Оперативная группа «Олимп», в состав которой был включён Алексей Ботян, готовилась к выходу на территорию Украины, на Волынь.
«Почему именно туда? — отвечал на наш вопрос Алексей Николаевич. — Когда немцы пришли в Белоруссию, то там моментально возникли очаги сопротивления. На Украине этого не было, здесь немцев на границе встречали хлебом-солью. Они хотели сразу же отделиться от России. Особенно — западники. Но немцам, как вы знаете, никакая „самостийная Украина“ не была нужна. А наша задача была, скажем так, „оздоровить обстановку“…»
И действительно, уже «к концу 1942 года оперативная обстановка на Волыни радикально изменилась. На территорию региона начали выходить советские партизаны…»[137].
В конце января 1943 года группа, которой командовал капитан госбезопасности Карасёв, прибыла в район Старой Руссы — старинного города в Новгородской области. Уточним, что специальные звания для сотрудников госбезопасности, когда сержант соответствовал армейскому лейтенанту, а майор — полковнику, к этому времени уже были отменены, так что приставка «госбезопасности» теперь обозначала лишь принадлежность к ведомству.
АНКЕТА[138]
1. Должность: нач. отделения УНКВД; подразделение УНКВД г. Москва и МО.
2. Воен. специальность: общевойсковой командир.
3. Ф. И. О. и военное звание: Карасёв Виктор Александрович — капитан.
4. Год, м-ц и число рождения: 26 марта 1918 г.
5. Место рожд.: г. Елец Орловской обл.
6. Национальность: русский.
7. Родной язык: русский.
8. Какие языки знает кроме родного (хорошо, слабо): нет.
9. Соцпроисхождение: рабочий.
10. Соцположение: в/служащий.
11. Партийность и стаж: кандидат ВКП(б) 1941 г., май.
Далее следуют вопросы о принадлежности к другим партиям, службе в белой армии и нахождении в плену — все ответы отрицательные.
21. Образование:
а) общее — среднее
б) специальное — техн. ж. д. транспорта
в) партийное — нет
г) военное — норм. военное училище
д) чекистское — курсы чекистов.
22. Специальность основная: командир погранвойск.
23. Правительственные награды: орден «Ленина».
24. Когда призван: 1935 год.
25. Каким РВК призван: Мичуринским РВК по спецнабору.
26. Участие в боях: Польская камп<ания>, Финский фронт, Отечественная война.
Далее следуют вопросы о семейном положении и составе семьи; Карасёв на то время был холост — все ответы отрицательные.
В заключительном разделе анкеты — «трудовая деятельность» — наибольший интерес представляет последний пункт:
«1941–1942 гг. — командир истребительного батальона, командир партизанского отряда, начальник отделения».
Местом работы указано «УНКВД МО Угодскозаводского района (Угодский завод); 3-й специальный отдел УНКВД МО (Москва)».
Дата заполнения анкеты — 26 сентября 1942 года.
Даже по этой скупой информации можно понять, что Виктор Александрович был командиром обстрелянным, с богатым боевым опытом и немалыми заслугами. Ну а то, что он был удостоен высшей государственной награды, ордена Ленина, свидетельствует, что руководство его ценило. Впоследствии Карасёв будет удостоен звания Героя Советского Союза.
Алексей Николаевич охарактеризовал его так: «Замечательный парень, смелый, в военном отношении грамотный, принимал очень хорошие, правильные решения».
За время подготовки к заброске во вражеский тыл Алексей Ботян совершил не менее двадцати пяти прыжков с парашютом. Однако полученные навыки не пригодились: 20 января (по другим документам — 10 февраля; вряд ли кто сейчас решится совершенно точно отстаивать ту или другую дату) 1943 года отряд «Олимп», состоявший из трёх разведывательно-диверсионных групп, перешёл через линию фронта на лыжах и начал свой долгий и нелёгкий путь по оккупированной врагом территории.
Группой, в которую входил Ботян (десять человек, один из них — радист, ещё один — оперработник Иван Таранченко), командовал капитан-пограничник по фамилии Пегушин. Толковый, хороший мужик, по отзыву Алексея Николаевича, он встретил войну на западной границе и отступал с боями чуть ли не до самой Москвы.
Известный нам уже ветеран ОМСБОН генерал-майор Евгений Алексеевич Телегуев писал в своих воспомина-ниях:
«Каждый боец при выходе за линию фронта нёс на себе личное оружие, 300 штук патронов, 5 гранат, финский нож, взрывчатку, запасную пару белья, кусок мыла, запас продуктов на десять дней и ещё с десяток мелочей, таких как котелок, фляга (полная), компас и т. п. В общей сложности это был груз килограммов в 25–30. И это на лыжах, по целине, часто ночью, по лесу.
Такую нагрузку могли выдержать только физически подготовленные люди. Мы выматывались до предела, особенно в первые дни, когда стремились побыстрее удалиться от линии фронта. И всё это при отсутствии нормального питания. Десятидневный запас мы растянули на двадцать дней, а затем голодали»[139].
