Цивилизация: Византийский вариант
1. Кто есть кто
А теперь остановимся и зададимся вопросом: что произошло в Византии за эти полвека? Каков смысл постоянных попыток переворотов? Кто стоял за спиной заговорщиков? Почему некие силы раз за разом пытались свергнуть императоров? Кто подстрекал константинопольскую чернь на мятежи? Почему сами императоры в конце концов изменились и стали проводить антигосударственную политику — словно заговорщики победили и растворили в себе имперскую власть? А самое главное: в чьих интересах базилевсы проводили эту политику? Слишком много вопросов, которые требуют ответов.{4}
Обычно считается, что в Византии того времени боролись за власть феодальные группировки. Мнение это спорно. Оно ничего не объясняет. Для начала выясним: был ли вообще в Византии феодализм?
Традиционное мнение, восторжествовавшее в исторической науке, состоит в том, что XI век — это мировое господство феодальной формации. Так ли это? Очевидно, нет.
Гипотезу о последовательной смене социальных формаций придумали в XIX веке французские историки-позитивисты. Впоследствии эту теорию усвоил марксизм. Из нее следовало, что в начале новой эры господствующим строем на Земле было рабовладение. За ним последовал феодализм. Его сменил капитализм. Сегодня считается, что это наиболее «прогрессивный» строй, и он преобладает на планете. Думаю, нет нужды доказывать, что это полная чепуха. Мир устроен гораздо сложнее.
Например, феодализм в XI веке охватывал только Западную Европу. В Америке преобладал первобытный «коммунизм», а кое-где на континенте появлялись рабовладельческие города-государства. До рождения ацтеков с их военной монархией и инков с их «социализмом» оставалось два-три века.
В Китае властвовала бюрократия. Никаких феодалов не было и в помине. В Великой степи господствовали родовые отношения. То же и на Руси. Это показал С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен», за что его сильно ругали марксистские историки. Правда, элементы феодальных отношений у русичей все же были. Отрицать это глупо. В том же направлении (к феодализму) постепенно дрейфовала и Византия. Но путь этот был неочевиден и очень мучителен для византийцев.
Так чем же отличалась социальная система Ромейской империи от устройства стран Запада?
Европейцы считали Романию страной всеобщего рабства. Примерно, как сейчас капиталистические лидеры называют диктаторами всех, кто не хочет играть по их правилам. За тысячу лет мало что изменилось в сознании западноевропейских правителей.
В действительности все складывалось с точностью до наоборот. Подавляющее большинство населения Западной Европы составляли запуганные и подневольные крепостные рабы. Над ними возвышалась горстка духовных и светских феодалов. Свободными оставались жители немноголюдных городков, вроде Лондона, Парижа и Рима, да еще купцы. В отличие от Византии, Запад в XI веке был миром всеобщего рабства, культурной дикости, политического хаоса и сотен мелких феодальных тиранов, которые могли вытворять со своими крепостными все, что угодно. Но Запад был моложе Византии, а потому пережил ее. Оттого история Ромейской империи дошла до нас в интерпретации западных авторов, которые видели все иначе, чем мы сегодня или византийцы — вчера.
Взгляд этот парадоксален, поэтому уточним еще раз. Основой западного мира была частная собственность на землю. Однако собственниками являлись не все. Землей обладали феодалы-аристократы, которым повезло родиться в замке, а не в крестьянском доме. Господами оставался узкий слой — герцоги, графы, бароны. Они жили в свое удовольствие, никому не подчинялись и даже бунтовали против своих королей. Вот это и называлось «свобода». Тем не менее феодалы Запада имели наглость указывать на Византию как на страну рабов.
В действительности Византия развивалась по-своему. В первые века новой эры здесь господствовали римские законы и общественные порядки. Землей владели латифундисты. Они сажали на участки рабов или крепостных — колонов. Но эта система рухнула в результате варварских нашествий. Восточные провинции Византии захватили арабы. Балканы, опустевшие в результате войн и мятежей, заселили славяне. Эти завоеватели похоронили прежний уклад. Славяне установили общинную систему, когда земля находилась в коллективном пользовании, а обрабатывали ее лично свободные крестьяне. При этом верховным собственником земли считалось государство (не император). Византия преобразилась.
