Но это когда просто встреча. А когда идёт оперативная игра? Когда не просто какие-то отряды сталкиваются лоб в лоб — постреляли и разбежались, но когда перед опергруппой стоит конкретная задача уничтожить противника? Точнее, такая задача стоит перед обоими отрядами — и кто тут кого переиграет, когда и те как бы «советские партизаны», и другие как бы «советские партизаны», — огромный вопрос.
Первым начать стрелять совсем не сложно, но тогда можно просто спугнуть банду, в лучшем случае ликвидировав одного-двух боевиков. Гораздо сложнее успеть выстрелить первым в тот самый роковой момент, когда уже нет путей назад и враг, собрав все свои силы, готовится нанести упреждающий удар.
«Про этот случай я помню так, приблизительно, — рассказывал Алексей Николаевич. — Дело было где-то на Западной Украине. Там были бандеровские националисты — лжепартизанский отряд, как это называлось. Ну и встал вопрос: как их поймать? Главное, конечно, их руководство поймать! Не знаю уж, кто разработал такой план — Карасёв, начальник разведки Перминов или кто ещё, но было решено захватить их руководство. И тогда мы превратились во власовцев. В антисоветчиков! Это было совсем не сложно — там было достаточно один раз подойти к населению, себя, скажем так, показать, чтобы они уже все знали, кто есть кто. Мы постарались, и местные поняли: приехали власовцы. Шум пошёл — антисоветчики! Таким-то образом мы и установили связь с этими лжепартизанами. Они — лжепар-тизаны, мы — лжевласовцы. Ничего? А как убрать руководство можно было? Только при личном контакте, причём на высшем, так сказать, уровне, на командирском. Нам же их руководители были нужны, а те на встречу абы с кем не пойдут. В общем, договорились о встрече, чтобы о делах поговорить и знакомство отпраздновать. Сделали застолье — самогон и тому подобное. Но те-то тоже не дураки, они, конечно, пришли с охраной. Большие сидят за столом, а я стою у двери. Мне сказали: “Стой, и как только…” Знали, что я стреляю очень хорошо. Я безукоризненно стрелял — на 25, на 50 метров всё в точку попадал. Рука хорошая была, зрение хорошее, а потом и к пистолету привык, к его спуску. У меня был “парабеллум”, я его с собой всегда носил. Я и до сих пор стреляю неплохо!»
Ботян усмехается. Когда Алексей Николаевич нам это рассказывал, ему уже (или ещё?) было 96 лет. Если честно, то человеку и в менее солидном возрасте, когда он начинает вспоминать свою лихую молодость, не очень-то верят — мол, ну, дед, ты даёшь! Вспомнил! Это ж когда было, если вообще было! Но из самых компетентных источников нам известно, что и на десятом десятке Ботян регулярно бывал в тире и что результатам его стрельбы завидовали иные достаточно молодые действующие сотрудники соответствующего ведомства. А что было 70 лет назад?! Ответ предельно прост: если бы он не умел стрелять без промаха, то и этой книги не было бы — за давним отсутствием в живых её героя…
Но, как нам говорили многие, он всегда успевал выстрелить чуть раньше, чем враг.
Вернёмся к рассказу Алексея Николаевича:
«Ну, все сидят, пьют, дым коромыслом, народ уже немного расслабился, как вдруг наш комиссар — Филоненко его фамилия была, говорит громко: “Самолёт прилетел!” Бандеровцы так удивлённо посмотрели, а мы-то знали, что это команда была: брать живьём! Роли наши были распределены, каждый знал, кого он хватать должен, но тут я вижу, что один охранник достаёт пистолет — и на Филоненко! Я увидел издалека — и хлоп! А ведь людей вокруг много было… И всё-таки я попал сразу, убил его!»
Вот и вся история. На этом, наверное, можно было бы и закончить рассказ об этом эпизоде, если бы не личность самого комиссара отряда — Михаила Ивановича Филоненко.
Можно вспомнить, что, когда мы говорили о легендарных людях, оказавшихся в рядах Особой группы, мы заметили, что Алексей тогда не слыхал почти ни о ком из них. Так вот, за этим словом «почти» и скрывался Михаил Филоненко.
Он вообще был личностью незаурядной. «Ещё во время учёбы в школе, а затем и в институте преподаватели предсказывали Михаилу, что своё истинное призвание он найдёт на поприще точных наук. А известные шахматисты не сомневались, что он станет гроссмейстером с мировым именем. Однако судьба распорядилась иначе: после института он пошёл во внешнюю разведку органов госбезопасности. Во время войны Михаил… служил в 4-м Управлении НКВД…»{102}
В том же управлении служила и другая незаурядная личность — Анна Фёдоровна Камаева[78], о чём мы говорим без какой-либо иронии. Потом эти люди встретились и в 1955 году, став мужем и женой, уехали в далёкую Бразилию — в качестве разведчиков-нелегалов.
