оения остающийся от 15 до 20 саж.; 5. Сделать исчисление, чего будет стоить отделка места кругом Парнаса и осмотреть существуют ли при оном показанные на плане дорожки; 6. Кругом Концертного зала, для отвращения в оном сырости, осмотреть удобно ли будет сделать трубу или можно будет истребить оную сырость посредством чугунных печей, кои ставить в нем на зимнее время; мозаичной в оном зале пол исправить, а равно и всю живописную работу подновить по-прежнему; 7. В новом зале подле Малого каприза для отвращения сырости сделать подобные же испытания чугунными печами и будь сим средством сырость не истребится, тогда сделать каменную трубу, представить смету».[45] Собственно из этого перечня видно, что одной из серьезнейших проблем парка оставался высокий уровень грунтовых вод, что не только сокращало жизнь парковых павильонов, но и делало жизнь в них не самой комфортной. При этом непроходящую сырость часто усиливал петербургский дождливый климат:
Но наше северное лето,
Карикатура южных зим,
Мелькнет и нет: известно это,
Хоть мы признаться не хотим.
Этим распоряжения императора по совершенствованию инфраструктуры Александровского парка не ограничились. В начале августа 1811 г. Александр I вновь предписал: «…с переменою некоторых аглицких дорог, как означено карандашом на плане, и с уничтожением предполагаемой решетки, а вместо оной насадить деревья на аллее от моста Кузьминской дороги до угла напротив дворца; а от оного другого угла дворца элептическою фигурою, на что и сделать новый план и смету».[46]
Следует подчеркнуть, что даже начавшаяся в 1812 г. война с Наполеоном не прервала работы на территории Нового парка. Распоряжения Александра I, отданные в конце строительного сезона 1811 г., реализовывались летом 1812 г. Например, в сентябре 1812 г. «купцам Яхонтову и Томилину по отделке перед Александровским дворцом площади» выплатили «впредь до расчета 1000 руб.».[47]
Кроме того, в 1812 г. император вновь вернулся к идее проекта по сооружению на горе Парнас беседки: «…смету же на сделание пешеходных дорог вокруг Парнаса с настилкою кайм оных дерном суммою на 3900 руб. Государь Император повелеть изволил: осмотреть могут ли оные дорожки быть вместо пешеходных, поезжалые, и что бы ширина их была по крайней мере три или две сажени; а для построения наверху Парнаса Храма или другого здания, зделать прожект».[48]
Отмечу, идея сооружения на горе Парнас павильона «в античном духе» витала в воздухе буквально с момента насыпки самой горы. В работе над проектом беседки на горе Парнас начиная с XVIII в. принимали участие многие архитекторы: Д. Кваренги[49], П. Неелов, Л. Руска, В. Стасов, В. Гесте и П. Гонзаго, но, в силу разных обстоятельств, ни один из проектов так и не был реализован, как не были устроены и «поезжалые» дорожки на вершину горы. По крайней мере еще в декабре 1816 г. князь П. М. Волконский просил доставить ему «прожект архитектора Стасова о предполагаемом в Царском Селе на горе Парнас строении».[50]
В связи с тем, что основные работы по благоустройству Нового парка велись летом, это требовало значительного увеличения численности персонала за счет привлечения сезонных работников. Например, в 1813 г. к 15 штатным работникам, занимавшихся парком, наняли на летнее время еще 64 человека «для чистоты при дворцах, чистки в садах по прудам тины и прорастающей травы».[51]
Проект павильона на горе Парнас. Арх. Д. Кваренги. 1762 г.
Очень многое в Новом парке начало меняться после того, как в 1817 г. должность начальника Царскосельского Дворцового управления занял генерал-майор Я. В. Захаржевский, который оставался на своем посту почти 50 лет – с 1817 по 1865 г. Его деятельность высоко ценили три императора, которые регулярно отмечали его работу благодарственными рескриптами, высочайшими пожалованиями и чинами[52].
В свой первый летний сезон 1817 г. энергичный генерал-майор приказал (с санкции Александра I, конечно) сократить территорию, занимаемую Зверинцем, за счет чего площадь пейзажного парка, трудами архитектора А. А. Менеласа[53] и садового мастера Ф. Ф. Лямина, значительно увеличилась, и он начал украшаться парковыми павильонами в неоготическом стиле.
Именно А. А. Менелас сформулировал в 1817 г. концепцию развития огромного парка, включавшего регулярный Верхний сад, пейзажные фрагменты Нового сада и огромную территорию Зверинца, с вновь распланированными пространствами и новыми парковыми павильонами. Согласно проекта 1817 г., составленного А. А. Менеласом, предполагались не только прокладка новых аллей, но и расширение старых водоемов, изменение рельефа парка, высадка деревьев и кустов, устройство мостиков и плотин. Еще осенью 1816 г. Александр I распорядился высадить кусты и деревья рядом с Новым дворцом и о перестройке каскада на Фасадном пруду. Эти задачи с 1817 г. по 1823 г. реализовывал А. А. Менелас. С возведением каскада Фасадный пруд углубили и проложили канал для отвода воды. В этом же 1817 г. садовник Ф. Ф. Лямин высадил перед Новым дворцом и колоннадой кусты сирени, которые со временем стали неотъемлемой частью внешнего облика летней резиденции. Результатом работ А. А. Менеласа (1817 – сер. 1820-х гг.) стало формирование знакомого нам облика пейзажного Александровского парка[54], включавшего в свое пространство территорию упраздненного Зверинца.