Изменились системные связи внутри империи. Прежняя римская знать была выбита в результате войн или попросту выродилась. Новые чиновники Византии оказались выходцами из варваров или окраинных народов. Их объединяла не национальная принадлежность, а религия: православие. Любой православный мог сделать карьеру. Ее одинаково успешно делали славяне, армяне, грузины, булгары… Императорские династии тоже выдвигались из маргинальных этносов — исавры и армяне чередовались во власти. Государственным языком стал греческий, а государственной религией — ортодоксальное (буквально: православное) христианство. Юридически все граждане империи считались ромеями — римлянами. Это была страна лично свободных людей, которые подчинялись императору. Каждый занимал свое место, и все несли службу.
Постепенно сложилась система, которая напоминала систему позднейшей Московской Руси, созданной, в общем-то, по образцу Византии.
Это не значит, что мы идеализируем Ромейскую империю. Мы просто пытаемся показать, что она была не похожа на Западную Европу. У нее были свои недостатки и масса социальных болезней. Но эти болезни были совсем не похожи на те, которыми болела Европа.
В период Македонской династии в империи существовала сильная государственная власть. Государство противостояло знати. Базилевс выступал верховным арбитром — «блюстителем правды», если выражаться языком православия. Идеалом было относительное равенство возможностей и имущества. Правительство никому не давало обогащаться. Купцов загоняли в корпорации, то есть сообщества, цехи, деятельность которых жестко регламентировалась законодательством. Сверхприбыли торговцев ограничивали налогами. В сельской местности властные органы защищали крестьянскую общину от местных «кулаков», которые хотели отобрать общинные земли. Верховная власть выступала в качестве регулятора: принимала тарифы, ограничивала аппетиты предпринимателей, могла принудительно снижать цены на любые товары — например, на хлеб в период голода. Случалось, государство проводило принудительные закупки — скажем, для военных нужд. Регламентировалось качество товаров, вырабатывался единый стандарт. То есть существовало нечто вроде госприемки. Долгое время византийские изделия были эталоном качества во всем мире. Примерно, как немецкая продукция в наше время. Но ничего вечного нет. Со временем стройная византийская корпоративная система стала давать сбои, и качество ромейских товаров ухудшилось. Безусловно, такой упадок ждет любую систему — немецкую, русскую, китайскую, американскую. Любой организм стареет и изнашивается, будь это биологическая система под названием «человек» или целое общество. Законы жизни и смерти необратимы. Финал любой системы — смерть. Но умереть можно по-разному: героически или тихо. А кроме того, не все равно, как ты умрешь: в одиночестве или оставив после себя наследника.
Византийская цивилизация постепенно менялась, причем не в лучшую сторону. Общество постепенно разъедало неравенство, как ржавчина ест железо. Императоры не были революционерами. Их система базировалась на частной собственности. Держава была устроена в меру понимания действительности чиновниками и царями. Но такой порядок медленно загнивал, поскольку любой общественный строй требует постоянного совершенствования. Противоречия нарастали. «Кулаки» приобретали богатства и становились уважаемыми людьми — землевладельцами. Преуспевающие чиновники тоже стремились вложить деньги в земельные участки. Рождался новый класс — земельной аристократии. Но она была неполноправна. Византийские помещики завидовали западным рыцарям, которые пользовались в своих владениях абсолютной свободой, плевали на королей и устраивали между собой частные войны. Может быть, стремление к феодализму и не было бы смертельным у другого, более молодого и пластичного этноса. Но Византия старела. Ее история насчитывала чуть ли не тысячу лет. Появление сословия земельных аристократов таило смертельную опасность. Аристократы постоянно интриговали против императоров и пытались захватить власть. Те отвечали «необоснованными репрессиями». Именно в этой борьбе — причина половины заговоров и переворотов, описанных выше. Кроме того, помещики присваивали земли у общины и у стратиотов, а это лишало империю налогов и воинов. И самое главное — ставило перед правительством практически неразрешимые задачи: с одной стороны, сохранить общину; с другой — договориться с землевладельцами.
