарниром; Котлеты пожарские; Цветная капуста по-польски; Суфле ваниль».
В семейных завтраках периодически принимали дочери Николая II. Так, 2 мая 1902 г. на завтраке в Александровском дворце, кроме императорской четы, были их дочери Ольга и Татьяна. Из «чужих» – только царский духовник Янышев. 14 мая 1902 г. на завтраке в Александровском дворце с родителями за столом сидели уже три дочери. Кроме старших, за семейный стол была приглашена и великая княжна Мария Николаевна, которой на то время было только три года. 9 января 1904 г. Николай II записал: «Ели одни с детьми».
В семье последнего императора поддерживалась традиция пятичасового чая. По воспоминаниям А.А. Вырубовой, «чай подавался в кабинете[948] императрицы, куда вносили круглый стол. Перед прибором Николая II ставили тарелку с горячим калачом и длинной витой булкой, покрытую салфеткой, тарелку с маслом и серебряный подстаканник. Пред императрицей стояла серебряная спиртовая машинка, серебряный чайник и несколько тарелочек с печеньем. В первую и последнюю неделю Поста масло не подавалось, а стояла тарелка с баранками, сайкой и две вазочки очищенных орехов. Царь намазывал кусок калача с маслом и медленно выпивал стакан чая с молоком. Молоко и сливки были “свои” Их даже во время плавания “Штандарта” доставлял конвойный миноносец из Царского Села или Петергофа. Сливок царь не пил. Затем, закурив папиросу, читал телеграммы и газеты».