«Через год Михаил уже завоевал репутацию серьёзного и преуспевающего бизнесмена, часто ездил по континенту, заводил связи среди крупных чиновников, представителей военной и аристократической элиты Латинской Америки, в деловых кругах…»{103}
Казалось бы, чем могли помочь «преуспевающему латиноамериканскому бизнесмену» опыт «партизанской» деятельности, школа ОМСБОН? А ведь именно этот опыт открыл для бывшего комиссара очень серьёзные оперативные возможности.
«Михаил подружился даже с парагвайским диктатором Стресснером. Будучи в прошлом офицером германского вермахта и знатоком стрелкового оружия, хозяин Парагвая однажды увидел, как метко стреляет элегантный коммерсант, и пришёл в неописуемый восторг. В дальнейшем он неоднократно приглашал Михаила поохотиться на крокодилов. В беседах с разведчиком был предельно откровенен. Подобной “чести”[79] удостаивались лишь избранные.
В результате хорошо налаженной разведывательной работы от нелегалов регулярно поступала актуальная политическая информация»{104}.
К сожалению, весьма успешная и результативная работа супругов-нелегалов на южноамериканском континенте продолжалась не так уж долго: в начале 1960 года Михаил Иванович перенёс обширный инфаркт, что серьёзно сказалось на состоянии его здоровья. В июле того же года в Центре было принято решение отозвать его на родину, так что дальнейшую свою службу супруги проходили в центральном аппарате Первого главного управления КГБ СССР.
Можно без всякого сомнения сказать, что если бы не тот удачный выстрел Ботяна — никто и никогда не узнал бы про замечательную пару супругов-нелегалов Филоненко и Камаеву.
Впрочем, тогда Алексей спас своего комиссара в первый раз — а ведь будет ещё и второй…
«Тем временем боевая работа IV Управления продолжалась. Разведчики В. А. Карасёва получили и сообщили в Центр сведения о системе немецких укреплений на правом берегу Днепра — так называемом Днепровском вале. Эти данные были учтены командованием Красной армии при наступлении в октябре — ноябре 1943 года на Киев (захват плацдармов на Днепре)»{105}.
Кстати, проведением этой операции руководил Михаил Филоненко.
«Именно в такие напряжённые дни, когда диверсионные группы отряда пускали под откос фашистские эшелоны (только в сентябре 1943 года было подорвано 7 составов), комиссар отряда “Олимп” Филоненко М. И. выполнил одно из ответственнейших заданий Центра — с несколькими помощниками обследовал на значительном протяжении так называемый “Восточный вал”, за которым гитлеровцы предполагали задержаться, отступая после поражения на Курской дуге. Как раз тогда и было обнаружено уязвимое место немецкой обороны, а эти разведсведения сыграли немалую роль при выборе плацдарма по освобождению Киева»{106}.
«Менее чем через год борьбы в тылу возмужавшему и выросшему как боевой офицер А. Ботяну командование предлагает занять должность заместителя, а затем и начальника штаба крупного к тому времени соединения. А. Ботян предпочёл непосредственно боевую и разведывательную деятельность, независимо от должности», — писали в повторном представлении на присвоение звания Героя Советского Союза Карасёв и Перминов.
Действительно, Алексей Николаевич не был штабником и даже, как говорят близко знавшие его люди, не являл собой ярко выраженного лидера — в смысле, того человека, который всегда «возглавит и поведёт за собой».
«Он был человеком команды, человеком коллектива, — рассуждает старый друг Ботяна генерал-майор, которого назовём Ростиславом Михайловичем. — Поверьте, он не пошёл бы безоглядно вперёд, абсолютно уверенный, что остальные двинутся за ним — нет, он всегда бы оглянулся, посмотрел, что рядом с ним происходит, как коллектив? А вскоре потом проявлялись его лидерские качества — но не сразу!»
Так не всем же играть самые «первые роли»! Ботян, как говорится, «по жизни» был скорее «второй»: он мог тут же подхватить и развить толковую идею, сделать всё, чтобы её выполнить. Причём не только сам выполнял, но и делал так, что все будут выполнять сообща, вот тут он умел сорганизовать вокруг себя людей. Скажем также, что он умел не только увлекать, но и даже воодушевлять. Как нам кажется, в коллективе Алексей Николаевич выступал в роли «вечного двигателя», что было неудивительно при его буквально до последних дней сохранявшихся оптимизме и неиссякаемой энергии.
Вот и тогда, в годы Великой Отечественной войны, не примеривая на себя высоких должностей, Ботян воевал в качестве рядового бойца, потом — командира небольшой оперативной группы. Как мы уже знаем, воевал он очень хорошо, хотя рассказ о многих его подвигах ещё впереди…
«В октябре 1943 г. при форсировании реки Горынь, под сильным огнём противника, быстро и умело организовал переправу соединения, что обеспечило занятие местечка Степень и дало возможность успешно атаковать батальон противника в районе Яблонне — Костополь. Действия подразделения под командованием тов. БОТЯНА, воодушевляемого его личным примером, п