Верховным правителем Византии был базилевс (император). Он отвечал за оборону страны и ее развитие. По сути, это был пожизненный президент. Закон о престолонаследии в Византии отсутствовал. Теоретически каждый гражданин мог стать базилевсом. В этом — еще одна из причин многочисленных заговоров с целью захвата престола. Хорошо это или плохо — другой вопрос. Но это был способ византийской системы выживать и изменяться. Чтобы усидеть на престоле, император должен был постоянно лавировать между интересами разных групп. Самой сильной из них была столичная бюрократия. Самой многочисленной — крестьянство. А ведь были еще провинциальные помещики и военные, Церковь… Все они жаждали усилить свое влияние и свои богатства. Поддержать их император мог только за счет крестьян.
Крестьяне были опорой Византии. Они оставались лично свободны и жили общинами. Впрочем, это не спасало их от постоянных рывков от бедности к достатку и наоборот. Понять это легко, сравнив ситуацию с жизнью русского крестьянина в сельской общине во времена монархии Романовых. Достаток деревенского труженика зависел от урожая, количества трудоспособных детей, отсутствия стихийных бедствий, от войн и произвола чиновников. Без государственной поддержки община уцелеть не могла.
Много трудоспособных детей — много рабочих рук. Семья процветает. Дети выросли и отделились — родители начинают бедствовать. Вспыхнула война — часть детей отдали в солдаты, в это время саранча уничтожила урожай; пришла бедность. Иногда целые общины разорялись. Тогда византийскому крестьянину оставалось идти в город, в монастырь, наниматься батраком к более удачливым земледельцам или помещикам. Так появился деревенский пролетариат. Эти люди были лично свободны, однако вынуждены зарабатывать наемным трудом. Была для разорившихся крестьян еще одна дорога — в монастыри. Впрочем, Церковь в Византии — отдельная тема.
2. Польза и вред церкви
Начнем с того, что Церковь понимали тогда совсем не так, как в наше время. На заре христианства она объединяла все общество. Так было в эпоху Константина Великого. Священники считались скорее наставниками, лучшими людьми христианской общины. И конечно, богословами, но не высшей кастой. Делами богословия могли заниматься также миряне.
Впоследствии функции Церкви изменились. Епископы присвоили себе исключительное право толкования церковных канонов. Это было справедливо. Иначе империя погибла бы из-за того, что каждый толкует религиозные книги по-своему. Христиане просто уничтожили бы друг друга. Примеры ересей, которые разъедали Ромейскую империю, наглядно подтверждают это. Достаточно вспомнить монофизитов, которые сдали Египет мусульманам в VII веке, а Армению — в XI-м, только бы не подчиняться православным императорам. Другие еретики — несториане — проделали похожую операцию с Сирией.
Православная Церковь приносила обществу некоторую пользу. Церковники играли роль психотерапевтов и вообще врачей. К ним обращались за утешением, многие монахи являлись неплохими лекарями. Кроме того, церковники постепенно накопили громадные богатства — стабилизационный страховой фонд страны. Позже мы увидим, что Алексей Комнин возьмет взаймы из этого фонда деньги для восстановления армии. Наконец, Церковь помогала государству решать проблему социального обеспечения обездоленных. Приюты для беспризорников, пособия убогим — все это создавала Церковь. Но этим же занималось и государство. Ведь это было одной из его обязанностей. А для клириков это оставалось скорее добровольным делом. Они могли давать приют, а могли и нет. Но вот чем они точно занимались — так это стяжанием благ земных. Принимали дары, пожертвования, а зачастую вымогали богатства и земли. Растущее благосостояние Церкви на фоне обнищания государства постепенно принимало скандальный характер.