Правда, Телегуев уходил в немецкий тыл в составе отряда специального назначения «Неуловимые», но никакой существенной разницы в действиях всех этих отрядов на первых порах не было. И экипированы все подразделения были одинаково, и задачу вначале решали одну и ту же: побыстрее удалиться от линии фронта, выйти в заданный район.
«Ботян ведь как ушёл в немецкий тыл в сорок третьем, в феврале месяце, так и оставался там почти до самого конца войны! — рассказывает опытнейший диверсант Валентин Иванович. — В доме, под крышей, на кровати с чистыми простынями, он, наверное, за всё это время ни разу не ночевал — только в лесу, или в землянке, в каком-то ещё замкнутом пространстве… Еда там была скудная, в лучшем случае на костре приготовленная. И так — целых два года! Я уж не говорю про постоянную опасность, про сложнейшие оперативно-боевые задания, которые следовало выполнять! Даже нам сейчас подобное очень трудно представить — по сравнению с ними, мы находимся в комфортных условиях!»
На наши вопросы, как ему удавалось выдерживать такие огромные физические нагрузки и жизнь в сложнейших условиях, Ботян отвечал с удовольствием — он очень любил вспоминать себя молодого, при том что даже и в сто лет стариком себя не считал: «С детства я был физически выносливым — не силачом из тех, что поднимали гири и другие тяжести, но я никогда не уставал. И не болел. Вот что интересно! Казалось бы, мокрый, простынешь, в снегу спишь — всё равно! Может быть, моя детская деревенская закалка сказалась? Детство у меня было не то что тяжёлое, но всё же в деревне и зимой босиком приходилось ходить, ну и всякое такое, что пригодилось в дальнейшем. Поэтому я за всю войну — хотя условия, как понимаете, были очень тяжёлые — ни разу ничем не болел. Не всем так удавалось! Наверное, я счастливым был…»
Вот уж действительно — ни разу не был ранен, ни дня не проболел — хотя полвойны провёл не то что на передовой, а скорее на лезвии бритвы. И врагов он своими руками столько уничтожил, что так и хочется сказать Алексею Николаевичу словами из известного фильма: «Ты, Ботян, целого взвода стоишь! А может — и роты…» Правда, если легендарный товарищ Сухов скромно ответил: «Эт точно!» — то легендарный товарищ Ботян вполне мог возразить: «Или батальона!» — и был бы прав, даже если бы шутил. Но ведь недаром же, напомним, его представляли к званию Героя Советского Союза за два различных подвига, совершённые в 1943 и 1945 годах. И при этом Алексей Николаевич, вполне знавший себе цену, относился к себе с определённой иронией и мог сам над собой пошутить, и чужую шутку в свой адрес принимал абсолютно спокойно, что дано, к сожалению, далеко не каждому.
Они шли целый месяц, по многу дней не встречая людей, не видя жилья — разве что укрытые пушистыми снежными сугробами остовы сожжённых домов, над которыми возвышались печные трубы. От соседства с гарью снег казался ещё более белым, и на него было больно смотреть, даже слёзы наворачивались на глаза. А может, это были слёзы пока ещё бессильной ярости. Каждый боец отряда понимал, какие трагедии разворачивались здесь, в этих некогда мирных и тихих деревушках, где жили люди, растившие хлеб и никому не желавшие зла… Безумно хотелось не то что отомстить за этих людей — им-то уже ничем не поможешь, а просто уничтожать врага, стирать его с лица земли, чтобы спасти от него других, так же ни в чём неповинных, как и те, погибшие от его рук. Смертная казнь — не мера воспитания, но самый надёжный способ защиты мирных граждан, всего общества от разного рода нелюдей, насильников и убийц… Хотя, конечно, это и лучшее предостережение для тех, кто по каким-то причинам желал бы помогать оккупантам, — таких прихвостней, к сожалению, тогда было немало.
Однако бойцам «Олимпа» пока что следовало не воевать, а всё глубже и глубже уходить в немецкий тыл, двигаться по временно оккупированной территории, оставаясь незамеченными.
Они шли по незнакомой местности, но по маршруту, очень добросовестно обозначенному на карте. Их путь оставлял далеко в стороне вражеские гарнизоны, тщательно охраняемые противником железнодорожные узлы и крупные населённые пункты; не пришлось также пробираться через лесные чащи или карабкаться по склонам оврагов. Главную трудность представлял глубокий нехоженый снег, и особенно тяжело приходилось первому, который по целине прокладывал лыжню всему отряду. Бойцы, идущие в голове колонны, менялись достаточно часто, но нет сомнения, что среди тех, кто прокладывал лыжню, нередко бывал неутомимый, не знающий усталости Ботян.
Пройдя незамеченным по территории оккупированных гитлеровцами Новгородской и Псковской областей, «Олимп» вышел на землю Белоруссии. Там уже произошло несколько стычек непонятно с кем — что за вооружённый народ в войну по лесам скитается, поди пойми, — но всё ограничивалось краткими перестрелками, и потерь при этом отряд не понёс.