Зверинец закончил свою 100-летнюю историю именно при Менеласе. В 1814 г. его территорию использовали как питомник для деревьев, которые были необходимы в огромных количествах для формировавшегося пейзажного парка. В 1819–1823 гг. на территории Зверинца в дополнение к симметричным просекам, существовавшим с начала XVIII в., проложили пейзажные дороги и дорожки. Тогда же (с 1818 по 1823 г.) разобрали краснокирпичную стену Зверинца[55], сохранив при этом восточный бастион со рвом, ставший основой павильона Белая башня.
Объем работ, проведенных в Александровском парке в летний сезон 1817 г., поражает. Прежде всего, в огромных количествах высаживались деревья и кусты. Так, еще в феврале 1817 г. закупили (16 100 руб.) липы и кусты сирени, которые высадили перед дворцом весной[56]. Только в Верхнем саду, в куртине «у железного зонта» (т. е. в боскете «Грибок»), «в шпалер», высадили 3-метровые липы («в 4 аршин») на протяжении 1800 метров («860 погонных саженей»). При этом на каждую сажень высаживали по 9 деревьев. В итоге только в одном боскете высадили 7200 деревьев «с посадкой, поливкой и подвязкой». Все работы обошлись в 3600 руб. Напротив Александровского дворца «в яблонной куртине» высадили 12 дубов и 100 «разных дерев», а саму куртину выровняли и застлали дерном (350 руб.).
Поскольку сиреневые кусты с 1817 г. стали буквально частью фасада Александровского дворца, то приведу данные, показывающие, как они рассаживались. Итак, в 1817 г. вокруг дворца садовник Ф. Ф. Лямин высадил всего 800 кустов сирени[57], обошедшиеся в 12000 руб. Во-первых, самое большое количество кустов сирени (600 кустов с расстоянием от куста до куста в 2 метра) высадили на аллеях близ дворца. Во-вторых, 100 кустов сирени высадили между лип на центральной аллее, начинавшейся от Полуциркульного зала. В-третьих, 60 кустов сирени высадили на клумбах в Собственном садике императрицы. В-четвертых, перед террасой Александровского дворца высадили еще 40 кустов сирени.
Как упоминалось выше, все работы в Верхнем парке были связаны с именем садовника Ф. Ф. Лямина. Как следует из архивных документов, путь Ф. Ф. Лямина в профессию начался в 1784 г., когда Павел I «приказал отдать сына солдата Федора в обучение садовничеству»[58]. В 1802 г. Ф. Ф. Лямин участвовал «в обсадке на устраиваемой аллее по Невской перспективе»; в сентябре 1803 г. «принял сад на Каменном острове»; в 1806 г. «Каменноостровский садовый мастер» Ф. Ф. Лямин за добросовестную работу был удостоен «прибавкой жалованья». И, наконец, 7 августа 1814 г. граф Литта распорядился об определении Ф. Ф. Лямина в Царское Село «на место садового мастера Манаса». При этом по приказу Александра I должно было состояться обследование парка и всего садового хозяйства «с наискрупулезнейшей точностию по ведомостям и описям ‹…› при личном свидетельстве других двух садовников Раштета и Шумана за общим с коим подписанием»[59].
Судя по всему, работой Ф. Ф. Лямина Александр I остался доволен. Со слов садовника, в 1816 г. распоряжением Александра I ему была пожалована «в Новом саду куртина, занятая хворостом из садов, по отделке которой на свой счет получал я дохода по 1500 руб. в год, отдавая клубнику на откуп за 200 руб. и издерживая на содержание по 500 руб.»[60]. Забегая вперед, поясню, что при Николае I эту куртину, приносившую садовнику устойчивый доход, изъяли. Собственно этим мы и обязаны появлению цитируемого прошения Ф. Ф. Лямина, датированного маем 1826 г. В этом документе он просит заменить изъятую куртину «прибавкою к жалованью 1500 руб. за 43-летнюю службу».
В ходе разбирательства выяснилось, что никаких документов на передачу упомянутой куртины Ф. Ф. Лямину нет. Со слов самого садовника «в 1825 г. император Александр I во время прогулки, заметив на упоминаемом месте русских нарядных девок вместо белорусских, по большей части нанимающихся в садовые работы, спросил у Лямина: что это за девки? Лямин отвечал, что это кузьминские, собирают ягоды с его гряд, присовокупя, что он землею сею пользуется, но бумаги не имеет». Далее в документе констатируется, что садовник «сам сознался, что бумаг у него нет, и тогда же решено оную куртину, как казенную присоединить к теплицам для обращения в фруктовый сад»