Первые столкновения между церковниками и императорами случились во времена иконоборцев.
Иконоборческие императоры удерживали власть в Византии в течение VIII и первой половины IX века. Историки до сих пор спорят о том, что стояло за иконоборческой политикой. Например, классик русского византинизма Федор Успенский сравнивает время иконоборцев с Реформацией в Европе. Если сравнивать фазы этногенеза, эпохи действительно очень похожи. Запад периода Реформации и Византия в VIII веке переживали фазу надлома. Количество пассионариев резко снизилось. Произошел раскол этнического поля. Но социальное и этническое развитие — разные вещи. Основная идея Реформации — отобрать богатства у Церкви. В Византии этого не было! А что же было? Ученые до сих пор ломают копья, но не могут найти ответ. Думается, происходила борьба государственников-императоров с сословием-паразитом. Церковники не платили налоги. Государство теряло громадные деньги. Церковники не служили в армии. Следовательно, являлись обузой для общества. А по мысли императоров-иконоборцев, служить полагалось всем. Базилев-сы хотели пополнить армию солдатами, а казну — деньгами. Именно поэтому мы постоянно встречаем случаи мобилизации церковников в войско и яростные нападки иконоборцев на монашество. Но о секуляризации церковной земли речь не шла.
Вторая волна иконоборчества возникла в IX веке. Любопытно, что императоры в это время не очень-то выступали против икон. Но монахов они желали видеть в армии и в обществе как исправных солдат и налогоплательщиков. Это и только это стало смыслом политики иконоборческих императоров. Вероятно, они просто отлавливали дезертиров, которые надевали рясы и «косили» от армии в тяжелую эпоху надлома, когда арабы и дунайские булгары взяли Византию в клещи.
Иконоборцев сменила православная Македонская династия. При ней церковные страсти улеглись. Восторжествовала средняя линия. Монахов и иконы больше не трогали. Но сами монахи стали гораздо активнее участвовать в жизни общества.
Церковь несколько обособилась, но не отделилась. Монахи часто состояли на государственной службе и были финансистами, философами, управляющими. Для Византии это являлось обычной практикой. Например, в 1040 году монах и к тому же евнух Иоанн Орфанотроф стал главой правительства. Монахом был знаменитый ученый интриган Михаил Пселл — ректор константинопольского университета, а затем — председатель сената. Трудно представить, что верхнюю палату современного российского парламента возглавил бы монах. Или что евнух-монах назначен российским премьером. А для византийцев светская карьера монахов была обычной практикой. Лишь одно запрещалось церковникам — сражаться. Считалось, что они приносят «жертву бескровную» и замаливают грехи мирян. Церковь давала возможность укрыться от политических преследований и переменить карьеру. Пример тому — упоминавшийся в первой главе Михаил Керулларий, который из политического диссидента превратился в патриарха Константинопольского. Уйдя в монахи, спасся от гонений все тот же ученый Михаил Пселл (в миру Константин). Пересидев смутное время и тяготясь монашеской жизнью, Пселл вернулся ко двору, где сделал карьеру, оставаясь монахом.
Но как только цари-иконоборцы ушли в прошлое и гонения на церковников прекратились, вернулась старая опасность. Церковь понемногу превращалась в крупнейшего землевладельца. А потому становилась центром оппозиции по отношению к государственникам-императорам. Епископы захватывали крестьянские земли, а значит — становились противниками базилевсов. Церковь постепенно сомкнулась с представителями земельной аристократии. Но мы должны задаться вопросом: откуда появилась эта аристократия? Может быть, ее породили сами императоры, раздавая земли удачливым чиновникам и создавая нетитулованную знать? На этот вопрос нужно ответить отрицательно. Чиновничье землевладение было не очень большим. Образование аристократии шло другим путем. Чтобы понять этот процесс, мы должны подробнее рассмотреть сословие стратиотов.
3. Стратиотское ополчение
Опорой страны и армии в Византии было ополчение стратиотов. Однако к середине XI века оно приходит в упадок.
Кто такие стратиоты, и как они возникли? Повторимся: в героическую эпоху императоров-иконоборцев ромеям удалось отбиться от внешних врагов только потому, что античная имперская система рухнула, рабство отмерло, прежние бюрократы потеряли работу, крупные латифундисты погибли или разорились. Их место заняла свободная крестьянская община. Для ее защиты императоры создали военные округа — фемы.
В них формировалось ополчение стратиотов. Возникла интереснейшая система.
Стратиоты — это люди, обязанные империи военной службой. За службу они получали земельные наделы разного качества. Но трудились на них, конечно, не сами. Стратиоты нанимали слуг или поденщиков, которые обрабатывали землю. А сами — тренировались и воевали. В мирное время — кормились со своих земельных участков. В военное — получали жалованье. Среди них были стратиоты-офицеры. Они получали больше денег, имели участки земли побогаче. Обширные земельные наделы были также у катафрактов. Это что-то вроде рыцарской кавалерии, когда всадник и конь закованы в панцири. Чтобы вооружить и подготовить такого всадника, требовалось много земли. Тем более что вооружались стратиоты за свой счет.
Следующий класс — тяжелая пехота. Обычно таких воинов собственно и называли стратиотами. Они были рассредоточены во всех фемах, а на границе с Арменией даже несли постоянную службу, потому что эта страна была наиболее беспокойной. Наконец, самые скромные участки земли имелись у моряков. Ибо вооружение у них было легкое и дешевое, а корабли строило государство.
Такую систему нельзя назвать всеобщей воинской повинностью, потому что служили не все. Большая часть народа кормила армию. В свою очередь, профессиональная армия защищала народ. XI век — это вообще время профессиональных армий, потому что от простолюдинов толку в бою немного. Люди XX века привыкли к другой системе — всеобщей воинской повинности, когда воюет «вооруженный народ». Такая система возникла после Великой французской революции, но продержалась недолго, всего двести лет. Сейчас мы видим обратный переход к профессиональным армиям, потому что вооружение становится все сложнее, и массовый человек пользоваться им не может.
Армия профессионалов всегда невелика. В Византии одна фема могла выставить три-четыре тысячи воинов. Всего фем в лучшие времена имелось около сорока. То есть стратиотское ополчение составляло 120–160 тысяч человек. Это не полевая армия. Часть войск приходилось оставлять для охраны границ и для гарнизонов. Часть — для войны на море. Учитывая, что византийцы постоянно воевали не менее чем на двух фронтах, численность армии на одном театре военных действий могла насчитывать не более 60 тысяч солдат, включая наемников и союзников. Часто войск было гораздо меньше. Легенды о громадных византийских армиях, встречающиеся в литературе, — не более чем выдумка. В основном мы находим их в западных хрониках. Зато в византийских летописях говорится, в свою очередь, о сотнях тысяч рыцарей, воевавших на полях сражений Европы. Запад и Восток издали казались друг другу гигантами. Они не понимали один другого и сочиняли мифы.
Вернемся к стратиотам и системе наделов. Мы уже говорили, что эту систему можно сравнить с московской времен первых царей. Государственная земля находилась «в службе». Она делилась на поместья разной ценности. Кормившиеся с нее помещики сражались за царя и Отечество. Вольные крестьяне в свою очередь служили помещикам. Следовательно, стратиотов можно сравнить с московскими дворянами.{5}
В XI веке в Византии постепенно усиливалось неравенство. Самое главное, что расслоение началось среди самих стратиотов. Некоторые из них выделялись среди остальных, получали военные титулы, пожалования, наместничества. Естественно, они укрупняли свои наделы за счет крестьянской общины и своих менее удачливых коллег-военных. А кроме того, стремились превратить поместья в вотчины. Разница очевидна. Поместье — то, что стратиот получал за службу. Служба прекратилось — вдове и детям государство выделяет долю для кормления, а остальная земля опять поступает в службу. Вотчина — дело другое. Это наследственный участок земли, который можно продать, подарить, обменять и передать по наследству. Помещики стремились стать вотчинниками. Их интересы шли вразрез с интересами государства.
Ученые не раз обращали внимание, что многие аристократические семейства — Комнины, Дуки, Мелиссины — появились в Византии словно бы ниоткуда. В начале X века о них еще никто не знал. В конце столетия они занимают высокие военные и административные должности. А еще век спустя — превращаются в крупных феодалов. Некоторые сохраняют связи с военным сословием. Например, Комнины. Другие (Дуки) рвут все связи с военными и делают ставку на союз со столичной бюрократией.
Процесс становления новой знати начался давно. Первая волна недовольства центральной властью поднялась еще при императорах Романе Лекапине, Никифоре Фоке, Иоанне Цимисхии. При их преемнике Василии II Болгаробойце (976–1025) вспыхнула гражданская война между представителями провинциальной военной знати и царским правительством. Василий выиграл ее. Старая знать сошла со сцены. Роды Фок, Склиров и Куркуа выродились и обмельчали. Болгаробойца возвысил новых людей — Комнинов, Дук, Далассинов. Но это не помогло. Прошло несколько десятилетий, и эти семьи сами превратились в аристократов. Похожую ситуацию видим в России. Иван Грозный уничтожает старую знать, но на смену приходят опричные выдвиженцы, которые становятся новыми боярами и получают власть. Но Россию после всех потрясений ожидало блестящее будущее, а вот Византия медленно дрейфовала к гибели.
Македонские императоры пытались спасти систему Ромейской империи от феодализации. Они видели, что разбогатевшие землевладельцы подрывают основы благополучия страны. Мелкие наделы поглощаются более крупными. (По-гречески крупные землевладельцы назывались «динаты». В русской литературе встречается еще один термин — «властели».) Обедневшие стратиоты лишаются участков и уже не могут служить в армии. Распадается крестьянская община. Система трещит по швам.
Василий II Болгаробойца придумал правило: крупные землевладельцы должны были платить деньги в казну за разорившихся мелких. Это уберегло бы земли от запустения и положило конец расширению латифундий. Естественно, землевладельцы возмутились! Где невидимая рука рынка?! Как можно ставить препоны земельным спекулянтам и свободным собственникам?!
Уже Константин VIII отменил суровые законы своего брата, направленные против крупных землевладельцев. Так он отреагировал на заговор помещиков, о котором мы упоминали в первой главе. А дело было серьезным. Крамольники едва не убили царя.
Константин маневрировал между интересами государства и крупных земельных собственников. Помещики были недовольны. Им требовалась абсолютная свобода обогащаться за счет сограждан. Но были недовольны и военные, под началом у которых служило все меньше солдат, потому что те разорялись. Военные считали виновными столичную бюрократию и царей. Так возникали заговоры другого рода.
Процесс разорения воинов и общинников то затухал, то вновь набирал обороты. Многое зависело от личности царя. Роман III Аргир покровительствовал динатам. Михаил V Калафат за свое короткое царствование пытался разгромить их и был свергнут: так сильно была запущена социальная болезнь. Константин IX Мономах вообще не вмешивался в ход событий. Землевладельцы творили, что хотели. В борьбе за участки земли они не гнушались ничем. Шантаж, мордобой, поджоги домов, подкуп судей — все шло в ход. Для бедных правосудия не было. Это подрывало веру людей в авторитет власти. Среди ромеев росло равнодушие к правящей группировке, которая не могла защитить их от произвола и сбрасывала с себя все обязанности. Столичные бюрократы воровали деньги, жили в свое удовольствие, строили дворцы, заводили любовниц. Пример подавал сам Мономах, который тратил баснословные деньги на свою возлюбленную Склирену: та жила в одних покоях с базилиссой Зоей.
Очень скоро правительству перестало хватать денег на самое необходимое — армию. Мономах стал сокращать войска.
Между тем усилившиеся динаты мечтали об одном: о «свободе». За образец брали Запад. Свобода в понимании динатов выглядела так: следовало закрепостить крестьян, добиться вольностей для себя и не подчиняться царю.
Ситуация осложнялась тем, что имперская государственная машина стала давать сбои. Это неизбежный процесс. Любое общество переживает циклические кризисы. Пусть это будет капитализм, феодализм, социализм… Любая система несовершенна и нуждается в починке, как станок, электрогитара или механическая прялка. Дело не в названии и не в предназначении. Просто некоторые системы удается «починить», и они работают долгие годы. А некоторые — ломаются и превращаются в груду запчастей. Это происходит не только из-за внутреннего несовершенства. Два важных фактора — это возраст системы и наличие агрессивных соседей. Чем старше система, тем легче ее сломать. Византия была очень стара, когда наступил кризис.
Сам кризис можно описать так: разорение крестьян, обогащение Церкви, создание класса крупных землевладельцев. Как следствие — острый дефицит бюджета. На фоне этого процветала коррупция. Печальнее всего, что в этом стареющем обществе было все меньше людей, которые могли бы остановить разрушение. Очень многие говорили, что система больна, но совсем немногие понимали, как ее можно вылечить.
4. Кто есть кто(продолжение)
В борьбу за власть включились три силы.
Первая — бюрократы и интеллигенты. К ней принадлежал, например, молодой Михаил Керулларий.
Вторая — провинциальные офицеры. Они были выразителями чаяний стратиотов. К таким людям относился император Исаак I Комнин.
Наконец, третья группа — это провинциальная землевладельческая знать, динаты. Иначе говоря, византийские бояре, которые хотели беспрепятственно обогащаться: захватывать крестьянские земли и платить поменьше налогов. Эту партию представлял Константин X Дука. Она-то и погубила Византию, поскольку за своими эгоистическими интересами не видела проблем всей страны.
Церковь не являлась самостоятельной силой. Ее представители лавировали между тремя группировками, о которых мы сказали выше. Тем не менее объективно церковники были на стороне знати. Именно поэтому они в общем-то не препятствовали ей в стремлении захватить власть.
Эта расстановка сил несколько противоречит традиционной, вошедшей когда-то в советские учебники по истории Византии и сохранившейся до сих пор. Советские ученые полагали, что существовали две партии: военные и бюрократы, которые боролись за власть. Но это ничего не объясняет. Лишь наличие третьей партии ставит все на свои места. Теперь, когда ясно, кто стоял за спиной византийских заговорщиков, можно рассмотреть сами заговоры под другим углом. В предыдущей главе мы просто перечислили их. Теперь попытаемся разобраться, в чьих интересах действовали крамольники.
Начнем с того, что каждая из трех перечисленных партий «в чистом виде» сумела выступить только единожды. В остальных случаях руководители противоборствующих группировок пытались договориться друг с другом.
Заговор 1025 года против императора Константина VIII организовали крупные землевладельцы: император хотел ограничить их власть. «Чистый» заговор динатов был разгромлен. А в 1026 году Никифор Комнин поднял военную партию. Пограничные офицеры были недовольны пацифизмом Константина и усилением бюрократов. И опять — неудача.
В свою очередь «чистый» заговор бюрократов — это выступление Михаила Керуллария и его сторонников против Михаила IV Пафлагона в 1040 году. Столичных интеллектуалов не устраивало плохое управление страной и коррумпированность руководства страны.
Все три выступления были разгромлены правительством. Землевладельцы очутились в тюрьме, та же судьба ждала сторонников Никифора Комнина, а сам Никифор поплатился зрением за свои амбиции. Во времена Керуллария нравы стали мягче, он отделался ссылкой.
Но с тех пор три партии больше не выступали поодиночке. Они заключали союзы и вступали в политические альянсы между собой.
Сначала землевладельцы попытались объединиться с бюрократами. В 1042 году они выступили единым фронтом против императора Михаила V Калафата. Император неосмотрительно поссорился с обеими группировками. Он пытался разгромить коррумпированное чиновничество и отобрать земли у динатов, чтобы укрепить крестьянскую общину и армию. Как мы видели, его правление закончилось через пару месяцев. Динаты и бюрократы спровоцировали и профинансировали «народное восстание» в Константинополе, которое стоило императору трона и собственных глаз.
Казалось, землевладельцы-динаты добились, чего хотели. На престол взошел Константин IX Мономах — компромиссная фигура для двух партий. Но он быстро переориентировался в пользу бюрократии. Мономах видел опасность усиления динатов. Из-за них уменьшалось число налогоплательщиков, казна скудела. Император пытался поддержать крестьянство. Его вялые меры вызвали недовольство знати. Одновременно он сокращал армию, чтобы свести концы с концами в государственном бюджете.
Это привело к тому, что землевладельцы и военные объединились против бюрократов. Первым толчком начинающегося землетрясения стал мятеж Льва Торника в 1047 году. Вместе с Торником против Мономаха выступили динаты и стратиоты на Балканах. Причудливый союз продержался недолго и был разгромлен после короткой гражданской войны. Торник потерял зрение и свободу. Но мятеж стал важным сигналом: болезнь Византии усилилась. Противостояние группировок перешло в кровавую фазу.
После смерти Мономаха против его преемника Михаила VI Стратиотика восстал другой представитель военных — Исаак Комнин. На этот раз мятеж начался в Азии, где у Комнинов имелись обширные связи. Спонсировал мероприятие малоазийский богач Константин Дука. Он использовал Исаака, чтобы свергнуть бюрократов, а затем сам захватил власть и сделался императором. Итак, расстановка сил опять изменилась. Помещики и бюрократы на какое-то время объединились. Стало ясно, что им нет смысла бороться друг с другом. Взойдя на трон, Константин попустительствовал динатам и экономил на армии.{6}
При Константине X Дуке усилилась провинциальная знать, для которой исчезли барьеры, мешавшие обогащению. Стали создаваться огромные вотчины. Выделились знатные фамилии разбогатевших «бояр». Произошло сращивание богатой верхушки общества.
Это происходило на фоне внешних вторжений и обнищания страны. Поэтому часть мыслящих людей попыталась остановить распад. Бюрократическое сословие раскололось на две части — патриотов и конформистов. Патриоты выступили против засилья помещиков. Конформисты поддерживали новый порядок вещей. Рано или поздно между ними должно было вспыхнуть столкновение. Оно произошло после смерти Константина X Дуки, когда к власти пришел энергичный Роман IV Диоген. Его возвели на трон патриотически настроенные чиновники и военные. Но болезнь государства зашла слишком далеко. Сначала императора разгромили турки в битве при Манцикерте, а затем убили бюрократы-конформисты.
Вскоре выяснилось, что бюрократы умеют воровать, но совершенно не умеют править. Тогда в разных частях страны вспыхнули мятежи военных. К ним примкнули «патриоты» из числа бюрократов и церковников.
Армии Запада и Востока Ромейской империи схватились между собой, а турки заняли Малую Азию. Скоро выяснилось, что оборонять империю некому: «невидимая рука рынка» разорила стратиотов, армии не стало. Воевали уже личные дружины аристократов и наемники. Так ложное стремление к свободе и обогащению горстки честолюбцев погубило Византию — самое сильное государство Средневековья. Казалось, все потеряно. Тогда-то и вышел на сцену молодой хитрый царедворец Алексей Комнин — герой нашей книги. Он сделал попытку спасти империю. Но перед этим едва не погубил ее.
С этого места мы изменим темп повествования и угол обзора, а вместо социальных обобщений перейдем к биографии Алексея. Она похожа на приключенческий роман. Нас ждут детектив, боевик, эротическая повесть, захватывающая дипломатическая игра словом, все то, что делает историю интересной.